Однажды в сказке

— Алана! Алана, просыпайся! — Обеспокоенно кричит мама, и мне не остается ничего, кроме как отлепить свою тушку от кровати и поспешить на зов. Мама редко будит меня столь… пугающим способом. Да вообще никогда! Влетев в гостиную, застаю перепуганную матушку на диване с телефоном, зажатым в трясущейся ладони, и медленно оседаю в кресло напротив. Сердце пускается в галоп. — Что случилось? — Милая, звонила бабушка… — Что с ней? Она в порядке? — Перелом бедра. — Что?! Нет, я всегда знала, что бабуля, которая просит называть ее исключительно Джаннет и никак иначе, потому что «не так уж она и стара», тот еще энерджайзер. Несмотря на преклонный возраст она любит, например, сама возиться с ремонтом, что включает в себя такие увлекательные занятия как: экстремальное скалолазание по стремянке, игры с острыми предметами (гвоздями) и, конечно же, бесконечные подъемы и спуски по старой, до дикого крутой лестнице на чердак. Это я еще молчу про страсть к поиску приключений на мягкое место. Как-то раз она решила сходить в местный байк-клуб и случайно снесла один из мотоциклов, после чего все без исключения железные кони оказались… Впрочем, не важно. Но перелом бедра? Что она учудила на этот раз? Нервно усмехнувшись от пронёсшихся в памяти «приключений» Джаннет, замечаю, наконец, большую корзину на столе рядом с диваном и подозрительно прищуриваюсь. Только не говорите, что… — Это всего на пару дней, Алана, — виновато проговаривает мама и следом тяжело вздыхает. — Милая, я знаю, у вас с Фредом были большие планы на выходные, но сама понимаешь, Мартин вряд ли отпустит меня больше, чем на один день. — Все в порядке. Черт, как все это невовремя! — Я люблю бабушку Джаннет и не оставлю ее одну. Все в порядке, — повторяю скорее для себя, параллельно обдумывая, как преподнести новость своему бойфренду. Он жуткий ревнивец, а еще собственник и эгоист. Неудивительно, ведь Фред — альфа. Глубоко вздыхаю и натягиваю улыбку. — Что в корзине? — Лекарства, коллекция дисков с любимым бабушкиными фильмами, а еще, — мать снова тушуется, а у меня начинает дёргаться левый глаз, — кое-что из еды. — Я в состоянии приготовить сама! — Праведно возмущаюсь. Сколько бы лет мне ни было, мама всегда остается мамой. И все бы ничего, но она искренне считает, что повар из меня никакой. Ну да, пару раз я пересолила суп, а в оладьях остались комки соды, которые впоследствии противно скрипели на зубах. Не спорю, до Гордона Рамзи мне никогда не дорасти, но уж что-то обыденное я вполне в состоянии приготовить! — Знаю, милая, — вздыхает мама и ерзает на сидении. — Ничего сверхъестественного, пара пирожков. Закатываю глаза, и только после ее слов действительно чувствую умопомрачительный аромат свежей выпечки — настолько новость о бабушке выбила меня из колеи. — Хорошо, — киваю и поднимаюсь с кресла, чтобы собрать сумку с вещами. А еще нужно позвонить Фреду.

***

Вот за что не люблю альф, так это за их упертость и святую уверенность в том, что все должны плясать под их дудку. Фред, естественно, не исключение. Чего только я не услышала в свой адрес, пока пыталась донести до благоверного, что здоровье бабушки важнее каких-то там планов. Я и обломщица, и кайфоломщица, и вообще душнила. Я его, понимаете ли, не ценю. И с какой стороны не посмотри, я плохая, один он — хороший. И не будь я Аланой Морис, возможно разревелась бы и начала вымаливать прощения, как любая другая «нормальная омега», а может, и вовсе бросила бы пожилую родственницу на произвол судьбы. Ведь мой альфа так расстроен! Но, к счастью, я Алана, поэтому вместо того, чтобы покорно выполнять прихоти самовлюбленного засранца, высказала все, что о нем думаю, сообщила о нашем расставании, а потом и вовсе бросила трубку. Да будь он хоть трижды прав, такого отношения я к себе не потерплю! На сборы ушло совсем немного времени, однако когда я прощалась с мамой, попутно закидывая тяжеленный рюкзак за спину и поправляя капюшон любимой красной толстовки, на улице успело стемнеть. И не то чтобы я боялась темноты, или у меня приближалась течка — переться одной через лес ночью не особо хотелось. — Будь осторожнее, дорогая. Не разговаривай с незнакомцами, — напутствовала мама, — и позвони, как доберешься. Дабы прервать поток нравоучений, ибо мне уже давно не пятнадцать, я быстро чмокнула мать в щеку, подхватила корзинку с пирожками, — коих оказалось не парочка, а целая груда, которой можно накормить с десяток бабушек, — накинула капюшон на голову и выскочила за дверь. Как и ожидалось, на улице было темно хоть глаз выколи. Вздохнув, я поправила лямки рюкзака, перехватила ручки корзинки поудобнее, воткнула в ухо наушник и бодро пошагала по знакомой тропинке — самой короткой, по которой удобнее и быстрее всего добираться из нашего дома до дома бабушки Джаннет, проживающей в соседнем городе. Подпевая любимому исполнителю, я вполне себе спокойно шла, пока вдруг не услышала странный шорох позади себя. По спине пробежало стадо мурашек. Я остановилась, втянула воздух, но ничего — и никого — подозрительного не почуяла и поэтому возобновила движение. Все было в порядке, однако липкий страх уже успел поселиться в груди. Черт бы побрал этот дурацкий лес! Ругаясь под нос на местное правительство, которое вот уже четвертый год обещает проложить дорогу между нашими городами, я снова услышала это. Шорох. Замерев как вкопанная, медленно извлекла наушник. Лес жил своей жизнью: где-то высоко в кронах ухала сова, то тут, то там раздавался тихий писк, качались ветви, а прямо над ухом противно визжал комар. Тихо, спокойно и немного пугающе. А потом я услышала его. Даже пискнуть не успела, как кусты справа зашевелились, и навстречу вышел незнакомый мужчина. От страха сердце зашлось галопом, и ладони вспотели. Я сделала неуверенный шаг назад, но он стоял не шевелясь и, кажется, не собирался ничего предпринимать. Может, заблудился? — П-простите, мистер, вам помочь? — Не своим голосом выдавила я и нервно прикусила губу. Так «вовремя» вспомнился наказ матери не разговаривать с незнакомцами. — Ау? Он ничего не ответил и даже не шелохнулся, но волосы на затылке все равно встали дыбом. — Извините… — И не страшно ходить одной? — Внезапно спросил незнакомец мягким, немного смеющимся голосом. — А вдруг серый волк нападет? — Что? — Куда путь держишь, Красная шапочка? — Не обращая внимания на мой испуг, снова спросил он, а затем сам же и ответил: — в соседний городок? — Д-да… — проблеяла я и сделала еще один кро-о-ошечный шажок назад. — К-к… бабушке. — Что в корзине? — Пирожки. — Угостишь? Обмерев, я тяжело сглотнула и неуверенно приподняла корзинку, предлагая незнакомцу самому подойти ближе. Может, зря я это, конечно. Но вдруг он действительно возьмет пару пирожков и оставит меня в покое? — Хорошая девочка, — неожиданно мурлыкнул он и сделал шаг вперед. От страха подкосились колени. Пока он шел на меня, внутри росло желание заорать во всю дурь, бросить в него несчастной корзиной и драпануть так, как никогда не бегала. Но что-то этот порыв останавливало, и только когда он оказался совсем близко, я поняла что именно. Запах. От незнакомца безумно приятно пахло мокрой хвоей и совсем немного полевыми цветами. Раздув ноздри, я слегка покачнулась на месте и с силой втянула воздух. От удовольствия даже глаза начали закатываться! Но разум вовремя забил тревогу, поэтому я распахнула веки и уставилась на мужчину как умалишённая. — А Вы… волк? — брякнула и тут же испуганно охнула. У кого-то слишком длинный язык! Мужчина замер, принюхиваясь. Блеснули золотом желтые глаза, и губы тут же растянулись в самодовольную ухмылку. — Маленькая омежка идет ночью по мрачному лесу и встречает на пути большого и страшного серого волка — ничего не напоминает? — Н-не… Что? Он что, белены объелся? — Боишься меня? — Уже жуя пирожок, — и когда, блин, успел стянуть? — спросил мужчина так обыденно, будто для него это в порядке вещей: шататься по лесу и пугать маленьких девочек, коей я уже, конечно же, давно не являюсь, но факт остается фактом. — Как тебя зовут, Красная шапочка? Поперхнувшись, непонимающе захлопала ресницами, пока до меня наконец не дошла вся сюрреалистичность ситуации. И действительно: на мне красный капюшон и я несу пирожки бабушке. А он… он ведь волк, правда? Судя по запаху очень похож, хотя я еще ни разу не встречала настоящих волков, однако… Проглотив очередной пирожок, мужчина вдруг слегка присел, будто перед прыжком, и громко рыкнул, отчего у меня по коже пробежало сразу три толпы слоноподобных мурашек. Глаза снова сверкнули янтарями, а потом он все с тем же рычанием прыгнул и повалил меня на мокрую траву. Даже крикнуть не успела, как с плеч рванули рюкзак, а запястья больно сжали и придавили к земле. — Так ты скажешь свое имя, Красная шапочка? — За-за-зачем Вам? — Все просто, — боднув меня лбом в щеку, усмехнулся незнакомец, — тогда я скажу тебе свое. — Может, не надо? — Неуверенно улыбнувшись, когда надо бы орать во все горло, выдавила я, за что получила снисходительную улыбку и еще одно легкое бодание, теперь уже в шею. — Отпустите меня, пожалуйста, господин волк. — Ну уж нет, — недобро рыкнул он и в доказательство своих слов клацнул зубами около моего уха. Дальше спорить я не решилась, проклиная и бабушку Джаннет, так не вовремя решившую устроить себе внеплановый перелом, и маму с ее строгим начальством, и чертов лес, и этого подлеца, недвусмысленно вжимающего меня всем телом в холодную землю. — Алана, — наконец, кое-как собрав мысли в кучу, ответила я. — Алана, — пробуя мое имя на вкус, улыбнулся волк. Пару минут не моргая смотрел в глаза, а потом представился: — Ульф. — Ульф? Как… в-волк? — Как волк, — довольно оскалившись, кивнул мужчина и медленно приблизил свое лицо к моему. — Боишься? И мне бы ответить честно, что да, боюсь, но чертов запах сбивал все мысли. Ситуация, скажем прямо, сложилась патовая, однако вместо того, чтобы кричать и вырываться, я как сумасшедшая вдыхала аромат волка и ни на секундочку не хотела останавливаться. Как же вкусно он пахнет! — Даже не закричишь? — так и не дождавшись ответа, Ульф задал очередной вопрос. На который, к слову, я тоже вряд ли бы ответила. Где-то далеко-далеко за пределами этого леса, тропы, влажной травы и шума деревьев остались моя мама и теперь-уже-не-бойфренд. Там же, судя по всему, сейчас спала моя совесть, потому что вопреки всем законам логики, физики, этики и воспитания я вдруг сама рванулась вперед и впечаталась губами аккурат в губы Ульфа, который настолько опешил, что не сразу сообразил, что нужно ответить. И только после того, как я вгрызлась в нижнюю и нетерпеливо потянула на себя, мужчина, наконец-то, отмер. — Маленькая пиявка, — зарычал в лицо, и я уже потянулась навстречу, но вместо него поймала губами холодный воздух. Губы Ульфа в этот момент коснулись моей шеи, и я, кажется, окончательно сошла с ума. — Любишь кусаться, а, Алана? — Заткнись, — с непонятно откуда взявшейся смелостью фыркнула я и, ощутив свободу на запястьях, с силой толкнула волка в грудь. Ульф усмехнулся и покорно перекатился по траве, усаживая меня сверху. — Какая смелая омега. — Все волки такие болтуны? — Не все, — снова усмехнувшись, парировал мужчина. — Но ты права. Не время болтать. Едва закончив фразу, он вцепился пальцами в мои бедра и резко рванул на себя. Охнув, повалилась на крепкую мужскую грудь, и губы тут же оказались захвачены в плен. Не сказала бы, что любительница подобных развлечений, а уж историй о случайном сексе с моим участием можно пересчитать по пальцам одной руки. Впрочем, пальца будет достаточно. Но что-то внутри буквально кричало, что я все делаю правильно. Словно эта странная встреча была уготована нам судьбой. Отлепившись от моих губ, Ульф плотоядно облизнулся. И пока я пыталась сообразить, что же, мать вашу, происходит, его руки успели пробраться под плотную ткань толстовки и начали движение вверх, медленно, но верно приближаясь к моей груди. Не сдержавшись, простонала что-то невразумительное, чем знатно повеселила расшалившегося волка. — Поражаюсь тебе, — выдохнул он и прикрыл веки, не без удовольствия сминая мои груди. — Не кричишь, не брыкаешься. — А что, тебя заводят крики? — Изогнув бровь, усмехнулась. — О нет, пожалуйста, не трогайте меня, господин волк! — Да, малышка, — засмеялся он и, перекатившись, снова оказался сверху. — Продолжай. Голова кружилась черт знает как. Перед глазами все плыло, и только сильные руки, стягивающие с меня одежду, давали понять, что я еще не сошла с ума окончательно. Как-то сам собой запах волка заполнил легкие, и в какой-то момент мне начало казаться, что я знала этот запах всю свою жизнь. Он был таким… родным. Это пугало. Но страх быстро отступил, едва Ульф, уже успевший разобраться не только с толстовкой, но и стянувший с меня бюстгальтер, прикоснулся к коже губами. Запустив пальцы в волосы мужчины, покорно выгнулась, подставляя под поцелуи те места, которые требовали особо тщательной ласки. Вот так, валяясь на мокрой траве в объятиях совершенно незнакомого волка, я стонала и извивалась, умоляя перестать мучить меня, но он только смеялся, рычал, а затем снова принимался зацеловывать тело. В небе сияли звезды, и огромная луна смотрела на нас осуждающе. Где-то рядом валялась корзина с чертовыми пирожками, а бабушка Джаннет ждала любимую внучку, но мне было все равно. Впервые в жизни действительно было наплевать на все, что находилось за пределами этой тропы, где меня разложил приятно пахнущий хвоей волк. — Сладкая омега, — в очередной раз куснув меня за шею, хрипло протянул Ульф. И на этом, видимо, его терпение закончилось. — Моя! Резко отстранившись, он присел на колени между моих дрожащих от возбуждения бедер. Схватился за ширинку, рванул и потянул джинсы вниз. От трусиков избавлялась сама, наблюдая, как он раздевается. Едва завидев член волка, я тихонько взвыла. Да-а-а, не врали легенды. — Бабушка, а почему у тебя такой большой… ох-х… Договорить дурацкую шутку мне не дали, ибо Ульф церемониться не стал и просто дернул за бедра ближе, а потом ворвался одним выверенным, резким толчком. Перед глазами все поплыло, аромат волка заполнил пространство вокруг, и я громко застонала, наплевав на то, что своим воплем могла испугать какую-нибудь белочку. Я вас умоляю, какие к черту белочки! — Вот так, да, — пробормотал Ульф и набросился на мои губы, глотая стоны, словно самую вкусную сладость. — Хорошо, девочка… — М-м… — все, что смог выдать воспаленный мозг. Пальцы впились в мужские плечи, а бедра начали покачиваться навстречу. Меня болтало, будто в центрифуге, и было так хорошо, что хотелось плакать. От скорости и мощи волчьего тела руки потряхивало, внутренности заливал жар, и мир вокруг казался таким нереальным, что периодически приходилось открывать глаза, дабы удостовериться, что мне это не снится. Раз за разом взгляд натыкался на горящие золотом радужки Ульфа, и я снова скулила, просила «быстрее» и «глубже», и просто кричала «Да!» Крепкие бедра сталкивались с моими, с влажным звуком возвращались обратно — и так до бесконечности. Пока меня не начало уносить куда-то в радужные дали. — Да! — Не удержавшись, крикнула во всю мощь легких, и тут же почувствовала, как крупно задрожал Ульф. Взгляд стал безумным, даже пугающим. Испугаться не успела — накрыл оргазм. И пока билась в конвульсиях, услышала грозный рык прямо в ухо, а потом меня будто огнем обожгло. Мир закружился, завращался, как на проклятой карусели. Звуки и запахи смешались в нестройную какофонию, и я уж было дернулась в сторону, но меня держали так крепко, что ребра жалостно хрустнули. — У-у-ульф… А потом все закончилось. Огонь отступил, оргазм отпустил. Я даже осмелилась открыть глаза, чтобы взглянуть на волка и понять, что произошло. Он тяжело дышал, вжавшись носом мне в шею. Руки тряслись от напряжения, и я несмело погладила его по спине, чувствуя какие каменные, черт возьми, у него мышцы. — Ульф? Что это было? — Инстинкты, — ответил он отстраненно и перекатился на траву, оставляя меня в покое. Что? Какие инстинкты? — О чем ты… — не успела договорить, как вдруг почувствовала легкое покалывание в том месте, где еще минуту назад все полыхало пожаром. Испуганно потянулась к шее, но замерла. Он… он… — Только не говори… — Я же сказал, — вскочив на ноги, огрызнулся волк, — инстинкт. Не знаешь, как это работает, маленькая омега? Волк встречает Пару и первое, что делает — оставляет Метку. На раздумья времени не остается. — То есть мы? — То есть мы. — И как ты понял? Как ты вообще меня нашел, черт возьми?! Поднявшись следом, стянула висевший на ветке бюстгальтер и принялась искать остальную одежду. — Ты ведь не просто так оказался здесь, правда? — Не просто, — не глядя на меня, отозвался Ульф. — Я вообще не собирался, но, — нервно потерев лоб пальцами, волк глубоко вздохнул. — Ты ведь учуяла мой запах, верно? И он тебе понравился. А я учуял тебя чуть раньше. — Насколько раньше? — Одевшись наконец, я подошла ближе к мужчине. — Или у тебя хобби такое: шататься по лесу и соблазнять невинных девушек? — Не такая уж ты и невинная. — Иди ты! — Обидевшись, наклонилась за корзиной, но Ульф перехватил мою руку, а потом и вовсе дёрнул меня на себя. — Я не шатаюсь по лесу в поисках невинных девушек, как ты сказала. Я искал одну конкретную. Тебя. — Меня? — Да. Мне показалось, или он действительно смутился? Надо же, а в первые минуты знакомства так и светился самодовольством. — Я учуял тебя пару недель назад, когда гулял. Пошел по следу, но запах оборвался, смешался с другими, и я потерял его. Поэтому стал приходить сюда каждый вечер — днем приходится работать, — чтобы понять, от кого так волшебно пахнет. А сегодня не сдержался. Я… ты с ума меня свела, Красная шапочка. — Алана, — зачем-то поправила, не до конца понимая, как я, простая омега, оказалась Истинной волка. А он ведь волк, точно знаю. — Алана, — улыбнулся Ульф и привлек меня ближе, практически прикасаясь своими губами к моим. — И что теперь? — А теперь знакомство с родителями, — оскалился он, а потом засмеялся так заразительно и громко, что я тоже не сдержалась. — И начнем, пожалуй, с бабушки. Уже представляю ее лицо, когда ты заявишься в гости под ручку с большим и страшным серым волком. — Да уж, действительно, как в сказке. — Не бойся, Красная шапочка, у нашей сказки будет хороший финал.