Десятый ассистент Антона Андреевича

      Внутри скопился настоящий комок из нервов, злости и желания убить. От последнего останавливает мысль о существовании Уголовного кодекса и юридической ответственности за умышленное причинение вреда другому человеку. Нельзя просто немножко и случайно придушить кого-то, а потом, разомкнув пальцы, сказать: "Я пошутила".       Хотя сейчас мне ужасно хотелось что-нибудь сделать с Антоном Андреевичем, но без последствий для меня в виде тюрьмы. По лицу Шастуна видно, что он и сам готов взорваться в любую секунду, но ничего не говорит, просто делает глубокий вдох, разворачивается и входит обратно в коридор. — Антон Андреич, заявление, — вдогонку кидаю я, понимая, что сейчас ещё больше разожгу этот костёр войны и заколышет здесь всё пламенем! — Котова, — голос звучит очень холодно, Шастун оборачивается смотря на меня тусклым взглядом, — какое к чёрту заявление?! — Обычное, на увольнение, — спокойно отзываюсь я, подходя к нему ближе, — или вы думали, что я напугаюсь, когда услышу про отработку в две недели? — В мире не случится резко дефицит бумаги и шариковых ручек, если ты напишешь заявление после завтрака, — он смотрит на меня с презрением, но я сдаваться не собираюсь: — Остроумно. Но я, кажется, максимально понятно озвучила, что хочу сделать.       Антон Андреевич глубоко вздыхает, заметно напрягаясь всем телом, а потом открывает дверь в конференц-зал, где совсем недавно шло совещание, которое закончилось благодаря моему неожиданному визиту. Шастун ждёт пока я зайду внутрь и только после этого проходит следом, из ящика внизу шкафа мужчина достаёт целую упаковку белой бумаги и набор шариковых ручек. — Я, кажется, не Войну и мир переписывать буду, — буркнула я. — Не мыр-мыр себе под нос, — тут же реагирует Антон Андреевич, — если тебе до сих пор есть, что сказать — говори громко.       Я только ядовито улыбаюсь, коротко качая головой, а потом нависаю над пустым — пока ещё — листом бумаги, заполняя шапку заявления на увольнение. Антон Андреевич, как надзиратель стоит над душой, смотря внимательно, пока я пишу. Меня эта чрезмерная близость напрягает, но деваться некуда. Не улечу же я на Марс от него. Хотя было бы неплохо. От такой редкостной занозы в заднице надо избавляться сразу!       Я расписалась в конце, пододвигая лист ближе к краю стола: — Тоже оставьте свой автограф.       Антон Андреевич показательно закатывает глаза, ставля закорючку внизу моей коротенькой поэмы: — Ты довольна? — Вы даже себе представить не можете как!       На этой напряжённой ноте, мы спускаемся вниз к автомобилю, а потом едем в сторону ресторана. Шульц выбрал заведение под название "Додж". Очередное дорогущее место, но очевидно с вкусными блюдами, поэтому я с превеликим удовольствием возьму от этого неожиданного завтрака всё! Должны же быть какие-то плюсы от всей этой истории?        — Давид Сафронович — хороший друг моей семьи, — внезапно прорезался голос Шастуна, заставляя меня обратить на него внимание, — он круто ведёт бизнес и многому меня научил. Поэтому, я надеюсь, что ты не выкинешь ничего, что поставит меня в неудобное положение. — Знаете, Антон Андреевич, вы — единственный мастер по выкидыванию чего-то такого, что может поставить в неудобное положение, — парирую я. — Будем считать, что мы поняли друг друга, — видимо, не желая развивать и дальше этот разговор, будто бы ставит жирную точку Антон Андреевич.       Всю оставшуюся дорогу мы едем молча, чему я неимоверно рада. Потому как, навряд ли бы у нас получилась обычная светская беседа обо всём и ни о чём. Наверняка, вышел бы очередной спор, ругань, а я уже эмоционально истощена от того, что было не так давно. Возможно, я показала себя, как истеричка. Но в моменте не думаешь какой покажешься со стороны. Тобой управляют эмоции и ты идёшь у них на поводу. В подобных ситуациях не помешало бы сохранять холодный разум. Но признаюсь, даже если не в конференц-зале, то лично в его кабинете произошло бы тоже самое. Антон Андреевич умеет нарушать чужие границы и не думать об удобстве окружающих.       Парковка возле ресторана оказалась полупустая, поэтому мы без проблем припарковались. Уже при входе в заведение, Шастун взял меня за руку, отчего я естественно опешила и недовольно цыкнула языком: — Это ещё чего? — Это для вида, — отозвался Антон Андреевич. — Врать другу семьи — мощно, — с улыбкой произнесла я, — но не мне за это вариться в котле, поэтому... — Давай не сейчас, — он сильнее сжимает мою ладонь и мы входим в ресторан.       Внутри пахнет чем-то вкусным. Нас встречают и проводят до нужного столика, где уже сидит мужчина. Статный, в костюме, выглядит хорошо, причёска уложена, на запястье красуются дорогущие швейцарские часы, стоимость которых под три ляма, не меньше. Глаза выразительные, голубые, обрамлённые тёмными ресницами, черты лица довольно привлекательные. — Антон, — он расплывается в улыбке завидев нас, — как я рад тебя видеть! — Давид, — они жмут друг другу руки, — прости, немного опоздали. — Всё в порядке, — Шульц переводит взгляд на меня, как-то подозрительно долго рассматривая с каким-то изумлением, — извините, вы просто очень похожи на одну мою знакомую из далёкого-далёкого прошлого. Я, должно быть, смутил вас. — Ничего страшного, — я закачала головой, — можете на "ты", а то я себя чувствую некомфортно. — Конечно.       Хотелось бы мне увидеть ту самую знакомую, с которой у нас поразительная схожесть, что у мужчины аж чуть челюсть до пола не упала. Надо же, какие бывают совпадения.       Мы сели за стол, пока Антон Андреевич и Давид Сафронович что-то обсуждали по работе, я рассматривала меню. Никаких кашек, блинчиков и омлетов! Я пролистнула до самого конца, останавливаясь на разделе с бургерами. — Солнце, ты выбрала? — голос Шастуна, как снег в середине июля, доходит до моего сознания, отчего я едва дёргаюсь в сторону.       Шайтан. — Угу, — захлопав ресницами, отзываюсь я, — бургер с цыплёнком и фирменным соусом, картошку фри двойную порцию, яблочный штрудель и латте персиковый парфе с малиной.       Нет, не лопну. — Как мило, — Антон Андреевич натянуто улыбается. — Растущий организм, — отзываюсь я. — Растущий, — вторит Шастун, — интересно, в какую сторону, дорогая? — В ширину, дорогой. — А я, пожалуй, поддержу твою невесту, Антон, — Шульц — единственный искренний человек в этой компании, поэтому и улыбается вполне естественно, — мне всё тоже самое, только вместо двойной порции картошки — одну.       Хочется станцевать победный танец, но я сдержу этот порыв, отложив на будущее.       Антон Андреевич решил обойтись омлетом, десертом и сладким кофе, от которого может слипнуться попа и что-нибудь ещё. Я уже предвкушала завтрак, потому что давненько в мой желудок не поступало такой пищи. Пора навёрстывать упущенное!       Нам принесли заказ, пока Шастун прилично орудовал вилкой и ножом, я не церемонилась и уже откусывала немаленький кусок бургера. — Кстати, я же не просто так позвал именно вас двоих сюда, — Давид Сафронович отложил трапезу, с улыбкой смотря сначала на меня, потом на Шастуна, — я тебя обогнал, дружок, в свои пятьдесят наконец-то женюсь. — Да, ладно?! — Антон искренне удивился, чуть ли не подавившись. — Но, как? Когда? Я не понимаю... Ты же нигде не светился ни с кем... — Вот такой я шустрый мальчишка, — он засмеялся, в уголках глаз появились морщинки, — поэтому, жду тебя и Дашу. — Конечно, мы придем! Я тебя от души поздравляю, наконец-то, — из Антона полился фонтан любезностей и приятностей, а мне хотелось ударить его, потому что слова "мы придём" никак не были согласованы со мной. И он снова решил за двоих.

***

— Господи, ты вообще молчать умеешь?! — Шастун резко затормозил на светофоре. — С самого ресторана рот не затыкается! — Да, я потому что негодую! — чуть ли не давясь слюнями, заявила я. — Что значит "мы придём"?! Вы с ума сошли? Нельзя было у меня сначала спросить?! — Как?! — он повернулся ко мне. — Подожди, Давид, сейчас согласую, а то вдруг моя невеста не пойдёт. — Ах да, я про это вообще молчу, — я закивала головой, — напизд... наговорить в три короба, что мы с вами счастливы, у нас любовь и мы скоро женимся, при том условии, что вы трахаетесь с бывшей — это вау. — Котова, ты снова перестаёшь фильтровать речь. — Антон Андреевич, вы снова не фильтруете то, что делаете. — Один вечер. — Двадцать один, не хотите?! — возмущённо вопрошаю я. — Потом вы скажите, что мне ещё с вами нужно куда-то сходить. Вы сразу список знакомых составьте, которые вас могут позвать на завтрак, обед, полдник и ужин, чтобы я не удивлялась потом. — Не преувеличивай. — Прекратите принимать решения за всех! — Что ты хочешь взамен? — Антон Андреевич вздыхает. — Дом в деревне Туртышки, — я закатила глаза, — как вы не понимаете, что дело здесь не в выгоде?! Может, вы со всеми ассистентками такие цыганские фокусы проворачиваете? — Нет, ума хватило с тобой связаться. — То-то и видно, что этого ума у вас палата, — кивнула я. — Один вечер! Это важно, — Антон Андреевич поддал газу, мы поехали быстрее. — Риту позовите, все офигеют. — Котова, не приплетай сюда третьих лиц! Разговор не об этом, — раздражённо проговорил начальник, — и вообще, ты две недели отрабатываешь, забыла? — В мои обязанности не входит кататься с вами по свадьбам. — Что мне сделать? — Муравью хуй приделать, — внезапно вырвалось у меня, отчего я тут же закрыла рот ладонью, понимая, что перегибать тоже не стоит, — вы не отстанете, да? — Если нужно — лично в твою должностную инструкцию допишу пункт. — Пишите. — Я ведь не шучу.       На следующее утро меня действительно ждало разочарование. Антон Андреевич не соврал, когда сказал, что добавит пункт. Прямо перед монитором, на столе, лежала новая должностная инструкция, в которой подробно было прописано: что, куда, зачем и почему. И тут не отвертеться, даже если сильно захотеть!

***

— Надеюсь, что ты подцепишь на свадьбе какого-нибудь нефтяного магната, — Яна поправила мои волосы. — Ага, при наличии живого жениха, — кивнула я. — Он фальшивый, — отмахнулась Козлова. — Это только мы знаем.       Я уже была собрана и ждала звонка Антона Андреевича. К сожалению, но все эти две недели мне придётся работать в обычном режиме и наверняка куда-то гонять с Шастуном. Ведь теперь у меня новые обязанности. Ощущение, что всё это большой прикол, в центре которого — я!       Не смотря на то, что я не была согласна с обстоятельствами, но нашла в этом и маленький плюс: выгулять давно забытое атласное, чёрное платье на тоненьких бретельках. Сверху я накинула укороченный пиджак, на шею блестящий, широкий чокер, а на ноги туфли с переливающимися стразами на застёжках.       Я отчаянно пытаюсь находить хорошее. Пока получается, но не совсем так, как хотелось бы.       Уже вскоре раздался звонок, Янка выглянула в окошко со словами: — О, твой приехал.       После чего, она получила больной щелбан по лбу за сказанное. И уже затем я пошла вниз, где меня ждал начальник и фальшивый жених в одном флаконе.       Садясь в машину, я тут же заметила его оценивающий взгляд. Такой ненавязчивый, короткий. Шастун сразу сместил фокус внимания на наручные часы. Всю поездку до отеля мы провели в молчании, но меня это нисколько не смущало. Меньше всего я хотела сейчас общаться с Антоном Андреевичем. Потому что, даже самый безобидный диалог мог перерасти в самую большую ссору. На дороге такого не надо, перед встречей с Шульцем тем более.       На мероприятии собралось много народу. Все такие красивые, ухоженные, хорошо одетые, у кого-то украшения стоят по цене пяти почек и вдовесок селезёнки. Я на секунду почувствовала себя некомфортно среди таких состоятельных людей. В голове всё ещё сидели слова из статьи, где меня назвали самой обычной и непримечательной, без бизнеса и богатых родственников. — Ты чего скуксилась? — вопросил Антон Андреевич. — Да, так, — отозвалась я, — пойду возьму шампанское, будете? — Я пас, — он закачал головой. — Как хотите.       Я ушла к столику с напитками, сразу же выпивая первый бокал, а затем второй. Алкоголь добавляет уверенности, а она мне не помешает. Шастун здоровался с гостями, общался, смеялся. И все здесь друг друга знали. — Даша? — знакомый голос возник рядом, отчего я вздрогнула. — Данил? — у меня глаза на лоб полезли.       Данил — ошибка моей молодости номер тысяча два. Мне было девятнадцать, когда мы познакомились, ему на тот момент только-только исполнилось двадцать шесть лет. А я как раз устроилась в его компанию на подработку. Меня он чем-то зацепил с первого дня. Потом я начала замечать, что ко мне Данил относится не так, как к остальным. Это особенное отношение замечали и коллеги, в шутку говоря, что их начальник явно не ровно дышит ко мне.       Со временем правда вскрылась. Мы уезжали с работы вместе и вместе приезжали. Данил сказал, что практически развёлся с бывшей и у него есть один ребёнок — мальчик. Почему-то я посчитала, что смогу мириться с этим. Через полгода оказалось, что не могу. Данил часто стал пропадать, постоянно ссылался на ребёнка, на суды и на то, что бывшая жена, которую он всегда называл просто женой, без употребления слова "бывшая", хочет отжать у него квартиру и большие алименты.       В какой-то момент на меня накатило, я поняла, что это не та жизнь, которую я хочу. Тем более, в таком юном возрасте. Так тут ещё и открылась суровая правда: Данил и его бывшая передумали разводиться, пришли к примирению на очередном слушании. Для меня это был большой удар, потому что именно в тот период появилась задержка. Я выжидала неделю, зная, что в норме до семи дней, а потом собиралась покупать тест. Кто бы знал, какой я пережила ужас. Видимо, Вселенная решила не добивать меня, а поставить точку в этих отношениях. — Рад тебя видеть, — он оглядел меня с ног до головы. — Спасибо, — отозвалась я, взглядом ища Антона Андреевича.       А Данил что думал, что я сейчас расплывусь в улыбке и скажу, что тоже в восторге от этой встречи? Я в ужасе. — Ты так повзрослела за это время, — продолжил Данил, — изменилась. — Естественно, не год же прошёл, — кивнула я. — Ты какими судьбами здесь? Я в шоке, что мы тут пересеклись.       А я-то в каком шоке, если бы ты знал! — Меня и моего жениха Шульц пригласил, — ответила я; хоть где-то этот Антон Андреевич пригодился. — Жениха? — он усмехнулся. — Да, а что? — я вскинула брови. — Не думал, что у Шульца есть обычные друзья-работяги, — Данил сделал глоток шампанского, а я чуть ли не поперхнулась.       Высокомерная скотина. — Ты что, новости не читаешь? — я искренне засмеялась, решив, что надо утереть ему нос. — Про Строй-Инвест слышал наверняка, Антон — мой жених. — Шастун? — Данил тут же в лице поменялся, как будто в штаны наложил. — Да, — я увидела Антона и помахала ему, — ты не знаком с ним? Дорогой! — я подозвала его жестом. — Как так? — едва слышно вопросил Данил.       Антон Андреевич подошёл к нам, обращаясь ко мне: — Всё хорошо? — Угу, встретила знакомого, — кивнула я, — это Данил Романцев, а это — Антон — мой жених.       Я вцепилась в руку Антона Андреевича, натягивая при этом улыбку на половину лица, аж скулы свело! Шастун оказался догадливым на моё счастье, поэтому немного погодя, после короткого разговора, увёл в сторону. — Я так понимаю — бывший? — вопросил он, когда мы сели за столик. — Угу, — отозвалась я, наливая в рюмку коньяк. — Потише, там всё-таки градус высокий, — заметил Антон Андреевич. — Антон Андреич, а вы сюда пришли в монашку играть? — я вскинула брови. — Шампанское не будете, коньяк для вас слишком крепкий. Обет дали какой-то? — Просто я не хотел напиваться в самом начале праздника, — он закатил глаза, забирая у меня из рук бутылку коньяка и наливая себе, — тост? — Без него, — я махнула рукой.

***

      Свадьба получилась шикарная. Мы встретили Давида и его жену Виолетту бурными аплодисментами, они подошли к красивой арке, где дали друг другу клятвы, зачитали с листочка чувственную речь, от которой невольно защипало глаза, поблагодарили всех гостей, что пришли, а потом мы отправились праздновать.       Я сразу наложила себе разные салатики в тарелку, потом нарезку, рулетики и всякие вкусности, на которые падал глаз. Естественно, без алкоголя не обошлось. Побоявшись понижать градус, я активно налегала на коньяк, "спасибо" Антону Андреевичу, что он меня в этом поддержал.       Мне показалось на секунду, что из всех столиков, только наш активно хлыстает коньяк и водку. Я, конечно, ко второму алкогольному напитку не притрагивалась, потому что знала, что это не моё. А рисковать на свадьбе не очень хочется. Последствия будут не самые хорошие.       Мельком я видела, что Данил периодически поглядывает в мою сторону, но через пару-тройку рюмок я перестала обращать внимание. Неужели мне есть до него дело? Конечно, нет. Романцев — это моё прошлое, которое я никогда бы не хотела повторить. Слава Богу, что жизнь нас тогда развела по разные стороны. Не могу представить, что бы было сейчас. — Ты давно с ним рассталась? — сквозь музыку вопросил Антон Андреевич. — Кажется, личное вас не касается? — я вскинула брови. — Вы мне также сказали про Риту, мне обязательно посвящать вас в прошлое? — Аргумент, — он кивнул, — хочешь потанцевать? — Медленный? — я сморщила нос. — Не приведи Господь. — Что так? — Я отдавлю вам ноги, — сказала я, — хотя, звучит неплохо. — Какая ты хитрая, — Антон Андреевич закатил глаза, — коньяк кончился, — он кивнул на пустую бутылку, а я отмахнулась: — Нам ещё принесут. — По-моему, у них скоро кончатся запасы. — Ничего страшного, здесь неподалёку есть круглосуточный, купим там, — хмыкнула я, — нашли проблему! — Откуда ты знаешь? — Я загуглила.       Остаток вечера мы провели вместе друг с другом и коньяком. Неплохая получилась компания. На нашу радость, коньяка было много, поэтому официант принёс нам напоследок ещё бутылочку, которую мы забрали с собой.       Некоторые гости ещё остались в ресторане, но большая часть разошлись по номерам. Я и Антон Андреевич относились ко второй категории. Сил не было, ужасно клонило в сон, а градус бил по мозгам. Давид Сафронович пригласил нас на завтрак. Правда, неизвестно ещё, как мы проснёмся утром! Ощущение, что раньше обеда глаза не захотят открываться. — Снова битва, к барьеру, — запела я, — деньги, слава, карьера-а. — Котова, — у Антона Андреевича округлились глаза, — ты чего орёшь? — Поёшь. — Нет, ты именно орёшь. — А в душе её дымят раскалённые угли! — продолжила я. — Хотите подпевать? — Воздержусь, — начальник закачал головой, — у меня прилив жара к щекам. — Вы горите? — я открыла дверь в номер. — Вроде дыма нет, значит не горю, — Антон Андреевич тихо хихикнул. — Вы умеете смеяться? — я удивлённо открыла рот. — А, что, я глыба бесчувственная?       Я плюхнулась на кровать вместе с бутылкой коньяка: — Да. — Не ври. — Может быть, вам стоит пить на работе? Будете ходить добреньким, весёлым, — предложила я. — Угу, а потом сопьюсь через месяц, — Антон Андреевич развязал бабочку и откинул её на комод, плюхаясь рядом со мной. — Выпьем.       Шатаясь, я подошла к шкафчику, доставая оттуда два фужера, которые точно не были предназначены для коньяка, но кого это волнует? — Только не до краёв, — из-за спины послышался голос Антона Андреевича. — Ну я же не совсем ку-ку, — фыркнула я, разливая по чуть-чуть и возвращаясь на кровать, — тост?       Шастун взял один фужер, поднимая его в воздухе. Я сделала тоже самое. — Я тебя ненавижу, ты знаешь? — он как-то скользнул по моему лицу взглядом, отчего прилив жара к щекам почувствовала и я; наверное из-за алкоголя. — Это взаимно, вы в курсе? — с насмешкой вопросила я. — Котова. — А? — я уже собиралась залпом выпить коньяк. — Потрахаемся?       Опешив от такой прямоты, я всего на секунду зависла, словно вкладка в браузере, потом сделала маленький глоток коньяка, отставляя фужер на пол и призадумалась.       Антон Андреевич, как я давно уже поняла, не был из тех, кто долго церемонится. Он привык брать то, что ему надо.       Я и не заметила, как его фужер оказался рядом с моим, там, на полу. А горячее дыхание обожгло губы, в нос ударил приятный запах шоколадного коньяка. Антон подался вперёд, накрывая мои губы своими, чуть оттягивая нижнюю, проходясь по ней языком, прикусывая. По всему телу прошёлся разряд тока, когда я ощутила едва уловимый привкус крови и несильную боль. Адреналин вперемешку с алкоголем творили странные вещи.       Я ответила на этот поцелуй, запуская пальцы в мягкие и шелковистые волосы Шастуна. Щёки пылали настоящим огнём. Чужие пальцы коснулись пуговиц на пиджаке, нагло расстёгивая одну, затем вторую. Не разрывая поцелуя, я проделала тоже самое, только с рубашкой Антона Андреевича, перемещаясь ещё ближе.       Послышался звук разбивающегося стекла — это-то и вернуло обратно в реальность. Мы одновременно отпрянули друг от друга. Губы Шастуна были перемазаны моей помадой, в глазах действительно танцевали чёртики, проглядывала похоть и желание.       Сердце в грудной клетке норовило вырваться наружу. — Я, не.., — он запнулся. — И я тоже не, — я перевела взгляд на разбитый фужер и на растёкшуюся лужицу коньяка.       Хорошо свадьба прошла.