Капкан

— Привет! Ты, что ли, мой водитель? Около пролеска, облокотившись локтем на старенькую волгу, стоит статный брюнет. Его скулы опасно напряжены, а улыбка выглядит плотоядной. — Добрый день! — отзывается мужчина, неторопливо махая рукой. — Да, сегодня буду вашим водителем. — Да можно на ты, — непринужденно улыбается Кольцов, подтаскивая свою спортивную сумку к багажнику. — Ну разумеется, Максим, — водитель широко скалит зубы, кивая подбородком в сторону вагонов. — Только под «вами», я имел в виду вас обоих. Когда журналист непонимающе оглядывается назад, из поезда, неторопливой походкой выходит невысокий худощавый юноша. Ветер тут же подхватывает его отросшие волосы, не давая Максу возможности оторвать взгляда от этого паренька в потрепанном свитере. Неожиданный попутчик выглядит так, будто его в этом мире вообще ничего не интересует, он только вяло оглядывает лесные окрестности, едва плетясь к припаркованной тачке. — Садись на переднее, — всё ещё опасно улыбаясь, брюнет обращается к журналисту, и вновь оборачивается в сторону второго пассажира. Длинноволосый парень молчит всю дорогу, пока Кольцов пытается выспросить у водителя все особенности местного колорита. Эл, как представился брюнет, так же спокойно и мерно отвечает на все вопросы, но без интересных для статьи подробностей. Даже несмотря на неприглядную атмосферу старенькой волги, мужчина выглядит так статно, будто приехал на вызов бизнес-тарифа. Он уверенно рулит одной рукой, ловко переключая скорости, и время от времени лукаво улыбается, будто знает намного больше чем говорит. — Приехали, — Эл тормозит машину около какого-то покосившегося домишки, — Если тебя интересует жильё, то зайди в этот дом, там баб Нюра, — он вдруг хитро ухмыляется. — как говорит один мой приятель, она тут местный метрдотель. — Ага, понял, спасибо, — кивает Макс, протягивая руку к двери. — А сколько я должен за поездку? — Я оплачу. С заднего сидения впервые за все это время раздаётся незаинтересованный голос второго пассажира. Уставший юноша запускает руку в карман своих треников, и достаёт оттуда внушительную пачку пятитысячных купюр. — Воу, — Кольцов чуть не присвистывает от этого зрелища. — ты всегда с собой такую котлету носишь? — А тебя ебёт? — парень вдруг уставляется серьёзным взглядом на попутчика. Ебёт, конечно, бестактность — это же второе имя Максима, а первое — Максим. Но вся эта долгая поездка журналиста так утомила, что ввязываться в конфликт ради конфликта совершенно не хочется. Поэтому он, тихо усмехнувшись, закидывает свою спортивную сумку на плечо, и, попрощавшись с водителем, выходит из машины. Бабуля встречает мужчину как родного, тут же приглашая гостя к столу. Когда уже проходит достаточно времени для того, чтобы отведать только что пожаренные драники, Максим вдруг понимает, что ни машины ни загадочного парня нигде поблизости нет. Не то, чтобы он надеялся этого грубияна ещё раз встретить, просто по юноше же видно, что он не местный, а если единственная, кто сдаёт комнаты в аренду в этом селе — это баб Нюра, то вполне логично, что и второй пассажир исчезнувшей волги должен остановиться в этом домишке. Хотя, конечно, не хотелось бы делить жилплощадь с этим нагловатым молчаливым богачом. В Топях наступает полдень, когда журналист решает взяться за поиск материала для статьи. Потому что картофельные драники, конечно, очень вкусные, но они статью про коррупцию в отдаленных регионах писать не будут. И кто вообще его дёрнул ввязаться в эту авантюру? Ехать в какие-то Топи, сутки в проперженном поезде трястись. Нет, а серьезно, кто Максима в это впряг? Вообще мужчина как-то слабо помнит обстоятельства назначения командировки, солнце что ли голову напекло? Он пытается восстановить в памяти, кто же дал ему задание по статье, но все мысли вдруг вылетают из головы, когда на горизонте появляется привлекательная большеглазая девчонка, копающаяся в грядках. От девушки глаз не оторвать, всё при ней: длинные русые волосы, заплетенные в косы, фигурка как с обложки, кожа девственно белая, щечки румяные! Ну просто кровь с молоком. — Одна тут отдыхаешь? — игриво подмигивает журналист, перешагивая через прополотую грядку. Девчушка нисколько не смущается, она поправляет выбившийся локон, оборачиваясь в сторону незваного гостя, и на её лице появляется ехидная ухмылка. — А ты? — она как-то загадочно улыбается. — Ну не то, чтобы отдыхаю, по работе приехал, — Макс небрежно пожимает плечами и снова ухмыляется. — Но один. — Хорошо, а ко мне ты зачем пристал? — Слушай, не буду врать, что подошёл только вопросы для статьи задать, — он поджимает губы. — Заметил тебя издалека, понравилась ты мне. — Это чем же? — девушка вновь ухмыляется, грубо вонзая лопату в раскопанную землю. — Дай угадаю, большие глаза, невинное личико? Что вас там ещё цепляет, городских извращенцев? — Ну, может, я и городской извращенец, зато этого не стесняюсь, — посмеивается журналист. — Стараюсь оставаться собой при любых обстоятельствах, может хоть за это дашь парню с чистой душой шанс? Собеседница отчего-то прыскает смехом. Она снисходительно мотает головой, отсмеявшись, и разворачивается в сторону дома, поправляя лямку короткого топика. Уже в дверях девушка останавливается, и, оборачиваясь к незваному гостю, проговаривает серьёзным взрослым тоном: — Чтобы «быть собой», нужно знать кто ты. В этот момент единственное, что хочет знать Кольцов, — что вообще может означать эта фраза. Но из этих праздных раздумий, его вновь вырывает какой-то посторонний звук. Журналист оглядывается по сторонам и замечает идущего к нему юношу, на чьём безразличном лице отблескивают редкие солнечные лучи. — Че, уже кого-то склеил? — лохматый парень достаёт из пачки дешевую сигарету. — Поделишься? Мужчина некоторое время не понимает, о чем конкретно идёт речь в этом обращении. Он недоуменно хмурит брови, впериваясь в брюнета взглядом. — Чего, блять? — произносит журналист на выдохе. — Хм… — цинично усмехается парень, — Я остановился у баб Нюры, — он безразлично пожимает плечами. — Решил предупредить. А то ещё шмотки мои залапаешь, а они стоят как вся твоя жизнь. Худощавый юноша громко чиркает зажигалкой, и продолжает свою неспешную прогулку, выдыхая облако едкого дыма прямо в лицо Кольцова. — Да погоди, — Макс ловит идущего за рукав свитера. — тебя зовут-то хоть как, мамкин циник? — Денис Титов, — огрызается парень, вырывая свою руку из цепкой хватки сильных пальцев. — Денис Титов? Подожди… — журналист что-то перебирает в голове, хмуря лицо. — Денис Титов… — Че, имя знакомое? — ядовито усмехается Денис. — В сотку Форбс загляни, может там его найдёшь, если читать умеешь. — И за какие такие заслуги ты в Форбсе оказался? — Макс издаёт едва слышный смешок. — Отсосал остальным девяносто девяти из рейтинга? Парень надменно морщится, осматривая улыбающегося журналиста сверху вниз, и, хватая мужчину за ворот поношенной футболки, притягивает к себе. Он целенаправленно выдыхает белёсый дым в ошарашенное лицо собеседника, и обдаёт, скривившиеся от отвращения губы Кольцова, своим горячим дыханием: — Шутка так себе, — неожиданно сильная хватка жилистой руки размыкается. — Придумай получше. И Титов, издевательски подмигнув на прощание, разворачивается на 180, уходя в сторону покосившихся домишек. Максим же остаётся стоять на месте, отчего-то его губы горят как от жаркого поцелуя, а сердце чуть не вырывается из груди. Он до боли сжимает кулаки, удивляясь, как за пару минут разговора этот отвратительный мальчишка смог довести журналиста до такого бешенства. Хочется догнать Дениса и хорошенько приложиться кулаком к его симпатичному лицу, но мужчина сдерживает этот внезапный порыв ярости. Расследование никак не идёт, Кольцов добросовестно пытается опрашивать всех местных жителей, но мыслями постоянно возвращается к пропитанному ядом диалогу с нахальным мальчишкой. И он ещё будет жить в одной квартире с этим парнем? В одной комнате?! Да, неделька обещает быть интересной, только Максу от этого совсем не весело. Деревенские старики тоже большим энтузиазмом к ведению бесед не отличаются, и, кажется, только и ждут момента, когда журналист отвлечется на свои мысли, чтобы по-тихому умотать куда-нибудь в закрытое помещение. Последней точкой исследования на день становится бедноватого вида монастырь, из-за которого, собственно, Макс сюда и приехал. Здание, в котором должен обитать бог, выглядит скорее как пристанище для бомжей. Облупившиеся стены явно намекают, что последний ремонт тут проводили ещё во время постройки. В помещении почему-то значительно холоднее, чем снаружи. Кольцов ожидал, что солнечные лучи не особо будут согревать бетонные стены, но чтобы настолько… Даже любимая тёплая толстовка не спасала от здешнего климата. Мужчина обошёл все открытые комнаты, даже пытался что-то выкрикивать, но отвечало ему только эхо, и то не слишком охотно. На верхнем этаже, прямо около колокольни, выделялась на фоне белых стен массивная дверь из чёрного дуба. Она выглядела не слишком гостеприимно, но журналист всё же решился постучаться. Ни на первый ни на второй раз никто не открыл. Он пытался что-то подсмотреть в замочную скважину, но в итоге сдался и потянул железную ручку на себя. Чего уж точно не ожидаешь увидеть в старой потрёпанной церкви — это окоченевший труп священнослужителя, среди кучи разбросанных денег. — Господи! — почему-то это было первым, что пришло в голову Кольцову, пока он, замерев, пытался понять, что делать дальше. Мужчина быстро подбежал к висельнику в длинной рясе, подхватывая болтающиеся ноги. В кармане треников нашлась старая зажигалка и, в отсутствие других доступных приспособлений, пришлось подпалить бичевку над головой священнослужителя. Нитки загорелись быстро, осыпаясь чёрным пеплом на выгоревшие кудри Кольцова, и труп упал на мужчину вслед за потухающими хлопьями. Макс пытался вспомнить уроки первой помощи, но смысла в этом не было, в холодных руках батюшки не прощупывался пульс. Пришлось бросать бездыханное тело среди разбросанных купюр, и бежать в деревню за помощью. Хотя психологическая помощь скорее нужна была самому Кольцову, нежели закатившему глаза батюшке. — Где баб Нюра?! — мужчина ворвался в арендованную комнату как ураган, чуть не спотыкаясь о собственную сумку, оставленную около прохода. — Мне-то откуда знать? — Денис спокойно перелистнул страницу, не отрывая глаз от глупого бульварного чтива. — Тогда ты пойдёшь со мной, — журналист быстро выхватил книгу из тонких пальцев, откладывая предмет на тумбу. — Ага, только штаны подтяну, — юноша так и остался лежать на застеленной кровати, буравя собеседника безразличным взглядом. — Чувак, там в монастыре, блять, труп батюшки лежит на огромной куче сраных денег! — Макс озлобленно потянул парня за руку, но худощавый брюнет прытко упёрся ногами, не поддаваясь на уговоры. — Ты слышишь меня, нет?! Там человек умер, у меня сеть не ловит, я ни скорую ни ментов вызвать не могу! — Так ты говоришь, что в этой полуразрушенной церкви в аварийном состоянии, опасном для прихожан, лежит труп батюшки на КУЧЕ крупных купюр? — Титов выгибает брови, опираясь щекой на своё же плечо. — Блять, да! — Ну и какой же это тогда человек? — ядовито ухмыляется парень. Этот вопрос заставляет журналиста отшатнуться, хмуря брови. Он рвано выдыхает, мечась взглядом по расслабленному лицу оппонента, но не находит ни тени стыда за аморальное высказывание. — Денис, ты это серьезно? — Макс с презрением оглядывает собеседника. — Ты же его даже не знаешь. Ты со всеми как со скотом обращаешься? — Некоторых людей лучше не узнавать, Максимка, — юноша сочувственно поджимает губы, но наконец встаёт с кровати. — Ладно, так уж и быть, отведу тебя к местной мусарне, только обуюсь. — Откуда ты знаешь где тут отделение полиции? — А тебя ебёт? — Денис вновь оглядывает мужчину безразличным взглядом из под опущенных век. Дорога до участкового выдаётся напряженной, и в основном за напряженность отвечают кулаки Кольцова, которые так и чешутся надавать этому высокомерному уроду лещей. Нет, ну чтобы быть такой паскудой, это же нужно ещё постараться. И как только это худощавое тело вмещает в себе столько злобы? Поведение парня казалось каким-то наигранным, или Кольцов просто не мог принять, что такие мерзкие люди могут существовать. — Эй, капитан! — юноша крикнул куда-то в сторону ржавого бобика. — У нас тут ебать событие. В вашей деревне, полной немощных стариков, умер один! — У меня рабочий день окончен, — из окна машины высунулась усатая недовольная рожа. — Ты меня слушаешь вообще? — усмехается Титов, уже вставая вплотную к водительской двери. — Я говорю, у вас человек умер, какой нахуй рабочий день, дядь? Капитан устало закатывает глаза, и вываливается из уже заведённой машины. Он с неприязнью оглядывает незваных гостей и, хватая Дениса за ворот свитера, едва слышно хрипит: — Титов, ну че ты устраиваешь? — мужик отпускает вязаную кофту и брезгливо вытирает руку о свою форменную рубашку. — Ну кто умер, батюшка что ли? — Вы нормальный вообще?! — взрывается Кольцов, не в силах больше наблюдать за этим ментовским беспределом. — Вам же говорят, человек повесился! Давайте, заводите свою калымагу, поехали! — Значит батюшка всё таки, — цокает языком милиционер. — Ну садитесь, поехали. Напряжение в машине можно было ножом резать. Максим даже постеснялся уточнить, почему синяя надпись на бобике гласила, что капитан служит в «милиции», а не «полиции». За время отсутствия журналиста в монастыре ничего не поменялось — священник всё ещё лежал на пачках купюр. — А че он лежит-то? — хмурит брови капитан. — Вы же сказали, что повесился. — Ну ты глаза то разуй, — Денис небрежно пинает ногой обожженную веревку около головы батюшки, — Ты как с такими дедуктивными способностями до капитана дослужился? Отсосал полковнику? — юноша очаровательно подмигивает стоящему в ступоре журналисту. — Ты в обезьянник хочешь или что?! — милиционер срывается на рык, толкая парня в грудь. — Ой, ладно, — Титов едва избегает удара об стену, он отталкивается от кирпичной кладки, и достаёт из кармана денежный рулон, отсчитывая пару пятитысячных, — столько хватит? Нет? — он надменно улыбается, и протягивает служителю закона ещё несколько банкнот. — Так нормально? Капитан с озверевшим взглядом выхватывает купюры, убирая их к себе в карман, и осуждающе мотает головой, смотря то на Дениса то на ошарашенного журналиста. — Я говорю, вы его нахрена сняли? — усатый мужчина отталкивает тощего брюнета, и подходит ближе к трупу, — Я как отпечатки снимать должен? Кто теперь докажет, что это не ты его смерть подстроил? — он тыкает указательным пальцем в широкую грудь журналиста. — Блять, да Вы издеваетесь?! — Кольцов негодующе мотает головой, откидывая руку милиционера от своей груди. — Я его спасти хотел! Это любая экспертиза покажет! — Ты мне тут не угрожай представителю закона при исполнении! Иначе тебя никакая экспертиза не спасёт! — Эй, эй, — худощавый юноша с лёгкостью отталкивает взбесившихся мужчин и встаёт напротив капитана, — капитан Козлов, ну при каком ты исполнении? Сам же сказал, что у тебя рабочий день окончен, — он достаёт из кармана тот же рулон из купюр и отстегивает добрую половину, вкладывая деньги в нагрудный карман синей формы. — Журналист просто помочь же хотел. Поступок долбаёбский, я согласен, но ведь не лишенный человечности. — Идите оба отсюда нахрен, — выплевывает усатый милиционер, поворачиваясь спиной к обнаглевшим нарушителям. Таких впечатлений от поездки в отдаленное село Кольцов точно не ожидал. Ещё большей неожиданностью было поведение высокомерного соседа по комнате. Нет, высокомерия у него не убавилось, а даже стало ещё больше, но ещё он потратил целое состояние, чтобы отмазать мужчину от несправедливых обвинений, и даже в каком-то смысле отстаивал журналиста с точки зрения справедливости. Хотя Максиму казалось, что слово «справедливость» Титов в школе вообще не изучал. — Денис, — мужчине не спалось и он решил проверить, не мучает ли тот же недуг его соседа по комнате, тихо обращаясь в темноту. — Че? — недовольный голос с другого конца помещения казался вполне бодрым. — Спасибо, что отмазал меня от этого урода. Они молчали весь вечер после встречи с Козловым, и журналист не знал, когда будет уместно поблагодарить парня за этот жест доброй воли. И в итоге пришлось выбрать самое неуместное время. — Скорее козла, — юноша усмехнулся своей же шутке. Отчего-то Максиму стало смешно, хотя он и пытался это всячески скрыть. Но сдавленная усмешка выдала его с потрохами. — Чего смехом давишься? — Денис обнажил оскал, который в холодном свете Луны казался зловещим. — Шутка не нравится, или тот, кто её пошутил? — И то и другое, — журналист серьезно хмурит брови. — Ну хоть себя-то не обманывай. Юноша снисходительно улыбается и переворачивается на другой бок, спиной к собеседнику, явно намекая, что диалог окончен. Но Макс ещё долго не может заснуть, прокручивая в голове последнюю фразу парня. В чём-то Титов прав, глупая шутка действительно мужчину насмешила, но вот тот, кто её сказал, Кольцову однозначно не нравился, тут даже спорить не нужно.