Забег по Черноруссии V2.0

Дверь снова содрогнулась от удара вместе с Шуссом, который продолжал держать ее спиной. Собака-зомби с завидным упорством и, совершенно без устали, раз за разом разгонялась и пыталась пробить преграду, периодически прерываясь на попытки выскрести нас когтями из-за металлической преграды. Звуки при этом стояли невероятно приятные, хоть вешайся. — Ну и чтоб ты делала с этой милой гавкой без меня? — Шусса так задел тот факт, что я была не рада его компании, что все ближайшие часы, я знала, он будет докапываться до меня по этому поводу. — А с тобой у нас прям прогресс в межвидовых отношениях, — огрызнулась я. — Мы ждем пока она потеряет надежду или что? — Я думаю, не торопи меня, — от очередного удара он слегка пошатнулся, и я тоже прижалась плечом к двери, не давая псине просунуть морду в щель. — Может, тут ее запрем? — предложила я. Быть покусанной зомби-собакой мне точно не улыбалось, а в таком тесном пространстве пытаться ее пристрелить было слишком рискованно — мы бы скорее друг друга задели. — Думаешь, успеем выбежать? — задумчиво протянул он. — Впрочем, мой план точно хуже… в конце мы сосем хер. Я хмыкнула и дождалась очередного содрогания двери, прежде чем отойти в сторону и подготовиться бежать со всех ног. Нет ничего хуже, чем когда нужно быстро выбраться из комнаты: от ощущения, что меня поймают, все нутро сводило страхом. Псина, словно услышав наши мысли, все медлила с очередной попыткой прорваться. Шусс стоял напряженный, как струна, и с пистолетом наготове. Распахнувшаяся с лязгом дверь все равно стала неожиданностью. Шерстяной рычащий и клацающий зубами клубок ворвался внутрь комнаты, на мгновение потеряв ориентацию в пространстве. Я тут же вылетела наружу и, зажав рот рукой, чтобы не визжать, наблюдала, как Шусс стремительно захлопывает дверь прямо перед клыками твари. Кажется, от такого удара об железо, у нее должны были вывалиться все зубы. — Теперь я знаю, что значит выражение «очко сжалось», — выдохнул Шусс, убирая пистолет в кобуру. Вся дверь снаружи оказалась заляпана слюнями, кровью и, кажется, ошметками десен. Глубокие борозды от когтей тянулись до самого пола, на котором мерзкая псина тоже растеряла куски своих кишок. Я схватилась за предплечье Шусса, оттаскивая его подальше от двери, в которую собака продолжала ломиться уже с другой стороны, пока безрезультатно. Отступая спиной, чуть не споткнулась на каком-то куске металлолома, и Шусс, скорее по инерции, развернулся и схватил меня за плечи, не давая упасть. Тусклая кварцевая лампа освещала нас неприятным больничным светом. Я почему-то замерла, словно кролик, загипнотизированная его глазами, отражающими холодные голубоватые блики. Сердце продолжало выстукивать бешеный ритм, а пальцы крепко сжимали его руки, хотя я уже не падала. — Ты чего перепугалась? — спросил он, тоже не отводя взгляда и слегка хмурясь. От его ладоней снова расходилось приятное тепло, а паника не выдерживала пристального взгляда и отступала, позволяя выровнять дыхание. Я сглотнула, не зная, что ответить на элементарный вопрос. Он еле заметно огладил большими пальцами мои плечи и словно застыл, но продолжал играть со мной в гляделки. — За тебя, — немного скомкано выпалила я, потому что никакого оправдания не придумалось, и вздрогнула от очередного гулкого удара в дверь. Шусс почему-то напрягся, сильнее сжимая челюсти. Я была уверена, что он ухмыльнется, съязвит что-нибудь и отвесит мне ускоряющий пинок, отпихивая от себя… Поэтому когда дрогнул уголок его губ, я расслабилась и кончиком языка провела по пересохшей верхней губе. Только вместо того, чтобы отпихнуть меня, он притянул ближе, наклоняясь. Я почувствовала его дыхание, легкое горячее касание губ, прошивающее низ живота змейками возбуждения, и сразу же отпрянула, вырываясь из хватки и снова чуть не падая на проклятой арматурине. — Да что за?! — я пнула лязгнувшую железку подальше и недовольно уставилась на Шусса, который почему-то выглядел удивленным. — С тобой по-человечески, а ты опять прикалываешься! — Сзади! — рявкнул он, за секунду меняясь в лице. Я сама не поняла, как умудрилась сразу выхватить нож и повернуться в ту сторону. По коридору к нам топало два зомби, изрядно пожеванных, возможно той самой псиной, но все еще способных вполне бодро размахивать крючковатыми, сведенными судорогой пальцами и клацать зубами. Слух уловил хлопок кожаной кобуры, и в ту же секунду я присела, давая Шуссу возможность дважды выстрелить и покончить с незваными гостями. — Пошли, — он довольно грубо подхватил меня под локоть и потащил дальше по коридору, распинывая лежащие тела. — Раньше встанем — раньше выйдем. Он снова злился, не надо было быть гадалкой, чтобы чувствовать изменения во всем: в голосе, в манере разговаривать, даже в походке. Он сосредоточенно и уверенно шел вперед, даже не проверяя, успеваю ли я за ним. Если дверь не поддавалась — ее вышибало ногой. Я, покусывая губы, семенила следом, не совсем понимая, зачем так злиться из-за того, что просто не дали поиздеваться в очередной раз… В одной из комнат, явно медицинского характера, я замерла, разглядывая ящик с бумагами, выломанный и опрокинутый на пол. Часть папок лежала раскрытыми, из них были выдраны страницы. Я пробегала по ним глазами, но не видела ничего, похожего на документ о ребенке или о чем-то подобном. Кажется, осталась только официальная макулатура… — Здесь нет того, что тебя интересует, — Шусс все-таки вернулся за мной и замер в дверях, нетерпеливо постукивая пальцами по косяку. — Откуда ты все знаешь, а? И документы, и все коды доступа… Может, мы зря пальцы ищем? Твои бы подошли, а? — я скорее шутила и старалась улыбаться, но в каждой шутке доля правды… — Я же говорил, я — душа компании, — он состроил ответную улыбку, хоть и не такую искреннюю как обычно. — Пойдем, пара комнат осталась. Если подумать, ему не было нужды нам помогать, если он «за» тех, кто создал этот остров и всех этих зомби. Мог бы давным-давно нас пришить безо всяких угрызений совести. Да и на плохого парня он не смахивал… с приветом — да, жестокий — да, но «злодей»? Я старалась отгонять прочь странные навязчивые мысли на этот счет, следуя за Шуссом. В конце концов, все эти сомнения — это лишь плод моих ночных кошмаров. А они мне снятся потому что я вижу слишком много дерьма и слишком мало сплю. Шусс передо мной с усилием распахнул очередную дверь и замер на пороге. Я заглянула внутрь, слегка придерживаясь за его плечо. Здесь тоже еле-еле светила лампочка, освещая только самое начало довольно широкого и длинного помещения, выстеленного полуразбитым кафелем. Шусс светил фонариком вперед, выхватывая из темноты стойки хирургических ламп, железные операционные столы с потеками крови на ножках и человека, склонившегося у дальней стены над столешницей. Руки мгновенно похолодели. Когда мужчина чуть приподнял голову, я забыла, как дышать. Мне казалось, у него такие же волосы, такая же фигура, как у врача из моего сна… Если это вообще был сон? Я болезненно прикусила губу, чтобы не стучали друг об друга зубы. Холодная дорожка пота скатилась по позвоночнику. На Шусса я боялась даже взглянуть… Мысли мгновенно сложили два и два. Он просто вернул меня этой твари. Всего лишь привел обратно незаконченный эксперимент. Может, и Джека с Блэком он не просто так оставил там вдвоем? — Где же оно… — пробормотал врач. — Где оно… Страх и обида дорожками слез покатились по моим щекам. Я понимала, что надо бежать, куда угодно, хоть даже обратно к зомбо-собаке, но ноги приросли к полу. — Он живой? — внезапно прошептал Шусс, поворачиваясь ко мне. Я взглянула на него в ответ, и, наверное, выглядела очень жалко, потому что он уставился на меня с таким выражением, словно впервые видел. — Что за… Закончить он не успел, потому что врач в комнате повернулся к нам, громко топнув ботинками по разбитому кафелю. — Что это? — проскрипел он и облизнул длинным тонким языком ряды острых, словно шипы зубов. Молочно-белые глаза уставились на нас с пугающей осознанностью. Я скорее почувствовала, чем услышала, как Шусс выстрелил в тварь, но та невероятно текучим и в то же время быстрым движением ушла в сторону, словно заранее зная об этом. Из пасти вырвался визжащий вопль, неприятный, словно скрежет металла по стеклу. Я стиснула нож, чувствуя, как неприятно в потной ладони скользит рукоять. Тварь метнулась вперед, увернулась еще от двух пуль, и кинулась на меня, совершенно игнорируя Шусса. Все, на что меня хватило, это отпрыгнуть в сторону, споткнуться, упасть на спину и заставить тварь нелепо перекатиться через меня. Он почти сразу же вскочил на четвереньки, а я только-только перевернулась. Шусс выстрелил снова, и тварь зарычала от боли в пробитой конечности. Темная кровь тягуче закапала на пол, но на этом все… Вдалеке грохнуло. Странный зомби обернулся на звук, склоняя голову и прислушиваясь. Мы с Шуссом быстро переглянулись, и практически в ту же секунду из-за угла коридора вылетела наша старая знакомая. Лохматая псина, не обращая на нас внимания, бросилась к врачу, сцепившись с ним в один катающийся клубок. Я подскочила на ноги, одним прыжком оказываясь рядом с Шуссом. Мы вместе попятились назад, освобождая рычащему торнадо больше места. — А если он пальцы откусит? — запоздало дошла до меня умная мысль. Шусс выругался. — Вечно женщины не дают досмотреть… — недовольно пробормотал он, хотя я видела, что он примерно так же удивлен всем происходящим. — Я уберу собаку, а дальше по старым чертежам, поняла? Я кивнула, перехватывая нож удобнее. Шусс выпустил пять или шесть патронов, заставляя пса наконец отвалиться и забиться в конвульсиях на полу. Я сразу же подлетела к врачу, не успевшему еще сообразить, что происходит. Нож вошел в конечность со смачным хлюпом, тварь завизжала, но было поздно. Шусс уже схватил его за шкирку, подтягивая к себе и сворачивая шею. Это, правда, не помогло… Благо руки у врача были обычного размера, а не как у Буль-Буля. Одну я быстро сломала, выбив локоть ударом ноги, а со второй принялась отрезать пальцы, коленом удерживая на полу. Черная жижа из несколько раз пробитого черепа брызнула мне на ладони, но тварь окончательно затихла только через несколько минут, когда я почти избавила ее от всей пятерни. — Живучий, — прохрипел Шусс, наконец-то отпуская руки. Череп гулко стукнул об пол, из него продолжала медленно натекать лужа. Я все еще подрагивающими руками запихивала отрезанные пальцы в импровизированный мешок, который мы с Джеком соорудили из старой футболки. Хотелось утерять с лица грязь и остатки слез, но руки все были в мелких брызгах крови. — Ну-ка скажи мне, — Шусс внезапно подхватил мой подбородок, приподнимая голову. Пришлось отвести взгляд, потому что я прекрасно понимала, о чем он заговорит. — Что это были за сопли на ровном месте? — Он выглядел, как доктор из моего кошмара, — выпалила я, умолчав о том, что Шусс, возможно, сам того не ведая, стал его частью и напугал меня ничуть не меньше. — Вот с этим вот…? — он изобразил пальцами зубы, отпуская мой подбородок, и высунул острый язык, телепая им, как ящерица. Я прыснула и прикрыла улыбку рукой, очень надеясь скрыть заодно и смущение. Подумала-то я совсем не про ящерицу… Его ладонь услужливо помогла подняться, как раз вовремя, потому что к ногам уже подбиралась черная лужица. На удивление, страх прошел почти мгновенно, оставив только легкий осадочек. Теперь в коридоре были только мы вдвоем, а монстры остались всего лишь размякшими грудами на полу. И никто никому меня не сдал… Шусс вдруг снова наклонился и выдернул у доктора из нагрудного кармана какой-то клочок бумаги, развернул и несколько секунд вчитывался, подсвечивая фонариком. — Держи, пригодится, — он всунул его мне в ладонь, и я тут же торопливо пробежала глазами по строчкам. Это был приказ о переводе в другую лабораторную сеть некоего Мирохина Олега Владиславовича… Двенадцать лет. Я перечитала еще раз и еще, но весь документ был — сплошная формальность, без адресов, без причин, без объяснений. Значение имели только имя и дата рождения. Имя, которое шептала мне медсестра из кошмара. Я сглотнула вязкую слюну и оглянулась на Шусса, который уже стоял у входа в ту самую комнату. — Может, у твоего кошмара еще что-нибудь интересное на столе найдется, — он приглашающе протянул руку в комнату. Я на мгновение снова ощутила укол страха и паники, но все-таки протиснулась мимо него внутрь. Комната была скорее операционной или чем-то подобным… повсюду кафель и металл, торчат, словно лес, держатели для капельниц и светильники, нерабочие и поникшие, с разбитыми лампами. Кое-где под ногами хрустели разбитые колбы. Иглы от капельниц неприятными сюрпризами свисали на тонких жгутиках-трубочках. Мне даже казалось, что здесь так же холодно, как и в моем сне… Я замерла у одного из столов, не в силах отвести взгляд от следов: бурых засохших разводов, к которым пристали чьи-то длинные темные волосы. Могла ли здесь лежать я сама? — Что у нас опять за затор? — Шусс подпихнул меня под задницу, и я от неожиданности опять чуть не упала, больно споткнувшись об железную «лапку» осветительной стойки. Вырвавшееся «ау» было удостоено очередным смешком с его стороны. — Неженка. — Это я-то неженка?! После всего, что со мной было на этом ублюдском острове? — я пропустила его вперед, очень надеясь, что мой взгляд прожжет ему затылок. — Я тебя умоляю, это была экскурсия по местам раздачи тушенки, — он прошел к столу и принялся рыться в тех же бумагах, которые перебирал доктор. — Тебе легко говорить, — я открыла шкафчик с медикаментами и принялась перебирать склянки и картонные коробочки в поисках чего-нибудь полезного. — В твоей жизни нормально убивать мужчин, зомби, оборотней, Буль-Булей… кого я там еще забыла? — Женщин и детей, — тут же подсказал он, выдирая с грохотом запертый на ключ ящик. — Точно! — не успев осмыслить, подтвердила я, и через несколько секунд переспросила, покосившись на него: — Ты серьезно детей убивал? — Не все, что выходит за рамки морали, это зло, — глубокомысленно пробормотал он, отшвыривая прочь кипу бумажек и выуживая из ящика чей-то бейджик. — Да ты философ… Я разочарованно прикрыла шкаф, в котором, кроме наркотиков и седативных, не оказалось вообще ничего полезного, и присела на краешек стола, наблюдая за очередным актом вандализма над ящиком. Фото на бейджике совсем не было похоже на мои кошмары, и страх притупился. Но опасения остались… Особенно после того, как Шусс вручил мне еще одну бумагу, где буквально между строк упоминался номер пациента, идентичный тому, который присвоили Олегу. — Говоришь о морали, убиваешь детей, разбираешься в местных экспериментах… Вот что мне о тебе думать? — еле слышно протянула я, разглядывая бумаги, и даже не сразу поняла, что сказала все это вслух. — Вот как мы заговорили, да? — Шусс оторвался от своего занятия и встал прямо передо мной, сложив руки на груди. Я чуть спустилась со стола, чтобы касаться ногами пола и иметь возможность вовремя дернуться в сторону. Он тут же придвинулся ближе, отрезая мне пути отхода. — Заботишься о ней, таскаешься следом, а она еще сомневается, не фашист ли ты часом, ставящий опыты на детях. — Заботишься?! — я не сдержала скептичной ухмылки и тоже сложила руки на груди, вставая «в позу». Шусс чуть склонил голову, внимательно наблюдая за моей реакцией. — У меня от зомби меньше синяков, чем от твоей заботы. — Это побочный эффект, — он нахмурился и чуть пихнул меня коленом. — Ходишь, блять, за ней: «Ник, вытри сопли», «Ник, давай пойду с тобой, чтобы ты не ебалась одна с зомбо-собакой», — он кривлялся и так смешно изображал сопливый мальчишеский голос, что мне пришлось прикусить щеку, чтобы не засмеяться. А вот дальше Шусс заговорил уже нормальным тоном, чуть наклонившись вперед и глядя мне прямо в глаза: — «Ник, малышка, давай поймаю тебя, чтобы не ебнулась спиной», — у меня по позвоночнику прошлись мурашки от его тона и этого чуть хриплого «малышка», а легкие на секунду забыли, как дышать. Шусс сразу же отстранился. — А тебе после этого еще и не доверяют! — Я привыкла к другой заботе, — пришлось приложить усилия, чтобы не улыбаться и изобразить недовольство. Внизу живота снова скрутился комок, но прогонять его я не стала. Легкое возбуждение хорошо отвлекало от общей неприятной обстановки. — Значит, отвыкай, — его тон не предусматривал возражений, хотя угрозы я все еще не чувствовала. Мне казалось, мы снова играем в «кто кого переспорит». Я чуть подалась вперед, надеясь, что он отстранится, но Шусс все так же возвышался надо мной, глядя чуть насмешливо. — И привыкай к тому, что есть. Я непонимающе нахмурилась, отводя взгляд в сторону. Его бедра на секунду прижались чуть теснее, и мы оказались в прямом смысле в плотную к друг другу так, что я почти касалась его сложенных рук грудью. В голове сложился настолько абсурдный пазл, что я выпалила, не думая: — Ты меня что, склеить пытаешься? — странная попытка поцелуя в коридоре в таком свете уже не казалась плохой шуткой, как и его мальчишеская ревность по любому поводу. В голове на секунду промелькнула шальная мысль снова коснуться языком губ и посмотреть на его реакцию, но я сдержалась, только чуть заерзала, пытаясь расслабить напряженные мышцы бедер. — Изоленты не захватил, — фыркнул Шусс, старательно делая вид, что я не права, но получилось у него ужасно плохо. Или мне так хотелось в это поверить… потому что с места он не сдвинулся и взгляда не отвел. Как-то резко стало вовсе не холодно. Я не выдержала и смущенно отвернулась в сторону, снова запрыгивая на стол, чтобы ему было неудобно прижимать меня к столешнице и дальше. Шуссу пришлось отступить, чтоб я не заехала ему случайно коленками. Как-то это слишком выбивало из колеи… и мне определенно не нравилось, что стоило ему открыть рот, как я заводилась с пол-оборота. Взгляд случайно упал на один из последних ящиков, до которого Шусс не добрался. — Что это? — я потянулась туда, пришлось почти лечь на стол, чтобы достать до ящика и, сковырнув небольшую обманку из фанеры на его дне, выудить на «свет» небольшую оранжевую карточку, похожу на банковскую. — М? — Шусс не сразу отвел взгляд от моих бедер, так что пришлось помахать картой у него под носом. — Ключ-карта. Он выхватил ее у меня из рук и повертел из стороны в сторону, внимательно разглядывая. Затем подхватил со стола бейджик и сверил. — Глазастая моя, — пробормотал он. — А доктор наш — воришка… Он вручил мне оба предмета, предлагая тоже сверить. На бейджике значились фамилия, инициалы и статус «дежурный врач, уровень доступа 1». Ключ-карта ярко светила отчетливой надписью «уровень доступа 3». — Не зря сходили, — хмыкнула я. — Еще бы пальцы подошли… — Предлагаю еще у тех двоих солдатиков отрезать по паре, на всякий случай, — он подхватил меня под локоть, мягко, но настойчиво снимая со стола. Мне показалось, я увидела заметный выступ на его штанах, когда он поворачивался… Но это, конечно, всего лишь неправильно упавший свет от фонарика. И куда я вообще смотрю? Я подхватила с пола мешок, засунула все найденные бумажки в набедренную сумку и двинулась следом. Шусс снова галантно пропустил меня вперед. Теперь сложно было думать о том, что он меня использует, как живой щит — скорее уж на задницу каждый раз пялится. Мысли витали где угодно, только не возле того, что мы все еще в непонятном медблоке на заброшенной военной базе. Поэтому, когда в следующую секунду Шусс грубо дернул меня к себе, я даже не сообразила, что собственно произошло. Снова тихо хлопнула кобура, и его пальцы болезненно сомкнулись на моей руке. Я бы испугалась, да вовремя заметила, что на полу чего-то не хватает. Собака благополучно слиняла в неизвестном направлении… Тело доктора лежало в гордом одиночестве, и лужа крови с его головы отчетливо уменьшилась. На полу отпечатались следы языка, размазывавшие жижу по кафелю. Я сглотнула и постаралась не поддаваться панике, хотя в голове набатом бились самого разного рода мысли. Почему мы не услышали, как тварь лакала кровь? Слышала ли она наши разговоры? Шусс так опасно стоял там, в комнате, прямо спиной к выходу… Что было бы, кинься она на него со спины? Меня пробрала крупная дрожь, стоило представить, как я снова вижу брызги крови, только на сей раз из прокушенного горла или плеча. Воображение услужливо предлагало самые разные кровавые варианты, от которых воздух отказывался возвращаться в легкие. Я вовремя уперлась в Шусса спиной, чтобы вернуться в реальность. Он обхватил меня под грудь, затащил в комнату и с грохотом захлопнул дверь, явно тоже перенервничав. — Вот сука, — выругался он. За дверью тут же отозвалось рычание, заставив меня вздрогнуть. — Да, прости, бессмертная сука! — Может, это кобель… — пробормотала я. Дверь содрогнулась от удара, и мы снова остались в ловушке. Я прижалась к двери, а хотелось, если быть совсем честной, вжаться в бок Шусса. Луч моего фонарика быстро заскользил по стенам и метнулся на потолок, выискивая хоть какой-то путь отхода. Вентиляция здесь была, только вот закрытая решеткой, прикрученной на два болта. — Сможем выломать? — спросила я, неуверенно поглядывая то на Шусса, то на решетку. — А у нас есть варианты? — фыркнул он. — Тащи сюда стол. Я сорвалась с места и не без труда подтащила деревянный стол, на котором мы несколько минут назад разбирали документы. Без ящиков с бумагами он изрядно потерял в весе, но толкать его, особенно с больной спиной, все еще было тяжеловато. Баррикада вышла так себе, но теперь я сама могла удерживать собаку за дверью, подпирая его, пока Шусс подкатывал под вентиляцию железный стол и сооружал на нем пирамидку из ящиков. Болты он смог открутить с помощью какой-то железки и чьей-то матери, и решетка поддалась почти без труда. — Я первый и тебя затащу, — скомандовал Шусс, я снова вздрогнула от удара в спину. — Только ножки не забудь разблокировать и оттолкнись посильнее. — А если я не дотянусь? — я опасливо посмотрела на шаткую конструкцию и клипсы на колесиках столов, удерживающих их на месте. — У нас опять задушевные беседы о доверии или мы все-таки съебемся уже от этой херни? — Шусс покачнулся на коробках, те жалобно скрипнули, но выдержали. Уже через минуту он смотрел на меня из вентиляционной шахты и протягивал руку. Я сглотнула, тяжело выдохнула, чувствуя, как холодеют пальцы, и на счет «раз» кинулась к столу. Две клипсы с катающихся ножек я отщелкнула до того, как с горем пополам на него взгромоздиться, попытавшись не уехать далеко от вентиляции, а вторые отщелкивала, уже свесившись вниз. Конструкция стала еще более шаткой и подвижной, теперь я самой себе напоминала циркового канатоходца. Но времени особо ловить равновесие не было — клыкастая морда уже просунулась за дверь, и вопросом нескольких секунд стало, когда мне откусят зад… Шусс втянул меня наверх за мгновение до того, как около моих пяток просвистела в прыжке псина. К счастью, стол отъехал достаточно далеко, чтобы не стать для нее трамплином. — Эх, пальцы запасные не захватили, — тоскливо протянула я, наблюдая краем глаза за прыгающим и воющим внизу существом. Собаку оно уже мало напоминало, с головой, развороченной пулями чуть ли не на четыре части. — Наш друг сумел свистнуть карту и документы, так что его пальчики должны подойти, — успокоил то ли меня, то ли себя самого Шусс. Видок у него был немного напряженный, на лоб упала отросшая прядь волос, которую он раздраженно заправил обратно, сцепив челюсти так, словно она ему какое-то личное оскорбление нанесла. Он устало взъерошил волосы на затылке, чуть откинув назад голову, развернулся и пополз, расчищая для меня путь от пыли и грязищи. Я, повинуясь внезапному шаловливому порыву, быстро нагнала его и схватила за лодыжку. — Не пугай, блядь, — недовольно обернулся он. — Да расслабься ты, — чувство эйфории от успешно выполненной миссии накрыло приятным ощущением счастья, и я шлепнула его по заднице. На удивление упругой и совсем не костлявой. Его выражение лица того стоило. — Это что за финт ушами? — Шусс даже ухмыльнулся без прежней уверенности. — Брачные игры? — Да ну тебя, — я сморщила нос. — Возвращаю должок! Не только ты можешь шлепать людей по пятым точкам… — Смотри как бы ставки не выросли, — он как-то странно окинул меня взглядом и даже подался назад, норовя подползти ко мне, но сзади снова раздался особенно разочарованный рык и грохот. — Ладно, отложим на потом, пока тебе ноги не оттяпали. — Ползи-ползи, красавица, — хмыкнула я, подпихивая его за лодыжки, и все равно немного нервно оглянулась, но собака так и не вытянула свой счастливый билет на шведский стол…