Наш школьный быт

«Итак… — Джайро раздумывал, вглядываясь в волнующиеся волны. — Президент сможет перейти в любой параллельный мир!.. Он поместил себя между морским дном и водой! А когда вернётся назад, будет атаковать…». Его сложные размышления прервал приближающийся стук копыт и крик Джонни: — Джайро! Президент уже знает обо всём! Он знает про вращение! Лошадь под Джайро рванула в сторону, первой заметив всплывающего из-под воды врага. Парень едва успел придержать Люси, так некстати оказавшуюся на его лошади, и замахнулся оружием. — Джайро, ухо! — Джонни крикнул, цепляясь за талию старшего. — У настоящего президента нет уха! И правда, президентов стало несколько, какие-то были с ушами, какие-то — без. Люси затрещала, и из неё появилась стена света, указывающая совсем в другую сторону. Очевидно, это означало, что… — Он знал, что ты будешь кричать про ухо! На самом деле, ублюдок позади меня! — Джайро круто развернулся и поразил президента ударом вращающегося шара — секретной техникой Цеппели, которая передавалась из поколения в поколение вот уже сотни лет, как известно. — Он постарел ровно наполовину… Как это… Теперь один удар… всего лишь один… Решит всё! — Джонни остановил Слоу Денсер рядом с лошадью парня, с замиранием сердца наблюдая за боем. Изуродованный и постаревший наполовину президент смело зашагал к Джайро. — Эта рана, — он указал на торс блондина. Тот опустил глаза и дотронулся до живота, — и правда, там зияла дыра, заливая его пальцы кровью, — направляется прямо к твоему сердцу, и её путь подходит к концу… Плащ и золотые волосы развивал ветер. Лошадь шумно выдыхала горячий воздух, готовая ринуться в решающий бой в любой момент. Джайро был очень рад, что Джонни остался там, на берегу, иначе он мог бы думать только о том, как спасти голубоглазого. — Итак, Джонни, слушай меня! Урок номер пять! — Джайро крикнул… и сказал какое-то невероятно глубокомысленное напутствие. — А?.. Что? «Вот балда. Если выживу, придётся объяснять по новой», — парень подумал и ударил шпорами бока лошади. Они помчались к президенту. Джайро нанёс удар, президента отбросило, но… Джайро прижал руку к ране, чувствуя, как внутри что-то защекотало, а Валентайн поднялся на ноги как ни в чём не бывало и зловеще объяснил: — И всё же… Я оказался на шаг впереди тебя. До того, как твой шар коснулся меня… Он успел пересечь стену света, и она отсекла его фрагмент, предав ему форму эллипсоида… Вращение по золотому сечению, даже дополненное силой лошади, не было идеальным! Он едва расслышал слова президента, но понял, что всё было кончено. Он бросил последний взгляд на Джонни. Хотелось сказать ему что-то нежное напоследок, но играть роль крутого и холодного парня казалось не менее важно. Тем более, времени уже не осталось. А он так и не успел признаться, что любил… Из его груди брызнула ярко-красная кровь, он ощутил колющую боль в сердце, неясно, будто сквозь туман, и упал с лошади. Ослепляюще яркий и шумный мир превратился в немую черноту, боль исчезла, и единственное, что он ещё чувствовал, было холодным влажным песком, на который, наверное, упало его бездыханное тело. Это ощущение тоже исчезло, и вдруг вдалеке ему померещился свет. Света стало больше, и перед ним возник прекрасный юноша в белых одеждах. Его голову и светлые волосы обрамлял чарующий свет, а плечи скрывались под сложенными крыльями. Задумчивый ангел глядел куда-то в сторону, и совсем не обращал внимания на Джайро, хотя и касался его руки — наверное, придерживал, чтобы душа длинноволосого не упала с неба обратно на поле боя. Всё это произошло, казалось, за доли секунды, и зеленоглазый, а точнее то, что от него осталось, с ужасом воскликнуло: — Mio Dio! Sono davvero morto? Ангел передёрнулся, повернулся к нему и спросил с негодованием: — Ч-чего?! Говори по-английски! Когда прекрасный юноша нагнулся к Джайро, то ореол вокруг его головы растворился, и лучи солнца, до этого просвечивающие сквозь растрепанные волосы, ударили зеленоглазому в лицо. Одно из крыльев упало с ангельского плеча обыкновенным одеялом. Джайро несколько раз моргнул, улыбнулся, узнав парня, и рассмеялся: — Pensavo fosse un angelo, ma sei solo tu, amore mio! Он спохватился и перешёл на английский: — Доброе утро, caro! Мне такая дичь снилась, короче, мы с тобой… — Эй, не пытайся заговорить мне зубы! Что ты там говорил про Диего?! — из уст Диего идея отобрать у него Джайро звучала донельзя нелепо, но, когда, проснувшись, его парень первым делом вскрикивал «мой Дио!» угроза не казалась такой смешной, и Джонни не на шутку испугался. Джайро поднял брови: — Ничего я не говорил про Диего, ты о чём вообще? Ангел нахмурился и отчаянно потряс его за плечо: — Вспоминай! Ты проснулся и сказал «мой Дио»! Он так тебе нравится, что снится, что ли? Джайро захохотал, оставляя взволнованного Джонни в замешательстве. Тот поджал губы и молча ждал, пока парень успокоится. Наконец зеленоглазый отдышался, смахнул слезу с уголка глаза и мягко сказал: — Ох, Джонни, я не могу, какая же ты всё-таки дурашка. Джонни ничего не ответил. Он смотрел выжидающе. В глубине его глаз таилась большая печаль. Джайро положил ладонь на щёку парня и погладил её. — Эй. Ну… Ну чего ты. Как мне может нравится этот черкаш мелкий, а? Я его почти не знаю, — он вспомнил, как тяжело было умирать, не успев признаться в своих чувствах. — Я ж люблю тебя. Только тебя. Печальный ангел прикрыл глаза и нежно прижал его ладонь к своей щеке. Джайро надул губы и тихонько спросил: — Ты не знаешь, что я сказал на самом деле, да? Ангел обречённо покачал головой. — По-итальянски бог — dio. Я ещё не проснулся толком, а мне такое снилось, что я сказал «боже мой». Вот и всё. Глаза Джонни распахнулись, и печальное выражение покинуло его лицо. Не отпуская руки Джайро, он отчеканил: — То есть… Всё это время… я называл Диего богом?! И ты мне ничего не сказал?! Джайро снова засмеялся. Это было чудесное утро. — А прикинь, как это звучало для меня? В один прекрасный день ты просто говоришь мне: «Знаешь, Джайро, у меня есть один бесячий одноклассник, мы называем его Богом…». Я знатно охренел, ну, ладно, думаю, может, у вас это норма, менталитет-то разный. — Он же наверняка знал о переводе! — Да уж, наверняка. — Какой ужа-ас! — Джонни протянул, краснея, закрыл лицо руками и потряс головой. — Никогда не буду его так называть больше, ни за что! Джайро похлопал его по спине, всё ещё посмеиваясь: — Видишь, как полезно иметь парня-итальянца? А так бы до сих пор называл Диего Богом. Кстати, может тебе итальянский выучить? Джонни оторвал руки от лица и фыркнул: — Нет уж, спасибо. Боюсь представить, сколько времени это займёт… — он задумался, встрепенулся и бросил взгляд на часы. — Кстати о времени. Хорошо, что ты рано проснулся, сейчас только шесть утра. — Шесть утра?! Спим, — Джайро сказал командным тоном, схватил парня за плечо и притянул к себе. — Дж-Джайро, пусти! Я как раз ждал, чтобы… — Мы спим, Джонни. — Мне нужно домой, — он отчаянно пытался вырваться из медвежьих объятий парня. Тот обиженно пробурчал, зевая: — Тебе не нужно домой… — Мне нужно успеть переодеться перед школой. — Ой, не можешь два дня появиться в школе в одной футболке? Модник хренов. Ну возьмёшь мою. — Нет, Джайро, мне, — он замялся, — мне нужно что-то закрытое. — …Ты чё, комплексовать начал, Джонни? Ты отлично выглядишь. Можешь идти хоть голышом. Джонни замер в замешательстве. Джайро тем временем обхватил его тонкое тело крепче и потёрся щекой о его плечо. — Я не могу идти в школу… так. Укусы видно. — Мм… Ну, если кто спросит, скажешь, что собака покусала. Делов-то. Младший процедил сквозь зубы: — Дж… Джайро, какая нахер собака. Тут все твои 33 зуба пересчитать можно. — Да ладно, серьёзно? Где? — Джайро, наконец-то вдоволь наобнимавшись, заинтересовался и отпустил Джонни, сел на кровати и пристально уставился на парня. Джонни тоже сел прямо, вздохнул, заметно смутившись, отвернулся и указал на красно-синеватое пятно на своей шее. Джайро подобрался ближе, всмотрелся в него и нервно улыбнулся: — Раз, два, три, четыре… пять… Та нет, тут даже десяти зубов не насчитать, хе-хе, хе… — он затих, когда оттянул воротник вниз, увидел ещё десяток следов поменьше, и нервно сглотнул. — Если серьёзно, это капец. Прости меня. — А?.. Не извиняйся! Просто в следующий раз будем думать наперёд. Ну, чтобы это всё оставалось под одеждой. Джайро виновато склонил голову и кивнул: — Угу. Джонни подполз к стулу, достал из небольшой кучи одежды на нём свои вещи и начал переодеваться. Тогда Джайро тоже вскочил, стал распускать косу и ходить по комнате в поисках расчёски. — А ты куда спешишь? Можешь спать. — Ну уж нет… Ой, — Джайро обернулся и тут же отвернулся обратно, увидел Джонни без футболки, заставив последнего усмехнуться. — Я тебя проведу. — Я не против… — он надел свою помятую футболку со звёздочками и приступил к непростому процессу натягивания брюк. — Так что тебе снилось? — О! Это был очень крутой сон. Такой эпичный и логичный. Всё началось с того, что мы… Ну… Я не очень помню начало, но мы, наверное, учувствовали в гонке. — Типа в автомобильной? — Не-не-не, мы были на Диком Западе, и мы были на лошадях. Джонни резко повернулся и обиженно уронил: — Ого! Почему мне такое не снится… — А что тебе обычно снится? — Что я не могу найти выход из лабиринта, или что дом рушится, или в меня стреляют. Джайро печально усмехнулся, усаживаясь перед зеркалом и взявшись за расчёску: — Ну, не уверен, понравился ли бы тебе мой сон, потому что я там умер в конце. — Мне тоже пару раз снилось, что ты умер. Длинноволосый оторвался от зеркала и уставился на парня: — Джонни… Тот отмахнулся: — Ничего, это было раньше. Сейчас мне чаще снится, как мы вместе теряемся в лабиринте. Гонка на лошадях, говоришь? Что было дальше? — О, а дальше самое интересное. Получается, мм… Там очень закрученный сюжет… В общем, там был президент США, и стена света, и золотое сечение, и у меня была крутая шляпа и плащ… — Ты это на ходу выдумываешь? — Нет! — А как я был одет? — А ты был одет… примерно как обычно. Ну, в общем, у меня были стальные шары, и я их вращал… Джонни рассмеялся: — Ты делал с ними что? — Да послушай! Я пытался ими убить президента, но там от шара кусок отрезало, и он стал эллипсоидом. И всё пошло не так. — Уф, — Джонни поморщился, — это, наверное, жутко больно, даже мне представлять страшно. — И это всё… Стоп, ты о чём думаешь вообще? Чтоб ты понимал, там не было никаких пошлостей. Чистый боевик. — Ага, конечно. — Да, мы даже не встречались с тобой. И это всё происходило в воде, и ты стоял на берегу и кричал мне… — Так вы были на корабле? — Нет, мы были на конях. — Получается, вы плыли? — Мм… Нет. — Как-то нелогично. — Слушай, Джонни. Когда я был там, то всё было максимально логично и продуманно. И я был очень крут. — Ага. — И президент постарел, а у меня была рана в животе, не помню почему, но она дошла изнутри до сердца, и я погиб. Я прям чувствовал, как она внутри меня проходила, прикинь? — Жутко. — Я прям почувствовал, как упал на мокрый песок. И был уверен, что моя песенка спета. А я так и не сказал тебе, что ты мне нравился. Ну, думаю, если бы выжил, всё равно бы не сказал, потому что я был таким, знаешь, крутым и бесчувственным парнем, волк-одиночка. То есть, делал вид, что я такой. Короче, фух… рад, что жив, и нам не нужно убивать президентов. И что в чувствах признался, как камень с плеч! Знаешь, как будто у меня появился второй шанс. Джонни с нежностью посмотрел на парня, энергично расчёсывающего золотые волосы, и с чувством проговорил: — Я тоже рад. Сон и то, как ты им проникся… очень впечатляет. — он задумался на несколько мгновений. — Только я почти не понял сюжет. — Жалко, Джонни. Он был таким продуманным!..