Urahara's Coffee

Это свидание должно было стать особенным. После того, что произошло в машине в прошлый раз, он вполне резонно рассчитывал, что уж этот вечер точно перейдет в приятную ночь. Он даже подготовился: прибрался, постелил свежее белье, продумал, что приготовит утром на завтрак, прикупил упаковку презервативов и дорогую смазку. Однако свидание оказалось особенным совсем по иным причинам. Конечно, вины Айзена тут не было. Выставка картин являлась идеальным местом для романтического вечера: обсуждение увиденного могло сблизить, дать шанс заглянуть в чужую душу, посмотреть, как человек мыслит, но Хирако молча уставился в окно, пока они ехали до его дома. Может, стоило предложить поужинать где-нибудь, чтобы переключиться на что-то другое, избавиться от лишних мыслей. — Тебе не понравилось? — внезапно спросил Соуске, притормозив на светофоре. — М? — Шинджи моргнул, выныривая из своих раздумий. — А... Нет, понравилось. Просто теперь очень много всего в голове. — В этом и есть суть искусства, не так ли? — тот улыбнулся, и Хирако тоже коротко дернул уголками губ. Айзен, очевидно, пытался вывести его на разговор, но Шинджи не мог себя пересилить. Он бы с радостью болтал сейчас на отвлеченные темы, про музыку, например. Да хоть про погоду. Зачесав пальцами волосы и вздохнув, он зажмурился на секунду. Нужно было взять себя в руки, вернуть настрой, предложить наконец заехать куда-нибудь, пока еще был шанс. — Помнишь ту картину в конце зала? — вновь начал Соуске. — Центральную? — уточнил Шинджи, хотя прекрасно понимал, о какой именно картине речь. Он хотел бы забыть о том, что на ней было изображено — порезанные вены, реки крови, из которой и складывался основной мотив, — но такие образы врезаются в память слишком прочно. — Могу я задать тебе вопрос? — Конечно, — Хирако улыбнулся, хотя ощутил, как внутри все похолодело в ожидании и неловкости. — Если тебе некомфортно, я не настаиваю на ответе. — Боже, Соуске, что там за вопрос такой? — он попытался изобразить легкость, но Айзен знал его уже в достаточной степени, чтобы не повестись. — Откуда у тебя шрамы на запястье? Шинджи поджал губы. Соуске, наверное, ожидал услышать какую-нибудь жалостливую байку из жизни о том, как плохо было Хирако. И ему действительно тогда было плохо, но он даже этого не понимал. И объяснять это кому-то, кто, наверное, даже не сталкивался с подобным, не было желания. — Это не я, — коротко ответил он, снова отвернувшись к окну. Еще и погода была паршивая. Прямо под его настроение. Айзен понял это правильно — как нежелание дальше разговаривать, однако вопросов у него только прибавилось. Не Шинджи? Он сделал это в диссоциированном состоянии? Или что? Или он имел в виду, что теперь стал совсем другим человеком, и открещивался от того Шинджи, что сделал это с собой? В любом случае спрашивать он не стал, раз обещал не настаивать. Очевидно, он затронул что-то очень личное и, несмотря на укол вины, ощутил радость. Соуске наконец копнул глубже и смог увидеть того Хирако, который скрывался за флиртом, шутками и улыбками. Конечно, он не считал, что они не были искренними, но в Шинджи всегда было заметно что-то тяжелое. И Айзен хотел узнать все. Хотел читать Шинджи, как увлекательную книгу. Но тот не спешил открывать ему новые страницы.