Семейные ценности Эрика Леншерра

Питера рвало в туалете. Он стоял на коленях над унитазом и трясся всем телом, моля Господа о прощении и милосердии. Ему было так плохо, что, казалось, болит каждая мышца тела и все внутренние органы. Стоило ему попытаться подняться с пола, как его скручивал новый спазм, и он возвращался на исходную позицию. Последнее, что он мог вспомнить, это боль в шее и то, как он упал на кровать и отрубился. Он понятия не имел, который сейчас час и сколько он так лежал. Похоже, он опять облажался, и в этот раз ему точно кранты. Эрик с него три шкуры спустит или, хуже того, отправит куда подальше. Питер неожиданно для себя разревелся от мысли о том, какой он идиот и как должно быть Эрику стыдно за него. — Что ты тут? Так, понятно. В душ ты вчера так и не дополз, судя по всему? Как ты харч мечешь — слышно на весь дом. Хорошо вчера погулял? — Питер даже не мог понять, кто с ним разговаривает, пока чужая рука не повернула его голову в сторону. Эрик выглядел одновременно злым и обеспокоенным. Питер пытался не смотреть на него. Ему было стыдно. — Отвечай мне! Питер, ты хорошо вчера погулял? — повысил голос мужчина, встряхивая подростка за плечо. — Эрик… — голос был охрипший от блёва, — я не хотел… Я ничего не помню… — Я после такого количества выпитого тоже ничерта не помнил бы. Где ты ужрался? С кем ты был? — Не знаю… Я познакомился с какими-то девчонками… — Питер всхлипывал и кряхтел, давясь соплями. — Малолетний идиот, — констатировал Эрик и, наклонившись к нему, поднял на ноги, хоть и с трудом. Подтащил к ванне и затолкал в неё, стаскивая с него футболку и штаны вместе с бельём. Затем врубил едва тёплую воду, заставив парня вскрикнуть от неожиданности. Питеру уже было откровенно все равно, что он валяется голый перед мужчиной, которого месяц знает. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь отнес его в постель и дал какую-нибудь таблетку. Всё болело, и он был несказанно благодарен за то, что кто-то сейчас о нем заботится. Эрик с ним не разговаривал, делая все будто на автомате. Питер чувствовал, как чужие руки скользят по его телу, и очень сильно старался не думать сейчас о том, что его ласкают. А ощущалось это именно так. Питеру казалось, что Эрик будто специально с нажимом проводит по его груди, задевая соски. Он пытался отвлечься, но на больную голову это получалось плохо. Парень откинулся головой назад и уткнулся лицом в сгиб мужской руки. Его резко вздернули вверх, вытащили из ванны. Мальчишка с трудом стоял ровно, пока Эрик вытирал его. Эрик помог ему дойти до кровати, усадил на неё, и Питер, качнувшись вперед, уткнулся ему куда-то в живот. — Прости меня, пожалуйста… — пробубнил мальчик. — Нет, — ответил Эрик, — рот открой. Питер сел прямо и непонимающе уставился на мужчину. — Рот открой. Я тебе таблетки дам. Тебе сейчас с таким тремором только на маракасах играть. Навряд ли у тебя хватит сил справиться с блистером. Питер послушно разомкнул челюсти, и Эрик пальцами затолкал горсть таблеток, держа наготове стакан с водой. — Глотай, — Питер поперхнулся, закашлявшись, и Эрик взял его рукой за горло, вливая в него воду, — глотай нормально! И только попробуй мне здесь блевануть! По секрету тебе скажу, большинство лекарств можно принимать ректально, если очень постараться. Так что я найду способ запихать их в тебя. Питера неожиданно бросило в жар от того, как его больной с бодуна мозг отреагировал на сказанное. Внезапно для себя он представил, как Эрик запихивает что-то ему пальцами в зад и… Нет, стоп! Питер шумно вздохнул, пытаясь успокоиться. Это все алкогольная интоксикация! Многие люди под наркотой и алкашкой чувствуют перевозбуждение! С ним это сейчас и происходит. Он определенно не хочет, чтобы его отец что-либо в него запихал! — Давай, ложись. Тебе нужно поспать, — Эрик надавил ему на плечи, укладывая на бок и укрывая. Питер силился что-то сказать, но его сознание плыло, а глаза сами закрывались, как бы он ни пытался сопротивляться. Питер оклемался спустя сутки и чувствовал себя пятьдесят на пятьдесят. Он морально готовился к выволочке от отца и заранее был во всем согласен, лишь бы Эрик перестал с ним играть в «Я тебя не знаю». Хотя, судя по обрывочным воспоминаниям о вояже в участок, разговору в кабинете отца, и тому, как он уложил его спать, Эрику было не все равно. В любом случае, Питер признавал свою вину, хоть и где-то внутри все ещё считал Эрика провокатором. — Ну и долго ты там торчать собираешься? — Питер чуть не подпрыгнул от голоса отца, стоящего, скрестив руки на груди, в дверном проеме. — Я пришёл поговорить… и извиниться, — насколько мог твёрдо произнес парень, стараясь смотреть мужчине в глаза. — Ну заходи, раз пришёл, — Эрик ухмыльнулся и пропустил Питера, распахивая дверь. Тот протиснулся мимо Эрика, стараясь не задеть его плечом. Эрик закрыл дверь и щёлкнул замком. Питер повёл плечами от неприятного ощущения надвигающегося пиздеца. — Я тебя слушаю, — произнес Эрик, расстегивая манжеты своей рубашки, закатывая по локоть рукава и снимая дорогие часы. Он небрежно кинул их на стол и присел на его край, внимательно глядя на сына, стоящего в паре футах от него. — Эрик… я облажался! Я не знаю, зачем я это сделал! Я хотел тебя разозлить и… У меня нет нормального объяснения! Не знаю! Я идиот! Всё! — Питер вывалил на Эрика свой поток сознания в надежде, что тот не рассчитывает на что-то связное от него. — Питер, Питер, помнишь ли ты наш с тобой уговор пару недель назад? — Эрик покачал головой и так улыбнулся, что Питер отступил на пару шагов назад. — Слушай, я сделаю то, что ты скажешь. Я понимаю, что ремонт машины стоит дорого и… не знаю, я как-нибудь отработаю… — Питер тараторил в надежде найти оптимальное решение ситуации. Он предполагал, что Эрик может заставить его отработать разбитую машину, и готовился к худшему. Он уже представил, как все лето батрачит на подработках, а Эрик ржёт над его зарплатой. — Я подумаю над твоим предложением, дорогуша. Но я все еще хочу знать, помнишь ли ты наш уговор? — Эрик продолжал улыбаться Питеру, уже расхаживая по кабинету. Он, как акула, кружил вокруг него в ожидании ответа. — Ты сказал, что если я обосрусь, то ты меня накажешь… — Нет, зайка. Я сказал тебе, что если ты обосрешься — я буду делать с тобой, что захочу, — Эрик так низко наклонился к Питеру, что тот шарахнулся в сторону, чем еще больше развеселил Эрика. — Ну-ну, дорогуша! Что ты такой пугливый у меня? — Эрик схватил Питера за руку, не давая от себя уйти, — не вздумай убегать! — Зачем ты… Эрик, отпусти! — Питер ударил кулаком в плечо отца, в попытке высвободить руку из стальной хватки. — Ты со мной подраться решил? Да, Бога ради, не смеши меня! — Эрику было весело, и он толкнул мальчишку в сторону дивана. Питер не устоял на ногах и завалился на велюровую поверхность, которая, к слову, не была мягкой. Он попытался подняться, но почувствовал, что ему на спину буквально встали ногой. На самом деле, Эрик уперся коленом ему между лопаток, но Питер не мог этого видеть, лишь ощущал болезненное давление на свое тело. — Скажу честно, я не рассчитывал, что ты безропотно согласишься на то, что я запланировал. Судя по твоему поведению, тебя мало или вообще не пороли в детстве. Ты решил, что можешь подвергать свою жизнь и мою репутацию опасности, пытаясь привлечь моё внимание? Это так по-детски, Питер! Пакостить мне из-за обид и какой-то шлюхи? Серьёзно? Из-за дырки? Ты пытался поднасрать мне, но забыл снять штаны! И раз уж наш уговор все ещё в силе, я имею право сделать то, что уже неделю как хочу. — Тон Эрика был настолько спокойным, что Питер не понимал — шутит он или нет? Леншерр схватил Питера за шкирку, и тот сам не понял, как оказался поперек его коленей. Эрик зажал его ногами так, что ноги самого Питера оказались прижаты к дивану, а верхняя часть туловища повисла через колено. — Папа, ты что?! — не своим голосом взвизгнул Питер, пытаясь оглянуться на Эрика снизу вверх. — Бог мой, дорогуша! Ты чего развизжался, как девчонка? Ты решил, что я тебя по-настоящему бить буду? Совсем с ума сошел? Или что ты там себе напридумывал? Я же твой отец. Вот сейчас и компенсирую пробелы в твоём воспитании, — Эрик во всю веселился и откровенно ржал с происходящего. — Эрик?! Пожалуйста не надо! Я не хочу! Я взрослый! Ты не можешь меня бить! — завопил Питер, пытаясь вывернуться, но Эрик схватил его за волосы и больно дернул на себя, отвесив ощутимый шлепок по обтянутой джинсами заднице. — Взрослый?! Это ты взрослый?! Надо же, а я и не заметил! Единственное место, где ты вырос — это между ног! Вот там ты взрослый, а в других местах я этого не увидел, как ни старался! Если я дам тебе в морду, ты свои зубы будешь из паркета выковыривать. Хотел бы я тебя избить — давно бы это сделал. А то, что я планирую — это так, воспитательные мероприятия, — нравоучительно закончил Эрик и отпустил голову сына. Питер снова попытался встать и взвыл от того, как его снова приложили по заднице. — Хватит ёрзать! Задолбал! — раздраженно произнес Эрик и засунул руку под Питера, расстегивая его штаны. — Нет, нет, нет! Ты с ума сошел?! — заорал парень, все еще пытаясь встать. — Встань и сними сам! — резко произнес Эрик, убирая руку, и будто случайно задел пальцами кожу под задравшейся футболкой. — Что? Я не буду… — Я сказал, встань и сними с себя штаны сам! — тем же тоном повторил мужчина. Питеру казалось, будто он слышит, как скрипят в голове мозги, пока он соображает. Если он сейчас подчинится Эрику, то, может быть, ничего дальше и не произойдёт? Сейчас он встанет, спустит штаны, отец начнёт ржать и обратит все в шутку. Потому что правдой это быть не может. Эрик не станет его шлепать! Он просто прикалывается! — Отпусти, — тихо попросил мальчик, — я не буду бегать от тебя или что-то ещё. Эрик убрал ногу, и Питер сполз на пол. Он сидел между ног отца и смотрел на него, будто видел впервые. — Я жду, — спокойно произнес Эрик, глядя на парня сверху вниз. Питер поднялся, отошёл на полшага и трясущимися руками начал снимать джинсы. — Полностью снимай и кроссовки тоже — Эрик подумал, что со спущенными штанами Питер будет выглядеть по- идиотски. Голый и есть голый, что такого? Чего он там не видел? Питер вздохнул, наступил на задники кроссовок, разуваясь, и стащил с себя джинсы вместе с трусами, переступая через них и стараясь не смотреть на Эрика. Тот с нечитаемым выражением на лице протянул ему руку. Питер, не зная, что делать, взялся за ладонь отца и обошёл его сбоку, чувствуя себя, как полный придурок. Эрик потянул его за руку, заставляя вернуться к себе на колени, и Питер зачем-то это сделал — сам не зная, зачем. Эрик все так же перекинул свою ногу, фиксируя мальчишку так, чтобы он не мог его оттолкнуть. Питер ждал, что сейчас Эрик засмеется и выдаст какую-нибудь грязную шутку на тему его голой задницы, но ничего подобного не происходило. Вместо этого, Эрик устроил одну руку на пояснице сына, а второй прижал его голову к дивану. Питер нервно дернулся всем телом из-за чужой руки. Прикосновение обжигало. — Перестань. Я бы мог зажать тебя между коленями и выпороть твою задницу ремнем, но я боюсь, что не смогу вовремя остановиться. Не хочу, чтобы ты потом ныл неделю на тему своей пострадавшей жопы. Я очень зол на тебя, Питер. Так зол, что с трудом сдержался, чтобы вчера не притопить тебя в ванной. Ты ведь вёл себя хорошо, так что случилось? Разве я плохо с тобой обращаюсь? Я о тебе не забочусь? Почему ты стал вести себя, как засранец? — голос Эрика был вкрадчивый — Питер впервые слышал такие бархатные нотки в голосе мужчины. — Я думал, ты перестанешь меня считать за малолетку, если я сделаю что-то… Что-то взрослое! Ты меня постоянно стебешь и подчеркиваешь, что я тебе не равный. Это обидно! — ответил Питер, пытаясь повернуть голову в сторону отца. Пальцы в его волосах ощутимо давили на кожу головы при каждом движении, чуть оттягивая пряди. — Равным мне? Ты хочешь быть со мной на равных? Дорогуша, это невозможно, по крайней мере, сейчас! Ты не можешь быть со мной на равных, потому что у тебя хватает мозгов только на подростковый бунт и уничтожение моего имущества! Когда я забирал тебя, ты был тихоней, а сейчас пошёл вразнос? В доме матери ты так себя не вёл, верно? — Эрик говорил все с той же интонацией, при этом поглаживая мальчика по пояснице, едва касаясь кончиками пальцев. У Питера бегали электрические разряды по телу, и он был уверен, что его щёки красные. — Я больше не буду, я обещаю. Я такой идиот. Мне так стыдно. Я бы хотел… я хочу извиниться, — Питер мямлил что-то, стараясь дышать ровно. Блять, его это все заводило. Он начинал неуместно возбуждаться от того, что Эрик его гладит. — Это хорошо, что ты осознаешь свои проступки. Но я боюсь, что этого недостаточно, дорогуша. Ремонт машины влетит в десять тысяч, плюс штраф за вождение в состоянии опьянения и компенсация муниципалитету за порчу имущества. Так как денег у тебя нет, то расплатиться придётся своей задницей. Не переживай! Я не буду лупить тебя сильно, постараюсь, во всяком случае, — Эрик плотоядно улыбался Питеру, а тот внезапно осознал, в какую ловушку попал. — Эрик не надо! Пожалуйста! — Я ударю тебя пятнадцать раз. А ты будешь считать и говорить мне «спасибо». Каждая пропущенная цифра — плюс один удар. От твоего послушания зависит, насколько быстро я закончу. Договорились? — тон Эрика явно не предполагал отказа. — Я не хочу… Пожалуйста! — Питер весь задергался, пытаясь высвободиться. — Да не дрыгайся ты! — прикрикнул Эрик и со всей силы ударил его по заднице. Питер заорал. Это было нереально больно. Его в жизни никогда не пороли! — Это был не первый! Или ты считаешь, или я буду лупить тебя, пока у тебя жопа не порвется! Я жду! — рявкнул Эрик, сжав в горсть кудри сына. Питер издал какой-то невнятный звук, который Эрик принял за согласие. Следующий удар последовал сразу, а потом ещё и ещё. Питер считал сквозь зубы, стараясь не ныть в голос. На восьмом ударе он уже не выдержал и разрыдался: — Восемь… Спасибо! — Что ты ноешь там? Не вытирай сопли о мой диван! — Эрик будто специально бил с оттяжкой, останавливаясь между ударами. Ему абсолютно точно нравилось это делать. Он наконец мог выместить свою злость и недовольство поведением сына. Малолетний паскудник разнес его любимую тачку! Ничего, сейчас его жопа станет в цвет разбитого капота! И все было бы ничего, если бы Эрику в бедро не упирался чужой стояк, а свой собственный не распирал штаны. Никогда в жизни Эрика так не заводила чужая задница. Упругая, мягкая плоть, чувствительная от порки. Кожа была малинового оттенка, он был уверен, что жопа у Питера сейчас огнём горит. Огнём у Питера горело все тело: он очень сильно старался сосредоточиться на боли и ощущениях от ударов, но его мозг в какой-то момент заработал не в том направлении. Кровь из головы резко перелилась в член, и всей его выдержке пришёл пиздец. Питер гнал от себя мысли о том, что Эрик лупит его рукой, и что он лежит голый поперек коленей этого мужчины, как себе и представлял. А ещё ему казалось, что он чувствует что-то у себя под боком. Что-то, чего определенно быть не должно. — Десять… — Питер всхлипнул, — спасибо! — Тебе нравится? — голос Эрика застал Питера врасплох. — Что? — Питер попытался повернуть голову в сторону отца, утирая слезы рукой. — Я спросил, нравится ли тебе, когда я тебя шлепаю? — повторил вопрос Эрик. — Я не… почему ты спрашиваешь? — Питер умирал от стыда, прекрасно зная причину вопроса. — Потому что твой член упирается мне в ногу, — спокойным тоном ответил Эрик, — не смущайся, всё бывает в первый раз. — Что? Эрик, я… Это случайно… — Прекрати ерзать у меня на коленях! Господи! — раздражённо ответил Эрик и отвесил Питеру шлепок. — Одиннадцать! Спасибо! — Осталось еще четыре. Ты такой хороший мальчик. Кто бы мог подумать, что тебя заводят такие вещи. Может, ты и на порнушку с поркой передернуть любишь? — голос у Эрика был немного хриплый от собственного возбуждения. — Пожалуйста… Просто закончи это всё… — простонал Питер. Он весь дрожал и, как мог, старался успокоиться. — Да не стесняйся! Мы же с тобой не чужие люди! Дома тебе точно не с кем было такое обсудить. Нравится, когда тебе делают больно? Или дело во мне? Питер мог поклясться, что Эрик над ним стебется, желая унизить ещё больше. — Так я прав? Дело во мне? Отвечай мне! — Эрик со всей силы ударил Питера, так что тот вскрикнул, — я не слышу! — Двенадцать! Спасибо! — Я задал вопрос, — Эрик впился пальцами в многострадальную горящую ягодицу, зная, что делает больно. — Если я скажу «да», ты отпустишь меня? — это был последний козырь в рукаве Леншерра-младшего. — Я хочу, чтобы ты сказал мне правду. У тебя колом стоит, и если причина во мне, то я хочу это знать! — Эрик боролся с желанием прямо здесь нагнуть это тело и выебать до звезд перед глазами. Он боролся с желанием заткнуть этот болтливый рот своим членом и спустить прямо в глотку. Питер молчал и трясся весь от напряжения, и того, что хотел к себе прикоснуться. Как же он хотел себе подрочить! Или чтобы кто-нибудь ему подрочил. Кто-нибудь… Кто-то, кто сейчас мнет рукой его задницу. — Ответа я буду ждать до ночи? Ладно, пойдём по пути наименьшего сопротивления, — Эрик ухмыльнулся, — у тебя с парнями было или только с девками? — Что?! — Питер не понимал, зачем он это спрашивает. У Эрика было ощущение, что ещё чуть-чуть, и у него ширинка лопнет. Если он сейчас отпустит Питера — второго раза точно не будет. К черту всё! — Оближи, и только попробуй меня укусить, — Эрик затолкал Питеру в приоткрытый, влажный рот пальцы, двигая ими туда-сюда. Питер обалдел от такого поворота. Какого хрена происходит? Он мотнул головой, в попытке избавиться от чужих пальцев во рту. — Продолжим? — улыбнулся мужчина, и Питер почувствовал, как между его ног проехалось что-то влажное. — Папа… Не делай так… — только и смог промямлить он, вцепившись рукой в ногу отца. — Я все ещё хочу услышать ответ на свой вопрос, — Эрик раздвинул бордовые ягодицы и смачно сплюнул между них, пальцами растирая слюну по дырке. — Блять, мать твою, Эрик! — голос подвёл Питера окончательно, и звучал он хрипло и отвратительно жалобно. — А ты ещё и ругаешься? Совсем от рук отбился! — Эрик протолкнул в него палец на две фаланги и впился рукой мальчишке в затылок, — лежать, я сказал! Питер не верил в происходящее. Какого черта происходит? Что это за наказание такое? Сначала его лупят, теперь пальцы в жопу пихают. И кто? Человек, который по документам его отец! Господи! — Ну, так я услышу от тебя что-нибудь кроме своего имени? — Эрик ещё раз сплюнул и протолкнул уже второй палец, медленно растягивая тугую дырку. — Мне больно, блять, хватит… Эрик! — Ещё бы тебе не было больно! Мне, знаешь ли, тоже было больно, когда ты сообщил мне, что я тебе никто. Это было неприятно, и ранило меня в самое сердце! — тон у Эрика был наигранно-драматичный, но Питер слышал нотки веселья. Сукин сын! Он тащился со всего этого! — Мне очень жаль. Я не хотел… Ох, боже… — на выдохе застонал парень, и Эрик почувствовал, как он прогнулся ему навстречу. Он снова согнул пальцы, проезжая по чувствительному месту, вытягивая из Питера еще один нечленораздельный звук. — Ты знаешь о том, что можно кончить от стимуляции, без рук? Ты в прямом смысле можешь кончить своей задницей, даже не дроча себе рукой, — буднично спросил мужчина, продолжая двигать пальцами. Шло туго, явно не хватало смазки, но, блять, как ему это нравилось! Питер был такой отзывчивый, стонал и выгибался насколько мог, хныкал, звал Эрика, просил о чем-то. — Так, всё, стоп! А то ты, похоже, скоро кончишь, — Эрик медленно вытащил из него пальцы и, убрав свою ногу, переместил Питера к себе на колени. — Ты мне ответишь или нет? — Я… Я не думал о тебе… Просто ты тогда сказал, что сделаешь со мной что-то… Пожалуйста… — Питер был весь мокрый, щеки горели, и он болезненно ныл, ерзая на коленях отца, пытаясь как-то пристроить пострадавшую пятую точку. — Значит, не думал обо мне? Совсем не любишь меня? — Эрик прижал голову сына к своему плечу, а другой рукой обхватил его член. Питер весь выгнулся, чувствуя чужое возбуждение и непроизвольно подаваясь бёдрами в кулак. — Эрик, пожалуйста… — Шшшш, тихо, — Эрик ускорил движение своей руки на чужом члене, второй рукой прижимая Питера за шею к себе, — давай зайка, кончи для меня! Эрик, мурлыкая ему что-то на ухо, снова протолкнул пальцы ему в рот, держа за челюсть и двигая ими в такт руки на члене. Питер задохнулся от оргазма. В глазах потемнело, и все тело свело до судорог в пальцах ног. Он на пару секунд оглох и ослеп. Такого с ним ещё не случалось. Питер сидел на коленях отца, пялясь невидящим взглядом, и сквозь звон в ушах слушая, как Эрик успокаивает его, прижимает к себе. — Всё хорошо, детка. Папочка о тебе позаботится, — Эрик усмехнулся, глядя на абсолютно потерявшего связь с реальностью сына. Позаботиться Эрику нужно было о себе. Член болезненно ныл, и сидящий на его коленях Питер делал ещё хуже. — Давай на пол, Питер! — Эрик чуть подтолкнул сына, позволяя ему слезть с себя, — лицом ко мне. Не вставай! Юноша осел в двух шагах от отца. Эрик поднялся с дивана, расстегнул брюки, наконец высвобождая свой член. Питер, не мигая, осоловелыми глазами смотрел на крупный член мужчины, не особенно понимая, что делать дальше. Голова была все еще ватная после оргазма, и ему хотелось где-нибудь полежать и прийти в себя. Из ступора его вывела рука, взявшая его за лицо. — Рот открой. Шире! — Эрик требовательно шлепнул Питера по щеке, приводя в чувство, — я велел тебе открыть рот! Питер из-под ресниц посмотрел на мужчину и чуть запрокинул голову, открывая рот. — Что ты творишь… — Эрик застонал сквозь зубы, двигая рукой вверх-вниз по своему члену, понимая, что долго не продержится. Он с каким-то нечеловеческим стоном выплеснулся на лицо мальчишке, заливая своей спермой пухлые губы. Питер смотрел на него ошарашенно, провел дрожащими пальцами по лицу. Эрик сам пребывал в лёгком шоке от происходящего и себя самого. Он уже давно так не кончал, до тёмных кругов перед глазами. И, кажется, он только что обкончал лицо собственного сына. Охуеть, Леншерр! Чарльз бы сейчас зааплодировал! — Дай мне руку! — хрипло произнес Эрик, стоя над Питером. — Что это сейчас было? — Питер тоже хрипел и пялился на Эрика, который стоял в расстегнутых брюках. — Отлично мы с тобой вечер провели? Или ты ещё хочешь в ресторан? — засмеялся Эрик — вставай! — Пап? Ты что, сейчас мне на лицо кончил? — растерянно спросил Питер, пялясь на Эрика. — Не понимаю, о чем ты говоришь! — Эрик за плечо поднял сына на ноги. Питер все ещё пялился на него, и зачем-то облизнул свои опухшие, перепачканые в сперме губы. — Господи… Тебе надо умыться… и мне тоже, — хрипло произнес Эрик и потащил мальчишку в ванную комнату. Ноги у Питера тряслись, и он держался рукой за раковину, пока отец его умывал. Потом сел на бортик ванны, отрешенно следя за тем, как Эрик умывается и моет руки. У него в голове не укладывалось то, что сейчас с ним произошло. Твою ж мать! — Ну, так что насчёт ресторана? — буднично спросил Эрик. — Давай, наверное, дома поужинаем… Ты ведь никому не расскажешь? — тихо спросил Питер, не глядя на мужчину. — Конечно, расскажу! Сейчас позвоню во все газеты города и на телевидение. Завтра приедут у тебя интервью брать. Заголовки будут примерно: «Питер Леншерр кончает в отцовский кулак: драма в двух актах», — Эрик ответил таким тоном, что Питер почти в это поверил. — Эрик? — Что я должен рассказывать, и кому? Ты как себе это представляешь? — Эрик развернулся к мальчику: — Не изображай из себя дурачка, тебе это не идёт. Собери свои вещи и сходи в душ. Я тебя жду. Питер собрал с пола свои шмотки, натянул джинсы прямо на голую задницу и вышел из кабинета отца, шлепая по паркету босыми ногами. Он решил, что как-то объяснит случившееся самому себе позже, потому что прямо сейчас ничего дельного в голову не приходило. Кажется, Эрик относился ко всему проще, и Питер не особенно хотел все это обсуждать, по крайней мере, пока. Единственное, что он знал — это то, что Эрик его возбуждал до неприличия. С ним бы не случился этот позорный стояк, если бы Эрик ему не нравился. Не то, чтобы Питеру нравились мужчины, но этот конкретный мужчина был кем-то, с кем бы Питер согласился провести вечер, даже не случись этой постыдной порки. Конечно, Эрик был его отцом, и все такое, но он его не растил, не знал ребенком, не занимался им, и Питер с самого начал не понимал, как можно воспринимать этого незнакомца, как отца? Сейчас все окончательно встало на свои места: между ними не может быть никаких родственных отношений. Они не смогут вычеркнуть этот эпизод или сделать вид, что ничего не произошло. Так не бывает. Питер врубил в душе прохладную воду в надежде привести себя в чувство. Кожа на заднице болела, как и сама задница. — Блядский Эрик, — вздохнул он и сунул голову под поток воды.