Растворяясь

Джесс и Рита не отказались от меня, даже наоборот. Стали звать меня в парк, кино, на роллердром. Правда, в большинстве случаев мне приходилось отказываться из-за плотного расписания внешкольных занятий в угоду маме. Но девочки понимающе относились к этому, и отношения с ними не портились. Видимо, узрели всё собственными глазами на празднике. Хотя чем дальше, тем больше я сожалела о том или ином пропущенном эвенте. Даже с наличием теперь Инстаграма мне всё ещё сложно было оставаться в курсе всех последних событий. Иногда я чувствовала себя так, будто переместилась на десять лет в будущее и совершенно не понимала, что вокруг происходит. — Эй, Бет, мои родители сняли коттедж на уикенд в честь дня рождения, я тебя приглашаю, — Джесс подошла ко мне в перерыве между занятиями. — Будет весело! И никаких клоунов, а то Рита их боится, — шепнула она на ухо. — О, это так здорово! — восторженно сказала я, но тут же помрачнела, осознав, что мама вряд ли меня отпустит. Джесс, словно прочитав мои мысли, сказала: — С твоей мамой поговорят мои родители. Думаю, они смогут её убедить, что всё безопасно. За нами присмотрит мой дядя Гэвин. Он лесоруб, знаешь, какой здоровый! Всех порвёт, если что. Джесс широко расставила руки в стороны и смешно насупила брови, а потом, сделав голос как можно ниже, прорычала: — Я лесник Гэвин МакДафф, я никому не дам в обиду своих малышек! Я невольно прыснула в кулак. Ну, если у Джесс такой дядя-телохранитель, то бояться и вправду нечего. Сердечко внутри забилось быстрее – а вдруг всё получится? Вдруг меня действительно отпустят на настоящую вечеринку? — Нет, никаких вечеринок. Тебе ещё слишком рано. Строгий голос не терпел пререканий и возражений. Мама повернулась спиной, показывая, что разговор завершён. Что ж, я попыталась поговорить об этом с ней первой, и, вообще-то, не рассчитывала на другую реакцию. Расстроилась, но не разочаровалась, что называется. Только я собиралась сесть за гаммы, разминать пальцы, как вдруг зазвонил стационарный телефон в прихожей. Я аж подпрыгнула от неожиданности, но вовремя взяла себя в руки. Когда это я стала такой пугливой на резкие звуки? Мама сняла трубку, пристально следя за мной, так и оставшейся стоять в зале, опираясь на рояль. Сейчас с минуты на минуту должен прийти мой учитель музыки, наверняка это он позвонил. Однако по вытянувшемуся лицу мамы я поняла, что это не так. — Сколько там будет человек? — уставшим голосом спросила мама. Из ящика туалетного столика она вытащила блокнот и ручку, принялась что-то записывать. «Это не учитель! Это не учитель», — звенело у меня в голове. Это могло значить, что родители Джессики дозвонились до мамы. — Какая там будет еда? Надеюсь, вы наймёте профессионального специалиста по кейтерингу. Без всякого там жирного барбекю и фаст-фуда – мы такое не едим. Снова что-то записывает. — Контактные номера всех совершеннолетних лиц, которые там будут, продиктуйте, пожалуйста. — Немного помедлив, добавила: — И несовершеннолетних тоже. Секунду. — Она долго-долго записывала цифры, пока кто-то на том конце провода надиктовывал ей телефоны. — Отдельная комната? — Она скосила на меня взгляд, словно вопрошая, как мне нравится это. — Душевая, надеюсь, тоже? Что ж, это нас устраивает. Благодарим вас за радушие. Всего доброго. Телефонная трубка со звоном водрузилась на место. Повисла тишина, нарушаемая лишь тиканием больших настенных часов да грохотом посуды, которую мыла одна из наших служанок в нескольких комнатах от нас. Мама прикрыла глаза и неровно выдохнула, словно справлялась с головокружением. — Я ведь могла предвидеть, что так выйдет, но отчего-то понадеялась, что… Она всплеснула руками, и я невольно съёжилась, уже ожидая проблем. Хотя проблемой уже стала я. — Ты ведь догадываешься, почему Джессика тебя пригласила на праздник? — Губы её плотно сжались в трубочку, ярко подведённую тёмно-красной помадой – она всегда так делала, когда была чем-то недовольно, но прятала эмоции внутри. — Это ответный визит на наш приём, Элизабет. Мы не имеем права отказаться. Позвони своей подруге и скажи, что непременно будешь на дне рождения. Я изумлённо уставилась на маму. Мне не послышалось? Я… я еду на праздник? — Чего же ты стоишь? Быстрее, не стоит затягивать с ответом на приглашение. Или месье Латур тебя ничему не научил? *** Очень изредка, когда я была уверена, что весь дом спит, Каролина приходила ко мне ночью. Конечно, она пробиралась ко мне через окно. Второй этаж – это не очень высоко для ловкой, худосочной девчонки, которая всё детство лазала по деревьям и лестницам от нечего делать. Словно ниндзя, она ловко карабкалась по витиеватым узорам фасада нашего дома, а затем залезала внутрь. Она жила далековато, и отправлялась на последнем автобусе, поэтому оставалась на ночь, а утром аккуратненько и так же тихо уходила через окно. Сегодня Каролина тоже пришла. Мы не виделись почти неделю или больше. Я уже начала беспокоиться, что она сильно обиделась. Но сегодня она пришла, даже принесла небольшой подарок: самодельный браслет из бисера и скромный букетик парковых цветов. Браслетик был нежно зелёного цвета с моими инициалами, сделанными другим цветом – розовым. Я сразу завязала его на запястье, а цветы поставила в мамину фарфоровую вазу на комоде. После чего поспешила в душ, оставив Каролину развлекаться в моей комнате. Я уже не раз это делала раньше, и знала, что Каролина больше глазеет, чем трогает предметы в комнате. Вряд ли что-то могло случиться. — Вот, они уже позвали тебя на вечеринку, — хрипло проговорила Каролина, когда я плотно закрыла дверь своей спальни перед сном. Я только вернулась из сауны, и сейчас стояла напротив полноростного зеркала в халате и махровом полотенце на голове, а кожа моя лоснилась от жара и маски на масляной основе. Каролина встала рядом. На её фоне я выглядела точно кукла Барби из набора про спа-салон. Только огурцов-кружков не хватало на глазах. Я сняла махровое полотенце и потянулась рукой к расчёске на комоде возле двери, стараясь не сталкиваться с тёмными глазами Каролины через зеркало. — Они позвали тебя, — повторила она. — И не позвали меня. — Ты можешь поехать с нами, — я развернулась к ней, натягивая улыбку. Честно говоря, не понимала, почему Каролина так недовольна этим известием. — Не думаю, что Джесс будет против нового человека. — Не могу, — она покачала головой. — Они меня не знают. — Так вот познакомишься. Надо ударить себя по языку за такие слова. Ну и как я это себе представляла? Каролине точно так же сложно сходиться с новыми людьми, как и мне. И взгляд Каролины говорил за себя красноречивее слов. Расчёски на привычном месте не оказалось. Я поискала её вокруг, пошарила по ящикам, как услышала: — Я расчешу тебе волосы. Насмешливо-неряшливый взгляд. В руке небрежно зажата моя расчёска. Мне не понравилось то, как она предложила это простое действие. — Но… я всегда сама. — А сегодня я. Каролина словно прыжком оказалась за моей спиной. Её резкое действие сковало моё тело, заставило стоять смирно и глядеть на неё глаза в глаза через зеркало. Мы были одного роста, но сейчас казалось, что я съёжилась до состояния маленькой игрушки, а она – большая, реальная девочка, которая играет с куклой. Каролина взялась за одну влажную прядь, потянула на себя, одновременно втягивая носом аромат кокосового шампуня. Не уверена, что сама Каролина когда-нибудь мыла свои патлы. Я не спрашивала, каким шампунем она пользуется, а сама Каролина утверждала, что там, где живёт она, часто не бывает воды. Впрочем, её волосы всегда выглядели аккуратными и чистыми. Зубья расчёски впились во вьющиеся мокрые локоны. Я чувствовала холод металлических прутьев кожей затылка. Каролина потянула вниз, а я задержала дыхание. Расчёска плавно пробежала вниз по струящимся до поясницы волосам и отпустила их. Вместе с этим отпустило и меня. Вдох-выдох. Расчёска снова легко хлопнула меня по голове и потянула волосы книзу. Рывок, и я сгибаюсь в три погибели, чувствуя резкую боль, от которой хочется закусить губу. — Стой, у тебя тут колтун, — ледяным голосом говорит Каролина. — Правда? Где? — Сейчас мы его… Она дёргает со всей силы. Сильнее и сильнее. В моих глазах стоят слёзы от боли, но сквозь них я вижу в зеркале, что именно делает Каролина. Она тянет мои чудесные волосы одной рукой, а расчёской пушит и спутывает пряди, затем дёргает вниз и в стороны. Вместо того, чтобы спокойно расчесать волосы, она словно старается их уничтожить. Изворачиваясь, я толкаю Каролину прочь от себя. Не удержавшись, та падает на копчик и шипит от боли. Глаза её полны ненависти. Я трогаю свой затылок. Чувствую непонятное волосатое месиво. Как вот теперь самой расчесать? Но её просить… — Что ты натворила? — С такой причёской ты никуда не поедешь, — ухмыляется девица. — Что ты натворила?! — я повышаю тон, но оглядываясь на дверь, вдруг мама услышит. — Теперь тебе придётся срезать свои волосы, — словно не слышит меня Каролина. — Будешь ходить со стрижкой, как у мальчика, и никто не будет больше считать тебя богатой красоткой. Все будут считать тебя богатой уродкой. И к тому же дурой. — Это ты дура! — не выдержала я, и в сердцах швыряю в неё первый попавшийся в руку предмет. Фарфоровая ваза с золотым рисунком разлетается в дребезги, попав в пустое место. Букетик печально падает на пол. Он такой же унылый, как и окружающая действительность. Через минуту прибежали мама и служанка. Последняя кинулась всё убирать, а мама сонным взглядом окинула комнату, меня и строго спросила: — Я слышала шум. Что у тебя стряслось? — заметив осколки, подняла одну бровь, мол, неаккуратность или эмоциональный всплеск. Тут и не знаешь, как вернее ответить. Если неаккуратность – велика вероятность, что побьют до красных точек в глазах, и плакала тогда моя поездка в гости к Джесс. А если эмоции, то тоже побьют, ещё и скажут, что я истеричка и заставят ходить к психологу. Куда его всунуть в моё расписание – придумается как-нибудь само. — Я нечаянно, — выдыхаю наконец я. — Тут вот колтун, я его хотела распутать, наверное, рукой дёрнула, и вот. Мама презрительно осмотрела мои волосы и цокнула языком. — Ничего ты без меня делать не можешь, конечно. С волосами было покончено через минуту абсолютно без боли. Мама принесла какой-то спрей и всё аккуратно распутала. А меня не побили – это какое-то чудо. Каролина на ночь не пришла. Но я глаз не сомкнула. Знала, что она всё равно следит за мной. И начнёт нашёптывать гадость в ухо, стоит мне убрать подушку с головы.