De profundis

Тяжёлые свинцовые капли уже больше часа молотили по размытой грязной дороге, ведущей дальше на холм, откуда молча обозревал окрестности шпиль церковной крыши. Темноволосый молодой человек в длинном клетчатом пальто приподнял воротник выше, придерживая его рукой, облачённой в элегантную бежевую перчатку. Высокие кожаные ботинки и широкие брючины совсем испачкались, но путника это совершенно не беспокоило. Тонкие брови сошлись на переносице, когда он, достав из кармана брюк часы на цепочке, сверился со временем. Уже без двадцати девять. Даже запоздалые участники церковного хора к этому моменту наверняка должны были убраться по домам: деревенские ложатся рано. Необходимо удостовериться, что никаких свидетелей не будет. И лучше бы всё закончить, пока бушует шторм: гром скроет все возможные звуки от случайных любопытных ушей. Ворота монастыря Святого Фомы закрыты и, похоже, защищены ограждающим знаком. Как будто эта дешёвка вообще на что-то способна. Скрип тяжёлой железной створки потонул в оглушительно громком раскате грома, что, конечно, на руку, но вечерний гость не собирался слишком уж прятаться. В монастырском дворе безлюдно, окна окрестных построек темны, только сквозь витражные стёкла церкви едва заметен бледный свет свечей. Хорошо, значит, искать не придётся. Вспышка молнии на мгновение осветила поросшую плющом и слегка раскрошившуюся чашу фонтана в центре неухоженного сада. Такая разруха, аж противно. Странно, что местный священник не умер от тоски, но тогда бы сегодня его душа не досталась бы ему, Гремори — что было бы большим упущением. Пригладив растрепавшиеся мокрые волосы, молодой человек решительно зашагал ко входу в церковь. Нужно поскорее разобраться тут и отправляться восвояси: всё-таки было бы неплохо уже к утру оказаться поближе к цивилизации. Увесистое металлическое кольцо отозвалось скрежетом, когда он потянул дверь на себя. В церкви царит запах сырости, свечного воска и ладана, что заставляет поморщиться. Впереди у алтаря кто-то есть. Ах вот и искомый священничек: стоит на коленях спиной к нему. Какая очаровательно правильная жертва. Но убивать подобных слишком скучно. С едой хочется немного поиграть, прежде чем вонзить в неё когти. По пустой церкви разносится оглушительно громкий шум дождя, звук капающей откуда-то сверху воды и едва различимое бормотание. Кажется, этот милый человек молится, хотя уши не могут уловить ни строчки из ставших уже привычными слов вечерней молитвы. — Добрый вечер, святой отец. Человек у алтаря вздрогнул и резко обернулся. Видимо, был слишком погружён в чтение молитвы: какая приятная преданность Небесам. Такая душа должна быть бесподобной на вкус. Облизнувшись, молодой человек направился к алтарю, на ходу снимая перчатки. — Добрый вечер. Что вас сюда привело, юноша? — Гроза застала меня врасплох. Вообще я иду вниз, в Хельштадт, но уж слишком сильно там сверкает. — Разумеется, вы можете подождать тут. В такую погоду опасно находиться снаружи. Прошу, присядьте пока. — Благодарю от всей души, отец! Священник поднялся на ноги, с хлопком закрывая потёртый том Святого Писания. Пляшущие всполохи света свечей искривляли и меняли черты лица то так, то эдак, но вообще-то он довольно молод для такого захолустья. Обычно в подобные места уходят на пенсию. Лик плачущей мадонны в таком освещении ещё сильнее искажался в выражении бесконечной скорби — нужно не забыть ради шутки обвесить её какими-нибудь внутренностями перед уходом. Внимательные ярко-жёлтые глаза мужчины оглядели его с ног до головы. Интересный цвет радужки, вроде как не очень типичный для людей. — Да вы же совсем вымокли! Я поищу что-нибудь тёплое. — Скажите, вы помните слова заупокойной мессы? — Разумеется, в этом состоит моя работа. Могу я узнать, к чему этот вопрос? — Сегодня кто-то умрёт, а когда кто-то умирает, необходимо достойно его сопроводить, не так ли? Особенно если смерть насильственная. — Надо сказать, такая формулировка звучит несколько тревожно. — Отчего же, Чжун Ли? Разве раб Небес трепещет перед тем, как с Ними воссоединиться? Священник, кажется, не на шутку взволновался: вцепился в свою книжонку так сильно, что она того и гляди в труху рассыплется. Значит, начало-таки доходить. Вытянув руку вперёд, молодой человек спокойно наблюдал за тем, как от кончиков пальцев вверх по руке постепенно растекается иссиня-чёрный цвет. Человечишка, преисполненный ужаса, пялился на происходящее, затем начал нелепо пятиться назад, истово крестясь. Его описывали как меньшего труса, но тем веселее. — Я пришёл забрать вашу душу, святой отец. Между прочим, быть съеденным мной — большая честь. И я могу дать вам возможность умереть быстро. Просто встаньте передо мной на колени, склоните голову и вы почти ничего не почувствуете: я умею быть милосердным. Священник, на удивление, коснулся подбородка рукой, явно раздумывая. Пауза затягивалась. — Раз вы утверждаете, что я ничего не почувствую… — Почти. Но всё произойдёт очень быстро. Решайтесь, я не из терпеливых. Тик-так, тик-так. Очередной раскат грома сотряс стёкла церкви, одна из свечей в подсвечнике опасно накренилась и упала на каменный пол, с шипением потухнув. Очень символично, прекрасно, прекрасно! — Хм. Пожалуй, я всё-таки откажусь. С этими словами он резко опрокинул перед собой подсвечник, взметнувший вверх целый сноп искр, и устремился куда-то в темноту между колоннами, поддерживающими второй ярус здания. Очаровательно. Он собирается сопротивляться. Или, может, хотя бы побегать. Разве тебе не должно быть известно, священничек, что темнота — верный друг порождений Тени? С улыбкой обнажив ряд острых зубов, демон наконец окончательно принял свой истинный облик. Стройные ряды деревянных скамеек опрокинулись и навалились друг на друга, стоило только ему повернуться в ту сторону, куда убежал человек. Массивные рога чуть задели свисающий с потолка канделябр, тот жалобно звякнул и затем рухнул вниз с оглушительным грохотом. Вязкая жёлтая слюна с шипением закапала на пол, оставляя в полу глубокие выжженные отверстия. Раскатистый насмешливый голос эхом отражался от стен, пока демон, не заботясь шумом от падающих скамей и прочей церковной утвари, неторопливо приближался к незаметной дверке за алтарём. — Где же вы, святой отец? Неужели думаете, что я не смогу вас найти? Я слышу вас. Ваше трусливое частое дыхание. Слышу, как бьётся ваше маленькое перепуганное сердечко. Только не преставьтесь до того, как я раскромсаю вас на куски. Молния вновь осветила церковь, но священника как след простыл. Только что он явно прятался за той маленькой дверью, но теперь его точно там нет. Не слышно дыхания, не чувствуется сердцебиения, не доносится звук шагов. Утробное злое рычание сотрясло несчастные окна церкви, когда демон в ярости полоснул когтями по колоннам. Зазубренный хвост молотил по полу, оставляя трещины. Куда?! Куда он подевался? — Не пытайтесь обдурить меня своими фокусами. Ваши дни сочтены с того момента, как я переступил порог этой древней уродливой рухляди! Дубовая скамья с треском раскололась от удара когтями. Ничего, никуда он не денется, если разнести тут всё в щепки. Негде будет прятаться, и его песенка спета. Молния осветила едва заметный силуэт за исповедальной кабинкой. Ах вот ты где, священничек. С рёвом отбросив в сторону мешающие на пути лавки, демон ринулся к жертве. Человек тут же кинулся наутёк, лавируя между разбросанными остатками утвари. Как-то увернулся от когтей. Ловко, но только оттягивает неизбежное. — Я раздеру тебя на части. Я сдеру с тебя кожу. Ты будешь корчиться в муках. Я убью тебя, ты умрёшь, умрёшь! Громкое эхо от каждого шага убегающего к двери человечишки — словно музыка, как реквием для их обладателя. Беги или нет — скоро та каменная чаша в саду наполнится твоей кровью. Когти снова почти задевают спину священника, но тот как назло спотыкается и падает, случайно спасаясь от удара. Он задыхается и явно выбился из сил. Жалкое зрелище. Едва поднявшись, он снова бросился к выходу, с трудом сохраняя равновесие на бегу. Да, вот так. Бойся. Сотрясайся. Спасай свою несчастную душу. Издав жалкий возглас, священник выскочил за дверь, не понимая, что тем самым поставил окончательную точку в своём существовании. Деревянные створки с грохотом упали и покатились вниз по скользким каменным ступеням, стоило только боднуть их рогами. Ну и где же ужин? Куда он запропастился? Влажное чавкание грязи под ногами выдаёт тебя с головой, ужин. Вот же ты: бежишь к воротам в тени бокового корпуса. Никчёмный, никчёмный, бесполезный смертный! Расправив крылья, демон резко прыгнул прямо в центр сада, пригвоздив священника к земле. Пусть тот орёт и пытается вырваться сколько влезет: его предплечье уже проткнуто массивным когтем насквозь. — Читайте заупокойную мессу, святой отец. — Нет уж, отродье… А-а-а, блять, больно! Как же больно! Коготь вдавливает его в мокрую землю ещё сильнее. Ядовитая слюна капает совсем рядом с искаженным от ужаса лицом. — Читай. Сраную. Мессу. Crux sancta sit mihi lux Non draco sit mihi dux Это молитва, но губы священника не двигаются. Что такое? Vade retro satana Numquam suade mihi vana Земля под когтями вспыхивает золотым. Руны и знаки стремительно перемещаются и сплетаются. По телу проходит нестерпимая режущая боль, скручивая внутренности и корча конечности, мучая, раздирая нутро, заставляя биться и бешено вертеться из стороны в сторону. С оглушительным рёвом демон развернулся к источнику звука. Ещё один священник?! Совершенно такой же! На земле, где когти только что оставили глубокую борозду, уже никого нет. Sunt mala quae libas Ipse venena bibas Золотые символы сложились в огромный заключающий круг. Несмотря на отчаянные попытки вырваться наружу, барьер и не думает рушиться. Обезумев от боли, демон принялся атаковать его вновь и вновь, надеясь проломить защиту. Этот священник же совсем слаб, что за дерьмо? Он не должен знать продвинутые знаки и уж тем более уметь ставить такой барьер. Наверняка его можно сломать! Удар, ещё один. Ну же! — Получилось, святоша? — Похоже на то. Барьер потребовал слишком много духовной энергии. Надеюсь, что остатков хватит на изгнание. Рядом с фигурой в рясе кто-то есть. Сквозь сияние знаков и застилающую глаза боль не видно, но этот кто-то точно держится за предплечье, а на голове рога, это уж точно. Демон? — Почему я тебя не почувствовал?! Как ты это сделал? — Разве тебе не должно быть всё равно? Ты вроде бы помираешь, или где? Надеюсь, перед этим ты помучаешься. Моя рука будет заживать не меньше суток. А, погоди, или нет. Я ведь сожру твоё сердце. — Не отвлекай меня, я заканчиваю с изгоняющей печатью. Чайльд обеспокоенно посмотрел на корчащегося в золотых оковах демона, а затем перевёл взгляд на Чжун Ли, который был занят вычерчиванием на земле каких-то символов, рассыпая на землю ровную дорожку чего-то светлого из большущего мешка с проделанной в нём дыркой. Дождь застилал обзор дальше нескольких метров, быстро размывая линии, да и гром с ветром тоже явно не способствовали улучшению качества работы. — Долго ещё? — Не уверен. Я впервые изгоняю такое высокоранговое создание. Почти закончил с внутренним полем. Я приступлю, когда барьер его окончательно истощит, и тогда, надеюсь, Изгнание сработает. — А если нет? — Такая вероятность есть. Не уверен. Скорее всего он сможет с нами разделаться. Ты ранен, а у меня почти нет духовных сил. — Давай-ка ты всё-таки его изгонишь, ладушки? — Ну, тогда не суйся мне под руку, будь добр. Чжун Ли закончил вычерчивать последнюю линию внутреннего круга рун, который пришлось выводить почти вслепую, затем обернулся на уже порядком потрёпанный сдерживающий барьер. Демон внутри бесновался, как уж на сковородке, и сыпал самыми изощрёнными проклятиями. Не слишком-то похоже, что он собирается рассыпаться в прах. Да уж, задачка. Когда же применять Изгнание? Сейчас? Или ещё немного подождать? Демон снова ударился о барьер, и на сей раз он пошёл совсем крупными трещинами. Нельзя медлить. Жаль, но допросить его, скорее всего, не выйдет. — Я приступаю. Чайльд кивнул и отступил подальше, всё ещё баюкая пробитую насквозь руку. Торопливо вычертив в воздухе знак активации, Чжун Ли направил его на внешний круг. Тот постепенно вспыхнул бледно-голубым, и по мере того, как духовная сила контактировала со знаками, сиял всё сильнее. Отлично. Теперь внутренний круг. Раскрошив барьер, демон тяжело повалился за его границу и, зыркнув в сторону священника двумя парами сияющих мертвенно-белым глаз, медленно поднялся на ноги. Ну и махина. Не меньше двух с половиной метров, не считая рогов. Расчертив активацию снова, Чжун Ли направил её на внутренний контур печати. Линии наполняются энергией слишком медленно! Если потратить оставшиеся силы на Оберег, то, возможно, печать и вовсе не активируется. Быстрее, быстрее. Демон ступил за контур внешнего круга, усмехаясь и волоча когти по земле ровно настолько жутко, чтобы уже проснуться от кошмара. Жаль, что это реальность. Печать вспыхнула, поднявшись в воздух и, закружившись, опоясала чудовище дважды. Воспользовавшись моментом, Чжун Ли поспешил прочь. Даже если всё и сработает, лучше находиться подальше. Подхватив замешкавшегося Чайльда под локоть, Чжун Ли протащил его за собой к старому дровяному сараю, невзирая на трепыхания и возмущения. Ударная волна вместе с ужасающим рёвом твари прокатилась по двору, едва не сбив их с ног. С крыши сарая посыпалась черепица, а церковный колокол ударил так громко, что наверняка в деревне было слышно, даже несмотря на гром и ветер. Внутренний круг активировался. Хорошо. Теперь дело за внешним. Там, конечно, должен был быть ещё средний, но такие вещи чертятся гораздо дольше и наполняются энергией нескольких человек. Остаётся надеяться, что двух оков будет достаточно. Тяжело дыша, Чжун Ли скосил взгляд на инкуба. Выглядел он неважно. Похоже, что ранение сильное. — Как ты? — Так себе. Он раздробил мне кость. Я был неаккуратен, но я такое впервые делаю, а я вообще не боец, и реакция у меня не очень. — Я бы не сказал. Ты долго водил его за нос. Иначе бы я не успел закончить начертание. — Думаешь, он сдохнет? — Не знаю. Сейчас сработает печать внешнего круга. Она сильнее. Тогда и узнаем. — А если он не... — Попробуем добить так. Он всё-таки будет очень истощён. Новый взрыв прокатился по церковному двору, окончательно снося черепицу с окрестных строений. Колокол бил так яростно, словно почил кто-то не меньший по значимости, чем кардинал. Что же, внешний круг знаков, не подведи. Оглушительный вой сотряс стены дровяного сарая: судя по звукам, тварь обезумела от боли. Поднеся палец к губам, Чжун Ли сделал инкубу знак пробираться вдоль стены, чтобы затем попасть под крышу клуатра. Там в тени они хотя бы не будут привлекать внимание. Чайльд, кивнув, последовал за ним, но он явно плох. Кровь больше не идёт, благодаря способностям к заживлению, но рука выглядит прескверно. Если всё пойдёт как задумано, он в скором времени полакомится сердцем и восстановится, главное, чтобы… — Вы думали, что такая никчёмная печать сможет убить меня?! Я размозжу ваши кости! Я растерзаю вас, воскрешу и растерзаю снова, пока вы не будете молить меня о смерти! В темноте крытого, заваленного хламом, коридора они пока что были не видны, но похоже, что ненадолго. Сколько духовной силы вообще могло оставаться после такого могущественного ритуала? Совсем немного. Чжун Ли со вздохом коснулся руки Чайльда, который, видимо, очень постарался не вскрикнуть от боли, пока бессильно сползал вниз по каменной стене. — Послушай. У меня осталось немного энергии. Я могу слегка притупить твою боль, чтобы ты хотя бы мог обороняться. — А ты? — Этот остаток всё равно меня не спасёт. Буду искать способ скрыться. — Это самоубийство, святошка, ты чего несёшь? Не отвечая, Чжун Ли направил оставшиеся силы на знак исцеления. Золотистая паутина нитей опутала руку, пока где-то за церковью демон, тяжело дыша, продолжал сыпать угрозами. Он всё же изнурён, иначе бы давно их обнаружил. Рано сдаваться. Нужен план. — Прости, но дальше сражаться придётся тебе. — А какие ещё есть варианты? — Не особенно разнообразные: мы разными способами в муках умираем. Ещё наложи на меня свою метку. — Зачем? Хочешь сказочно подрочить на прощание? — Это ведь тебя подпитает, не так ли? — Ну… Да? Это может сработать, но звучит как-то не очень героически. — Откуда в твоей голове вообще взялась подобная концепция? В любом случае, я хочу выжить. Если для этого мне нужно сделать нечто настолько простое, почему бы и нет. За церковью раздался треск дерева. Возможно, демон в сердцах размозжил выбитую дверь. Ужасное упущение: ей не меньше трёхсот лет. Чайльд, на пробу подвигав рукой, довольно улыбнулся и поднялся на ноги. Затем он повёл рукой, вокруг которой образовалось неяркое розоватое свечение. По телу тут же начало разливаться тепло и тянущее предвкушение. Чжун Ли давно себя так не чувствовал. Кажется, с пубертата им не овладевало настолько яростное желание. Эта метка явно мощнее той, что он снял с Ханса. Выходит, Чайльд правда стал сильнее после поглощения тех демонов. — Если не выйдет подрочить, хотя бы попробуй представить что-то похабное. Только, святошка, нужно, чтобы тебя это правда возбуждало. Иначе… — Да, я понимаю, это не имеет смысла. — Проваливай давай, а то он, кажется, нас услышал. Кивнув, Чжун Ли на слегка трясущихся ногах, осторожно лавируя между давно изученными горами хлама, направился в сторону высокого корпуса, где ранее располагались административные помещения, комната настоятеля и прочее. Там он точно какое-то время сможет оставаться незамеченным. Если, конечно, доберётся. С трудом открыв тяжёлую деревянную дверь, он вышел в ещё более заросший травой и кустарниками сад между главным корпусом и стеной, отделявшей это некогда умиротворённое место от обрыва на добрых пятьдесят метров вниз. Посреди сада возвышалась статуя Святого Фомы, которая, как и всё вокруг, постепенно разваливалась без должного внимания. Рука, сжимающая копьё, едва держалась, растеряв часть предплечья, двух пальцев на ней также недоставало. Проходя мимо и мельком поглядев на бесстрастное лицо, обрамлённое окладистой кучерявой бородой, Чжун Ли пришло на ум, что, в сущности, он даже ничего такой. Вполне притягательный мужчина. Плюс скульптор зачем-то уделил внимание выступающим из-под рубашки затвердевшим соскам. Может, так он пытался обратить дополнительное внимание на страдания своего героя от прошившего его насквозь копья, но Чжун Ли мог думать только о сосках и том, как кокетливо каменная коленка проглядывала из-под фривольно спадающей тоги. Абсолютно отвратительно, но, в конце концов, он сам попросил инкуба об этом. Стены монастыря сотряслись от сильного удара, который тут же повторил оглушительный звон церковного колокола. Нужно поторапливаться. Оскальзываясь на мокрых камнях дорожки, Чжун Ли торопливо пересёк молитвенный сад и со вздохом облегчения скользнул в темноту бокового крыльца. Ещё более душераздирающий грохот сопроводил исполинскую тень демона, выбравшегося на крышу клуатра вслед за легко взлетевшим на неё Чайльдом. Раздирая когтями всё, что попадалось на пути, рогатая махина упорно преследовала довольно-таки вёрткого, но всё-таки гораздо более слабого инкуба. С замиранием сердца Чжун Ли, не отрываясь наблюдал за каждым взмахом когтей и пока что удачными уворотами. Кажется, скрываться надёжнее времени нет. Ужасно. Если он умрёт сегодня, то и правда хотелось бы принять смерть менее бесславную, чем со спущенными штанами в попытке выжать из своего члена хоть что-то, чтобы помочь слабейшему инкубу в истории попытаться дать отпор демону четвёртого или даже третьего чина. Тяжело вздохнув, Чжун Ли зубами стащил почти намертво прилипшую к коже мокрую кожаную перчатку и отбросил в сторону. Торопливо расстегнув брюки, он скользнул рукой под резинку белья, тоже успевшего промокнуть насквозь, как и все прочие его вещи. Из-за печати, наложенной инкубом, член отозвался на лёгкое прикосновение так охотно, словно его совершил не он сам, а некто крайне ему приятный и невероятно опытный. Несмотря на магию печати, нужно бы найти какой-то объект для фантазии: так дело пойдёт значительно быстрее. Скосив взгляд в сторону, Чжун Ли немного грустно посмотрел на статую Святого Фомы, которую очень кстати осветила новая вспышка молнии. Святые Небеса, если вы немедленно не поможете, ваш слуга совершит нечто греховное. Чжун Ли был почти уверен, что статуя ему игриво подмигнула. Издав вздох с полным отвращением к себе, он позволил стремительно разрастающейся похоти рисовать в фантазии, как скульптура соблазнительно сбрасывает с себя хламиду, открывая второе колено и буквально каменный стояк. Ладно, лучше уж так, чем задействовать для этого живых, ни в чём не повинных людей. — Бля, святоша! Просто супер, продолжай! Голос инкуба звучал немного искажённо. Не то из-за дождя, не то из-за полностью охватившего его жара, но Чжун Ли не было до этого никакого дела. Он просто мечтал о том, как статуя Фомы, словно только что оживлённая Галатея, принимает человеческий облик и элегантно спускается с постамента, направляясь к нему, покачивая почему-то слишком округлыми для мужчины бёдрами. Возможно, то, что он и сам забыл, когда в последний раз занимался рукоблудием, не говоря уже о сексе, сыграло решающую роль, но возбуждение было таким ярким — он вообще никогда не испытывал ничего подобного. Неудивительно, что люди попадаются на удочки суккубов: ощущения во много раз выразительнее, чем обычно. Издав сдавленный стон, он чуть сполз вниз по стене, тяжело дыша и продолжая неистово двигать рукой, так, словно от этого зависела его жизнь. Она, в общем-то, и зависела. Грохот, треск ломаемых балок, рёв и гул раздавались уже совсем рядом. Оставалось надеяться, что его не заденут в пылу сражения. Из-за беспокойства почти накативший оргазм отступил, что Чайльд тут же сопроводил разочарованным криком. — Работай, святоша, не отвлекайся! Я тут вообще-то пытаюсь нас спасти! Чёрт бы тебя побрал. Чжун Ли вернулся к фантазии о Фоме, который тем временем приобрел несколько более андрогинные черты. Что за дребедень вообще? Неужели он настолько безнадёжен, что не может придумать более интересный объект для вожделения, кроме хрéновой статуи? Впрочем, метка инкуба исправно делала своё дело, щедро добавляя масла в огонь, так что, в сущности, на данном этапе он уже мог бы счесть соблазнительной и старую корягу. Фома в фантазии уже полностью разделся, развернулся к нему аппетитнейшей задницей и непристойно раздвинул ноги. Чайльд, почувствовав неожиданный прилив сил, широко улыбнулся и легко отскочил от новой атаки неповоротливого рогатого увальня. Может быть, он и сильный, но что толку слону пытаться справиться с мухой. Осталось загнать его повыше, где ему будет не развернуться, и дело в шляпе. Ну, хочется надеяться. Забравшись на колокольню, Чайльд постарался сосредоточиться на том, чтобы собрать крохи сил в кончиках пальцев. Пусть это и немного, но такие мелкие разряды однозначно выводят из себя соперника больше, чем на самом деле наносят вреда. Высунувшись наружу, он направил энергию в морду преследователю. Вырвавшийся энергетический шар сильно вдарил по роже с остервенением карабкавшегося вверх по колокольне демону. Он взвыл так громко, что даже раскат грома никак не заглушил звук. Отлично, иди сюда. Забравшись на деревянную перекладину под крышей, державшую опасно раскачивающийся и непрерывно звонящий колокол, Чайльд затаился в ожидании. Длинные чёрные когти почти полностью раскрошили каменные перила балкона, пока зверюга, бешено сверкая двумя парами глаз, медленно забиралась на узкий парапет. Чайльд кинул быстрый взгляд на руку: почти зажила. Ничего себе святун там наяривает. Хочется надеяться, что думая об этом прекрасном инкубе. Святоша, в сущности, правда очень красивый. Чайльд бы не отказался затащить его в койку и просто так. Для души, ха-хах. Когти на правой руке наконец-то послушались, легко удлинились и почернели, становясь более плотными и смертоносными. Главное застать его врасплох и перерезать глотку. Тело ощущалось таким… Сильным? Потрясающее чувство. Неожиданный рывок и гигантские жуткие когти едва не располовинили его вместе с балкой. К счастью, остервенело пытаясь добраться до Чайльда, этот хер оказал себе дурную услугу. Колокол с грохотом обрушился вниз, проламывая ярусы деревянной лестницы и увлекая за собой ошеломлённую зверюгу. Грохот стоял такой, что слышно было, скорее всего, даже на Небесах. Быстро сложив крылья и нырнув вниз, Чайльд преодолел несколько разрушенных пролётов меньше, чем за пару секунд. Демон корчился в обломках, очень кстати придавленный колоколом поперёк туловища. У него точно сломаны рёбра и одна из передних лап. Слишком уж неестественный угол. Не слишком-то долго раздумывая, Чайльд тут же обрушился сверху, разя когтями со всей силой, на которую только был способен. Грубая, складчатая кожа твари почти не поддавалась, так что в отместку он не без садистского удовольствия располосовал когтями каждый из яростно таращившихся на него глаз, пока на их месте не осталось кровавое месиво. Демон орал так, что уши закладывало, но Чайльд продолжал уворачиваться от слепых, гораздо более предсказуемых и слабых ударов и неизменно возвращался, чтобы снова попробовать найти уязвимое место. Лучше не медлить — эта скотина лечится как бешеная. Сощурившись, Чайльд с нехорошей улыбкой облизнулся. Как он сразу не понял? Когти разрезали живот, как горячий нож масло. Оставалось только завершить начатое. Под отчаянные вопли демона Чайльд принялся свежевать того заживо.

***

Роса искрилась на едва появившемся утреннем солнце, которое лениво проглядывало сквозь тучи. Чайльд, раскинув руки в стороны, валялся на уцелевшей створке церковной двери, лениво болтая согнутыми в коленях ногами. Птицы щебетали на разные лады, сидя на обломках колокольного парапета, пока Чжун Ли расхаживал по саду, пытаясь прикинуть нанесённый ущерб. Несмотря на то, что этот монастырь знавал лучшие времена, до сегодняшней ночи он был гораздо более целым. Не говоря уже о том, что многое на территории являлось объектом культурного наследия: начиная с церкви, построенной ещё в эпоху раннего Средневековья, и заканчивая вдребезги разбитой чашей каменного фонтана, принадлежавшего к позднему барокко. — Кажется, не докладывать об этом я не могу. Разрушения настолько значительные, что сложно списать их на грозу. Даже если бы молния ударила в колокольню два раза подряд, она бы не разрезала балку пополам, не задев крышу. Разве что поджечь тут всё. Но уже поздно. Деревенские заметят, что огонь начался утром. — Почему ты не хочешь докладывать? Что в этом такого? — Как сказать. Лучше объясни мне вот что. Когда ты ворвался сюда, ты знал, что он направляется за мной. Откуда? — Слушай, было часа три дня, и я торчал в Грёдиге. Ужасное захолустье. Я сидел у забегаловки на главной улице, думал, кого бы выбрать поинтереснее. Но тут почувствовал ауру нашего дружочка. Знаешь, просто невозможно не заметить нечто настолько внушительное и яростное. Думаю, он пожрал сотни или даже целую тысячу душ. Обычные люди такое не особенно чувствуют, поэтому он просто заказал чёрный чай и завёл беседу с хозяином заведения. Спрашивал, не появлялся ли тут кто-нибудь не местный. — Вообще не понимаю, причём тут я. — Да погоди ты. Хозяин сказал, что кроме меня тут больше никого. Я изображал пожилую женщину, едущую навестить сестру. Он долго расспрашивал, не было ли кого нового за последнюю неделю, максимум полторы. Довольно чёткий срок, не находишь? Он сказал, что молодой человек, с которым он дружит по переписке, должен был тут проезжать. И сказал, что он мог вести себя немного по-чудному. — Странно. — Ага! А потом он спросил где находится монастырь Святого Фомы, потому что у него там «дельце». Я напрягся, потому что, ну ты сам знаешь, насколько это местечко популярно. Значит, он решил навестить именно тебя. — Допустим. Но это не объясняет, почему ты решил, что ему есть дело и до тебя. — Я не дорассказал! Ты не представляешь, как мне было стрёмно, но я, как любят это делать дружелюбные пожилые женщины, заговорил с ним. Сказал, что видел на недавней ярмарке очаровательного рыжего молодого человека с синими глазами. Ты бы видел, что с ним стало! Он прилип ко мне, как банный лист. Выспросил, где, когда, во что одет, что говорил, как себя вёл. Я ещё никогда столько не врал за раз. Но я-то там правда был, так что решил, что будет неплохая возможность сбить его с толку. Всё равно это в противоположном направлении: был шанс успеть добраться сюда. — И ты решил меня спасти? — Я решил себя спасти. Святоша, ты же его сам видел! С таким и вдвоём-то почти никак не расправиться. Очевидно, что ему по каким-то причинам нужны мы оба. Логично, что тогда нужно объединиться с тобой. Не ответив, Чжун Ли задумчиво коснулся рукой подбородка, смотря поверх раскуроченной ударной волной колонны, державшей некогда внутренний угол клуатра. Чайльд, в кои-то веки не мешал болтовнёй: наверняка потому, что до сих пор переваривал сердце, которое с большим трудом сожрал из-за исполинских размеров. Всё это очень дурно пахнет. Нужно основательно разобраться и постараться сопоставить все известные на данный момент факты. На первый взгляд, очевидно, что всё началось после появления тут этого странного инкуба, но не стоит делать поспешных выводов. Случаются и более глупые совпадения. Что ещё происходило в последнее время? — Святоша? — Что такое? — Заключи со мной контракт. — У тебя от обжорства в мозгах помутилось что ли? — Скорее наоборот! Подумай сам. Мы неплохая команда. Я помогу тебе узнать, что ты там пытался выяснить из газет, а ты поможешь узнать мне, какого хрена этот чёрт меня искал. Меня не чувствуют демоны и экзорцисты — это очень удобно. А с тобой я буду вызывать меньше подозрений. Какой идиот решит искать демона рядом со священником? — И всё-таки это не то, за что я готов заложить душу. — Да причём тут твоя никчёмная душонка? Какая разница, о чём контракт? Пусть будет не про душу. Сделаем условия взаимовыгодными! Если мы будем связаны, я смогу узнать, где ты, а ты сможешь призывать меня. Плюс, если у меня будет постоянный источник энергии, я смогу быть сильнее и защитить нас обоих. Как там это… Я недавно видел в кроссворде. На «с». — Союз? Симбиоз? — Да-да! Второе. — Слишком рискованно. Это прямой путь на костёр. Если я заключу контракт с демоном, и это раскроется, я не жилец. Ты, разумеется, тоже. — Сдаётся мне, ты и так не жилец, если не разберёшься с тем, кто подослал к тебе этого милашку. Не сам же он решил полакомиться именно тобой. Чайльд мотнул головой в сторону раскуроченной на части туши демона, которая огромным тёмным пятном маячила в стенном проломе. Вот и хватало же ума до этого жаловаться на своё положение? Предыдущая жизнь с походами на кофе к хозяину почты и репетициями церковного хора теперь казалась идиллией, а не бесконечным кошмаром. — Как только выясним, в чём дело, расторгнем контракт, и всё. Я знаю, что звучу, как мошенник, но на самом деле я не слишком-то люблю врать. — Я совершенно тебе не верю, но я могу согласиться, если составлю контракт сам. — Да без проблем. А ты умеешь? — Мой отец был юристом. Какое-то время я серьёзно думал пойти по его стопам. — Ого. Хорошо, ладно. Поднявшись наконец на ноги, Чайльд воодушевлённо огляделся по сторонам, явно прикидывая, куда бы направить свою неуёмную энергию. Нет-нет. Так не пойдёт. — Я не хочу, чтобы ты слонялся без дела, пока я буду занят. — И что ты предлагаешь? — Надеюсь, ты умеешь класть черепицу. — Да ты серьёзно?! — В отличие от меня ты умеешь летать. И она обвалилась и по твоей вине. — Да у тебя нет сердца!!! — На обед будет стейк. — Ой, ну вот и умеешь же ты уговаривать. Тащи сюда инструменты — я что-нибудь придумаю. Придерживая грязные полы мокрой рясы, пока переступал через камни, которые ещё вчера были той или иной частью монастыря, Чжун Ли зашагал по направлению к дровяному сараю. Что бы тут ни назревало такое, он не готов разбираться с этим до того, как выпьет стакан бренди. Нет. Даже три. Это тянет на три.