***
Налетел порыв ветра. Он только слегка покачнул подростка и иссек мелкими жгучими крошками незащищенную шарфом часть лица. До края крыши осталось пятнадцать сантиметров. Честеру было нестрашно, ь затем его охватил ступор, а затем… — ЧЕСТЕР!!! Наш герой вздрогнул всем телом в полуобороте. На него летел укутанный шарфом и в капюшоне Майк. За эти несколько секунд Честер испытал сложную кучу эмоций — стыд, радость, досаду, ненависть на себя и желание причинить небе еще больше боли… А затем они просто исчезли. Майк налетел на него и крепко вцепился, по инерции крутанувшись и едва не упав на безопасном от края расстоянии. У Честера таки предательски поехала нога, он споткнулся и грохнулся на сугроб. Майк ойкнул, придавив товарища собой. Взрыв чувств внутри исчез, оплавился, как кубик льда в стакане горячего шоколада, оставляя приятное тело и сладкую радость… — Чувак! — радостно бормотал Майк. — Чувак, не пугай меня так больше! Слышишь? ЧЕСТЕР? Второй ра за этот вечер Честера пробил истерический приступ смеха. Он ржал как умалишенный, а Майк, хоть и вольготно разложившись поверх товарища, не на шутку разнервничался. Телефон Честера вновь зазвонил. — Мам? Алло, мам? — Честер? Где ты, сынок? — Я на крыше, мам… тут так красиво… — Честер высунул язык, ловя снежинку, посланницу темного полуночного неба. — О Господи… Честер! Немедленно спускайся оттуда, сынок, слышишь? — Я уже спускаюсь, мам, — Честер поднялся, оттолкнув с себя Майка и переглянулся с ним. Темные глаза полукровки были встревоженно-радостными.***
— Честер? Они шли по заснеженному парку, чьи нагие ветви были оплетены белыми гирляндами, словно оленьи рога. — Они хотят закрыть меня в больницу, Майк. Вокруг не было ни души. — Может… — взгляд Майка был умоляющим. Честеру было так стыдно и так спокойно под этим темно-карим взглядом узковатых глаз. — Может, они хотят сказать, что это единственный способ помочь тебе, Честер? Честер отвернулся, загадочно улыбаясь. Впервые за столько времени ему было легко на душе. — Способа два, Майк. Но мы только что отказались от второго. Майк открыл рот, пытаясь возразить. Но промолчал. Через несколько минут он остановился и притянул Честера к себе, крепко-крепко захватывая его в это внезапное объятие. — Дурак ты, Майк — слабо сказал Честер. — Я же тебя утяну за собой в ад. — А может, это я тебя вытяну. — улыбнулся полукровка. Я тебя никогда не отпущу, Честер. Всегда буду рядом, так и знай. — Как там группа? — спросил Честер, когда они чуть отцепились друг от друга и продолжили путь. Он ожидал самого плохого, самого негативного ответа. — Они ждут тебя, Честер. Пока ты поправишься. Мы все ждем. Бесимся, но твой голос терять не хотим. Кстати, гитары пока есть только у тебя, меня, и Брэда, но у Брэда есть еще и электруха… Я еле успел записать несколько демок, надеюсь, ты оценишь, я всего хорошего со всех групп намешал… Честер не видел выражения лица Майка, но его губы растянула кошачья улыбка. С каждым словом друга внутри становилось тепло, так тепло, и этот жар распространился по всему телу. Дома он первым жде делом возьмется за уроки. А затем за карандаш и струны любимой гитары. Майк ахнул, почувствовав ощутимый хлопок в спину. Обернулся — и увидел сгибающегося пополам от хохота Честера. — Эй! — задорно воскликнул Майк. перебегая под защиту заснеженной лавочки. Пушистый снег поддавался комкованию с неохотой, но перчатки полукровки ужк немного подмокли, так что особых проблем не возникало. Рядом просвистел снежок. Второй с мягким стуком расшибся об фонарь. Скорострельность Честера поражала. Майк сформировал вокруг себя небольшой блиндаж из сугроба и лавочки рядом. Стопка снежков рядом напоминала пушечный запас. Он начал кидать не глядя. Но по редким тихим ругательствам понимал, что попадал. Судя про траектории снежков, Честер обосновался где-то на противоположной стороне парковой дорожки, у такой же лавочки. Шинода выглянул и замешкался, ища друга взглядом. Честер вылетел сбоку, прижимая к груди огромный снежище, который он почти в упор зашвырнул в Шиниззла. Майк удачно уклонился, так что часть «боеголовки» расшиблась о лавочку, не причинив урона «солдату». А вот заряд Майка оказался куда более удачным. Пробегавший через середину дорожки Чес пошатнулся и сел в снег на обочине. Майк ни на шутку испугался, выскакивая из укрытия. Честер — не понять, смеялся или плакал, — его лицо было красным и по нему текли струйки. — Блин! Чез, прости! — крикнул Майк. — Да зашибись, — Честер поднялся и отряхнулся. И Майк понял, что друг все-таки смеется. Честер и правда смеялся. Смеялся от легкости сейчас и смеялся от знания боли, с которой приходилось и придется столкнуться. От нервов и нелегких решений. Честер очищал очки голыми, красными пальцами, а Майк помогал ему. — Слушай, ну это будет круто, пригласить бы так всех вместе наших… — возбужденно предлагал Честер. — Мы как реальные солдаты, я так с детства не играл… — Мы будем солдаты! — с жаром подхватил Майк. — Солдаты Парка Линкольна! Они шли по парку Линкольна. В который раз. И уже оба хорошо знали, что этот парк изменит их судьбы.***
Ли сидел напротив сына, за столиком в кафе. — Это правда, Честер? Ты ходил на крышу? О, нет, нет, я не желаю это слушать. Пожалей ее больное сердце. Слушай, что она говорит. Я забочусь о вас. Слышишь? Где бы я не жил сейчас. Его сын ужасно худ и бледен, с фиолетовыми полумесяцами под треугольными карими глазами. Собственными глазами Ли. Под необъятными штанами и курткой не разглядишь мышц, но Ли не уверен, что с Пятого класса там что-то осталось. Ли не может орать на него. Ли уже достаточно срывался на него. Ли уже достаточно давай волю рукам, пытаясь поставить мальчика на место. Честер смотрит на него исподлобья. Честер опускает голову. — Прости, отец. Слыша этот шепот, Ли обнимает сына так крепко, как может. Так долго, как позволяет время. — Завтра я поеду к твоей бабушке и мы выберем гитару. Какую ты хочешь.