Ублюдок драконьей крови

***

      — Вейгон, я просил тебя взять мальчишку в ученики, а не ссориться с Хайтауэрами! — скрипучий голос архимейстера Ирвинга настойчиво пробивался сквозь мой сон, — и все же я приятно удивлён твоей благосклонности к юному Уотерсу.       — Этот дракон, что кусает себя сам за хвост — отец часто рисовал его, когда я был ещё совсем ребенком. Чередование созидания и разрушения, жизни и смерти, непрерывности перерождения и гибели — вот что символизирует он. Скажи, учитель, ты хотел поручить мне ублюдка лишь затем, дабы на фоне его убожества и невежества я в полной мере смог оценить все достоинства юного Отто? Вышло совсем наоборот: это дитя порока невероятно талантливо, особенно учитывая, что никто не обучал его прежде. Настоящий алмаз, который может превратиться в истинное сокровище в умелых руках. Хотя, полагаю, на то есть определённые причины…       — Вейгон, неужели ты полагаешь… — голос архимейстера Ирвинга дрогнул, — нет! Одна мысль о подобном кощунственна по своей сути!       — Любой из нас способен совершить ошибку, — горько проговорил Вейгон, — и, видимо, я тот, кто должен попытаться хоть как-то ее исправить…       — Может все же лучше выяснить правду, чем предаваться ложным измышлениям? Вейгон…       — На Драконьем Камне подобных ублюдков пруд пруди. Но в Королевской Гавани, да ещё в стенах Красного Замка… Черт! Как же омерзительно даже думать о подобном! И все же… Все же… Учитель, а что если мальчишка и вправду мой брат?! Кем я буду, если брошу его на произвол судьбы?!       — Принц, ваш отец всегда отличался крайним благочестием. Не думаю, что наш мудрый король способен на подобное…       — Учитель, а вы не забыли, что стало с его старшим братом, принцем Визерисом?! Отец ни разу так и не вспомнил о нем за все эти годы! Как и о той страшной смерти, на кою обрёк несчастного!       — Глупец! Твой отец лишь спасал мать и возлюбленную сестру! Это было страшное решение, и король Джейхерис будучи сам ещё совсем мальчишкой должен был выбрать наименьшее зло! Молись, Вейгон, чтобы Семеро были милостивы и никогда не поставили тебе перед подобным выбором!       «Они что и впрямь полагают, что моим отцом может быть сам король?» — сама по себе идея казалась мне крайне абсурдной, ибо тяжело было найти человека более благочестивого и преданного своей супруге, нежели чем Джейхерис Таргариен, первый своего имени. Я поморщился: лежать было крайне неудобно, голова болезненно пульсировала, а плечи и шея знатно так затекли — судя по всему я снова умудрился уснуть прямо на книге, кою читал всю ночь напролёт. Я с трудом поднял свинцовую голову, и разговор учёных мужей моментально затих.       — Простите, учитель, — пробормотал я осипшим ото сна голосом и неловко поклонился.       — Нет ничего постыдного в столь яром стремлении к знанию, — архимейстер Ирвинг ласково погладил мою колючую макушку, на которой активно пробовалась серебристая щетина, — но и дисциплина не менее важна. Да, Вейгон?       Скривившись, Вейгон кивнул. Однако глядя на его всклокоченные волосы и напяленную навыворот мантия становилось очевидно, что дисциплина явно не относится к его достоинствам.       — Ублюдок, как там тебя? Не важно… Держи! — Вейгон сунул мне парочку свитков, что были запечатаны алым воском, на коем угадывалось изображение трёхглавого дракона, — отнесёшь на воронятню, отдашь мейстеру. Как там его? Агат, кажется. Не важно. А затем…       Так и началась мое школярство под крылом мейстера Вейгона. Десятки поручений — отправить или проверить, не пришло ли письмо, принести завтрак или обед, вынести ночной горшок, отыскать очки, что вечно терялись — занимали практически весь мой день. Порой мой учитель, особенно сильно погрузившись в вычисления после всенощного наблюдения за звёздами, мог попросту позабыть о моем существовании аж на неделю, а то и на две. В мои обязанности также входило напоминать учителю Вейгону — так теперь я его величал — о предстоящих лекциях, собраниях и прочей земной чепухе, что совершенно не интересовала принца-мейстера. Мне же — школяру Рею — его отрешенность была лишь на руку. Я сам полностью посвящал каждую свободную минуту бесконечному штудированию свитков и книг. Читал я все подряд, без разбора, пытаясь урвать все и сразу. Математические науки давались мне проще всего, так как практически не отличались от того, что я уже успел изучить в своём прошлом воплощение. Лишь некоторые обозначения разнились со знакомыми мне, но не более. Так что первое звено, кое я собирался выковать, разумеется, был свинец. А после я намеревался вновь взяться за медицину, по коей столь страстно скучал.       — Ну что, юный Уотерс, — архимейстер Ирвинг зачастую захаживал к своему любимому ученику, дабы сразиться с ним в кайвайсу, что представляло собою местное подобие шахмат, — сможешь решить эту задачу?       Я пару секунд разглядывал затейливое уравнение, а после, окунув перо в чернила, начал судорожно корябать ответ. Треклятые кляксы! Все же над почерком ещё нужно было знатно поработать…       — Недурно. Совсем недурно, — одобрительно кивал старик, — Вейгон, а ты неплохо обучил мальчишку! Да ещё в столь короткие сроки!       Вейгон ничего не ответил, раз за разом перечитывая письмо, кое я вручил ему уже как пару часов назад.       — Алисса умерла, — проговорил он наконец, снимая очки и утирая глаза рукавом, — сначала дурочка Дейла, а теперь и она!       — Мои соболезнования, — мейстер Ирвинг положил в знак утешение руку на плечо своего ученика, но Вейгон лишь сбросил его ладонь.       — Я не понимаю! Я совсем не понимаю! Алисса умерла уже как неделю, я совершенно ничего не ощутил в тот самый момент, как моя сестра испускала последний дух! Вся моя семья предавалась скорби, а я не знал, совершенно ничего не знал и не чувствовал в тот самый миг!       — Принц, может тебе стоит на время оставить Цитадель и отправиться в Королевскую Гавань? — поинтересовался архимейстер Ирвинг у мечущегося по комнате Вейгона, — ветра сейчас благоприятны для плавания…       — Нет! — Вейгон оперся обеими руками о заваленный стол, глубоко и часто дыша. На его бледном бесстрастном лице блестели слёзы, — я… я не знаю, что сказать Бейлону, отцу, матери… Что Алисса теперь в лучшем мире? Чушь собачья! Нет там ничего, кроме тьмы и забвения! Что жизнь несправедлива? Да они и так это знают! Что вообще нужно говорить я такие моменты? Да и имеет ли смысл: мертвых все равно не воротишь!       — Мальчик мой, просто будь рядом — порой это важнее слов…       — Рядом?! Зачем?! Я никогда не был по настоящему частью этой семьи! — Вейгон схватил со стола объёмистую колбу и со всей дури швырнул в стену, и она с громким звоном разлетелась на бесчестное множество осколков, — они никогда не любили меня! А гадкий Бейлон со своею Алиссой только и делали, что пытались меня унизить! Как-то сестрица вырядилась в доспехи и знатно избила меня палкой на глазах у смеющегося двора: Бейлон при том ржал громче других, аж до слез! Так что можно сказать я даже рад, что этой суки не стало!       Вейгон расхохотался и опустился на пол, а позже смех перешёл в рыдания.       — Рей, тебе лучше оставить нас ненадолго, — архимейстер Ирвинг ласково подтолкнул меня в сторону двери. Я послушно вышел и засеменил вниз по лестнице, прикидывая, чем бы заняться сегодня, и старательно избегая мыслей о смерти.       Принцесса Алисса. Пятый ребёнок короля Джейхериса Миротворца и Доброй королевы Алиссаны. Некрасивая, но бойкая и веселая девчонка, которая верной тенью всюду следовала за своим старшим братом Бейлоном, что после и стал ее законным супругом. Принцессу и ее новорождённого малыша унесла продолжительная болезнь, оставив сиротами ее старших детей: принца Визериса и принца Деймона. И именно безволию первого и безрассудству второго суждено положить начало безумной Пляске Драконов, в коей так и не будет победителей…       В какой-то момент я обнаружил себя у амфитеатра, в коем обыкновенно проводил занятия по астрономии мейстер Вейгон, и решил заглянуть вовнутрь. Лекция, посвящённая законам Семи Королевств, была в самом разгаре, и, чуть поразмыслив, я решил шмыгнуть на одну из последних скамей.       — Проваливай, ублюдок! — зашипели на меня из полумрака. Я оглянулся — и примостился в самом конце подле дремлющего юноши, высокого и широкоплечего настолько, что просторное мешковатое одеяние плотно обтягивало его мощную фигуру. И что только он здесь позабыл? Ему бы доспехи, меч, а ещё лучше булаву или молот, и вперёд, в бой! И все же у него на груди явно поблёскивало крупное медное кольцо, висящее на толстом чёрном шнуре.       — Таким образом, второй закон королевы Алиссаны… — вещал с трибуны столь знакомый голос. Я присмотрелся — так и есть! Отто Хайтауэр собственной персоной!       — Ввел полный запрет на право первой ночи на всех землях Семи Королевств, — приоткрыв один глаз проговорил громила, подле которого я сидел. Глянул на меня, а после дружелюбно улыбнувшись, склонился к моему уху.       — Полагаю, сегодня Отто наконец скуёт своё первое звено.       — И вполне заслуженно, — так же шёпотом ответил я. Каким бы самовлюбленным говнюком не был Хайтауэр, отрицать его прилежность и ум было попросту глупо.       На какое-то время мы умолкли, внимая разворачивающемуся на наших экзамену. Мейстеры — молодые и старые — задавали юному Хайтауэру вопросы — каверзные и не очень — на кои он отвечал совершенно без запинки, с выражением гордо чеканя каждое слово. У меня засосало под ложечкой — менее чем через месяц учитель Вейгон собирался подвергнуть подобному испытанию и меня.       — Как его Высочество переживает утрату? — снова раздался шёпот.       — Тяжело, хотя учитель не желает признаться в подобном даже самому себе, — ответил я, совершенно не представляя, насколько можно доверять этому юноше, столь похожему на медведя.       — Порой самые холодные и непроницаемые люди обладают самым чутким и нежным сердцем, кое вынуждены скрывать под толстым слоем брони, — последовал ответ.       — Как приятно встретить столь мудрого собеседника, — улыбнулся я, — но хотел бы заранее предупредить: общение с таким безродным ублюдком, коим я и являюсь, может быть чревато проблемами.       — Будущему лорду Харренхолла не стоит волноваться из-за подобного. Более того, бастарды Королевской крови порой даже становились основателями Великих Домов.       — Не думаю, что мне грозит нечто подобное, — фыркнул я в ответ, — хоть твои слова и звучат крайне заманчиво, лорд Лионель Стронг.       — Ну почему? Порой пути Семерых неисповедимы. Единственное, я хотел бы дать тебе один совет, Рей Уотерс.       — Буду крайне благодарен.       — Тебе стоит быть аккуратнее при посещении купален в лунные дни.       — Ч-что? — запинаясь с трудом вымолвил я, чувствуя как мир в самом прямом смысле уходит из-под моих ног.       — Не бойся, — казалось, Лионель был сам крайне смущён, — чужие тайны обыкновенно мало привлекают меня. Твой секрет я узнал случайно, и совершенно никому не собираюсь его выдавать. Даже напротив — подобная смелость достойна лишь восхищения. Но впредь будь осторожнее и постарайся… Постарайся получше убирать за собой.       — Спа-спасибо, — черт! Мне ещё никогда не было столь стыдно! Это же надо так опозориться! — я что-то должен сделать? Как-то отблагодарить?       Я аж сам содрогнулся от того, насколько мерзко и двусмысленно это прозвучало из моих уст.       — Тише! На нас смотрят! — Лионель до боли сжал мое тонюсенькое запястье своё огромной лапищей, — пойдём!       Мое сердце столь бешено билось, что поначалу я даже не вполне понимал, что упорно пытается мне втолковать Стронг:       — Послушай, мне и правда ничего от тебя не надо, — басил Лионель, расхаживая взад и вперёд вдоль стены амфитеатра, в кою я испуганно вжался всем своим тельцем, — просто забавно, что все эти столь учёные мужи не в состоянии узреть нечто столь очевидное. Ты же слишком хорошенькая для парня, да и кадыка у тебя нет, от слова совсем. Если хочешь, можем ходить в купальни вместе — я посторожу, дабы кто ещё не узнал твоей тайны. А после, как знать — если ты удостоишься звания мейстера и выкуешь цепь, то может королева Алиссана наконец убедит Совет позволить и женщинам посвящать свою жизнь учению и науке?       — Спасибо, — только и мог пролепетать я, поглядывая на Стронга с некоторой опаской. Все же доверять кому либо в мире «Песни льда и пламени» было крайне и крайне опасно.       — Вот и отлично! — Лионель хлопнул меня по плечу с такой силой, что я чуть не повалился на землю, — хоть будет на кого полюбоваться все эти годы, а то кругом одни мрачные бородатые морды! Не хочешь глянуть, как мейстер Лим на скорость отпиливает конечности?       — Звучит крайне романтично и многообещающе…       — Лим лучший в своём деле. Правда его операции порой имеют катастрофические последствия. Как-то раз он столь увлёкся, что пилой отсек пальцы своему ассистенту, а после заехал по груди престарелому мейстеру Саймону. Итог: новый рекорд скорости он конечно установил, но с тремя трупами за спиной, ибо померли все: и пациент, и школяр-ассистент от начавшегося заражения крови, и престарелый мейстер от разрыва сердца.       «Надо бы запомнить, держаться от Лима и его пилы как можно дальше», — подумал я, вприпрыжку следуя за Стронгом, за чьим размашистым шагом было не столь просто поспеть. Зрелище, кое открылось мне из-за спин столпившихся школяров, и правда было не для слабонервных. Несчастный, которого крепко держали за руки и ноги, истошно вопил, пока пила с мерзким лязгом скользила по его окровавленной, почернелой от гангрены ноге. Седьмое Пекло! Да серия фильмов «Пила» просто детский мультик по сравнению с этим! Я в который раз призадумался об отсутствии нормального обезбола, антисептиков и антибиотиков — всего того, без чего медицина долгое время была попросту бессильна против большинства болезней и ран.       Когда конечность была наконец отделена, в культю несчастного уткнулся горящий факел — ну да, бедолаге ещё только ожогов 3-4 степени для полного счастья не хватало! Тот забился словно в агонии и, наконец, лишился чувств. Как в прочем и парочка излишне мягкотелых школяров. Я же, почувствовав запах паленого мяса лишь облизнулся — жрать и правда хотелось неимоверно!       — А у тебя и впрямь стальные яйца, — вид у Лионеля был бледен, и он зажимал рукой рот, словно в приступе тошноты, — множество школяров спотыкаются именно на медицине. Да и сам я, боюсь, так никогда и не осмелюсь выковать звенья из серебра, хотя это и не столь страшно: отец отправил меня сюда набираться уму-разуму, а не давать обет безбрачия.       — Больше всего на свете я мечтаю стать врачевателем, — решился я поделиться своей самой сокровенным желанием, — моя мать, брат и сестра умерли от трясучки, а я совершенно не представлял, как хотя бы облегчить их муки.       Про козла-отчима, что издевался надо мной многие годы я старался не вспоминать — он и так вновь и вновь являлся ко мне в кошмарах.       — Над этой ужасной болезнью ломают голову уже не один десяток лет лучшие умы Вестероса. Даже принцесса Дейнерис, старшая дочь короля Джейхейриса и королевы Алиссаны, погибла совсем ребёнком из-за этой страшной напасти, что возвращается вновь и вновь, лишь стоит о ней позабыть…       — А что Лим собирается делать на этот раз? — спросил я, когда растрепанную женщину насильно усадили в здоровенное деревянное кресло и начали пристёгивать бессчетным множеством цепей и ремней. Несчастная вырывалась, посылала проклятия, плевалась, пару раз даже вцепилась зубами в руки своих мучителей, прежде чем ее полностью зафиксировали, а в рот вставили кляп. Затем на голову надели некое подобие металлического колпака, из которого торчали железные штыри. Лим, победоносно скалясь, начал закручивать один из них. Женщина взвыла, глаза ее закатились, а по виску побежала багровая кровь.       — Просверливание отверстий в черепе, по мнению Лима, способствует лечению безумия и мигреней. Правда половина пациентов после подобного вмешательства погибает, а выжившие навсегда становятся идиотами.       — Тогда зачем…       — Леди Мира давно уже была неугодна своему мужу, лорду Нестору, да к тому же так и не смогла подарить ему сына. А теперь, когда его любовница на сносях, почему бы не избавиться от столь ненужной жены? Что есть разум, а что безумие? Граница столь тонка и столь эфемерна… Но ходят слухи, что Нестор подмешивал своей жене яд, дабы она видела мёртвых и нападала на слуг…       — Это бесчеловечно! Как такое вообще можно было допустить?! — я рванул к выходу, чувствуя как слёзы ярости наворачиваются на глаза, а кулаки бессильно сжимаются. Черт! Я же давал клятву — пусть и очень давно, и совсем в другом теле — что никогда не оставлю больного и нуждающегося в беде! А теперь… Теперь я совершенно никак не мог помешать происходящему варварству…       — Щедрые пожертвования во имя науки способны прикрыть и не такие деяния, — не отставал от меня Лионель, — Рей, Цитадель — не то, чем кажется на первый взгляд. Я сам поначалу пребывал в блаженном неведение, но постепенно понял, что человеческая порочность правит пиром и здесь. Сколько настоящих талантов десятилетиями прозябают в школярах, а сколько выскочек из богатых семей умудряются сковать себе цепь всего за несколько лет?! А взять Архимейстеров — думаешь один лишь ум и смекалка помогли им получить маску и жезл? Хайтауэры — вот чье влияние решает все здесь на самом деле. И тебе, глупышка, крайне не повезло нажить себе врага в лице Отто Хайтауэра, что является вторым сыном самого лорда Староместа.       — Думаю, Вейгон сможет защитить меня! — огрызнулся я, бесцельно бредя, куда глаза глядят, и утирая заплаканное лицо рукавом.       — Принца Вейгона самого нужно тщательно оберегать от забот этого бренного мира. Да, он сын самого короля, но Джейхерис в жизни не станет портить отношения со Староместом, Цитаделью и Септой из-за неуживчивого характера сына, о коем впору слагать легенды.       — Почему ты все это мне говоришь?! — я с недоумением уставился на Стронга.       — Откровенно говоря, меня не вполне устраивает то влияние, коим обладают Хайтауэры, — Лионель приобнял меня за плечи, увлекая в сад, где я не столь давно впервые повстречал архимейстера Ирвинга и принца Вейгона, — в прошлый раз их интриги уже привели к войне и восхождению на трон Мейгора Жестокого, и мне бы не хотелось чтобы Семь Королевств вновь погрязли в крови из-за их непомерных амбиций. Ты и Вейгон по сути единственные, кто мог бы бросить им вызов, — Стронг чуть улыбнулся и встрепал мои чуть отросшие волосы огромной ладонью, — это так, надежды и грёзы. Но кто знает, какой урожай порой принесёт удачно заброшенное семя?       Мы долго разговаривали, до самых первых звёзд. Лионель поведал мне о гениальном хирурге Аннике, лишенном цепи за излишне смелые измышлении. О старом счетоводе Лорике, что не смотря на дюжий ум так и не смог сковать ни единого звена. И напротив, как порой совершенно пустоголовые потомки богатых и знатных домов совершали головокружительную карьеру в Цитадели и Септе. Я задумчиво покусывал губы, все более и более понимая, какой же тернистый путь меня ожидает меня по дороге к моей мечте. И все же, я не собирался так просто сдаваться!       — А вот и наше юное дарование! — поприветствовал меня архимейстер Ирвинг, когда я наконец решился возвратиться в покои своего учителя. Сенешаль, судя по раскрасневшимся ушам и носу, явно был пьян, как впрочем и Вейгон, который умудрился уснуть сидя прямо за столом даже не соизволив снять с носа покосившиеся очки, — позаботься о своём братце, ублюдок драконьей крови. Что бы Вейгон там не говорил, он очень сильно любит свою семью и смерть сестёр оставила огромную рану в его сердце, коя никогда не затянется полностью. Я позабочусь, дабы отменить запланированные на завтра лекции — так что пусть спокойно спит поутру.       Покачиваясь и что-то весело насвистывая, архимейстер оставил нас. Я задумчиво посмотрел на Вейгона, что похрапывал, откинувшись на спинку высокого кресла. Братец? Ублюдок драконьей крови? Неужто принц смог убедить в подобном и самого архимейстера?       — Учитель, позвольте мне уложить вас в постель, — я с трудом помог своему предполагаемому брату подняться. Тяжелый! Черт! И угораздило же меня оказаться в теле хилой девчонки!       — Что это за звук?! — встревоженно проговорил Вейгон открывая глаза и прислушиваяь, — ты тоже его слышал?       Я кивнул, чувствуя как ужас холодит мою грудь. Глухой удар, ещё удар, сдавленный крик…       — Учитель… — выдохнул Вейрон и рванул к лестнице. Я на ватных ногах помчался за ним. Седьмое пекло! Вот только этого не хватало!       Мейстер Ирвинг был ещё жив, когда я подоспел. Вокруг его головы расплывалось огромное темное пятно, руки цеплялись за склонившегося над ним Вейгона. Старик пытался улыбаться, хрипел, явно желая что-то сказать напоследок. Затем глаза его закатились, изломанное тело несколько раз дернулось, и он затих навсегда.       — Учитель, — прошептал Вейгон, замерев словно в оцепенении, — нет…       Я прикоснулся к шее старца — пульса не было. Попытался прикрыть веки, однако они вновь поползли вверх.       — Что здесь произошло?! Сохрани нас Семеро! — серая тень бросилась прочь, прежде чем я смог разглядеть ее лик.