De profundis

Минутная стрелка на больших, чуть проржавевших к низу вокзальных часах, лениво щёлкнув, сдвинулась ещё ближе к большой цифре шесть. Вокзал Зальцберга в столь поздний час буднего дня был практически пуст — за исключением скучающего за окошком билетной кассы пожилого мужчины, троих работников, лениво куривших самокрутки под навесом у платформы, ну и нескольких пассажиров разной степени усталости и намокшести. Затяжной ливень не прекращался с самого утра, сопроводив путников от самых ворот церкви до почтовой станции; затем он только усилился, пока они добирались на почтовой карете до другого почтового отделения и так далее до самого Зальцберга. Чжун Ли со вздохом посмотрел в сторону блестящего в желтом свете фонарей паровоза, слабо пускавшего в ночное небо клубы пара. — Уже почти половина первого. Думаю, скоро сможем сесть в вагон. — Скорее бы!!! Я ужасно устал! Если бы я не применил силы, мы бы никогда не вытолкали карету из грязи, я тебе говорю! Тогда мы бы ещё и опоздали, чего доброго! Я просто хочу уже в тепло! Чайльд сполз ещё ниже по скамье и, устало закинув голову назад, тяжело вздохнул. Более он ничего не сказал, за что Чжун Ли был ему благодарен. Дорога, правда, оказалась изматывающей и, к сожалению, была ещё далека от завершения. Вытянув ноги так, что это могло бы помешать случайным людям пройти по платформе, Чайльд надвинул на глаза серую кепку и скрестил руки на груди. Дождь оглушительно громко стучал по черепичной крыше навеса, вводя в какое-то вялое оцепенение. Как же хочется чаю! Хоть чего-то горячего. Входное объявление вокзального ресторанчика, разумеется, было развёрнуто ко входу стороной с кривоватой надписью «закрыто». Что ж, остаётся надеяться, что чай в вагоне-ресторане не будет стоить целое состояние. Достав из внутреннего кармана пальто бумажник, Чжун Ли пересчитал наличность, оставленную на дорогу. В целом они не так уж и много потратили. Вероятно, стоит доплатить и повысить класс билета? Хоть можно будет не трястись всю ночь на жёсткой деревянной скамье в холодном общем вагоне. — Отойду к кассе, пригляди за вещами. Чайльд поднял на него удивлённый взгляд. Мокрая чёлка волнами прилипла ко лбу и вискам, едва открывая глаза демона. Если даже инкуб выглядит так жалко, то что уж говорить о нём самом. Нужен отдых. — Что ты задумал? — Поедем во втором классе. Я слишком устал для скамей в экономе. Ниже всякой критики. — Ура! Храни тебя Небеса! — Не богохульствуй. — Что угодно, если мы поедем в купе. Перешагнув через вытянутые ноги демона, Чжун Ли, ёжась под пронизывающим ветром, направился к билетной кассе. — Когда пойдёшь назад, перешагни так же. — Зачем это? — Ну ты что, не знаешь? Плохая примета. Я больше не вырасту! — Ты уже довольно рослый, разве нет? — Ты такой скучный, святошка, просто кошмар. Очередная внезапная фраза. Разумеется, суккубы и инкубы порядочно времени проводят среди людей и знают многое о человеческих привычках и приметах, но Чайльд утверждает, что почти ничего не помнит. Потому подобные ремарки кажутся ещё более странными. Позавчера он внезапно рассказал, что ловить хариуса и голавля гораздо лучше на искусственную приманку. Методом… Нахлыста, кажется? Неделю назад на рынке возмущался, что репа столько не стоит. Разве инкубы настолько интересуются людской едой? Впрочем, Чайльд так же быстро забывает о сказанном, стоит только предмету, о котором он рассуждает, исчезнуть из поля зрения. Ладно, это можно будет изучить и позднее. Пока что на повестке дня — добраться до Виенны и записаться на экзамен. Чжун Ли аккуратно вложил билеты в бумажник и приподнял воротник пальто повыше. Даже если чай в вагоне-ресторане будет стоить целое состояние, он купит как минимум две чашки. Свисток поезда разрезал монотонный стук дождя по крышам платформы, вагонов и запертого на ночь газетного киоска. — Пассажиры, направляющиеся в Виенну! Посадка начинается! Переступив через вытянутые ноги назад под бдительным взором Чайльда, Чжун Ли подхватил свой чемодан с земли. Демон, очевидно предвкушая мягкие сидения второго класса, тут же вскочил со скамьи и, подхватив свою сумку, выжидающе заглянул ему в глаза. — Ну? Какой у нас вагон? — Третий. Места тринадцатое и четырнадцатое. — Я чур на тринадцатом. Но только если оно у окна! Людей у вагонов почти не было, так что ждать долго не пришлось. Усатый контролёр, придирчиво изучив билеты, кивнул, вернув их обратно в руки, и посторонился, пропуская внутрь вагона. Тусклые лампы внутри едва освещали длинный деревянный коридор, устланный вытертой зелёной ковровой дорожкой. Толкнув двери нужного купе, Чжун Ли с удовольствием обнаружил, что соседи пока не появились. Расположив чемодан на багажной полке, он снял пальто и повесил его на крючок у входа. Тепло и комфортно на ближайшие восемь часов. Прекрасно. За запотевшими стёклами расплывались огни вокзала. Не похоже, что до утра за окном произойдёт хоть что-то более занимательное. Зачем Чайльд так хотел сесть рядом? Говоря о Чайльде. Тот, избавившись от мокрой верхней одежды, плюхнулся на сидение напротив с самой блаженной улыбкой из всех, которые до сих пор Чжун Ли вообще доводилось видеть на его лице. — Как же хорошо! Можно, в принципе, уже и ехать, вот что я думаю. — Не могу не согласиться. — Как насчёт бутербродов? Я хорошо их упаковал, они не должны быть сильно мокрыми. Всем известно, что бутерброды в поезде всегда гораздо вкуснее. Чжун Ли внезапно поймал себя на том, что улыбается. Этот демон умудряется вызывать к себе симпатию, даже несмотря на то, что уж кому-кому, а экзорцисту должно быть очевидно, как дорого может стоить подобное отношение к созданиям Тени. Впрочем, пока что Чайльд зарекомендовал себя как надёжный союзник, пусть его методы иногда и кажутся несколько радикальными. — Пожалуй, можно. Но я бы хотел ещё выпить чаю. Думал сходить в вагон-ресторан узнать, сколько они просят за чашку. — Наверняка просто дохренища! Погоди, я пойду узнаю, что там у них по кипятку, а чай у нас собой. Мы заплатили за второй класс вообще-то! Кипяток они нам точно должны! Чайльда простыл след ещё до того, как Чжун Ли успел сформулировать резонную причину немного подождать. Ещё одна черта, которую демон демонстрирует с удивительным постоянством — это желание сэкономить. Что, стоит признать, тоже пришлось Чжун Ли по душе. До сих пор не привыкший к тому, чтобы торговаться, он с удовольствием предоставил это Чайльду и теперь наслаждался плодами его удивительно практичного подхода к покупкам. Спустя пять минут на столике у окна дымились две чашки с чаем, который, пусть и не был заварен по всем правилам, но всё ещё был обжигающе горячим, ароматным, а также не стоил им ни единого пфеннига. Чайльд демонстрировал пристрастие и к тому, чтобы пить чай, но почему-то постоянно бросал в него не менее двух кубиков сахара. Сначала это раздражало, но постепенно Чжун Ли перестал обращать внимание, добавив эту черту в копилку к прочим странностям. Попутчики так и не объявились, хотя из соседних купе какое-то время были слышны голоса, но стоило только поезду тронуться, как всё затихло, а дождь, ветер и стук колёс только дополняли воцарившееся спокойствие. Чайльд, прикончив свои бутерброды, отряхнул руки и, сыто потянувшись, задумчиво посмотрел на стекавшие по оконному стеклу крупные капли воды. В полумраке демон выглядел очень живописно. Контрастировавшие с жёлтыми пятнами света от тусклого светильника глубокие тени, залёгшие под глазами, в ложбинке между носом и губами и на подбородке почему-то напомнили Чжун Ли о персонажах с картин Караваджо. Зелёная обивка сидения идеально сочеталась с копной встрёпаных рыжих волос, как нельзя лучше обрамляя веснушчатое лицо. Правда очень красиво. — Чего это ты так на меня уставился, святоша? Чайльд сощурился и поджал губы, смотря подозрительно. Выражение лица у него вышло довольно потешное. К тому же, кажется, мысли такого рода он слышать не может. — Ничего особенного — я просто задумался, глядя на тебя. Ну и, по моему мнению, приглушённое освещение тебе идёт, только и всего. Чжун Ли сделал ещё один глоток чая и, к своему удивлению, обнаружил, что Чайльд покраснел. — Что-то не так? — Да нет! Просто ты так неожиданно это сказал, я был не готов! Наверняка это от усталости или что-то вроде. Не обращай внимания. Какой же странный, странный демон. — Слушай, святоша. — Что такое? — Я думаю, мне не повредит восстановить силы перед столицей. Раз уж ты всё равно наслаждался тем, как я прекрасно выгляжу, не хочешь ли, не знаю, не только посмотреть? Глаза демона сверкнули в темноте с вызовом, прежде чем он легко поднялся с места и подошёл вплотную. Слегка сощурившись, Чайльд склонил голову набок, изучая его с ног до головы. — Только вот никак не пойму, что тебе нравится, чтобы в это обратиться. Какая-то знаменитость? Может быть, первая любовь? Ничего толком не нахожу. Только какие-то мимолётные интрижки, но ты не считаешь их сильно возбуждающими. У тебя какой-то упадок духа? Разве так бывает? — Бывает. Мне было не до этого. — Да быть того не может! Дай-ка я поищу повнимательнее. — Не стоит. Так вполне подойдёт, Чайльд. — В смысле? — Меня полностью устроит этот твой облик. — Серьёзно? Уверен, что не хочешь кого-нибудь поинтереснее? Ты можешь пожелать буквально кого угодно. — Мне нравится этот образ. Оставь его. Да и разве не ты сам только что предлагал мне не только посмотреть? Чайльд, явно раздосадованный, что его поймали на слове, состроил кислую мину, но уже спустя секунду по-хозяйски устроился у Чжун Ли на коленях. В конце концов, почему бы и нет? Возможно, это поможет немного сбросить стресс. Вблизи от инкуба пахнет чем-то очень приятным: кажется, дорогим парфюмом из тех, что Чжун Ли так и не решился купить в прошлый свой визит в столицу из-за высокой цены: цитрус и земляные ноты. Инкубы даже запахи мастерски имитируют, понятно. Как-то не слишком приятно осознавать, что демон может так легко проникнуть к тебе в голову и выведать что-то сокровенное. И может ли быть, что Чайльд всё это время выглядит именно так и ведёт себя ровно таким образом, чтобы показаться Чжун Ли наиболее соблазнительным и втереться в доверие? — Будешь так сильно морщить лоб — морщины появятся. Ты ведь такой красивый, святошка, это было бы большим упущением. Тебе вредно столько думать. — Давай побыстрее с этим закончим. — Ты же не забыл, что тебе должно понравиться, чтобы это имело смысл, правда ведь? Хм-м? Кажется, я наконец что-то чувствую! Стоило только сесть на тебя верхом! Ну-ка, посмотри сюда. Чайльд приподнял его за подбородок, вглядываясь в глаза. На секунду-другую его лицо отразило замешательство, а затем что-то, что Чжун Ли был бы готов трактовать, как смущение, если бы не знал, что имеет дело с существом, буквально существующим за счёт секса. Такое очаровательное, открытое и эмоциональное лицо. — Подожди. Ты серьёзно считаешь меня привлекательным? И… Ты хочешь трахнуть меня? В смысле, разве не должно быть наоборот? Разве мужчины в твоём возрасте не мечтают просто лежать и ждать, когда кто-нибудь молодой и красивый не сделает за них всю работу? — Знаешь, для профессионала в своём деле ты звучишь совершенно не прельщающе. У меня сразу всё желание пропало. — Чего? Дразнить меня вздумал?! Я же прекрасно вижу, что ты улыбаешься! И желание твоё я тоже чувствую очень даже хорошо! Хах, ладно, это может сработать. Чжун Ли неспешно забрался ладонями под ту самую рубашку, которая была на Чайльде в день их первой встречи: шёлковая, что открывала плечи и была почти не застёгнута. В окутывающей полутьме он умудрился упустить момент, как одежда на демоне сменилась на другую, но так, конечно, гораздо проще, чем доставать его из предыдущих жёсткого шерстяного свитера, плотной льняной рубашки и вельветовых штанов с высокой талией. Кожа под пальцами обжигающе горячая и непривычно мягкая на ощупь. Осталось только как-то перестать думать о том, насколько всё это иллюзорно. — Не думал, что эта рубашка на самом деле была неплохим выбором, чтобы к тебе подкатить. Значит, тебе всё-таки пришлось по вкусу? Чайльд, жарко выдохнув, выгнулся под прикосновениями, из-за этого — очень некстати — полностью оставив свои торопливые попытки справиться с ремнём на форменных брюках под рясой. — Прекрати копаться в моей голове. — Ещё скажи, чтобы я помолился. Неожиданные отсветы от редких фонарей за окнами отбрасывали на голые плечи Чайльда яркие всполохи, чтобы затем снова, словно дразня, почти полностью спрятать его в густом полумраке. Хочется увидеть больше. Прикасаться. Овладеть. — Эти штаны очень красивые, но всё же убери их, ладно? — Не думаю, что ты заслужил. — Не слишком-то ты торопишься исполнять мои желания. — Потому что тебе это нравится. — Разве? — А, что, скажешь, нет? — Мхм. Чайльд порывисто выдохнул сквозь сомкнутые губы и зажмурился, стоило только коснуться ширинки на этих его греховно узких штанах. В настроении подразнить? Пожалуйста. Всё равно слишком торопиться не хочется, да и времени до ближайшей остановки ещё предостаточно. Чжун Ли неторопливо огладил бёдра, затем сжал задницу сквозь грубую ткань брюк. Демон крупно вздрогнул, подаваясь вперёд и жарко выдохнув в шею. Опомнившись, Чайльд снова занялся застёжкой на его штанах, что не могло не радовать. Всё еще немного странно чувствовать на себе чужие руки, но даже если это и результат инкубских уловок, очень даже приятно. Пальцы демона быстро справились с пуговицами и бесцеремонно стянули вниз резинку белья, освобождая член. — О-о-о-оу! Он гораздо лучше, чем я представлял! Лёгкие прикосновения ощущались словно нечто так давно желанное, кружащее голову и сбивающее с ног. Чжун Ли недовольно поморщился, ощущая на себе воздействие демонической энергии. — Не сопротивляйся, святошка. Я ведь не собираюсь тебе вредить. Как раз наоборот. Демон наклонился к нему, жарко дыша в губы. Сейчас его пальцы были заняты тем, что неторопливо ласкали член по всей длине, иногда ненадолго задерживаясь у головки. Чжун Ли шумно выдохнул, затем закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Он не в опасности. Этот демон не опасен. Он ничего не сможет сделать, даже если захочет. Шёпот на ухо почему-то такой оглушающе громкий. — Расслабься, я о тебе позабочусь. Звучит очень странно и непривычно. Неужели это правда то, что ему хотелось услышать? Кажется, демон в чём-то прав, и он на самом деле слишком много думает. Погладив рукой по чуть взмокшим спине и лопаткам, Чжун Ли остановился на шее, притянув Чайльда ближе к себе. Тот издал какой-то удивлённый звук, но уже спустя секунду целовал его так горячо и жадно, что дыхание на секунду перехватило. Почему-то именно это позволило немного отпустить ситуацию: руки ласкали, сжимали и гладили всё, до чего можно было дотянуться, и это неизменно сопровождалось чувственными тихими всхлипами в губы или шею. Чайльд даже соизволил-таки расстегнуть штаны и на себе, так что можно было наконец приспустить их пониже и заняться его задницей с гораздо бОльшим удобством. Стоило едва погладить средним и указательными пальцами вход, как обнаружилось, что он уже влажный и растянутый; ровно настолько, чтобы можно было беспрепятственно проникнуть внутрь, но и ровно настолько узкий и тугой, чтобы, по всей видимости, потенциальному партнёру было максимально приятно. Чайльд бесстыдно двинул бёдрами, насаживаясь на пальцы до самых костяшек и сладенько простонал что-то едва различимое, но однозначно одобрительное. Это странно. Так не бывает. Секс обычно вообще не такой. Не бывает партнёров, которым бы нравилось абсолютно всё, что ты с ними делаешь. Не бывает самосмазывающихся задниц. Абсурд. Какой-то странный суррогат. Перестать думать. Как. Перестать. Думать. Чайльд поджал губы и смерил его недовольным взглядом. — Святоша, я тебя умоляю, у тебя лицо как у каменного истукана. — Я не каждый день пытаюсь заняться сексом в поезде с порождением тьмы, знаешь ли. — Ну вот и наслаждайся. Новый, незабываемый опыт. Что тебе вообще не так? — Что мне не так?! Начнём с того, что мы в общественном месте, и… — Да я прекрасно чувствую, что ты не против общественных мест и что тебя это тоже заводит! — Вот это меня и бесит! Всё словно из бульварного романа. В худшем его проявлении. — А, так значит, ты всё-таки не только Шиллера читаешь! — Забыл посоветоваться с инкубом, что мне читать. Где-то оглушительно громко лязгнула раздвижная дверь купе, и послышался надсадный кашель. Чайльд дёрнулся и сжался вокруг его пальцев, резко обернувшись в сторону приближавшегося звука шагов. Конечно, не факт, что человек обязательно заглянет в стеклянное окошко двери купе, но… — Моё пальто. Сними с крючка. Кивнув, Чайльд сделал, что сказано, и наспех накинул пальто себе на плечи. Чжун Ли приобнял его за плечо, создавая видимость, что просто придерживает уснувшего. От шерстяной ткани пахло сыростью, а Чайльд, ко всему прочему, неудобно ёрзал на коленях, особенно учитывая, что пальцы Чжун Ли по-прежнему оставались внутри него. С появлением этого демона в жизни начался какой-то кавардак, не прекращающийся ни на секунду. Прошедший мимо двери бородатый мужчина мельком бросил на них взгляд и отправился дальше, не слишком заинтересовавшись происходящим. Сердце Чайльда стучало как бешеное, да и в рукава рясы Чжун Ли он вцепился так, словно мечтал порвать. Шаги постепенно удалялись в сторону туалетной комнаты, лязг двери которой последовал спустя пару мгновений. — Расходились тут. Я всё это в рот ебал, вот честно. Вытащи пальцы из меня, и будем спать! Вот что! Ну к чёрту. Чайльд раздражённо сверкая глазами в темноте выглядел… Вообще-то довольно очаровательно. Наползшая на лоб чёлка растрепалась, а сам он, косясь в сторону коридора, был больше похож на себя обычного, чем его недавнее готовое на всё амплуа рокового соблазнителя. Улыбнувшись, Чжун Ли приблизился к его покрасневшему уху и чуть прикусил за мочку. — Нет, ну что же ты. Наслаждайся новым незабываемым опытом. Чайльд аж открыл рот от возмущения, чем Чжун Ли не преминул воспользоваться, чтобы заткнуть его поцелуем. Прекрасно, а то его самодовольное лицо начинало слегка раздражать. Чайльд вымученно всхлипнул, стоило немного приподнять его и добавить к остальным третий палец. Не то, чтобы это было так уж необходимо, но теперь отвечал он гораздо более натурально, нежели пятью минутами ранее. Ну-ка, ну-ка, где же… Громко ахнув, Чайльд, уткнулся лбом в его плечо и вцепился в ткань рясы зубами, чтобы быть тише. — Очаровательно. — По… Пошёл ты. — Но я же чувствую, что тебя это заводит. — Хва-а-а-атит! Хватит меня цитировать, ты подлый, отвратный… Чайльд говорил сбивчивым приглушенным полушёпотом, пока пытался перевести дух. Но кто ему позволит. Чжун Ли снова нажал пальцами посильнее, довольно вслушиваясь в отчаянные попытки демона вести себя не слишком громко. — Я тебе это припомню! Я обещаю, ты пожалеешь, я тебя… Не озаботившись ответом, Чжун Ли убрал пальцы и чуть похлопал Чайльда по ягодицам, намекая приподняться. Тот выглядел донельзя возмущённым, но всё равно послушался. Заведя руку за спину, демон нащупал головку его члена, на которую спустя мгновение опустился так легко и быстро, что ощущение ненатуральности снова прокралось куда-то на закоулки сознания. Пальто соскользнуло с острых веснушчатых плеч, когда Чайльд, прикрыв глаза и кусая губы, опустился до конца и замер, опираясь одной рукой на колено Чжун Ли а другой поглаживая себя по животу. Когда не городит чушь со скоростью пулемётной очереди, он настоящее произведение искусства. Не удержавшись, Чжун Ли неспешно провёл ладонью по талии и животу, переплетая свои пальцы с длинными и тонкими пальцами инкуба. Тот в ответ ехидно усмехнулся, хитро смотря из-под длинных медно-рыжих ресниц. — Знаешь, ты становишься в разы привлекательнее, когда молчишь. — Забавно, я собирался сказать то же самое. Сжав губы, Чайльд приподнялся и затем начал двигаться, неторопливо его объезжая. Получалось, надо признать, даже слишком хорошо, но на данном этапе это, наконец, перестало беспокоить. Штаны с длинных подтянутых ног инкуба исчезли сами собой, стоило только подумать, что хочется видеть ещё больше. Каждое распутное движение бёдрами сопровождалось не менее развратным влажным хлюпаньем. Устроив руки на талии Чайльда, Чжун Ли задал чуть более резкий темп, но инкуб, кажется, был вовсе не против: откинув голову назад, он беззвучно хватал ртом воздух и до побелевших костяшек сжимал в руках складки рясы каждый раз, когда член Чжун Ли вновь заполнял его до самого конца. Дверь туалетной комнаты грохнула снова и грубый кашель оповестил о том, что его хозяин направился назад в своё купе. Торопливо вернув на плечи демона своё пальто, Чжун Ли прижал его ближе, теперь двигаясь сам. Останавливаться сейчас казалось преступлением, даже если этот чахоточный дед притащит всю свою семью, чтобы осуждающе поглазеть. Чайльд едва слышно всхлипывал и подмахивал бёдрами, насколько вообще это было возможно в подобной позе, а затем и вовсе укусил его за нижнюю губу, чтобы затем грязно поцеловать. Чжун Ли даже не задумался о том, привлекли ли они внимание в этот раз — он был слишком занят тем, что насаживал Чайльда на себя с темпом, который могло извинить только воздействие на его мозг чар инкуба. Возможно, на заднице Чайльда останутся следы, но он был бы только рад знать, что завтра они будут там, под его дурацкими вельветовыми штанами, пока сам Чайльд будет делать вид, что он немного приличнее, чем есть на самом деле. — Святоша, я… Ох, чёрт побери! Едва сдержав громкий стон, Чайльд вновь поспешно сжал зубами несчастную рясу на плече. Потом, где-нибудь, где будет поспокойнее, Чжун Ли обязательно послушает этот голос снова, уже не сдерживаемый ничем, разве что, может, немного его пальцами, когда он возьмёт Чайльда сзади и вдавит в кровать так, что он сможет только принимать всё, что ему дадут, и… Оргазм накатил так резко и сокрушительно, что на секунду показалось, что голова просто напросто отключится от захлестнувших ощущений. С глухим стоном Чжун Ли надавил на талию инкуба, стараясь войти в эту обжигающую тесноту как можно глубже. Пытаясь быть тише, он, повинуясь внезапному порыву, укусил демона в основание шеи, где уже и так красовалась внушительная покрасневшая отметина. Чайльд, вздрогнув, кончил почти сразу после, тут же обмякнув в руках, задыхаясь и чуть дрожа. Пальто давно лежало бесформенным пятном где-то на полу в потёмках, поэтому ничто не препятствовало тому, чтобы бездумно наблюдать за тем, как мелькавшие за окном фонари бросали яркие отсветы на взмокшую спину Чайльда. Пальцы неспешно проскользили вниз вдоль выступающего позвоночника, успокаивающе поглаживая, когда инкуб поднял голову и уставился на него, лениво облизываясь. — Это было вполне ничего себе! Ну что, ещё раунд, святошка? — Напоминаю тебе, что мы вышли из дома в половине седьмого утра и меня секс энергией не заряжает. — Но ты думал о том, как хочешь меня… — Я клянусь, Чайльд, если ты не прекратишь эти бесцеремонные вторжения в мои мысли, будешь питаться только яблоками, репой и морковью. Демон, явно нисколько не напуганный угрозой, потянулся и устроился у него на груди поудобнее. — Я же говорю. Ты сексуальнее, когда молчишь.

***

Омытая дождём Виенна в этот утренний час выглядела пока ещё свежо и опрятно. Высокий шпиль церкви Непорочного Сердца отражал редкие лучи солнца, едва проглядывавшего среди серых потрёпанных ветром облаков. Натянув шарф повыше на подбородок, Чжун Ли направился вниз по ступеням вокзала, лавируя между людьми. Чайльд вышагивал следом, вертя головой по сторонам. Выглядел он, в отличие от самого Чжун Ли, очень свежо и энергично. Ещё бы. — Знаешь, я бы выпил кофе. Нам в принципе не помешает позавтракать. Чайльд ехидно ухмыльнулся, в шуточном жесте поправив козырёк на своей кепи. Сойдя с поезда он слегка видоизменил облик, сделав волосы светлыми, а глаза серыми, чтобы больше смешаться с толпой. Пока что было очень сложно привыкнуть. — Я сыт, спасибо твоим ночным стараниям, святошка. — Будь добр, обращайся ко мне вежливее, пока мы тут. «Святой отец» или «отец Чжун Ли» будут уместны в равной степени. — Понял-понял. Вон, смотри, там какая-то кофейня. Пойдёт? «У вокзала». Выглядит открытой. — Помилуй. Мы доедем до центра и зайдём в приличное заведение. «Ландтман» или «Шварценберг». Смотря где будут места. Чайльд смерил его удивлённым взглядом, походя поправив сумку на плече, к которой словно бы невзначай потянулся какой-то малец. Тот сразу же ретировался. — Ты что, тут ориентируешься? — Разумеется. Нам необходимо сесть на трамвай. Это твой первый раз в Виенне, Чайльд? — Не знаю. Всё вроде бы выглядит непривычным. — Скажи, если вдруг что-то всё же покажется знакомым. — Да-да, помню. Как договаривались. Подошедший трамвай, как обычно это бывает в ранние часы, был забит под завязку, но всяко лучше какое-то время провести под крышей душноватого вагона с такими же недовольными утром и толчеёй людьми, чем идти на своих двоих. Чайльд, кажется, не испытывал сильного дискомфорта от новой обстановки, что не могло не радовать. Сейчас он, чуть щурясь, читал газету какого-то пожилого мужчины, сидевшего к нему спиной. Чжун Ли задумчиво посмотрел за окно. Пусть за головами пассажиров видно было не слишком много, но всё же вполне достаточно, чтобы понять, что за время его отсутствия город претерпел значительные изменения. Какие-то магазины и лавки закрылись и сменились новыми. Какие-то дома достраивались, какие-то стояли в лесах под снос, где-то появился новый сквер, а где-то спилили вековое дерево. Жизнь тут течёт так стремительно, но при этом словно бы слишком не затрагивая тебя самого. Ты как будто бы такой же как и был, но, если задуматься, то изменилось уже очень многое. К чему хвататься за прошлое, но что ещё остаётся, чтобы хоть как-то осознавать своё место в этом стремительном потоке непрестанно меняющихся человеческих судеб? — Святош… Святой отец. Чего задумался? Я тебе ещё вчера говорил. Морщины появятся. Опомнившись, Чжун Ли поднял взгляд на Чайльда. Тот смотрел очень внимательно. Он вообще довольно наблюдателен во всём, что касается человеческих эмоций, пусть и способен слышать только вульгарные мысли. — Нет-нет, ничего особенного. И, кажется, мы выходим на следующей. — Если сможем. — Следующая пересадочная. Должны. Толпа действительно практически выплюнула их наружу неподалёку от университетской библиотеки, откуда они с Чайльдом скосили через уже порядком пожелтевший парк по направлению к театру. Несколько столиков внутри «Ландтмана» очень кстати пустовали. Устроившись неподалеку от входа, Чжун Ли тут же кивнул подошедшему официанту. — Пожалуйста, курц. И омлет с дебреценскими сосисками. — Будет готово через минут десять, святой отец. А вам, господин? Чайльд, который во все глаза пялился на роскошный интерьер и гостей, вальяжно расположившихся вокруг, слегка покраснел. — Ничего, наверное? Я не разбираюсь в этой дребедени. — Думаю, айншпеннер подойдёт. Кивнув, официант тут же устремился в сторону прочих столов. Чайльд, подперев щёку рукой, воззрился на Чжун Ли как на предателя. — «Пожалуйста, омлет с дебиценскими сосисками». Утю-тю. Ты не упоминал, что ты разорившийся герцог. Что вообще такое айншпеннер? — Кофе со взбитыми сливками. Конкретно тут его подают с небольшим печеньем. Зная, что ты любишь сластить чай, я предположил, что это касается и кофе. И сосиски дебреценские. Дебрецен — это город в Вегрии. Между прочим, столица региона. — Да-да. Так откуда у тебя эти графские замашки? — Быстро ты понизил меня от герцога до графа. Чайльд в ответ смешно надулся, сверля недовольным взглядом. Его реакции такие человеческие, что постоянно приходится напоминать себе, что он всё ещё демон. Был и остаётся им. Впрочем, Чжун Ли никогда вот так не говорил и не взаимодействовал с демонами, особенно настолько долго, как он уже общается с Чайльдом. Быть может, инкубы на самом деле все такие? Очень некстати на ум пришли картины произошедшего вчера в поезде, но Чжун Ли быстро отогнал эти мысли в сторону. — Я жил в столице с самого детства. — И был графом? Жевал дебиценские сосисоны на завтрак? Теперь Чайльд очевидно дразнился. На лице плясала его обычная хитрая улыбка, которую сложно было не считать в какой-то степени обаятельной. Пускай она обычно сопровождала колкости в чью-нибудь сторону. В основном, конечно, в сторону Чжун Ли. Однако шутки всё равно не выходили за рамки дозволенного, так что быстро стали привычными и в чём-то приятными, поскольку разбавляли повседневные разговоры и придавали им лёгкости. А этого, надо сказать, в жизни Чжун Ли давно не случалось. — Я ведь уже упоминал, что мой отец был юристом. Чем ты меня слушал? — Ты вообще знаешь, сколько ты говоришь? Ты, типа, постоянно говоришь что-нибудь! Бубнишь про то и про сё, как старый патефон! Как ты представляешь, чтобы моя голова всё это уместила?! — Обычно ты не жалуешься. — А ты попробуй вставь что-то в твои бесконечные энциклопедические монологи, ага. — Но ты всё равно неустанно пробуешь. — Хе-хе, ну чтобы тебе жизнь мёдом не казалась. Подошедший официант быстро расставил на столе заказанное и снова унёсся, закинув ручное полотенце на локоть и сверля взглядом окружающих, выискивая не нашлось ли за последние пару минут новых желающих повторить шлагоберс или, наконец, расплатиться. Чайльд немного недоверчиво поднял длинную ложку с блюдца и наугад коснулся пышной сливочной шапки, венчавшей поданный ему вытянутый стакан. На сливках покоилось тонкое сахарное печенье, которое демон подцепил пальцами и отправил в рот. — Вкусно! Насчёт кофе не знаю, но, так и быть, я дам ему шанс. Это хотя бы не выглядит как твоё пойло: чёрное, как моя отсутствующая душа. Не понимаю, почему все столичные так сходят по нему с ума? Значит, Чайльд не считает себя «столичным». Получается, наоборот? Когда успел? Неужели за время в Хельштадте? Проще всего следить за потоком мысли, чтобы выцепить какие-то крупицы его личности, если это определение применимо к демонам. — Чай, например, гораздо дороже. — Ну разве что. А ты знаешь, вот это даже не так плохо. Как ещё раз оно называется? — Айншпеннер. — Мне нравится. Для кофе вполне. Пока Чжун Ли был занят омлетом, Чайльд стянул со стойки с газетами свежий номер и быстро пролистал, что-то выискивая. — А, вот эта статья. Дед в трамвае читал. Рецепт гуляша! Хочу сделать гуляш, как мы вернёмся назад. — Есть шанс, что меня перераспределят после экзамена. Пятый уровень посвящения — если я, конечно, на него сдам — предполагает работу в столице или в крупных околостоличных инстанциях. — Правда? Почему ты думаешь, что не сдашь? Ты же изгнал того демона. — Я уже сдавал этот экзамен. И каждый раз я проваливался. Эта попытка будет седьмой по счёту. — Чего? А в чём проблема-то? — Не уверен, но я не в самых хороших отношениях с некоторыми вышестоящими. Плюс, я не астриец, как ты мог заметить. Местное духовенство славится своей нетерпимостью к представителям других народов. Полагаю, только этого более чем достаточно. Впрочем, сейчас меня устроит, если сдать снова не выйдет. Нужно разобраться с другими делами. — Да, например, с тем, кто послал к тебе в монастырь того красавчика. — И с тем, что ты такое — тоже. — Слушай, а ты не можешь просто отказаться или не прийти? — К сожалению, не могу, поскольку вызов персональный. У меня будут проблемы. — Тогда отправляемся в эту твою комиссию по экзамену, как доедим? — Именно так. Она называется конгрегацией небесного культа и дисциплины таинств. — Как вы это запоминаете? Кошмар кромешный. Кошмар кромешный находился от кофейни совсем рядом, так что спустя меньше чем двадцать минут после того, как Чжун Ли под осуждающим взглядом Чайльда положил в кожаный расчётник официанта марку и немного мелочи на чай, они уже достигли массивных деревянных дверей конгрегации. Просторный полупустой холл казался слишком уж тихим после бурной утренней суеты на улице: кроме двоих мужчин, носивших вглубь здания какие-то ящики, нескольких человек на стульях неподалёку от рецепции и самого служащего за окошком дерявянной стойки, внутри больше никого не было. Чайльд приземлился на один из скрипучих стульев и развернул газету, которую прихватил с собой из «Ландтмана», Чжун Ли же обратился к чиновнику, неспешно перебиравшему карточки в длинном выдвижном ящике за стойкой регистрации. — Доброе утро, уважаемый. Мне было сказано явиться на экзамен. Потребуется бланк для записи. Будьте добры. Мужчина поднял на него взгляд и расплылся в немного гаденькой улыбочке. — А-а-а, это вы! Всё не оставляете надежду получить пятый? Вашему упорству можно только позавидовать. — Благодарю. Так могу я получить бланк? — Конечно. Берите. И ваш номерок. Номер девять. Вас вызовут. Ну, вы знаете. — Знаю. — Какой это будет раз? Восьмой? Десятый? — Седьмой. — Ну, удачи. — Спасибо. Достав из кармана авторучку, Чжун Ли отошёл к небольшому столу, где принялся заполнять уже порядком набившие оскомину за прошлые разы столбцы и строчки: имя, возраст, уровень посвящения, место жительства, место учёбы и так далее на четырёх листах бесполезного канцелярита. Готово. Осталось дождаться вызова. Чайльд оторвался от газеты, чтобы смерить исписанные листы недовольным взглядом. — Целая гора бумаги. — Такие правила. — Ужас. Наверняка они просто закопаны в бумажонках. — В сущности, так и есть. Старичок за конторкой что-то бодро рассказывал коллеге, заглянувшему к нему отдать какие-то папки. Судя по тому, что оба они спустя пару секунд посмотрели на него и заулыбались, тему разговора угадать совсем не сложно. Чжун Ли вопросительно изогнул бровь и чуть наклонил голову набок, поймав взгляды и к своему удовольствию проследив, что оба сплетника несколько стушевались и отвернулись. Собеседник затем ускользнул назад за одну из многочисленных дверей, стыдливо перебирая в руках бумаги. Гнилое местечко. Впрочем, как всегда. Где-то в коридоре хлопнула дверь, затем появились молодой священник не старше двадцати, который тут же метнулся к окошку со всей кипой своих бумаг, и средних лет усатый конторский служащий, оглядевший ожидающих через толстые стёкла очков, словно хищная птица добычу. — Номер девять, пожалуйста. — В смысле «девять»?! Я тут уже полчаса жду, а у меня пять! — Ждите. Вас вызовут. Номер девять, пожалуйста. Кивнув Чайльду, Чжун Ли поднялся с места под возмущенными взглядами людей из очереди. Клерк тут же развернулся к нему худой спиной в выцветшем сером пиджаке и направился к единственной открытой двери в коридоре. Внутри узкой комнатёнки, заваленной формулярами и папками, было кошмарно душно, но, кажется, её владельца это нисколько не беспокоило. Сев на колченогий стул, он тут же уставился в лежавшие перед ним бумаги; Чжун Ли же устроился напротив, предварительно отряхнув гостевой табурет от чего-то похожего на известь. В косом луче света, пробивавшегося с улицы над стопками бумаг, летала пыль, растревоженная резкими движениями служащего. Скорее бы уже закончить тут и выйти на свежий воздух. — Ваши удостоверение экзорциста и паспорт. — Пожалуйста. — Хорошо. Заявление уже заполнено? — Прошу. Быстро пробежав глазами по написанному и сверив данные с документами, мужчина кивнул и отвернулся к картотечному шкафу, где принялся что-то выискивать. — Достопочтенный викарий уведомил меня о вашем случае. Так что, я подготовил всё необходимое заранее. Где же вы у меня?.. Хоффман, Кайнц, Ленц, Хартль… Нашёл! Значит так, на данный момент, общая письменная часть может быть сдана в эту пятницу, то есть послезавтра. Тогда индивидуальный экзамен состоится только на следующей неделе. Есть время в среду и в четверг — оба окна, правда, вечером. Оба в пять тридцать. Но это всё, что есть, чтобы побыстрее. — Пусть будет в среду. — Тогда записываю на среду. Сейчас вам выпишу отдельно адрес и время. Письменная часть теперь проходит на Нибелунгенгассе. Знаете там такое старое жёлтое здание в начале улицы? Вы увидите вывеску конгрегации. Экзамен начинается в десять утра. Приходите заранее. Минут за пятнадцать. — Понял. А собеседование всё там же? На Фихтегассе? Где и архив? — Да, там. Эти-то явно оттуда никуда не съедут. Чиновник скрючился над столом, старательно выводя на полях заполненного бланка необходимые дополнения. Чжун Ли мельком разглядел под локтем служащего папку со своим личным делом, откуда торчал клочок бумаги с пометкой «согласовано, уже назначено». Странно, он ведь только сейчас выбрал дату. Что тогда назначено? — Ах, погодите-ка! У меня тут написано… Небеса, я всё перепутал. Вы можете не сдавать письменную часть. — Вот как? Почему же? — Записано, что решение обосновано тем, что вы блестяще справлялись с письменной частью каждую из прошлых попыток. Вы заваливали собеседование, поэтому вас будут ждать сразу на нём. Так. Тогда я всё равно оставлю вам среду, хорошо? Очень не хочется теперь всё переписывать. — Как скажете. У меня при себе ещё рекомендательное письмо, вам нужно? — Давайте. Приложу к вашему делу. Что ещё? Размещение. Мужчина достал из ящика стола толстую тетрадь и торопливо пролистал до начала октября. — Ну вот, что тут свободно… До следующего четверга есть места в центральном общежитии. Давайте тогда туда. При необходимости вам продлят проживание. — Премного благодарен. — Предъявите это. Только печать поставлю. На плотный картонный допуск к проживанию звонко шлёпнулась печать с гербом конгрегации. Чуть помотав бумажкой в воздухе, чтобы чернила высохли, клерк передал её, документы и остальные необходимые справки в руки Чжун Ли. — На этом всё, святой отец. Удачи на экзамене. Надеюсь, мне придут на оформление ваши бумаги о повышении. — Буду надеяться. Спасибо вам, и да хранят вас Небеса. — И вас! Как выйдете, скажите на рецепции, что у меня перерыв пятнадцать минут. — Передам. Кивнув, Чжун Ли вышел за дверь, перебирая стопку врученных ему допусков. Ещё ни разу он не сталкивался с такой расторопностью служащих, уже не говоря о том, что он получил место в центральном общежитии. Там никогда нет мест. Никогда. Такое бывает только при протекции сверху. Но кому такое могло понадобиться? Уж вряд ли отец Альберт так влиятелен. Разве что местный викарий настолько впечатлился его рассказом. — Господин, у которого я только что был, просил передать, что у него перерыв на пятнадцать минут. Старик за стойкой кивнул, тут же отведя взгляд на последовавшие возмущённые возгласы. Под недовольные крики несогласных они с Чайльдом спешно покинули здание, чтобы направить свои стопы в общежитие, которое, очень кстати, было совсем недалеко.

***

— Как же вы тут в Виенне всё-таки вольготно живёте! Чайльд сидел напротив, медленно постукивая пальцами по чашке с чаем, пока Чжун Ли заканчивал свой тафельшпиц, который наконец-то был приготовлен по всем правилам, но не им самим: мясо просто таяло во рту, а картофель и овощи были, без сомнения, наисвежайшие. — Это только так кажется. — Тебе дали собственную комнату! Я думал, будет койка или что-то вроде! — Я тоже так думал. У меня есть ощущение, что это не случайно. Я подумывал завалить письменную часть экзамена, но мне его неожиданно перезачли. Не припомню такой практики ранее. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой? — Именно так. За окном ресторанчика пестрил людской поток, тёкший, как водится слегка после полудня, в сторону квартала с лавочками и дешёвыми едальнями, чтобы поскорее насытиться и вернуться к работе. Вся «порядочная публика» наверняка пока ещё только позволяет надеть на себя наглаженные воротнички и кашемировые пальто с меховым воротником, чтобы потом неторопливо отправиться в «Централь» или ещё куда, где в компании таких же благородных господ будет дожидаться вечера за приятной беседой о делах на бирже и каким-нибудь изысканным десертом. Да и то, это ещё далеко не самая вольготная жизнь в Виенне — это уж точно. — Так, значит, ты всю неделю предоставлен себе? Что думаешь делать? — Пожалуй, загляну в архив. Хочу поискать там кое-какие записи. Потом, в зависимости от того, что я там найду или не найду, будет проще спланировать последующие шаги. — Ага. Это далеко? — На соседней улице. — Прекрасно. Хм. Чем бы мне тогда заняться. — Можем дойти до архива вместе, чтобы ты точно знал, где меня искать. Потом предлагаю отправиться исследовать город. Центр Виенны стоит внимания. Заодно, может быть, ты сможешь что-то вспомнить. На канале даже иногда бывают рыбаки — вдруг тебе будет это интересно. — С чего бы? — Мне показалось, ты неплохо разбираешься в рыбной ловле? — Ах да, я совсем забыл об этом. Хорошо, я понял! Схожу. В архиве к запросу Чжун Ли отнеслись без особого интереса, так что тот практически сразу обложился запрошенными материалами и потерял связь с окружающей действительностью. Наверняка по прошествии часов трёх будет тут же, совершенно в той же позе. Сунув руки в карманы, Чайльд сбежал вниз по скрипучим деревянным ступеням, затем, размышляя, остановился недалеко от выхода. Куда бы направиться? Повсюду пахнет не только грехами, но и демонами. Наверняка можно было бы неплохо поразвлечься, выследив и сожрав парочку. Но, возможно, стоит оставить это до вечера, чтобы привлекать поменьше внимания. Тогда, может быть, и правда отправиться к каналу? Как он умудрился забыть про рыбалку? Болтать с рыбаками как минимум весело. Решено! Толкнув дверь, Чайльд вышел на не слишком людную, несмотря на центральное расположение, улицу. Дома вокруг были обветшалые и отчего-то очень неприветливые. Кажется, почти всё тут так или иначе принадлежит церкви, по крайней мере, таблички на дверях такие: главный архив Понтификата, общество сестёр-миссионерок апостольства, непонятный орден Мадонны, ещё… — Такая спешка, извините, пожалуйста. Тащите начальнику распоряжение до обеда. Какая разница, если экзамен этого итайца только через неделю? Чайльд удивлённо поднял брови, случайно услышав обрывок разговора проходивших мимо рабочих. Кажется, это те же ребята, что таскали коробки в той… Как её там? Комиссии, в общем. — Ну сказано отнести — значит отнесём. Интересно кого ему дадут? Там на складе есть четверо. Думаю, эту, что самая чахлая. Того, что свеженький, наверняка тому юнцу. Как бы он его не сожрал, правда. Последовал отвратительно громкий смех, после чего мужчины начали копаться в карманах у входа в здание неподалёку от архива. Видимо, у них перекур. Рыбаки подождут. Кажется, тут что-то интересное намечается. Свернув в пустующую арку неподалёку, Чайльд слился с густой тенью. Все демоны перемещаются и прячутся таким образом, потому они и Порождения Тени, в конце концов. Теперь нужно посмотреть, куда там направляются эти ребята. Наблюдая из тени от фонарного столба, Чайльд ожидал, что разговор продолжится, но мужики предпочли обсуждать, куда потом пойдут обедать. Ну чёрт побери! Наконец тот, что был постарше и на вид более крепким, потянул на себя ручку двери. — Пойдём. Отнесём бумажку, перетащим кого там скажут и отправимся есть лапшу. — Ага. Возьмём в той, что рядом с тем домом со стрёмными рожами. Порция больше. Чайльд проскользнул следом. Благо внутри здания достаточно темно, так что прятаться будет не слишком сложно. Кажется, на входе был какой-то оберег от демонов, но в последнее время они ощущаются слабее, чем раньше. По крайней мере, задержать они могут разве что его попытку сразу переместиться внутрь. Мужики тем временем протопали через выложенный чёрно-белой плиткой холл мимо парадной мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. Грузчики же, помахав рукой какому-то очередному клерку на входе, уверенно свернули в боковую дверь, вёдшую, как выяснилось, в полуподвальные помещения. Тут было ещё темнее, но и сила оберегов тоже гораздо выше. Всё это… Как будто бы смутно знакомо. Это точно первый визит Чайльда в это место, но что-то похожее будто бы с ним уже происходило. Никак не получается ухватиться за воспоминание. За поворотом обнаружилась металлическая дверь, куда оба типа, коротко постучав, и вошли. Стоило попытаться сунуться следом — его откинуло назад и, блядский дух, сделало видимым! Слиться с тенью назад не вышло. Хренов чёртов пиздец! Чайльд спрятался за угол, надеясь, что его не услышали. За дверью шло какое-то бурное обсуждение, так что пока он в безопасности. Но как надолго? Двери вокруг не имели никаких опознавательных знаков, поэтому пришлось толкать наугад. Да, чёрт побери, всё закрыто! Чайльд опасливо покосился на дверь, из-за которой были слышны голоса, пока дёргал ручки всё ближе и ближе к ней. — Ну, значит, хилую на изгнание? Хорошо, а то она залежалась. А тот буйный на подписание? Неразборчивый ответ кого-то, кто, по-видимому, находится в глубине помещения. — А он его не сожрёт? Это не наша забота, конечно, но он устраивает тарарам каждый раз, как мы заходим на склад. Порченый какой-то. Наконец, хоть что-то поддалось! Чайльд резво скользнул в кромешную мглу, тут же прикрыв дверь за собой. Голоса теперь были слышны ещё хуже. Что там? Прислонившись к замочной скважине, он силился разобрать хоть что-то. Они точно сказали что-то про святошу! Быть может, если приоткрыть дверь немного… — Кто ты такой? Тихий голос донёсся откуда-то из глубины заставленного самым разным хламом склада, заставив Чайльда чуть ли не подпрыгнуть на месте. Глаза метались от одного ящика к другому, не находя источник звука. Благо он хотя бы хорошо видит в темноте и не пропустит движения. — Ты не из церкви. Кто же ты тогда? — Кто ты и где ты? — Я спросила первой. Голос звучал едва различимо. Чайльд с сомнением оглядел всё снова и двинулся вглубь между стеллажей, готовый в любой момент атаковать. Нужно, чтобы это что-то снова подало голос. — Смотря кто спрашивает. — Ты видишь в темноте. Ты из нашего рода. Я тут. Прямо и потом направо. За дверью с железной сеткой. Аккуратно. На полу разбитая бутылка. Ещё я бы на твоём месте спряталась в какой-нибудь ящик. Они совсем скоро придут сюда. — Почему ты мне помогаешь? — Потому что ты один из нас. Быстрее. В коридоре действительно послышался шум. Идеально было бы забраться на верхний ярус, но демонические силы отказывались повиноваться. Херов знак на входе! Выбрав подходящий ящик, Чайльд спешно забрался внутрь, попутно знатно ободрав руки и щеку о выступающие балки стеллажа. Свет зажёгся, едва он успел кое-как натянуть поверх крышку ящика. Откуда-то сбоку тут же последовало громкое рычание и грохот. — Да тихо ты, тварина. Обычно они успокаиваются после дней трёх-четырёх. Значит, передвинем его в отделение поближе к выходу. Потом рядом поставим хилячку. Тогда точно не спутаем. — Эй, отродье, слыхала? Твой час наконец-то почти настал. Чайльд старался не производить ни звука, когда один из грузчиков прошёл мимо и с хохотом побил рукой по металлической сетке. Через приоткрытую крышку было видно плохо, но достаточно, чтобы понимать, что по ту сторону находится кто-то совсем небольшой. — Ещё неделя, и отмучаешься. Там будет вообще профи, так что долго страдать не будешь. Это чтобы точно сдал. А тебе раз — и готово. Не то что прошлый. Тот добивал своего вручную. — Чего молчишь? Эй! Ну и хер с тобой. Будешь вот с соседом болтать. Давай его сначала тогда. Грузчик снова прошёл мимо, но, к счастью, не обратил на ящик никакого внимания. Оба человека пропали из поля зрения, и на какое-то время всё потонуло в рёве демона и хохоте и разговорах обоих грузчиков. В голове творился какой-то хаос. Всё это. Очень. Знакомо. Похожий коридор, но ещё больше шума. Виски сдавило до боли, сердце стучало как бешеное. Страшно, как тогда. Когда? Как когда?! Руки и ноги дрожали. Нестерпимо нужно сбежать. Туда, наружу: где солнце, где воздух, где не тут. Нужно успокоиться. Дышать. Думать о чём-то приятном. Ноги в воде, старый пирс, рядом ещё чьи-то ноги. Поменьше. Смешные, с оттопыренными мизинцами и шрамом на коленке. Этот кто-то упал с качелей. Да. Качели… Качели… На старом вязе. На ветках повыше — омела. С качелей видно капустное поле. Грузчики прошли мимо снова, вырвав Чайльда из странной фантазии. Нужно дышать и держаться. Дышать. Клетка, в клетке девушка. Очень худая. Снова ничего не видно, кроме части склада с сетчатой дверью и полок с каким-то хламом. — Ну всё, пошли обедать. Счастливо оставаться, засранцы. Увидимся через неделю. Или раньше. Смотря сдаст ли второй. Для него два оставшихся. Склад погрузился в темноту, затем дверь с лязгом захлопнулась. Еле заставив себя выждать немного, Чайльд дрожащими руками отбросил крышку в сторону, с трудом выбравшись наружу. В ушах звенело, живот скрутило, перед глазами плясали белые пятна. Опустившись на корточки, он зарылся руками в волосы, бездумно пялясь на грязный бетонный пол под собой. Дышать тяжело. — Эй, я тут. Иди сюда. Не бойся. Я слышу твоё сердце. Ты напуган. Иди ко мне. Да. Точно. Та девушка. Чайльд поднялся и, опираясь на металлические стеллажи, двинулся назад ко входу. Постепенно зрение перестало быть мутным, а звон в ушах отступил. — Осторожно. Там стекло. — Да. Спасибо. Две больших клетки обнаружились в закутке рядом с лестницей у двери. В нижней тяжело дышал и угрожающе порыкивал демон, но разглядеть, как точно он выглядит, было сложно: кожистые сложенные крылья закрывали почти всё тело, кроме скрученных рогов на голове и пары жёлтых глаз, неотрывно наблюдавших за каждым его движением. — Когда его принесли, он ещё немного разговаривал. Но мне кажется, он окончательно лишился рассудка. Они дразнили его и тыкали в бока сигаретами. Теперь он постоянно закрывается крыльями. А когда свет включается, он паникует. Ну, ты слышал. Демоница, сидевшая в верхней клетке, выглядела измученной. Тусклый взгляд серых глаз был в ней, кажется, единственным элементом, который казался хоть сколько-нибудь живым: спутанные сухие и длинные светлые волосы, бледная серая кожа, впалые щёки, один из коротких острых рожков обломан, крылья безжизненно висят, на шее удавка. Вытянув руку из клетки, она коснулась его рукава. — Как ты? Уже меньше дрожишь. Я Ланея, а ты? — Не знаю. Вроде как Чайльд. — Вроде как? — Ничего о себе не помню. Расскажи, что тут происходит? — Сюда пары для экзаменов привозят. Одного изгоняют, чтобы подтвердить способности. Со вторым эти, судя по всему, заключают контракт. Меня собираются изгнать, как ты мог слышать. Но уж лучше так, чем быть привязанной к какому-нибудь церковнику. — Что за чертовщина? В каком смысле? Что ты несёшь? — Ты же сам слышал. Пиздец. Руки снова начали дрожать. Ну-ка, соберись! — Это не может быть правдой. Ты хочешь сказать, что почти все священники шастают по Виенне со своим демоном? Или какие-то конкретные? Это же абсурдно! — Не знаю насчёт всех. Но те, что сдают экзамен тут, точно покидают эти стены, заложив душу. — Слушай, давай попробуем вытащить тебя отсюда. Погоди, нужен план. Нужно со святошкой поговорить. — У тебя уже есть свой священник? Тогда почему ты удивлён? — Ну да, но нет! Мы просто, знаешь, в одном дерьме. И это, кажется, он должен тебя изгнать. — Вы заключили контракт, но сами по себе? — Да. Он довольно толковый, я как можно скорее должен с ним увидеться. Только мне нужно что-то о тебе знать. Что ты умеешь? Ланея затравленно посмотрела вокруг, затем нахмурилась. — Конечно, я не должна жаловаться, но священники у меня доверия не вызывают. — Да у кого вызывают! Но что ты теряешь? Что ты за демон? — Я умею творить иллюзии, но я слаба и вообще очень давно не ела. — Чем тебя можно покормить, кроме души? — Алкоголь. Пиво, вино, водка — без разницы. — Чего? — Я питаюсь ложными надеждами, пустыми фантазиями, заблуждениями, недомолвками и прочим таким. Алкоголь ближе всего по вкусу и консистенции. Он меня насыщает. — Хорошо, понял. Хотя… Чего я удивляюсь. Я-то ем похоть. — Так ты инкуб? — Да. — Хм. Странно, ты совсем на него не похож. — Ладно, это потом. Ты знаешь, что в той комнате, где были эти придурки? — Не уверена, но вроде бы там сидит какой-то заведующий. — Я попробую туда пробраться. — Аккуратнее. — Если не вернусь сегодня, не вешай нос, я обязательно постараюсь сделать всё, чтобы тебя вызволить. — Хорошо. Удачи, Чайльд. Ланея слабо улыбнулась, затем свернулась калачиком на полу клетки. Ладно, раз она закреплена за Чжун Ли, значит, за неделю никуда не денется. Поднявшись по лестнице, Чайльд прислушался, но тишину пока ничто не нарушало. Дверь еле поддалась после того, как грузчики её захлопнули, но она хотя бы не слишком скрипит — уже неплохо. С трудом призвав силы, Чайльд обратился в одного из мужчин: того, который коренастый. Когда силы откликнулись, стало чуть спокойнее. Собравшись с мыслями и заставив себя кое-как унять дрожь в руках, он постучал в дверь. Раздалось короткое «войдите». Что ж, пути назад нет. Посреди заставленного шкафами кабинета за дверью стоял обрюзгший светловолосый мужчина лет пятидесяти и смотрел на него вопросительно. — Что-то забыл, Тео? — Извините, ради Небес! Я подумал, может, вам нужно чего ещё сделать, пока мы не ушли? А то мы потом назад и больше сегодня, наверно, не зайдём. — Внезапное рвение. Тебе от меня что-то нужно? — Да нет. Ну как... Я чтобы потом, может, как-нибудь уйти пораньше, да и бегать туда-сюда… Сами понимаете. — Нет, ничего не нужно. Хотя… Дай-ка подумать. Мужчина отвернулся к столу, что-то перебирая среди документов, Чайльд же с ужасом шагнул внутрь, но ничего не случилось. Личина с трудом, но осталась на месте, что не могло не радовать. Полки огромных шкафов подписаны по алфавиту, но это, конечно, не сильно поможет, если понятия не имеешь, что ищешь. Кажется, это была не самая умная затея. — Знаешь, вообще-то вот это всё можно отнести наверх. Сейчас, я только оставшееся закину. Чиновник доложил какие-то листы в папку, которую, завязав, затем добавил к остальным, совершенно таким же, в одной из трёх огромных коробок. Кивнув, Чайльд, приноровившись, поднял коробки и направился к выходу. — И пошёл. Куда нести? Зачем спрашивать? Положи это в пятом кабинете, Тео. Ты запомнил? — Пятый. Запомнил. Это всё? — Да. Время обеда, а я всё тут торчу... Ладно, иди уже. — Ага. Коридор был всё так же пуст. Клерк за стойкой у входа, к счастью, отсутствовал, так что Чайльд пролетел вверх, не сильно беспокоясь о том, чтобы делать вид, что коробки тяжелые. Пятый кабинет, пятый… Толкнув плечом единственную дверь в холле второго этажа, Чайльд вошёл в очередной коридор: гораздо более светлый, но всё такой же неприветливый, как и внизу. — Ты разве не ушёл, Тео? Какая-то женщина высунулась из открытой двери кабинета слева, чтобы затем смерить его удивлённым взглядом. — Думал, что да. Но это вот в пятый нужно отнести. — Боюсь, что достопочтимый викарий уже, к сожалению, ушёл обедать. Викарий? Какая-то шишка, вроде? Час от часу не легче. Спасибо, что он ушёл на перерыв. — А куда нести-то тогда? Тут тогда оставлю. — Ой, нет уж, не надо! Нам тогда это потом самим таскать! Я тебе открою, подожди! — Давайте, только побыстрее, и я есть пойду. В животе урчит. Женщина, скрипя половицами дубового паркета, быстро зашагала по коридору к большой двустворчатой двери с витражными вставками. Достав ключ из горшка с грустной монстерой, сотрудница торопливо повернула им в замке, распахнув левую створку настежь. — Тут поставить? — Ну не на входе же! Там, поближе к шкафу. Этот кабинет совершенно не чета нижнему: мебель из красного дерева, мягкие кресла, широкие окна с бархатными портьерами, на столе пресс-папье из малахита с, кажется, святым Георгием — но Чайльд не знаток. Женщина толклась у входа, ожидая, пока он закончит. Да уж, ничего толком не рассмотреть и не стащить. Чайльд начал нарочито медленно опускать ящики на пол, осторожно косясь в сторону стола. В стопке сбоку какие-то бланки — имеет смысл поглядеть. Нужно как-то отвлечь тётку. Незаметно и с некоторым трудом вырастив коготь на указательном пальце, Чайльд вспорол боковину коробки, которую держал в руках. Ну же, лопни, пожалуйста, лопни! Лопайся уже! Наконец, картон треснул, обрушивая стенку и всё содержимое на пол. Сотрудница, охнув, тут же поспешила к нему. — Да что ж за напасть такая! Так, это я сама соберу. Тебе сами документы трогать нельзя. — Хорошо-хорошо. Стоило женщине наклониться над папками, как Чайльд молниеносно стянул из разных отделений с формулярами несколько бумажек. Наскоро закинув их в верхний карман рабочего комбеза и спрятав руку с отросшим когтем в карман нижнего, он быстро оглядел стол. В одном столбце таблицы, придавленной пресс-папье, записано имя святоши: легко заметить среди Гансов и Йоханов. Дата экзамена и подпись «согласовано». Далее в столбце «назначено» — «экземпляр 15 637». Больше ничего прочесть не удалось, потому что женщина обернулась. — Ты чего тут торчишь? Иди уже, тебе тут без присмотра всё равно нельзя. — Ну я из вежливости. Пойду лапшу есть. — Иди-иди. Кивнув, Чайльд вразвалку потопал к выходу. Так, теперь нужно, пожалуй, свалить отсюда к чертям. Во-первых, найти выпивку для Линеи, а во-вторых, поговорить со святошей. Последовательность произвольная. Спустившись по лестнице, он миновал всё ещё пустую стойку для посетителей и вышел, наконец, на улицу. Казалось, прошла целая вечность. Осталось просто вернуться в архив и… Кто-то тронул его за плечо. Тот белёсый из нижнего кабинета. — Всё отнёс? — Да. Там одна коробка лопнула, но мне сказали не трогать. Иду вот обедать. — Вот как? Чёрт бы побрал этот дрянной картон. Ладно, я тоже пойду поем. Мне туда. — Мне в другую сторону. Кивнув, мужчина развернулся и торопливо зашагал прочь, кутаясь в чёрный шарф с кучей катышков. Придётся теперь идти в этом образе до конца улицы, чтобы не вызвать подозрений. Чайльд шёл не оглядываясь, попутно стараясь уложить в голове то, что он узнал. Как, интересно, отреагирует святоша? Что они будут делать? Захочет ли он помочь Ланее? На перекрестке, пропустив повозку с пивом, Чайльд наконец завернул за угол и завертел головой, выискивая местечко потемнее, где он мог бы вернуться к своему менее грузному обличью. За полицейским участком нашлась подходящая подворотня, но при более близком рассмотрении оказалось, что в ней болтают две бабули. Это может быть надолго, нужно поискать что-то ещё. Оглядываясь по сторонам, Чайльд мельком кинул взгляд на доску с объявлениями, размещённую у участка. С неё в разделе о пропажах на него смотрело очень знакомое лицо. Его собственное.