Десятый ассистент Антона Андреевича

      Если жизнь кажется скучной, найди срочно человека по имени Олег. Важно: чтобы умел фотографировать. Плюсы: сделает бесплатно новогоднюю фотосессию и не придётся отдавать бешенные деньги за съёмку, студию, одежду и макияж. Минусы: поцелует в машине, воспользуется в самый неподходящий момент снимком.       Все вокруг меня собрались какие-то профессиональные фотографы. Лучше бы пейзажи запечатлели да жуков всяких. А то каждый второй норовит сделать на другого побольше компромата, чтобы в случае чего — стрельнуть очередным шедевром, как из пулемёта-автомата. Вот мне лично этот поцелуй прямо в лоб прилетел, отскочил рикошетом в Антона Андреевича, у которого весь остаток вечера лицо выражало непонимание и шок. В целом, я его могу понять. Он, конечно, не лапушка и не зайчик, сам похлеще может, сам главный герой всех видеозаписей и прочего, но такой подставы явно не ожидалось.       Хотя Алина по-русски сказала, что не далёк тот день, когда Олежа продемонстрирует всем свои навыки в фотографировании. — Изящно, кот, — Марк хихикнул.       После того, как Антон Андреевич убедительно попросил меня покинуть офис, пока в нём не проснулся маньяк-убийца, который захочет отомстить за сорванные планы, я тут же набрала Гордеева и попросила встретиться. Марк был только "за". Жаль повод не такой весёлый, как хотелось бы. — И не говори, — кивнула я, — я вот думаю, порчу навести на Олега. — Ему не поможет, — отмахнулся Гордеев, — ну, слушай, ты же не могла знать, что он кудесник такой. — Не могла, — согласилась я, — но почувствовать от него плохую ауру можно было. — Ты у нас экстрасенс, а я и не знаю? — Марк изобразил удивление. — А, ну-ка, что меня ждёт в будущем? — Ведро крылышек из КФС, — водя ладонью напротив лица парня, отозвалась я загадочным голосом. — Ого, вы правда маг, — Гордеев нажал на педаль, проезжая к следующему окошку, откуда нам отдали заказ. — В десятом поколении, — я вздохнула. — Слушай, не грусти, забей, решится, — мы отъехали от КФС, направляясь к Марку домой. — Если только на Олега упадёт огромный метеорит, а инвестору отшибёт память, — промямлила я. — Не кисни, а то мне передастся тоже, как зараза, — Гордеев скривился. — Пусть передаётся, — хмыкнула я. — Ага, пусть нас кто-нибудь третий спасает от апатии и грусти, — Марк закивал, — интересно, кто? Ты кого-нибудь видишь здесь? — Мои девять личностей путешествуют со мной. — Да, у вас в психушке выходной, дорогая? Решили выбраться на прогулку и позвать своих невидимых друзей? — Абсолютно верно, товарищ.       Марк поднимал мне настроение, но от навязчивых мыслей в голове избавиться было просто невозможно. Лезли и лезли, подобно сходу снежной лавины с горы. Неизбежно, скорее всего — смертельно. Ладно, утрирую.       Мне просто не хочется представлять, что будет завтра и как меня будут поносить, пока я в слезах не убегу с работы. Совсем не ожидала, что на последних неделях моей отработки случится что-то эдакое. Я планировала просто бесить Шастуна своим присутствием и периодически играть в его невесту за обещанную премию. Деньги я, кстати, люблю. А кто нет?       Мы подъехали к многоэтажному дому. Впервые посещу квартиру коллеги и друга в лице Марка Гордеева. — Готова отправиться в мою берлогу? — вопросил парень, когда мы зашли в подъезд. — Так точно, — кивнула я. — У меня не убрано, не обращай внимания, — попросил Марк. — Обращу специально. — Коза. — Сам такой.       Мы поднялись на пятый этаж, самая дальняя дверь. И вот, уже через пару секунд, мне был открыт вид на прихожую. Челюсть отпала до пола, а то и к соседям пробила дыру. — Вот это ремонтик, — искренне удивилась я, — у тебя откуда деньги такие? — Банк ограбил, ты только никому не говори, — Марк приложил указательный палец к губам, — иначе пойдёшь соучастницей. — Просто — вау, — я разулась, проходя в кухню. — Хочешь бросить подруг и переехать жить ко мне? — О, Боже, никогда ещё не жила с парнем, — я открыла рот, изображая удивление. — Будешь готовить мне вкусные завтраки? — Марк поставил пакет из КФС на стол. — Упаси Боже, нет, — фыркнула я, — я не собираюсь вставать рано. — Ужасно, мы не уживёмся, — он скривился.       Весь оставшийся вечер мы провели вдвоём. Марк и я, кино про маньяков, огромное ведро острых крылышек, бургеры, картошка фри, кока-кола и хороший шоколадный коньяк, которым меня угостили. Мы плавно перешли на алкоголь, но решили жестить: не запивать соком, не мешать с колой и не закусывать.       Благо, на одной из работ, меня научили пить крепкие алкогольные напитки, поэтому я знаток. Чего, кстати, не скажешь про безобидное шампанское. Оно мне плохо заходит. — Я решу, хочешь? — Марк разлил в рюмки остатки. — Чего? — я вскинула брови. — С инвестором. — Чего? — вторила я. — Марк, не смеши мои лапки. — Я серьёзно, кот, без шуток, — Гордеев поднял рюмку со стола, вторую — отдавая мне. — Как же? — Есть у меня секретики. — От меня скрываешь? — От всех.       Я несерьёзно отнеслась к его словам. Всё-таки, в нас целая бутылка коньяка. На двоих, знаете ли, не мало. Пробирает до самых косточек, до самых извилин в мозгах. На пьяную голову и не такое сказануть возможно. — За то, чтобы всякие Олеги перестали присутствовать в твоей жизни, — Марк поднял указательный палец вверх, — чтобы были такие, как: лапушки и зайчики. — За лапушку Марка, — мы чокнулись, я залпом выпила коньяк, морща нос, — и за сон. Время-то уже... На работу пора! — Пойдём. — Будем спать вместе? — Нет, я на диване. — А. — Хочешь вместе? — Гордеев вскинул брови. — Антон Андреич меня повесит. — Дурак ты, — я махнула на него рукой.       Но было принято решение спать раздельно. Марк устроился на диване, а мне предоставил свою спальню с невероятно удобной и широкой кроватью, на которой я развалилась в форме звезды, раскинув руки и ноги в стороны.

***

      Голова не болела, но вот сознание находилось в дымке или в тумане. Марк проснулся раньше меня, а потому позаботился и о завтраке, и крепком чае и даже о простой воде, ведь она была просто жизненно необходима мне сразу же после пробуждения. Не знаю почему, но я страдаю от вечного сушняка, когда накануне выпью. Мой рот превращается в пустыню Сахару, которую сильно печёт солнце. — Водохлёб, — Марк разрезал тост на две части, смотря на меня. — Что есть, того не поменять, — отозвалась я, отставляя стакан на столешницу, — тебе делать было нечего? — Позаботился вообще-то, — Гордеев фыркнул, — тосты сделал, бекон пожарил, сварил яички и даже чай на выбор: фруктовый, зелёный, чёрный, с чабрецом или анисом. — Моя ты хозяюшка, — я хихикнула, — что бы я без тебя делала. — Шлялась по подворотням в поисках лучшей жизни. — Спасибо. — С лучшими пожеланиями, как всегда, — Марк улыбнулся, — переживаешь? — Шастун повесит меня. — Брось, он уже наверняка остыл и смирился.       Хотелось бы верить, что Антон не имеет такого качества, как злопамятность. И он очень отходчивый по натуре. В сложившихся обстоятельствах это просто было бы, как новогодний подарок от настоящего Деда Мороза. Сравнение так себе, но я старалась, конечно.       После завтрака, я умылась, осознала, что на мне нет ничего, кроме красивого платья для вечера и туфель. И это проблема. Не могу же я при параде завалиться на работу. Да и неудобно. Да и не офисный стиль так-то. Марк стал моим спасителем, правда подходящей обуви не нашлось. Мы пытались натянуть на мои ноги старые кроссовки двоюродной сестры Гордеева, которая когда-то давно их здесь оставила, но они были ужасно малы и давили на пальцы, поэтому я не стала играть с судьбой и ломать свои ножки. — Босиком, — я вздохнула, поднимая повыше рукава у кофты, которую мне дал Марк. — Ладно хоть твоя жопа влезла в джинсы сестры, иначе я не знаю, что бы мы делали, — отозвался Гордеев, взглянув на наручные часы, — нам уже выезжать надо. — За комплимент спасибо, конечно, — фыркнула я, — будет странно, если я буду в туфлях, в джинсах с рваными коленками и кофте? — Нет, сейчас куча разных стилей, ты не выбьешься из толпы, — махнул рукой Марк, — но из офиса, конечно, выделишься. Зато будешь в центре внимания, звездой. — Звездой я была вчера, сегодня не хочу. — У тебя на работе нет сменной обуви? — Храни тебя Господи, — я вскочила с дивана, — точно же. — Храни меня Господи за сообразительность, — кивнул Марк, — что бы ты делала без меня? — Слонялась по подворотням в поисках лучшей жизни, — цитируя Гордеева, протараторила я. — Умничка, запомнила.       Мы быстро спустились к машине и выехали в сторону работы. Будь, что будет. Если меня ждёт смерть от рук Антона Андреевича, то уже не убежать.       К моему великому сожалению, до Строй-Инвест мы доехали чересчур быстро. Я не успела настроиться на хорошее, как уже прошла через турникет и направилась к лестнице. С Марком мы распрощались до вечера, я пообещала ему рассказать о сегодняшнем дне. А мне оставалось только молиться, что у Антона Андреевича не созрел план в голове, как спрятать получше мой труп в глубокой чаще.       Я зашла к себе, усаживаясь за стол. Обстановка спокойная. Пока что. Не успела я переобуться в сменные кроссовки, как из кабинета, едва ли не со свистом вылетела девушка из отдела закупок, вся взвинченная, словно вставшая на дыбы кошка. Рабочий день, надеюсь, в таком же режиме не пройдёт. — Котова? — из кабинета вышел Антон Андреевич. — Советую тебе уже сейчас сходить в пекарню и купить мне пончиков, потому что там ужасная очередь. — Хорошо, — кивнула я, вставая с места. — Я буду очень расстроен, если ты придёшь ни с чем.       Да я лучше, при таких обстоятельствах либо сама печь пончики встану, либо улечу на Марс. — Я вас услышала, — отозвалась я. — Ты не дома ночевала? — вопрос прилетел прямо мне в спину, да с таким пренебрежением, словно это мой парень желает знает, где это я ночью шарахалась, что пришла не в своих вещах, с дурацким пучком на голове, так ещё и не накрашенная. — Дома, — я развернулась, смотря в его глаза, которые так внимательно изучали меня. — М, — промычал в ответ Антон, а я вскинула брови: — Вы хотите об этом поговорить? — Нет, просто спросил, — однако же, с места начальник не сдвинулся.       Любопытный какой. Но я не собираюсь рассказывать ему, как и где провела эту ночь. Пусть и у друга дома. — Я пойду тогда? — я указала на дверь. — Не знаю, чего ты стоишь до сих пор. — Так вы же вопрос мне задали, — на выдохе ответила я. — Так ты уже вроде ответила, — парировал Антон Андреевич.       Ага, не физической расправой, так эмоционально-психически-психологически-морально убьёт.       Я не стала развивать дальше этот бессмысленный разговор, а просто пошла в пекарню за пончиками.       Народу аж до двери скопилось. Причём здесь каждый день такая картина. Не берусь утверждать, что всём городе эта пекарня одна такая, где делают вкусные пончики, но судя по количеству людей, которое проходит здесь за пару часов с момента открытия, и судя по тому, как быстро улетают именно пончики с прилавков, то скорее всего таких мест не много. Я в самом конце вереницы людей. Толпа не двигается вообще ни на сантиметр. После меня ещё заняли.       Прилавки постепенно пустели, а у меня начиналась паника, что именно на мне всё закончится. Тогда вся пекарня станет свидетелями сцены, где я валяюсь в ногах у кухни, моля их испечь мне пять пончиков.       То ли, Вселенная решила меня не убивать, то ли ещё какое-то чудо случилось, но я стала последней, кто забрал оставшееся с прилавков: парочка с жёлтой глазурью, шоколадные, со сгущёнкой, с посыпкой и без. Я тысячу раз поблагодарила, когда мне пробили на кассе, и побежала обратно в Строй-Инвест к моему любимому и немножко злому Антону Андреевичу.       Он меня ждал у себя в кабинете. Я торжественно положила перед ним коробки с пончиками. — Ты садись, не стой, — он указал на стул.       Я сделала, что он сказал. Вот теперь у меня начинается паника. Коленки трясутся. — На, — он подвинул ко мне одну коробку, остальные оставляя перед собой. — Вы меня откормить решили, чтобы я умерла от переизбытка сахара в организме, или что? — вопросила я.       Не удержалась, видит Бог, не хотела так много слов произносить. Планировала вообще молчать и смотреть в пол. — Боюсь, тебе не грозит, — Антон Андреевич забарабанил пальцами по столу. — Антон Андреич. — Можно просто Антон. — Антон. Антон? — я вскинула брови. — Слушайте, я ещё вчера сказала, что знать не знала, что Олег у нас фотограф из Москвы, может у него какой-нибудь аккаунт по неожиданным фоткам даже есть. Я сама в шоке. Вы думаете, я рада, что его губы к моим присосались? — Я не... — Сожалею, что из-за моей косвенной причастности ко всему этому, Строй-Инвест остался без денежного мешка в лице Александра Романовича, — затараторила я дальше. — Да нет же... — Что мне сделать? Кинуться под колёса его авто? Вцепиться в ногу, чтобы он не уходил? — я начала дальше перечислять все возможные способы, как заставить банкомат с денежками вложиться именно в проект нашей компании, а не чужой.       Антон Андреевич уже пересел ко мне, на соседний стул, я развернулась к нему: — Хотите уволить меня? Давайте, избавимся друг от друга раз и навсегда, а потом будете вспоминать меня, как страшный со...       Он резко впился в мои губы, отчего на секунду перехватило дыхание, но лишь от неожиданности этого поступка. Я дёрнулась назад, цепляясь за край стол рукой. — Господи, ты вообще молчать умеешь? — отстраняясь от меня, спокойно вопросил Антон Андреевич. — Я слово вставить не успеваю, как ты сто в ответ! — А... — Александр Романович сказал, что он будет работать с нами, — продолжил начальник, — пока ты за пончиками ходила, он мне позвонил. Не знаю, как у тебя это вышло, но... Супер. Я в шоке. — Я? — я вытаращила глаза.       Не знаю, мне сейчас от чего больше падать в обморок? Может, от поцелуя? Нет же. Скорее, от того, что в истории с инвестором каким-то образом оказалась я. — Ну да, — кивнул Шастун, — твой хороший знакомый каким-то образом убедил его. — Хороший знакомый? — промямлила я себе под нос.       Всплыли слова Марка, которые он сказал между делом, пока мы пили коньяк. Но я же подумала, что он врёт. А он действительно как-то решил. Осталось понять — как?! — Я готов был убить тебя, — Антон Андреевич скользнул по моему лицу, а я сглотнула. — А теперь, видимо, хотите любить меня? — ляпнула я, тут же открывая рот, чтобы оправдаться. — Ты не умеешь молчать, я понял, — он усмехнулся, собираясь встать со стула.       Но меня одолели какие-то похотливые демоны. Я схватила его за запястье, потянув обратно. Шастун, конечно же, опешил. Даже побольше, чем я от него. Пока он соображал, я напористо поцеловала его. Мозг потерял связь с реальностью, когда Антон решительно ответил на мой внезапный заскок. Адреналин захватил меня с головой.       Приятное тепло разлилось по всему телу. Словно разряд тока. Молниеносный, короткий, но невероятно мощный. Я переместилась на его колени, всего на секунду отпрянув.       Взгляд Шастуна полный желания мимолётно скользит от моих губ ниже. Он наклоняется, заставляя меня чуть откинуть голову в сторону, открывая ему вид на нежную кожу шеи, которая ещё не забыла тех кровавых засосов. Сердце трепещет, когда губы Антона едва касаются мочки уха, затем опускаясь ниже к ключицам, оставляя дорожку из влажных поцелуев. Я прерывисто дышу, сильнее сжимая его плечи, слегка дрожа от мимолётных прикосновений.       Шастун возвращается к моим губам, прильнув, поочерёдно лаская сначала верхнюю, затем нижнюю. Он расстёгивает молнию на моей кофте, я решительно принимаюсь за пуговицы на белоснежной рубашке. — А если? — я даю заднюю, но вполне по очевидным причинам. — Что "если"? — блестящие глаза напротив с непониманием смотрят на меня. — Если кто-то зайдёт? — В это время — навряд ли, — он не даёт мне произнести ни слова, утягивая в ещё один поцелуй, Антон оттягивает мою нижнюю губу, прикусывая, вновь целуя, наши языки сталкиваются, вызывая внутри настоящую бурю, будто разожгли самое яркое и большое пламя где-то внизу живота.       Его аромат парфюма дурманит, вырывая из реальности ещё на немного, пока в моё левое ухо не прилетает испуганное: — Ой, извините, извините, пожалуйста, я не...       Я, не в силах сдвинуться с места, просто жмурюсь, в надежде, что внезапно пришедшая Алиса Сергеевна сейчас испарится, будто её и не было.       Она действительно вышла из кабинета, пискнув напоследок, что подождёт Антона Андреевича в приёмной.       Тёплые пальцы Антона коснулись моей щеки, послышался едва заметный смех: — Не красней. — А? — я приоткрыла глаза, чувствуя смущение. — Мы не закончили, ты в курсе? — он осторожно переместил меня на соседний стул. — А? — с ещё большим удивлением я издала этот звук. — Ага.

***

      У чего-то действительно в этой жизни бывает продолжение. Как и у моего позора. Алиса Сергеевна весь день, что мы с ней где-то сталкивались, смотрела на меня со смущением, сразу отворачиваясь. А мне хотелось провалиться под землю.              Зато вечером ждало продолжение банкета. Хотелось бы, чтобы Антон Андреевич почаще был такой душкой-подушкой, а не букой.       Едва закончился рабочий день, как меня утянули обратно в кабинет, на этот раз позаботившись о закрытой двери. Если я и представляла в своих эротических фантазиях этот момент, то точно не здесь и точно не после фиаско на вечере с инвестором. Правда, всё хорошо завершилось. А мне ещё предстоит узнать, как Марк это сделал, а пока я наслажусь этим моментом.       Антон усадил меня на свой стол, целуя грубо, резко врываясь языком, сплетаясь с моим. Он легко и быстро справляется с моей кофтой, отбрасывая её в сторону, даже не знаю в какую. Перемещается к шее, целуя каждый сантиметр нежной кожи. От мимолётных прикосновений внутри всё стягивается в тугой узел. Ладони превращаются в настоящее пламя, которым можно сжечь всё в радиусе ста метров. — Как с парнем дела? — он спрашивает это с такой наглой улыбкой, возвышаясь надо мной, упираясь ладонями по обе стороны от меня.       Уголки моих губ вздрагивают в улыбке, я без опаски, буквально с вызов, пододвигаюсь ещё ближе, наклоняюсь к уху: — А с Ритой всё хорошо?       И поворачиваюсь так, чтобы видеть выражение его лица. Кажется, что я только что задела бомбу замедленного действия, но Антон улыбается, смеётся: — Я так и знал. — Какой вопрос — такой ответ, — я расстёгиваю пуговицы на его рубашке, очень быстро избавляясь от этой ненужной вещи       Игриво вырисовывая на его торсе незамысловатые узоры, прикусив нижнюю губу, спускаясь пальчиками ниже, уже подцепляя бляшку ремня, легко расправляюсь с ней. Я утягиваю Антона обратно в поцелуй, желая вновь попробовать его губы, такие манящие, вкусные.       Ткань штанов натянута, я оглаживаю бугорок. Пальцами другой руки расстёгивая пуговицу и молнию. Оттопырив резинку боксёров, совершенно не робея, касаясь горячей плоти. Антон выдыхает мне в губы, утыкаясь лбом в мой лоб. Он помогает мне приспустить штаны вместе с боксёрами, сам направляя мою ладонь, обхватывая возбуждённый орган в кольцо и медленно, вместе со мной, начиная водить вверх-вниз. — Я девочка самостоятельная, могу справиться сама, — коротко целуя Антона, лепечу я.       Он убирает свою ладонь, позволяя мне самой задать темп, огладить головку, чуть надавливая, затем продолжая делать движение вверх-вниз. Возбуждение внутри растёт с каждой секундой, а желание перейти к интересному уже достигло критической точки. Я спускаюсь со стола, Антон тут же подхватывает мою инициативу: расстёгивает молнию на моих джинсах, разворачивая меня к себе спиной, надавливая ладонью на поясницу, заставляя лечь на живот на твёрдую поверхность этого дорогущего стола.       Его ладони едва сжимают мои ягодицы. Внизу приятно пульсирует, отзываясь на каждое прикосновение. Антон спускает мои джинсы вместе с трусами, одной ладонью он накрывает мою, которая пока ещё спокойно лежит на столе. Он плавно входит, я прерывисто дышу, цепляюсь свободной рукой за край стола, а другой — переплетая его пальцы со своими. Ощущение, что температура тела достигла сорока градусов, а то и вовсе пробила чёртов воображаемый градусник.       Выходит и вновь погружается и так несколько раз. Темп увеличивается, движения становятся резче, глубже. Приятное ощущение появляется сначала едва явно, отдалённо, но с каждым толчком всё ярче и ярче. Дыхания не хватает, кабинет заполняется стонами. Такими бесстыдными, страстными, громкими. Есть только этот момент и что-то там за дверьми. И что-то там в реальности. Ладонь Антона с громким отзвуком ударяет по моей ягодице, вызывая приятное клокотание в грудной клетке.       Он целует в плечо, в лопатку, в щёку. Дыхание прерывистое, сбивчивое. Я чувствую жар его тела. И кажется, что мы единое целое и нет ничего другого. Темп наращивается, в этот раз резче, грубее, быстрее. Я чувствую, как внутри всё замирает на секунду до, но Антон замедляется, я сжимаю его пальцы сильнее, желая ощутить это ещё раз и в самом ярком проявлении. — Я тебя понял, — он произносит это прямо возле моего уха, отчего тело покрывается мурашками.       Глубоко. Резко. Ещё развязнее. Ещё жарче. Ещё громче. Я чувствую подступающую разрядку. Голос срывается, я утыкаюсь лбом в поверхность стола, сжимая пальцы Антона с такой силой, что кажется в следующую секунду должен послышаться их хруст. Ноги приятно немеют, всё тело потряхивает.       Ещё пара толчков, Шастун утыкается носом в мою шею, резко выходит, кончая мне на поясницу.