Слабое место

— Майки, принеси теплой воды! — выкрикнул гений, как только они поместили Лео на железный стол в лаборатории. С каждым вздохом он ощущал все большее давление ожиданий, свалившееся на его голову. Он на секунду остановился, не зная, с чего вообще начать. Лео был так серьезно ранен, что его мысли бегали с места на место, не способные остановиться на чем-то самом срочном. Глаза черепахи становились все шире, когда у него наконец появилась возможность посмотреть на брата при хорошем свете. Он почувствовал, как пересохло во рту, руки непроизвольно сжались в кулаки, дыхание участилось, становясь более поверхностным. Он был в ужасе. В присутствии братьев ему удавалось сохранять внешнее спокойствие, однако держать жизнь брата в своих руках было более пугающим, чем могли бы объяснить слова. Несмотря на то, что это происходило уже не в первый раз, это все равно его страшно пугало. Но он всегда находил в себе силы преодолеть это и сделать, что должен. В этот же раз все было по-другому. Лео не было рядом, чтобы поддержать его. Старший обычно не просто помогал зашивать раны и подавал бинты. Всякий раз, когда ответственность за жизни его семьи на его плечах становилась слишком тяжелой, Лео всегда был рядом, чтобы помочь ему сохранить самообладание. — Донни, чем помочь? — наконец сказал Раф, молчавший весь путь домой. Гений поднял на него взгляд, сразу заметив неподдельную тревогу и страх в глазах брата. Он лучше всех знал, что происходило в той камере, и его взгляд полностью отражал то отчаяние, которое, как думал Донни, он должен был испытывать после свидетельства чего-то столь ужасного. — Эм, включи оборудование и срежь бинты, — немного потерянно сказал гений, направившись к раковине и начав усердно намывать руки. В голове все еще висела картинка израненного старшего, лежащего на столе без сознания. Если отринуть всю ту кровь, что покрывала тело старшей черепахи, и очевидные раны и переломы, он выглядел осунувшимся, угловатым, что подтверждало запись в журнале о голоде. Не было причин предполагать, что ему давали достаточно воды. Значит, первым делом нужно поставить капельницы, чтобы восстановить водный баланс, иначе им точно не удастся его вытащить. Точно, с этого и стоит начать. Он выключил кран и вытер руки свежим полотенцем, которое он подготовил еще до их ухода. Хлопнула дверь, влетел Майки с тазом теплой воды и поставил ее на столик рядом с Лео. Раф уже разрезал повязки на боку и шее старшего. Донни подошел к столику и начал открывать упаковку с иглой, чтобы пустить раствор внутривенно. — Майки, протри, пожалуйста, первым делом сгибы локтей, мне нужно поставить капельницу. Раф, помоги ему. Братья кивнули и принялись за работу. С каждым новым движением Майки избавлялся от все большего количества запекшейся крови, но его плечи опускались все ниже, а губы сжимались в тонкую-тонкую линию, когда ему открывались следы и синяки от игл. Он был зол и расстроен. Они ему что-то кололи? Он поднял взгляд на Рафа, который усердно вытирал вторую руку, и его выражение лица становилось все более хмурым с каждой прошедшей секундой. Видимо, он был в курсе. Тем временем Донни закончил с капельницей и подошел ближе, таща за собой штатив, на котором уже висел пакет с раствором. Майки отодвинулся, давая брату больше пространства для маневров, и начал смывать кровь с других частей тела. Донни протер сгиб локтя спиртом и поднес иглу ближе, но внезапно остановился. Руки начали дрожать, когда он понял, что все самые подходящие вены уже исколоты. Он вспомнил про другую запись из журнала про героин и нервно сглотнул. Он понятия не имел, как организм Лео отреагирует на что угодно, что он в него вольет. Будь то простенький физраствор, обезболивающее или антибиотики, которые точно понадобятся. Он никогда в жизни детально не изучал взаимодействие наркотиков с лекарствами и не представлял, какие последствия могут грозить его старшему брату. Он, конечно, имел базовое представление, как они влияют на тело и разум, но он и представить себе не мог, что ему придется работать с чем-то подобным. Решив, что без физраствора у лидера точно нет шансов, он был готов рискнуть и вставил иглу. Струйка пота стекла по щеке, когда он осознал, что Лео наверняка будет испытывать абстинентный синдром. И, судя по тому, что он читал, это бывает сложно пережить даже тем, кого не пытали две недели к ряду. Он сглотнул, снова остановившись, ожидая, пока братья закончат смывать кровь. Он пялился на старшего, пытаясь собрать мысли в кучу, но одна мысль приковала его к месту, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Ему придется колоть Лео новые дозы, пока его тело не восстановится достаточно, чтобы он смог пережить процесс отказа от наркотика. Он почувствовал, как его начало тошнить. Закружилась голова, зрение немного поплыло от осознания этого ужасного факта. Он ухватился за стол, подняв другую руку к голове, стараясь прогнать недомогание. Нельзя расклеиваться сейчас. — Донни? Он поднял взгляд и встретился глазами с Рафом. — Ты должен рассказать мне все, что знаешь. — Прямо сейчас? — Прямо сейчас, — отрезал гений. Он пристально смотрел на сорвиголову, ожидая. Глаза черепахи в красном опустились, брови подпрыгнули вверх, на лицо вернулось выражение полного отчаяния, которое они встретили в камере в башне. Он медленно положил тряпку на столик и поднял взгляд на младшего. — О, нет, чувак, даже не думай! Я тоже имею право знать, что там произошло. Раф вздохнул и оперся рукой о стол. Майки был прав, но как вообще описать словами все, что он видел? Если честно, ему вовсе не хотелось вспоминать ни разговор с Лео, ни тот момент, когда он кололся. Он все еще не мог поверить, что его старший брат был настолько сломлен, что готов был там умереть. Что же творилось в его голове, что он был готов оставить их? — Что тебя интересует больше всего? — Прямо сейчас мне важно знать, когда он получил последнюю дозу. Это может быть критически важная информация. Рафаэль хмыкнул. Конечно же Донни уже знал, что Лео сидит на героине. — Я не уверен, когда конкретно. Шреддер явился почти сразу после того, как я очнулся. Потом прошло еще как минимум несколько часов, прежде чем пришли вы. Донни кивнул. Хорошо, значит, учитывая действие стандартных транквилизаторов футовцев, старший получил дозу примерно десять часов назад. Он метнулся обратно к столу, где лежал журнал, ища заметки, как часто он употреблял. Пролистав несколько страниц, отмеченных датой и временем, он пришел к выводу, что раз в сутки. Он раздраженно цыкнул, заметив упоминания растущей дозировки. Гений захлопнул журнал, наконец обретя концентрацию. К счастью, недостаток информации был немного компенсирован записями. У него еще будет время подумать о наркотиках, сейчас самое важное – стабилизировать старшего. Подойдя обратно к братьям, он подключил пульс-монитор, чтобы не отвлекаться каждые несколько минут на проверку вручную. Высокий писк стал ритмично раздаваться эхом в лаборатории. Донни разочарованно фыркнул, отметив про себя, что пульс слишком медленный, и он все еще не был уверен, было ли это последствием потери крови, голодовки или наркотиков. Или всего вместе. Сегодня их явно ожидала длинная ночь, полная неизвестности, тревоги и сомнений.

***

Гений тяжело опустился на стул и облокотился о стол, положив голову на сложенные руки. Несколько часов непрерывной работы вымотали его до предела. Если учесть, что он не спал уже как минимум тридцать шесть часов, и количество стресса за последние две недели и четыре дня, вообще сложно сказать, как он на ногах еще держится. Они закончили обрабатывать раны Лео около десяти минут назад. Все порезы были успешно зашиты и забинтованы, все сломанные кости загипсованы, все капельницы обновлены. Но Донни все равно не был спокоен и уверен, все ли будет в порядке со старшим. Его все еще лихорадило из-за воспалившихся ран, хоть они и прочистили все, что могли, это займет какое-то время. Тело Лео должно было само справиться с инфекцией, и это волновало его больше всего. Сможет ли после такого стресса? Он вздохнул, подняв голову. Самое время вернуться к записям в журнале. Братья успешно отправлены спать, а он, наконец, остался один, присматривать за старшим. Донателло потянулся к тетради, оставленной на углу стола, и притянул ее к себе, не отрывая от поверхности. Минуту он просто смотрел на нее, не решаясь снова открыть. Эта книжка скрывала в себе все ужасы, что пережил его брат, и он не был уверен, что готов погрузиться в это с головой прямо сейчас. Ему нелегко далось даже его лечение, просто смотреть на все эти порезы, снова ломать неправильно срастающиеся кости, отрезать воспалившуюся гниющую плоть было невероятно сложно. Он никогда раньше не видел своего старшего брата, своего лидера в таком состоянии. И ему было сложно даже представить, что творилось в его голове. Он только надеялся, что им удастся как-то это все исправить. Физические раны заживут, это они уже проходили не раз и не два. Конечно, не в таких масштабах, но тем не менее. Психологически же Лео и так не был в лучшей форме еще до всего этого. Дон почувствовал, как на него нахлынула волна тревоги, в желудке свернулся ком и поднялся к груди. Он бросил взгляд на старшего, поджав губы. В один страшный день он застал его в своей комнате с коротким мечом в руке, режущим запястье на другой. Он помнил тот ужас, что он испытал, полный ступор и отрицание, непонимание и замешательство. Как сказал потом Лео, он не пытался себя убить, нет, просто пытался хоть что-то почувствовать. После этого Донателло заставил его принимать антидепрессанты, и все немного улучшилось. Все вместе они пытались помочь Лео пережить потерю отца и новообретенную депрессию, как он помогал им, и у них это получалось. И сейчас Донни предполагал, что они наверняка вернулись к началу. И будет хорошо, если все не стало еще хуже. Его внимание привлекло легкое движение одеяла. Следом раздался едва слышный стон, и гений подскочил со стула, бросившись к койке. Он пробежался взглядом по брату, пытаясь понять, проснулся ли он, или, может, просто что-то снится. — Лео? — решил позвать он. Леонардо застонал еще раз, шумно выдохнув носом. Он повернул голову на звук, и его веки немного дернулись. На лице Донни появилась легкая улыбка, и он осторожно положил руку на незабинтованное плечо брата. Наконец, один глаз приоткрылся, второй все еще был слишком опухшим. Гения встретил замутненный, несфокусированный взгляд. Понадобилось еще несколько секунд, прежде чем лидер смог проморгаться и встретиться глазами с Донателло. — Привет, — тихо сказал гений, бережно поглаживая по плечу. Лео выглядел удивленным, немного дезориентированным. Он чуть повернул голову, пытаясь осмотреться и понять, где он находится. Было непривычно просыпаться не в полной темноте, обычно это означало только новые пытки. — Ты дома, все хорошо, — сказал Донни, заметив, как мечется взгляд его брата. Лео снова озадаченно посмотрел на него. — Дома? — раздался в ответ тихий шепот. — Да, — ответил гений, все еще мягко улыбаясь. Старшая черепаха с силой втянула в себя воздух, губы поджались, единственный открытый глаз снова закрылся, и он чуть запрокинул голову назад. Дыхание немного участилось, и из-за закрытых век показались блестящие слезы. Он поднял трясущуюся руку к глазам, стараясь утереть непрошеные слезы, но чувство облегчения поглотило его с головой, и он оказался не в силах прекратить плакать. Он чувствовал, как рука брата все еще гладит его по плечу, и он поймал себя на мысли, что так безмерно скучал по ним. Братья. В голове всплыло последнее воспоминание из башни Шреддера. Рафаэль был там, так ведь? Ему это не снилось? Он не был уверен, но тревога за брата охватила его сознание. Он убрал руку и распахнул глаз, ища взглядом Донателло. Он схватил его за руку, что все еще была у него на плече, и немного сжал, обращая его внимание на свои потуги. — Раф, — прохрипел он. Ему хотелось подскочить, пойти искать, но он чувствовал себя абсолютно выжатым, смертельно усталым. Большинство оставшихся сил тратилось лишь на то, чтобы оставаться в сознании и пытаться что-то сказать. — Он в порядке, спит у себя в комнате. Донателло почувствовал, как старший расслабился после его слов. Рука, державшая его, ослабила хватку и упала обратно на кровать. — Как ты себя чувствуешь, Лео? Он задумался. Как он себя чувствует? Он себя вообще чувствует? Да, точно, он так привык к боли за это время, что ее наличие ему не показалось странным или каким-то неправильным. Но когда он заставил себя сосредоточиться на своем теле, его дыхание сперло, и он на минуту прекратил дышать, стараясь вернуть себе то приятное онемение, что он чувствовал еще мгновение назад. Боль была оглушающей. Теперь, когда он сконцентрировался на ощущениях, он застонал. Болело все, кости ломило, бок и шея даже пульсировали, внутренности как будто свернули в клубок, в голове ощущалась дымка, и его снова тошнило. — Паршиво, — промямлил он. Донни кивнул, и потянулся к тумбочке за стаканом с водой. — Я не колол тебе обезболивающее, я все еще не уверен, как они подействуют в комбинации с героином в твоей крови. Он почувствовал, как брат дернулся от его слов. Гений знал. Ну конечно он знал. Но Лео почему-то не был готов к настолько быстрому возвращению к реальности. Ему хотелось еще немного побыть в этом полусне, представляя, что все это ему приснилось, и он просто сильно ударился головой, поэтому и проснулся в лазарете. Ему не хотелось, чтобы его братья узнали об этом, но Раф уже даже видел, как он кололся. Не скрыться, не спрятаться, не спастись. Волна чувств нахлынула на него, возвращая в маленькую клетку. Это все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверняка, он все еще там, в плену, и это ему просто снилось. Даже если нет, как он должен справиться со всем этим? Со своей никчемностью, разочарованием в себе, тревогой, страшной злостью, что он внезапно ощутил, вспомнив цитадель. Ему захотелось сбежать, исчезнуть, заснуть и не проснуться. Это было слишком, он не был готов. Тусклый свет в комнате внезапно ослепил его, и он закрыл глаз. Он почувствовал, как участилось дыхание. Здоровая рука непроизвольно поднялась к груди, стараясь утихомирить бешено стучащее сердце. Кровь стучала в ушах, что не было слышно ничего другого, руки начали трястись сильнее, желчь подступила к горлу. Дышать стало сложно. Действительно сложно. Грудь будто сжималась в конвульсиях, и он сжимал ее пальцами, словно стараясь открыть более прямую дорогу воздуху. Лео мысленно взмолился, чтобы здесь появился лаборант. Каждый раз, когда его настигала боль, физическая или душевная, он всегда был там, с иглой, готовый избавить черепаху от страданий. Эта боль была другой, будто сердце пыталось выпрыгнуть из груди, как тогда в камере с Рафом, но он был уверен, что укол поможет, так или иначе. — Дыши, Лео, — донеслось до него откуда-то сбоку. Он дернулся, от чего все его тело прошибло тупой болью. Дышать стало словно еще сложнее, но он заставил себя приоткрыть рот и силой вытолкнул весь оставшийся воздух наружу. — Вдох. И он втянул ноздрями кислород, постепенно возвращая себе самообладание. Понадобилось еще несколько минут, прежде чем он снова смог обессиленно расслабиться на подушках. — Лео, у тебя уже были раньше панические атаки? Так вот, что это было. Он медленно кивнул, внезапно ощутив, как пересохло в горле. Донни, казалось, прочитал его мысли, поднеся стакан с водой к его сухим, обкусанным губам. Приятная холодная жидкость плескалась у него во рту, и он с жадностью ее проглотил. Он был готов пить вечность, но гений быстро убрал стакан, и Лео неосознанно потянулся за ним головой. — Я знаю, что хочется еще, Лео, но нельзя сразу много, иначе тебя просто стошнит, — с грустью в голосе сказал Донни, заметив попытки брата продолжить пить. — Наркотики обычно помогали, — сипло сказал Лео. В этот раз дернулся Донателло. Что это было сейчас? Констатация факта или просьба? Нет, он конечно предполагал, что за это время могла появиться некоторая зависимость, но то что Лео признал это почти открыто, напугало его. Неужели уже так сильна? — Тебе стоит попытаться снова уснуть, — он решил ненадолго проигнорировать последнее высказывание брата. Сейчас не время это обсуждать, ему все еще нужно восстановить силы. — Завтра будет лучше. Он сжал плечо брата, заметив, что его дыхание уже выровнялось, и, кажется, он уже снова уснул. Это хорошо, пойдет ему на пользу. Его снова передернуло от мысли, что ему придется давать своему брату дозы, по крайней мере пока он восстанавливается. Но это подождет. Он тихо встал и вернулся к рабочему столу, где его ждал журнал с записями. Похоже, этого не избежать. Ему нужно знать, что пережил его брат, чтобы помочь ему справиться с последствиями.