Urahara's Coffee

Ичиго хотел бы сказать, что ему было вообще не понятно, как он пришел ко всему этому, однако он знал в точности каждый этап. Первый был тогда, когда он решился спросить, почему в кофейне все работники, за исключением Лава (хотя и насчет него он теперь не был уверен), не отличались гетеросексуальностью. Естественно у него тогда закралась мысль: «А вдруг я тоже?». Но на тот момент он лишь посмеялся над своим предположением. Концепция бисексуальности ему была знакома не понаслышке. У него перед глазами был отец, в конце концов. Тем не менее Ичиго считал себя самым обычным гетеросексуальным юношей, пока… А вот и второй этап. Было донельзя забавно наблюдать за перепалками Шинджи и Айзена, но по-настоящему их суть и возникающее во время них напряжение он понял, только когда подобное случилось с ним. Обманывать себя Куросаки не привык, поэтому, впервые ощутив желание схватить мужчину за грудки, подраться с ним и потом целовать разбитые губы, принял это как должное. Посидел пару вечеров в темноте своей комнаты, пока в плеере играли сопливые песенки, и смирился. Ну, бисексуал и бисексуал. Подумаешь. Зато чувствовал себя в кофейне еще более освоившимся. Третий этап был сложным: проблема состояла не в его ориентации, а в том, что свое влечение к мужчинам он осознал через определенного человека. Неприятного человека. Скандального. Крикливого. Вспыльчивого. Бесячего. Раздражающего до дрожи в теле. До подгибающихся коленей. До покалывания в пальцах и сухости в горле. Ичиго медленно выдохнул, закрыв глаза, и приказал себе успокоиться. — Все хорошо? Ты сегодня какой-то хмурый, — Хирако вытащил из печи круассаны и бросил взгляд на Куросаки, а тот, нахмурившись еще сильнее, уставился на лавандовый сахар в банке. — Хирако-сан, а после кофе Айзен какой на вкус? Шинджи от такого вопроса удивленно выгнул бровь, но затем пожал плечами и спокойно ответил: — Как кофе. И еще сладкий от сиропа. — Мм, — глубокомысленно ответил тот, отчего Шинджи с подозрением прищурился и расплылся в улыбке. — Хочешь поцеловать кого-то кофейного? — Я просто спросил, — буркнул Ичиго, хватаясь за сиропы, чтобы изобразить бурную деятельность. — Обожаю, как ты вечно забываешь, что не умеешь врать, — проворковал Хирако, однако в ответ получил лишь красноречивое молчание. Ичиго потер алеющее ухо и отвернулся. Догадаться, кого именно на вкус хотел попробовать Куросаки, было совсем не сложно. В отличие от Айзена, этот ворчливый панк, как его мысленно окрестил Хирако, выяснить расписание любимого бариста не удосужился и пытался подгадать рабочие дни Ичиго опытным путем, каждый раз скорчивая кислую мину, если рыжей макушки за прилавком не наблюдалось. Шинджи даже пару раз думал сжалиться и тайком подсунуть график тому под нос, но… Пусть страдает. Так веселее. Заметив краем глаза в окне паркующийся байк, Шинджи с предвкушением закусил губу и отошел к окошку, ведущему на кухню. — Кенсей! Иди сюда. — Чего там? — Мугурума подошел и высунулся в зал. — Сейчас что-то будет. Дверь кофейни открылась, и Ичиго развернулся лицом к вошедшему. Забавно, что за время их знакомства они перешли от закатывания глаз при виде друг друга к хищным веселым оскалам, будто заранее готовили друг для друга реплики и наконец могли посоревноваться в остроумии. — Обожаю, — восхищенно прошептал Хирако. — Как сериал. Кенсей бросил на него взгляд, но говорить, что не так давно вся кофейня наблюдала сериал, где в главной роли был сам Шинджи, не стал. Лавандовый раф был готов, коробочка с клубничным тартом стояла на прилавке, привычный обмен неприличными жестами был произведен, но на этот раз Ичиго задержал на посетителе слишком долгий взгляд, и тот как будто хотел остаться, но в последний момент передумал, взял стаканчик с кофе и стремительно вышел, а Куросаки медленно осел на корточки, закрывая горящее лицо ладонями. — Ну, ты посмотри на него, — Хирако с улыбкой качнул головой. — Тарт забыл, — отметил Кенсей, и Шинджи тоже опомнился. — Ичиго. Тарт, — Хирако вернулся за прилавок и потер костяшкой пальца рыжую макушку. Куросаки мгновенно подскочил, вытаращив глаза, схватил коробку и побежал к выходу под тихий смех старшего бариста. Оставалось лишь наблюдать происходящее за окном. Из кофейни разговор слышно не было, но можно было предположить, что эти двое опять ругаются, хотя скорее это Ичиго что-то выговаривал сидящему верхом на байке и потягивающему кофе Гриммджоу. В конце концов тому, видимо, надоело, потому что он поставил кофе в подстаканник, сгреб Куросаки за ворот кофты и теперь что-то агрессивно рычал в чужое лицо. Ичиго, в свою очередь, свободной рукой схватил его за голубые волосы, заставляя запрокинуть голову, и Шинджи приоткрыл рот в восхищении. Ай да Куросаки, и где только научился такому? Но на этом удивительные события не закончились. Потому что Ичиго сам вжался в этот усмехающийся рот губами, и, хоть Хирако не мог рассмотреть с этого ракурса, не сомневался, что Гриммджоу был поражен не меньше него самого. Однако затем руки на вороте кофты ослабли, скользнули вниз по фартуку и обвились вокруг талии Куросаки, а тот, шлепнув Джаггерджека по конечностям, отстранился, вновь продемонстрировал средний палец, вручил коробку с тартом и понесся обратно в кофейню. В окне Шинджи увидел абсолютно счастливую и довольную мину ворчливого панка, после чего повернулся к вбежавшему внутрь Ичиго. — Ну и как тебе лаванда на вкус? — промурлыкал Хирако. — Ужасно. Не понимаю, как он это пьет, — с искренним недоумением ответил Куросаки, пытаясь тыльными сторонами ладоней охладить горящие щеки. Шинджи снова тихо засмеялся и покачал головой. Похоже, теперь он должен Айзену.