***
— Слышал? У Хофера тоже его второго пришили. Говорят, в Виенне завелась какая-то огроменная тварь. Жрёт демонов как не в себя. На этой неделе разодрали уже четверых. Майер в ярости. Чжун Ли, ожидавший очереди у кабинета своего будущего начальника, проследил за тем, как мимо, недовольно жестикулируя, прошло двое потрёпанных ранним утром экзорцистов. На вид им было не больше тридцати, нашивки посвящения пятого уровня. Как давно они заложили души, интересно знать? Любопытно, сдал ли тот молодой священник, что был тогда в очереди перед ним? Он выглядел таким юным. На вид младше Чайльда. Кстати, о Чайльде. Нужно будет сказать ему, когда они останутся наедине, чтобы был осторожнее. Кажется, ещё немного, и на него устроят полномасштабную облаву. Сам виновник упомянутых происшествий сидел рядом и выглядел как и в вечер экзамена. Кудрявые тёмные волосы, нос с горбинкой. Сам он окрестил эту личину «Горгоний» и явно относился к ней пренебрежительно. Из-за двери кабинета появился стареющий экзорцист, который кивком дал Чжун Ли понять, что можно войти, и тут же плюхнулся на освободившееся место, обмахиваясь папкой с бумагами. Внутри было просторнее, чем во всех помещениях конгрегации, где ему приходилось бывать до этого. У окна расположился огромный стол, за которым сидел мужчина, выглядевший очень строго; рядом в отсеках невысокой полки, визуально разделявшей помещение на две части, что-то искала девушка на вид лет двадцати. Почти наверняка демон начальника отдела по обеспечению правопорядка. — Доброе утро, господин Майер. — А, Ли. Ждал вас, ждал. Прошу, садитесь. Этот может пока постоять там. Кивнув на «Горгония», мужчина кивком указал на пустое место у полки. Чайльд, надо отдать ему должное, сумел сохранить бесстрастное лицо. Наверняка его греют мысли о пожранных министерских демонах. Сев на предложенный стул, Чжун Ли положил перед мужчиной папку со всеми своими бумагами. Тот придвинул её к себе, лениво листая страницы. — Да-да, меня уведомили о вашем случае. Талантливый экзорцист в управлении по обеспечению правопорядка всегда на вес золота. Изгнание высшего демона в одиночку. Потрясающе. — Благодарю, надеюсь, я буду вам полезен. Правда я пока не совсем понял, в чём будут заключаться мои обязанности. — О, уверяю, это нормально. Пятый уровень — это просто прорва новой информации. Я введу вас в курс дела. Вам уже объяснили терминологию? — Да. — На всякий случай спрошу. Как мы определяем вашего нового коллегу? Или специального напарника других экзорцистов? — «Второй», присвоенное ему имя или любое имя, начинающееся на «В» — наименование напарника на людях, если он не присутствует. Если присутствует, то имя, присвоенное ему в каталоге после экзамена. — Прекрасно. Я рад, что не придётся тратить на это время. Вас описывали, как очень внимательного человека. Я на вас очень рассчитываю. Значит так, наш с вами план действий следующий: вы отправляетесь на предыдущее место службы, передаёте дела новому пастору, возвращаетесь в столицу. На это вам даётся неделя. Успеете? — Я бы хотел попросить чуть больше. Осенью до Хельштадта очень сложно добираться. Боюсь, я могу не успеть в установленный срок. В самом лучшем случае, два дня уйдёт только на путь в одну сторону. — Понял, пусть будет две. Запишу тогда ваше отбытие на эту среду. Не забудьте перед отъездом взять командировочные в бухгалтерии. Я всё напишу. До этого момента, то есть, сегодня и завтра я дам вам поручения, чтобы вы потихоньку поняли специфику работы нашего управления. Чаще всего, у нас разъездная деятельность. Изгоняем трудных демонов в пределах Виенны, ну и пригородов, если случай действительно сложный. За это доплачивают отдельно. — Пока вроде всё понятно. — Время от времени требуется урезонить кого-то или наставить на путь истинный. Когда такой случай представится, я объясню подробнее. — Правильно ли я понимаю, что в этом мне очень поможет мой второй? — Именно так. Вы весьма сообразительны. — Благодарю. Господин Майер пригладил кошмарно ровные усы, едва заметно улыбаясь. Кажется, Чжун Ли сумел составить о себе неплохое первое впечатление. Что ж, это только на руку, учитывая, что у них с Чайльдом ещё есть кое-какие дела в этой отвратительной организации. Дождь убаюкивающе забарабанил по подоконнику, намекая на ещё один обязательный курц в самое ближайшее время. Обернувшись через плечо, Майер покачал головой и вернулся к бумагам на столе. — Что ж, первостепенно мы займёмся оформлением документов. Если вдруг придёт подходящий запрос, я отправлю вас с кем-нибудь вместе, чтобы вы потренировались в изгнании «крупняка» в тандеме. Если нет, то и чёрт с ним. Дел и так полно. Элиза составит вам расписание смен уже на после вашего возвращения. Должен предупредить, что ночных будет достаточно много. — К такому я привык. Не проблема. — Тогда сейчас я напишу вам бумаги для бухгалтерии и кадров, а потом, как разберётесь, зайдёте за расписанием. Дальше решим. Такое удивительно хорошее отношение. Ничего подобного с Чжун Ли за все его годы работы ещё не случалось. Гораздо более удивительно, чем все чудеса в Святом Писании, вместе взятые. Стоит ли думать на повышение уровня или же причина в другом? — Постараюсь вернуться как можно скорее. — Даже не надейтесь. Это надолго. Они там никогда, нахрен, не торопятся. Кивнув, Чжун Ли поднялся со стула и направился к двери. Чайльд, недовольно сверкая глазами, пошёл следом. Судя по всему, стоит им отойти подальше, и его ждёт пространная тирада о том, как демона бесит всё и вся в этом здании. Что ж, его сложно винить. Как и предупреждал господин Майер, в бухгалтерии он провёл целых полтора часа, сначала сидя в очереди, а затем ожидая, когда неторопливая женщина придирчиво изучит бумаги и печати на них, потом куда-то отлучится, затем будет что-то высчитывать и так по кругу, пока она наконец не вручила ему командировочные и премию за повышение уровня посвящения. Вышла солидная сумма. Стоит подумать, как бы получше ей распорядиться, но мозг упорно требовал докупить собрание Чайковского, если, конечно, нужные пластинки будут в музыкальном магазине. После обеда, который пришлось съесть на ходу, Чжун Ли вновь вернулся в кабинет Майера. Он был даже слегка рад, что Чайльд сейчас молчал, потому что такой поток нецензурной брани он был готов выслушивать только ограниченное количество времени. Периодически ему представлялись коллеги из нового отдела, и все они выглядели так буднично. Как самые простые люди. Возможно, для них жизнь с заложенной душой уже стала обыденностью, поэтому крайне сложно понять, насколько каждый из них на самом деле подонок. Чжун Ли не привык судить людей по первому впечатлению, но что-то ему подсказывало, что он может не пытаться искать среди них союзников. Один из таких сейчас, активно жестикулируя, рассказывал Майеру о том, что успел увидеть до того, как лишился своего демона. — Уверяю вас, Майер, эта тварь просто огромная! Метра два с половиной, как мне показалось. Мой Вернер ничего и сделать не успел! Скотина вытащила его кишки наружу меньше чем за секунду! Не было и шанса, чтобы я смог самостоятельно изгнать нечто настолько мощное, так что я сбежал. Пытался повесить на тварь следящие чары, но это отродье… Понимаете, оно просто стряхнуло их с себя и посмеялось надо мной! Оно утащило тело Вернера с собой, так что никаких улик опять нет. Улик нет, потому что Чайльд растворяет остатки тел святой водой, но вам, господа, об этом знать не обязательно. — Ну вот, Ли поможет убить эту тварь, когда мы нападём на след. Правильно, Ли? Опомнившись, Чжун Ли вежливо улыбнулся, оторвав взгляд от строчек своего расписания, которые до сих пор изучал, ожидая, когда господин Майер закончит принимать предыдущего посетителя. — Разумеется. Это мой долг. Есть ли уже какие-то зацепки? — Мы подозреваем, что демон ничей. Хоть это и очень странно. Но такая сильная тварь должна была откуда-то взяться. Не изначальный же он, право слово. — Изначальный? — А, это. Ну из тех, что были раньше, до того, как церковь окончательно взяла всё под контроль. Сильные именные демоны высших чинов. Но их всех уже давно перебили. Либо же тварь всё-таки наша и сбежала у кого-то. Хотя это тоже вряд ли возможно. Все демоны, теряющие хозяина, обязательно возвращаются назад. Таковы оговорённые условия, они не могут их нарушить. Физически. — Да, загадка. Я готов всячески содействовать в этом расследовании. Чайльд, торчавший рядом с ним, как соляной столп, приобрёл очень сложное выражение лица. На секунду Чжун Ли даже забеспокоился, что он не выдержит и начнёт ёрничать или хихикать, но тот успешно справился с собой и вернул назад прошлый бесстрастный вид. — Ужасная подстава. Его новый коллега — кажется, его зовут Эдер — перестал выхаживать туда-сюда и, раздражённо фыркнув, прислонился к стене, скрестив руки на груди. — Без Вернера я просяду по деньгам, мне нужно закрыть оставшийся платёж за дом до конца года. Когда мне назначат нового? — Не уверен. Сам знаешь, что это не быстро. Наверно, недели через три. — Три?! Небеса, чем я вас так прогневал? — Элиза тебе напишет, когда будут новости. Пока как раз можешь доделать все отчёты, что ты мне задолжал. — Аргх! Понял, шеф. Будет сделано! Эдер вылетел из кабинета, покраснев от злости и громко хлопнув дверью. Проводив его взглядом, Майер затем посмотрел на Чжун Ли, забирая переданные из бухгалтерии формуляры. — Он отходчивый. Понимаю его чувства, но тут уж ничего не попишешь. Так. Значит, мы разобрались почти со всем. Вот это и это я заберу себе. Потом передам в архив. В дверь постучали. Элиза быстро выглянула наружу, потом обернулась на начальника. — Тут господин Зэман, спрашивает, есть ли кто свободный им на помощь. — О, Ли, вот, кажется, и наше задание. Заходите, Зэман! Дверь распахнулась, явив на пороге широкую фигуру отца Альберта, из-за плеча которого хмуро глядел отец Бартоломей. Увидев Чжун Ли, они оба слегка изменились в лице, но, надо отдать им должное, не слишком сильно. Отец Альберт, пройдя к столу, кивнул Майеру и Чжун Ли. — Добрый день, господа. Мне необходимо досмотреть жилище подозреваемого. Есть наводка, что его может стеречь демон. Нужен кто-то с партнёром пятого типа на всякий случай. «Пятый тип» — демон гнева, согласно местной классификации, как объяснили Чжун Ли. Столько иносказаний и полунамёков, только чтобы не нарушать пункт контракта о неразглашении информации. Между экзорцистами высокого уровня посвящения допустимо говорить чуть более прямо, но, видимо, лучше ввести что-то в привычку, чтобы случайно не проштрафиться. — Возьмите Ли, Зэман. Он тут первый день, но он очень талантлив. — О, я осведомлён, ведь это я его рекомендовал. Поздравляю с долгожданным повышением, святой отец. — Благодарю вас, отец Альберт. — Вот как? Ну тогда тем более. Берите Ли и выдвигайтесь. Расскажете всё по пути. Куда едете? — Оттакринг. Это за больницей. Там, где уже отдельные эти халупы, знаете? — Далековато. Если закончите после шести, Ли, езжайте тогда домой. Отчёт сдадите завтра утром. — Я вас понял, господин Майер. В таком случае, мы отправляемся. — Удачи, господа. Чайльд обменялся с Бартоломеем долгим взглядом, но далее, к счастью, ничего не последовало. Кивнув Майеру на прощание, Чжун Ли вышел из кабинета, спешно придумывая, что ему делать с этой неожиданной и не самой приятной ситуацией.***
Здание дикастерия доктрины веры оказалось ещё более пафосным, чем Аякс себе представлял. Два льва у основания огромной каменной лестницы были размером с небольшой такой сарайчик, а уж само сооружение просто внушало ужас своими размерами и помпезностью в каждой, самой малейшей, детали. — Ну и куда ты попёрся, Фишер? Никто наши рожи с парадного входа не ждёт. Босс грубо ткнул его в плечо, кивая в бок. Нервничает. Подхватив с повозки ящики с инструментами, Аякс кивнул и поспешил следом за ним и ещё несколькими работниками мастерской. Быстро пройдя мимо огромного арочного входа, они обогнули здание с торца, где у открытой двери изнывал от жары охранник в форме специальной гвардии. Как он в ней ещё заживо не сварился? На улице добрых тридцать два, если не больше. Придирчиво проверив их документы и пропуски, он, наконец, кивнул и посторонился, пропуская внутрь. — Стёкла ваши люди уже привезли и погрузили утром. Они тут в холле. Вас там дальше человек проводит. — Спасибо, господин. Давайте, остолопы, пошевеливайтесь. Работы невпроворот. Внутри здание оказалось ещё более роскошным: мраморная лестница, колонны, стеклянный, мать его, потолок. Ничего похожего Аякс в своей жизни не видел. Завёрнутые в бумагу и тряпьё, стёкла были рядами выставлены вдоль дальней стены. Судя по всему, летом все работники выходят в отпуск, поскольку, несмотря на рабочий час, в просторном вестибюле было пустынно и, что очень кстати, прохладно. Подошедший охранник, смерив их внимательным взглядом, кивнул, узнав шефа. — Так. Я отведу вас наверх. Его Высокопреосвященство просил перенести его стол в соседнее помещение на время проведения работ. Там же вы можете оставлять свои вещи. Сейчас на этом этаже почти никто не работает, но я убедительно прошу не слоняться нигде, кроме самого кабинета и туалета. — Понятно. Ведите. Хочется начать, пока солнце ещё на другой стороне. В конце мраморной лестницы обнаружилась грандиозная статуя Мадонны, ну или кого-то там еще. Во всех этих святых, праведниках и мучениках Аякс потерял надежду разобраться ещё на уроках в школе, где он был настолько потрясающе неуспешен, что можно было даже назвать это поводом для своеобразной гордости. Слава Небесам, Эмилия Ивановна больше не может ему навредить: их разделяет несколько государственных границ и тотальное несогласие во взглядах на то, что человеку точно пригодится в жизни. Кабинет кардинала, разумеется, был невероятно роскошным, от узорного паркета до расписного потолка. Вдоль одной из стен тянулись полки из красного дерева с книгами, которым на вид было гораздо больше лет, чем всем членам его семьи, вместе взятым. Стол, который им потом надлежало вынести, тоже выглядел скорее как музейный экспонат, но Аякс в первую очередь внимательно оглядел окна. Раз, два, три, четыре, пять, шесть арочных. Метра по четыре с половиной. Сердце радостно застучало в груди. Это же просто целая гора денег! Прорва! Можно будет потом даже немного отдохнуть! Поудить в речке рыбу, почитать всё, что откладывал, и наконец-то выспаться. Ян, кажется, полностью разделял его восторг. Его лопоухое лицо сияло, как начищенный медный таз. Переглянувшись, они быстро подвигали бровями, стараясь сохранять хоть немного профессиональный вид, пока охранник не уйдёт. Дальнейшее, правда, было мало похоже на нечто приятное и будоражащее. В последние дни природа, возможно, решила убить всех, кто предпочитает холод: ни облачка на небе, ни ветерка с реки. Пока они снимали старые стёкла, с Аякса сошло семь потов. Дело шло медленно: к часу дня они едва разобрались с первым оконным проёмом. Требовалось проверить состояние рам, кое-где подлатать и укрепить, проверить петли и так далее, а солнце уже кошмарно жгло глаза, потому дальнейшая работа представлялась опасной, учитывая высоту, на которой расположены окна. Раздосадованно цыкнув, господин Ульман увёл остальную часть команды обедать, поручив пока Аяксу и Яну переделать подоконник. Потом они сменятся. Стянув с себя насквозь промокшую, некогда белую рабочую майку, Ян высунул руки на улицу и принялся трясти ей как флагом, словно умоляя природу о перемирии. — Не могу больше! Очень жарко. — Да уж! Даже если это и церковное заведение, думаю, Небесам не угодно, чтобы их смиренные рабы издохли от жары в стенах какой-то там их инстанции. Аякс тоже стянул свою майку: та кошмарно воняла и промокла насквозь. Волосы противно липли ко лбу, так что Аякс, подумав, поднялся с небольшого стула у стены, где только что подгонял подоконник по размеру. Подкатав штаны комбеза ещё выше он посмотрел в сторону Яна, только отвернувшегося от окна с выражением отвращения к непринятию белого флага другой стороной. — Схожу в толкан. Промочу лицо хоть. Одна херня тут никого нет. — Ага, давай. Я пока прилягу тут ненадолго. Охота спину растянуть. Ян плюхнулся прямо на пол, подложив под голову собственную сумку, скрестив руки на худом животе и натянув на глаза панаму, отчего моментально стал похож на пожилого курортника на берегу Мондзее. — Смотри, чтобы шеф не спалил. — Да они только ушли. — Ну тоже верно. Я мигом. — Дуй давай. Насвистывая, Аякс направился к выходу, закинув майку на плечо. Скорее бы шеф вернулся. Они с Яном сгоняют пообедать или даже перехватят мороженого. Мороженое! Ягодное или может быть лимонный щербет! Погрузившись в свои мысли, он, почесывая голову и бездумно разглядывая сложные цветочные узоры на паркете, со всей дури влетел в кого-то в дверях кабинета. Пара ладоней сильно сжала его плечи в попытке сохранить равновесие. Аякс почувствовал, что руки незнакомца широкие, сухие и прохладные и, что очень херово, сейчас явно соприкасаются с его отвратительно потной кожей. — Молодой человек! Ну что же вы не смотрите куда идёте? С ужасом подняв глаза, Аякс обнаружил перед собой мужчину лет пятидесяти. Квадратное, едва тронутое морщинами, лицо, слегка волнистые, не слишком длинные волосы, тронутые сединой виски и какая-то несуразная шапочка поверх всего этого. Блять. Бля-а-ать! Это наверняка сам кардинал! Аякс издал какой-то задушенный звук и резко отпрянул назад, тут же неловко поклонившись. Он знал, что кардиналам принято кланяться и, вроде как, целовать перстень, но руки мужчины, которые он мог видеть из своего согнутого состояния, были свободны от каких бы то ни было украшений. Что теперь делать?! Его уволят, наверняка уволят! — П… Прошу прощения, В-ваше Преосвященство, я не думал, что тут кто-то есть! Простите, простите, простите! Пожалуйста, извините, ради всего святого! Послышался тихий смешок. Краем глаза Аякс заметил, как Ян аккуратно отползает за нагромождённые у стены строительные материалы. Вот ведь скотина какая! — Ничего страшного, юноша. Прошу, разогнитесь — это ведь не формальная встреча. Я действительно не намеревался сегодня тут быть, но потом понял, что мне необходимы кое-какие трактаты из библиотеки. Заодно решил посмотреть, как идут дела. Но сейчас время обеда, не думал, что кого-то тут обнаружу. Хорошо, он вроде бы не в ярости. Можно попытаться вырулить. Нужно включить обаяние, и, возможно, он не расскажет боссу. Широко улыбнувшись, Аякс чуть посторонился, пропуская священника внутрь. — Пока мы заняты первым окном, но, если хотите, можете проверить то, что уже есть! Мы почистили и смазали петли, кое-где пришлось заменять части рамы, но, уверяю, вы даже не поймёте, где старое, а где новое, когда мы закончим. — Вот как? Кардинал тепло улыбнулся, действительно прошёл к окну, разглядывая состояние рамы, но затем его взгляд быстро вернулся назад к Аяксу, внимательно того изучая. На секунду Аякс подумал, что причиной тому его безобразный внешний вид, но он не был уверен, что натягивать майку назад сейчас будет вежливо, пока на него так прямо смотрят. — Прошу прощения, может, это прозвучит бестактно, но вы ведь не из Астрии, я прав? — Нет, какое там. Из Всеросии. — Давно вы тут? Говорите отменно. Акцента совсем не слышно. Ах, так вот что его заинтересовало. — Спасибо, мы с семьёй тут уже почти восемь лет живём. — Солидный срок. — Да, немалый. — Да я и сам тут не родился. Выходит, и вам, и мне церковь дала возможность лучше устроиться на новом месте и открыть для себя новые горизонты. Нам, переселенцам, нужно друг друга поддерживать ещё сильнее, не находите? Внимательный взгляд из-за стёкол очков был таким мягким и участливым, что Аякс, возможно, чуть приблизился к пониманию, зачем люди ходят в церковь. По крайней мере, на душе стало как будто бы немного легче. — Спасибо, правда. Вы не выдадите меня моему шефу? Я ещё раз прошу прощения, что разгуливал тут в таком виде. — Ничего страшного. На улице ведь ужасно жарко, а вы работаете физически. Я не выдам ни вас, ни вашего коллегу, спрятавшегося за ящиками. Белёсая физиономия Яна показалась наружу с самым идиотским выражением на его дурацком круглом лице. Было ужасно похоже на виноватую собаку. — Простите, я не… — Да бросьте. В конце концов, я пришёл за книгами. Заберу их и больше не буду вас отвлекать. — Спасибо вам! Спасибо! — Я пошёл. Да хранят вас Небеса, молодые люди. Хорошего дня. Стоило шагам священника затихнуть, Аякс толкнул Яна в плечо, едва сдерживая хохот. Тот тотчас же согнулся пополам в беззвучном смехе. — Вот это мы с тобой кретины. — Да пиздец, Фишер, пиздец! — Повезло, что он такой приятный дядька. — Кажется, это знак, что пора нам заняться подоконником, не находишь? Солнце как раз скрылось за крышей соседнего здания, наконец, возвращая долгожданную тень в этот проклятый душный кабинет. Примечание в блокноте, написанное ровным почерком: «Случайно познакомился с нынешним Понтификом Григорием Четвёртым во время работы над заказом для дикастерия доктрины веры.»***
Никакого демона в этой разваливающейся старой халупе на окраине, конечно же, не было. Дождь всё никак не заканчивался, кутая дом в мерный гул капель и ранние сумерки. Отец Альберт, запустив Бартоломея выискивать возможные следы в подвале, устало привалился к стене гостиной, обмахиваясь старой газетой, вытащенной из почтового ящика подозреваемого. — Знаете, Ли, теперь, когда вопрос с вами ясен, выходит, я могу быть более откровенным. Признаться, за наше недолгое знакомство я несколько раз кардинально менял своё мнение о вас, но сейчас я чувствую, что должен похвалить вас за безукоризненную работу. Пока что вы лучший напарник, которого Майер только мне назначал. Я обязательно буду просить, что мы работали вместе и в дальнейшем. — Рад слышать, отец Альберт. Это высокая похвала. — Можно просто по фамилии. Так как-то проще. Всё-таки мы теперь коллеги. — Хорошо. Чжун Ли настолько устал беспокоиться о Бартоломее, что уже не был готов обрабатывать входящий поток раздражающих откровений отца Альберта. Впрочем, демон тайн никак не интересовался им и подавляющее большинство времени либо молчал, либо говорил вещи, исключительно связанные с работой. Чайльд играл в нелюдимого молчаливого буку, что тоже было кстати, поскольку не хотелось бы лишний раз вообще привлекать к нему внимание никого из двух составляющих этого дрянного тандема. — Так. Я пойду на всякий случай ещё раз осмотрю задний двор и потом опрошу соседей. Наверное, можете со мной не ходить. Я и так вижу, что тут никого давно нет. — Хорошо, в таком случае, мы ждём вас тут. Кивнув, отец Альберт накинул капюшон и, скрипя половицами, вышел на улицу. Чайльд проводил его недовольным взглядом, но не стал пока ничего озвучивать. Оба они молчаливо согласились с тем, что даже если Бартоломей не присутствует, безопаснее будет помалкивать. К несчастью, упомянутый демон появился на узкой подвальной лестнице буквально спустя минуту после того, как отец Альберт вышел во двор. — Ничего там нет. Это наверняка ложная наводка. Думаю, нас специально пустили по ложному следу. — Раз вы так считаете, Бартоломей, думаю, нет смысла продолжать. Присядьте и отдохните. Вы целый день на ногах. Кажется, демон ни к кому конкретно не обращался и говорил скорее с собой, но Чжун Ли всё же решил поддержать беседу. В ответ он получил несколько удивлённый взгляд. — Вы говорите с… Я имею ввиду, с нами? — Простите, я не должен был? Если вам некомфортно, я прекращу. Вы знаете, что сегодня мой первый рабочий день. Бартоломей посмотрел на него со смесью огромного количества эмоций на лице. Их было настолько много, что его обычная почти безжизненная маска церковного клерка преобразилась и стала похожа на живого человека больше, чем когда-либо до этого. Устроившись на краю дивана, он устало выдохнул и затем устремил цепкий взгляд на Чжун Ли. — Но вы не разговариваете со своим напарником. — Ах, это. Я не хочу причинять ему неудобств, если он не в настроении для общения. Он многое пережил в последние дни. — Вы серьёзно? Погодите, я и сам вижу, что вы серьёзно. — Разумеется, я серьёзно. — Вы врали весь путь сюда. И вы, и ваш второй что-то скрываете, но сейчас это не моё дело. Чжун Ли почувствовал, как волосы на руках моментально встали дыбом, но он смог справиться с собой и чуть улыбнулся. Краем глаза он увидел, как пальцы на руке Чайльда заметно потемнели: он готов атаковать в любую секунду. От этого почему-то стало спокойнее, но всё-таки не хотелось бы доводить дело до убийства. — Простите, я буду откровенен с вами. Меня не тянет быть искренним в присутствии отца Альберта. Бартоломей медленно кивнул, чуть сузив глаза. Кажется, ищет подвох. Или же тут замешано что-то ещё? Из рассказа Чайльда о проверке в доме, было ясно, что демон совершенно точно не в восторге от своего напарника. Может быть, дело в этом? Покосившись в сторону двери на задний двор, Бартоломей посмотрел на Чайльда, затем на Чжун Ли. — Вы оба обвели меня вокруг пальца тогда. Я знаю это наверняка. Уверен. Вы заранее знали, кто я. И знали, что я приду. Вы, Чжун Ли, весь день не говорили ни слова лжи, а потом очень кстати появилась та селянка. Всё было слишком кстати. Так не бывает. Держу пари, что вы расставили в комнате эти бутылки с чем-то стухшим специально, чтобы отвадить меня. Это очень умно, надо признать. Теперь же вы пытаетесь обвести вокруг пальца и всех остальных. Тихо-тихо. Бартоломей бесстрастно посмотрел на Чайльда, чьи когти выросли до устрашающих размеров. — Сейчас вы не являетесь моим заданием, поэтому я могу с вами разговаривать немного более свободно. — Мне кажется, что вы не охвачены безумием, Бартоломей? — Нет. Откуда вы знаете об этом? Впрочем, неважно. В среду вы едете сдавать дела в Хельштадт. Я слышал. — Это так. — Раз вы знаете о безумии, значит, возможно, знаете и о многом другом. Под вашим монастырём есть крипта. Я обнаружил её, когда искал что-нибудь на вас. Она закрыта изнутри. И очень давно, поэтому я не настаивал на осмотре. — Почему вы помогаете мне? — Помогаю? Я? Вы прекрасно знаете условия. Я не могу вам помогать и, разумеется, не буду сообщать ничего, что, как я совершенно уверен, может быть совершено против церкви и моего напарника, иначе испытаю невыносимые страдания. Чайльд удивлённо приподнял брови, быстро переглянувшись с Чжун Ли. Очевидно, демон не может говорить прямо. Бартоломей, смотря куда-то в пространство над грязным, заляпанным липкими отпечатками от чашек, стеклянным столиком, ненадолго замолчал, судя по всему, выбирая слова для дальнейшей реплики. — Однако, я могу выразить ни на чём не основанное пожелание. Вы предложили мне сесть. Никто никогда не предлагал. Поэтому… Поэтому, хоть я совершенно не имею понятия, к чему это может привести, я решил поделиться с вами одним самым обычным наблюдением. Одним из многих других. — Я понимаю, что вы в отчаянном положении, господин Бартоломей. Да и это правда ничего не гарантирует. В глазах собеседника всё так же не отражалось ничего, но Чжун Ли был уверен, что уловил некое изменение в их выражении. — Разумеется, нет. Но чем чёрт не шутит, мало ли. Что я получу, если вас раскрою? С большой вероятностью ничего. А, поскольку я правда не знаю, что в той крипте, будем считать, что я просто хочу удостовериться, что там ничего и нет. Что я потеряю, сообщив вам о ней? Тоже ничего. — Где её искать? Чайльд наконец нарушил молчание, тем самым, кажется, наконец приняв для себя возможный вариант этого странного сотрудничества. Бартоломей посмотрел на него с нескрываемой насмешкой, но Чжун Ли не мог понять причину подобной реакции. Искоса поглядев в окно на то, как отец Альберт разговаривает с пожилой женщиной у крыльца соседнего дома, Чжун Ли перевел взгляд назад на Бартоломея, который пока не смотрел в его сторону. Может ли это быть ловушкой? Незаметно расчертив за спиной проверочный знак, Чжун Ли удостоверился, что поблизости точно никого нет. На наличие иллюзий он проверял помещение только что, вместе с отцом Альбертом, и был совершенно уверен, что ничего похожего поблизости тоже не обнаружилось. — В винном погребе. Я почувствовал большое помещение внизу, ближе к концу рядов с бочками. — С чего ты взял, что оно важное? — Как думаешь, в неважные помещения ведёт огромная винтовая лестница? Ход туда закрывают печатью и маскируют в полу? Как думаешь, дорогой Лукас? Чайльд, обнажив в ответ внушительные клыки, угрожающе рыкнул. Его так легко спровоцировать в прямой конфронтации. Нужно будет с ним поговорить. Кажется, пора вмешаться. — Что ж, мы вас поняли. Бартоломей, скажите, в случае, если мы что-то найдём или не найдём, можем ли мы попробовать обратиться к вам за обычным, ничего не значащим наблюдением? — Скорее всего нет. Мы нечасто связываемся с вашим управлением. Но, если мы встретимся, мне было бы интересно перекинуться парой слов. С соблюдением предосторожностей, разумеется. — Понял. Благодарю вас. — Конечно, вы с большей вероятностью скоро оба сгинете, но есть небольшой шанс, что, может быть, благодаря вам я избавлюсь от этого упыря раньше, чем его сраные коленные чашечки окончательно развалятся. Вы смогли как-то их обмануть, а значит… Аргх! В один момент лицо демона побелело и исказилось от боли. Схватившись за живот, он согнулся пополам, тяжело дыша. Чжун Ли и Чайльд присели рядом, встревоженно смотря на него. Бартоломей закусил рукав собственной рясы, чтобы не слишком шуметь, но ему это, очевидно, давалось с трудом. Поспешно расчертив в воздухе знак Исцеления, Чжун Ли с удивлением пронаблюдал, как тот словно бы стирается другой, превосходящей силой. Покачав головой, Бартоломей наконец разжал зубы, отпустив пожёванный рукав. — Ничто не стоит выше контракта. Ни в коем случае нельзя нарушать. — Вы хотели сказать мне что-то про церковь? Что-то, что может ей навредить? Едва кивнув, Бартоломей выудил из кармана носовой платок и быстро промокнул им покрывшийся испариной лоб. — Я забылся. Слишком взволнован. Судя по всему, он честен. Или же его специально заставили причинить себе боль для убедительности. Такое тоже нельзя исключать. Нужно держать Альберта в поле зрения. Но пока что он всё ещё разговаривает. — С чего вы взяли, Бартоломей, что я как-то могу помочь вам избавиться от вашего коллеги? — Избавиться? Я бы и подумать не мог. Я случайно оговорился. Отец Альберт мой дорогой напарник, — настороженно выждав секунду-другую и убедившись, что новой порции боли не последует, Бартоломей продолжил. — Но, мне кажется, вы передо мной в долгу, не так ли? Есть две сокрытых вещи, которые убеждают меня в том, что я должен дать вам шанс. Чайльд раздражённо зыркнул на него, сдув вбок с лица наползшие черные пряди. — Сказать нам о них, ты, разумеется, не можешь? — Об одной мог бы, будь ты менее дёрганым. — И что же это, блять, за вещь такая?! Не тяни резину! — Вот видишь, Лукас, вот видишь. — Отец Альберт возвращается. Прими, пожалуйста, изначальный вид. Резковато кивнув, Чайльд вернул рукам и клыкам обычное состояние. Бартоломей, поднявшись с дивана, безуспешно попытался расправить складки на рясе, но собравшаяся на рукавах и плечах одежда все так же делала его неуловимо похожим на большую недовольную жабу. — Я умею хранить секреты, господа, но если меня спросят прямо, я ничего не смогу сделать. — Не могли бы вы, если это произойдёт, попробовать как-то дать нам знать заранее? — Хм. Тогда напишу вам какое-нибудь бессмысленное письмо. — Что вы тут обсуждаете? Отец Альберт ввалился в дом, тяжело отдуваясь и хлюпая носом. Чайльд посторонился, пропуская его перед собой из-за чего был вынужден встать рядом с Бартоломеем, что заставило его скривиться. — Пока вас не было, обсудили результаты осмотра подвала вашим коллегой. — А. И как, Бартоломей? Ничего? — Ничего. Я уверен, что след ложный. Нас скорее всего пытаются отвлечь. — Соседка сказала, что видела его неделю назад. Остальные ничего не помнят. — Ожидаемо. Несмотря на то, что Бартоломей оставшееся время говорил только о работе и, действительно, кажется, не собирался выдавать ничего отцу Альберту, на душе всё равно было неспокойно. Если уж то, что известно двоим уже никакая не тайна, то что уж говорить о троих? Но, кроме как надеяться на удачу, больше ничего не оставалось.***
— Ну всё, я погнал, Рыбаколовски. Спасибо, что прикрыл. — Смотри не упади с лестницы по пути. — Не, правда, я у тебя в долгу. Со мной впервые за год кто-то согласился встретиться! Может, эта Софи моя судьба? — Беги уже домой и помойся, а то Софи прогуляется тобой с подветренной стороны и от силы минуты три. Ян, хохотнув, выскочил за уже ставшие в последнее время привычными, расписные двери кардинальского кабинета. Аякс же, насвистывая, остался доделывать порученные им обоим мелкие дела, чтобы завтра можно было, наконец, закончить работу над предпоследним окном. Всё уже постепенно подходило к концу, и, надо признать, за это время он успел привязаться и к этому месту, и к самому хозяину кабинета, который частенько захаживал, чтобы узнать как дела и даже чтобы принести всем рабочим что-то перекусить. Почему вообще говорят, что все эти высшие церковные чины — зазнавшееся мудачьё? Отец Матиаш, как его Высокопреосвященство попросил себя называть, всё это время был добрым, участливым, великодушным и никогда не выпячивал ни свой сан, ни достаток. Изредка, когда им выдавалась возможность немного поболтать, кардинал охотно слушал истории о его семье и родине и так же охотно рассказывал свои. Удивительно, насколько образованность и начитанность сочетались в нём с пониманием простых человеческих радостей и прекрасным, иногда даже слишком фривольном для клирика, чувством юмора. Подгоняя по размеру рейку, Аякс с грустью подумал, что когда они тут закончат, он будет скучать по этим редким разговорам. С ним он чувствовал себя так спокойно и легко, будто они уже сто лет знакомы, но уж вряд ли потом ему будет позволено заглянуть на чашку чая к такому высокопоставленному человеку. Погрузившись в свои мысли, он даже не заметил, как дверь едва слышно скрипнула, а затем тихо закрылась. — Уже скоро совсем темнеет, юноша, а вы всё работаете. Вздрогнув от неожиданности, Аякс затем расплылся в широкой улыбке, заметив у книжных полок фигуру отца Матиаша. — Я уже заканчиваю! Так и вы ведь поди работаете, да? Даже в сгущающемся полумраке кабинета было видно, что кардинал тепло улыбается, перебирая какие-то формуляры в выдвижном ящике. — А я тоже уже заканчиваю. Вы что же, сегодня в одиночестве? — Да, отпустил друга на свидание. — А сами что же не бежите на свидание? Аякс слегка зарделся, вернувшись к обтачиванию неровного края рейки. — Да кому я сдался, пока я зарабатываю по три марки в месяц? — Так мало? — Ну, не три, хорошо! Да и сейчас побольше! Раз хозяин позволил тут вкалывать. Но девчонкам обычно нужен кто-то несколько более состоявшийся. — Думаю, умный человек заметит ваш потенциал и до этого. — Да я их не могу винить. Я бы на их месте так же думал. Удивительно, что Яниньо кого-то умудрился соблазнить своими роскошными ушами. — Завидуете? — Ну конечно! Ой, только давайте без проповедей о том, как это грешно. Отец Матиаш наиграно скорбно вздохнул и шутливо возвёл руки к небу. — Святые Небеса, вы сами видите, ваш смиренный раб тут совершенно не справляется. И как, скажите на милость, мне направлять новое поколение на путь истинный, если мне тут велят не делать свою работу? Хихикнув, Аякс поднялся с табуретки и подошёл к окну, чтобы проверить, нужный ли вышел угол. Вроде да. Кажется, он всё лучше справляется! Будет чем отцу похвастаться. — Не драматизируйте. Между прочим, из-за вас я даже начал ходить в церковь по воскресеньям. — Да, я видел вас на службе. Отрада для глаз. Как вам последняя проповедь? — Ужасно нудно. В жизни вы рассказываете в миллион раз интереснее. — Спасибо и не спасибо. — Ха-ха! Ну, это конструктивная критика, и вы спросили сами. Отец Матиаш неожиданно оказался рядом, с любопытством разглядывая, чем Аякс занят. — Что тут у вас? — Подогнал нижнюю рейку, смотрите. Как влитая села. Раньше приходилось раз по десять перекраивать. — Вы настоящий талант. Я же говорю, что ваш потенциал сложно не заметить. Пальцы отца Матиаша на мгновение коснулись его собственных, когда тот, проверяя качество сделанного, провёл рукой поверх рейки. Его дыхание на секунду обожгло и без того разгорячённую летним зноем кожу. Аякс слегка отодвинулся: мало того, что он наверняка смердит как псина, так ещё и по-прежнему одет только в комбез с расстёгнутым верхом. Если кардинал случайно заденет его потный бок своими роскошными одеждами, будет ужасно неловко. Да и вообще странно как-то. Усилием воли отогнав странное неуютное чувство прочь, Аякс снова улыбнулся. — В общем, вот. Осталось её в тон покрасить. Скоро тут доделаем, сможете, наконец, вернуться в свой кабинет. — Даже немного жаль. Я привык к вашему обществу. После этого у вас будут ещё какие-то стоящие заказы? Отец Матиаш смотрел на него из-за очков внимательно и обеспокоенно: как обычно во время их разговоров. Окончательно уверившись, что зря напрягался и мысленно обругав себя за идиотизм, Аякс задумчиво глянул за окно, откуда потихоньку тянуло вечерней прохладой. — Потом, наверно, нет. Мы закончили весь крупняк. Пока шеф не найдёт что-то ещё, будем куковать без оплаты. — Печально это слышать. Я не хочу показаться странным или навязчивым, но, может, вас заинтересует работа в церкви? По крайней мере тут стабильнее платят. Я бы мог договориться, чтобы вы получили место разнорабочего тут. Я бы хотел как-то вам помочь. Ох! Звучит здорово, конечно, но… Задумавшись, Аякс принялся нервно кусать губы: привычка, от которой мать так и не смогла его отучить, как бы ни пыталась. — Звучит просто потрясающе. — Но? — Я не хочу подводить шефа. Он отнёсся ко мне по-доброму, взял на работу, хотя за меня некому было поручиться. Да и я хотел бы выучиться всякому. Шеф очень толковый человек. Я за год столько узнал. Думаю, будет лучше, если я продолжу учиться под его началом. Как вы там говорили на проповеди? Дай человеку удочку или что-то такое. Но я правда признателен, что вам не всё равно! — Конечно, мне не всё равно. Я слышу очень мудрые рассуждения для вашего возраста, но я думаю, что вам всё-таки стоит обдумать моё предложение. Работа в церкви обеспечит вас гораздо лучше, чем поприще плотника. Я смогу поручиться за вас, и, может, даже поспособствовать быстрому продвижению. Вы мне очень нравитесь, Аякс, и я уж точно умею видеть в людях потенциал. — Да, но это как-то не слишком-то правильно. Я привык зарабатывать честным трудом. На лице отца Матиаша промелькнуло удивление, но он быстро справился с собой. — Ну, допустим, я дам вам возможность заработать на повышение? Он неожиданно протянул руку к нему, легко проведя вниз по подбородку, затем погладив пальцами нижнюю губу. Его глаза были всё такими же по-отечески добрыми, как и всегда. Внимательный, добрый взгляд. Что за хрень? Может, это нормально для священников? Они там вечно всё расцеловывают: иконы, младенцев, прокаженных. Аякс сделал неловкий шаг назад, стараясь выглядеть не слишком напряженным. Наверняка он что-то не так понял. Отец Матиаш всё это время не показывал себя ни любителем мужчин, ни козлом, значит, это наверняка недопонимание. Хоть и пиздец какое напрягающее. — Нет, спасибо, правда. Я уверен, что мне это не нужно, но я буду иметь в виду. Думаю, мне пора. Уже поздно. И вас задерживать не хочется. Быстро метнувшись к своей сумке, он схватил её и лежавшую грязно-белым пятном на полу майку и поспешил к двери. — Пожалуйста, не сбегайте так, Аякс. Неужели я чем-то напугал вас? — Э-э-э…Нет. Ну, может, немного? Не знаю, то, что вы сейчас сделали, было как-то странно. Теперь, когда за спиной была дверь, стало как-то поспокойнее. Если что, всегда можно выскочить и убежать. Уж этот дядька его вряд ли догонит, даже если очень захочет. На душе было неспокойно, хоть вроде бы ничего ужасного не произошло. Несмотря на это, тревога истошно требовала поскорее убраться подальше и желательно завтра сказаться больным. Похер на оплату — всех денег не заработаешь. — Что именно я сделал? — Ну, вы зачем-то мои губы трогали. — Ах это. Вы запачкались. Только и всего. — Можно было сказать. Я бы сам вытер. — Грязными руками? Простите, я не хотел вас пугать. Кардинал легко рассмеялся. Выглядел он расслабленно и совершенно спокойно. Аякс недоверчиво посмотрел сначала на него, затем на свои ладони. И правда все в грязи. Всё-таки кажется? Или не кажется? Ладно, какая разница? Он всё равно собирался уходить. — Хорошо, ладно, я вас прощаю. Ну, тогда я поскакал домой. До завтра, ваше Высокопреосвященство! Повернувшись, он нажал на медную ручку двери, но та почему-то не поддалась. Аякс нажал на неё снова, и ещё. То же самое. — Какого хрена? На ручку поверх его руки легла прохладная широкая ладонь отца Матиаша. Вторая его ладонь забралась к нему в комбез, настойчиво проталкиваясь между мокрой тканью и взопревшей кожей. Опешив, Аякс попытался развернуться, но священник навалился на него всем своим телом, прижимая к двери: вырваться оказалось не так-то просто. Голос на ухо звучал точно так же, как и обычно, разве что с небольшим придыханием. — Не торопитесь так, юноша. Уверяю, вы упускаете лучшую возможность в своей жизни. — Может быть, ублюдок, но ты мне нахер не всрался. Пошёл нахер, и руки, блять, свои убрал. — Не горячись, Аякс. Может быть, сейчас это кажется тебе не слишком привычным, но, уверяю, я смогу хорошо о тебе позаботиться. Ты сможешь безбедно жить и обеспечить родных, как того и хотел. Тебе нужен кто-то с опытом, кто-то, сможет тебе помочь. — Я сказал тебе убрать свои блядские руки. Голос дрожал от ярости. Аякс снова дёрнулся, но мудак стоял сзади словно тысячелетняя монолитная стена. Пальцы отца Матиаша забрались к нему в бельё, и от одного этого ощущения к горлу подступила тошнота. Только, блять, не это! С остервенением наступив тому на ногу каблуком тяжелого рабочего ботинка, Аякс умудрился отпихнуть тушу священника от себя и отбежать на другой конец кабинета. Сердце стучало в груди как бешеное. Что делать? Орать из окна? А толку? Кого сюда пустят? Сбежать как-то можно, но если он обратится в полицию, кто поверит ему, а не святейшему кардиналу? — Тише. Не стоит так нервничать. Но я вижу, что ты начинаешь понимать ситуацию, в которой находишься. Ты ведь неглупый парень, Аякс. — И думать забудь, слышал меня? Открой дверь, и я сделаю вид, что ничего не было. — Ещё одна интересная мысль, которая, вероятно, придётся тебе по душе. Не кусай руку, которая тебя кормит. Я предлагаю тебе сытую, вольготную жизнь в столице. Ты даже можешь остаться работать в своей этой лавке, раз так хочешь. Не навлекай беду на себя и своих родных. Прекрати этот театр. — Театр? Пиздец, да я лучше сдохну. Уверяю, если хоть волосина упадёт с головы кого-то из моих родственников, я устрою тебе ад на земле, выблядок. Усёк? Не успел кардинал что-то сказать в ответ, как Аякс взлетел на подоконник. — Стой, куда тебя понесло, глупый мальчишка?! Слезай оттуда немедленно. Опасливо покосившись вниз, Аякс выбрался на широкий парапет за окном и, не теряя ни секунды, двинулся вдоль здания в сторону ближайшего открытого окна, которое не было бы кардинальским. — Аякс! Шипение отца Матиаша доносилось совсем рядом, но он мог и не пытаться дотянуться до него своими мерзкими хваталками, спасибо большое. Не обращая на того больше никакого внимания, Аякс решительно обогнул колонну, обняв её словно любимую женщину, после чего, ввалившись в окно какого-то соседнего кабинета, высунулся только затем, чтобы продемонстрировать перекошенной физиономии его Высокопреосвященства вопиюще непристойный жест рукой. Далее в списке дел стояло скорее сбежать от этого здания как можно дальше и больше никогда не видеть морду этого престарелого пидораса, к чему Аякс незамедлительно приступил. Примечание в блокноте, написанное ровным почерком: «Отвратительный инцидент, произошедший в конце прошлого июля. Конфликт, полученные угрозы. Далее годовое затишье.»***
— Судя по всему, наш объект должен быть где-то тут. Чжун Ли оглядел окрестности в поисках чего-то, что могло бы дать подсказку. Ничего особенного: обычная бедная окраина со всеми вытекающими из этого прелестями. Сегодня они с Чайльдом получили индивидуальное задание, поэтому и оказались в этом отдалённом районе в поисках мошенника, приторговывавшего чем-то, что выдавал за части сильных демонов, оставшиеся после изгнания. Согласно полученной информации, это снискало бешеную популярность среди рабочих и прочих не слишком обеспеченных групп населения. Обычно именно поэтому они входят в зону риска, поскольку могут быть легче одурманены демонами низших чинов. Похоже, что это отчасти правда, учитывая, как охотно простой люд бросился скупать эти сомнительного происхождения артефакты. Поскольку задание было очевидно полезным обществу, Чжун Ли взялся за него с энтузиазмом. Да и Чайльд тоже выглядел воодушевлённым: не в пример тому, что было день назад. — Ребята у той забегаловки выглядят дофига недружелюбно, но, кажется, пока что они не намерены начистить нам рожи. Чайльд, как только они отошли от конгрегации, тут же обратился в свою обычную светловолосую версию, и Чжун Ли был бесконечно рад видеть его именно таким. Приметив небольшой лоток с овощами и фруктами, Чжун Ли двинулся к нему, искоса оценив ситуацию у входа в столовую. Пятеро здоровенных лбов, управляемых простейшим объединённым сознанием. Вряд ли они что-то предпримут без стимула извне, но нужно быть поаккуратнее. — Да, я заметил. Но нам точно нужно кого-нибудь разговорить. Попробуем ту пожилую леди. — Давай я. Хоть ты и оделся в штатское, от тебя за километр разит дебиценской утончённостью. Тут таких не любят. Я раньше тут жил неподалёку. — Хорошо, предоставлю тогда это тебе. Чжун Ли прислонился к фонарному столбу, наблюдая за тем, как Чайльд с улыбкой что-то говорит продавщице. Теперь, узнав столькое о его прошлом, Чжун Ли не мог перестать думать о том, насколько, должно быть, огромное осиное гнездо они пытаются разворошить. Ко всему прочему, они оба, пусть и через некоторую вспышку гнева со стороны Чайльда, но пришли ко мнению, что им не стоит пока пытаться нанести визит родственникам Аякса. Если в том, что он стал демоном, каким-то образом виноват нынешний Понтифик, нет сомнения, что он мог бы установить за домом наблюдение. Чжун Ли предложил написать домой письмо с чем-то, что помогло бы косвенно дать понять, что Чайльд жив, но тот до сих пор ничего так и не придумал, а поднимать эту тему первым казалось уж слишком бестактным. Фальшивая, словно бы плохо наклеенная улыбка на лице Чайльда разбивала сердце всякий раз, и похоже, что всё, чем Чжун Ли может помочь, это не сдаваться и продолжать пытаться докопаться до правды. — Я кое-что узнал, святошкинс. Чего лицо такое, словно на панихиду? Чайльд остановился перед ним, заглянув в глаза и игриво подмигнув. Ну вот почему он такой? Вздохнув, Чжун Ли невесело улыбнулся и потрепал его по волосам. — Ну так что же ты узнал? — Короче, она не знает, но её муж говорил, что сосед… Короче, похоже, что владелец табачной лавки этим дерьмом барыжит, но он, кажется, довольно осторожен. Ещё я взял нам отличных яблок. — Как думаешь, сможет, например, очаровательная юная леди из его мечтаний как-то заставить хозяина лавки раскрыться? — Почему бы и нет, но мне нужно сначала посмотреть, что там ему нравится. Так что пойдём-ка купим тебе немного табака для трубки. Я знаю, что ты не куришь, но мне нужно какое-то время, чтобы покопаться в его фантазиях. Потяни время, пока я соображу, ладненько? — Хорошо. Пойдём. Где лавка ты знаешь? — Дальше по улице, за углом. — Ты просто чудо, Чайльд. — А то я не знаю. Но спасибо, святошкинс. Демон никак дальше не продолжил разговор, погрузившись в раздумья. Судя по нахмуренным бровям, невесёлые. Наверно стоит просто оставить его наедине со всеми мыслями на какое-то время, но как же невыносимо наблюдать то, как обычно оживлённое, открытое лицо выглядит таким печальным. Табачная лавка выглядела ровно как место, куда Чжун Ли никогда бы не вошёл по доброй воле, но чего только не сделаешь ради благой цели. Дверной колокольчик глухо звякнул, когда покрашенная зелёной масляной краской дверь впустила их в крохотное, душное и едва освещённое помещение. Из-за небольшого прилавка на них воззрился мужчина лет пятидесяти, который даже не потрудился отложить в сторону газету, которую до сих пор читал. Он также ничего не спросил. Ну и обслуживание! — Добрый день, уважаемый. Мой друг заядлый курильщик, и я бы хотел преподнести ему на юбилей хороший табак для трубки. К сожалению, я ничего в этом не смыслю. Что вы можете посоветовать? Чайльд тем временем принялся с самым заинтересованным видом изучать полки за витринным стеклом, заставленные разного рода неприглядными коробками. Продавец тем временем снисходительно оглядел Чжун Ли поверх газеты. — Вы что-нибудь ещё знаете про его предпочтения? — Только то, что обычно он берёт самое дешёвое. Чем бы я мог его порадовать? — Ну денег ему дайте, пусть сам купит. — Он вряд ли их примет. Очень гордый человек. — Что же вы за друзья такие, раз не знаете, что он курит? Недавно познакомились? Какой же раздражающий тип. Чжун Ли постарался успокоиться. Искоса глянув на Чайльда, он обнаружил у того на лице очень сложное выражение, которое почему-то показалось настораживающим. Что ж, раз разговор не клеится, остаётся надеяться, что Чайльд успел накопать все нужные мысли. Можно уже выйти из этого душного помещения. — Что ж, в таком случае я поищу подарок где-то в другом месте. — Да погодите, погодите. Друг, значит? — Именно так. Выражение лица Чайльда приобретало всё более ехидный оттенок. Что происходит? Продавец, почесав нос, наконец повернулся к нему и, встав со стула, облокотился на прилавок, медленно разглядывая витрины и поочерёдно показывая на выцветшие коробочки. — Ну вот, например, Вирджиния. Его все курят. Но это самое простое. Для бедных. Наверно, этот ваш товарищ такой курит. — Понятно. — Берли вот поароматнее будет. Но это если сэкономить захотите. Насколько друг важный? — Не тот, на котором я хотел бы экономить. Неприятно улыбнувшись и кивнув, продавец вновь оглядел Чжун Ли с ног до головы. — Вам бы друга, который может позволить себе хотя бы Латакию. — Прошу прощения? — Я имею в виду, что он ведь будет делать ответный подарок. Если он гордый и нищий, чего от него ждать, правильно? Чайльд едва слышно фыркнул, тут же замаскировав это под кашель. Так. Чжун Ли посмотрел на него вопросительно, но получил в ответ только невинную улыбку, достойную, как минимум, барочных херувимов. Хозяин лавки кинул на Чайльда недовольный взгляд. — А тебе чего, парень? — Жду, пока дядюшка выберет подарок. — Не очень-то вы похожи. — А он троюродный. Чайльд посмотрел на продавца с такой нахальной улыбкой, что Чжун Ли захотелось его одёрнуть. Чего вообще этот паршивец пытается добиться? Разве он не должен был покопаться в мыслях этого человека и превратиться затем в кого-то, кто мог бы ему понравиться? Если только… — Так вот, я имею в виду, что этот дружок вряд ли подходящая компания для кого-то, кто не хочет на нём экономить. Ох, ради всего святого. Если только ни в кого превращаться и не надо. Чайльд, едва сдерживая улыбку, украдкой сделал ему движение бровями, явно намекая проявить инициативу. Ах ты, паршивец, значит, надеешься на представление? — Я пришёл сюда купить подарок, а не обсуждать свои дружеские связи. — Разумеется. Кавендиш ему сойдёт, я думаю. Сейчас найду. Но, если вас интересуют ещё дружеские связи, то я кое-кого знаю. Продавец ненадолго исчез за прилавком, шумно копаясь в каких-то табачных недрах. Наконец, он появился снова, пододвинув к Чжун Ли неопрятную жёлтую коробку. Рука его остановилась в опасной близости от его собственной, пальцами которой он только что раздражённо постукивал по прилавку. Что ж, нужно попытаться аккуратно вызнать про продажу артефактов, да и вязать кретина. — Вот как? Чем же этот кое-кто может быть мне интересен? — Он при деньгах и дружит очень-очень качественно. Может предоставить вам продукт за счёт заведения, если пообещаете подумать. — Вот как? В таком случае, я заинтересован. Но «при деньгах»? Неужели его магазинчик приносит такой уж достойный доход? — Приносит. Одновременно удаётся вести несколько дел. Одно очень прибыльное. Так что он обязательно найдёт способ удовлетворить любые экзотические запросы. Палочки, чай, рис? Наклонившись поближе к лицу продавца Чжун Ли медленно протянул руку вперед, затем резко схватив того за воротник, приподняв повыше и смотря прямо в глаза. Лавочник вцепился в его запястье обеими руками, но без толку: слишком уж велика разница в физической подготовке экзорциста и стареющего бессовестного шарлатана. — Я бы с удовольствием вырвал твой грязный язык изо рта прямо сейчас, но, можешь благодарить Небеса за то, что он пока что будет тебе нужен. — Падла! Уве! Уве, сюда! — Позаботься о господине Уве, пожалуйста, Чайльд. Демон, кивнув, быстро уложил на лопатки ввалившегося в магазин громилу, одного из тех, что следили за ними у столовой. Та же судьба постигла и его коллег. Все они лежали без сознания, пока Чайльд, весело насвистывая, связывал им руки бечёвкой, взятой с прилавка. Чжун Ли тем временем приложил упиравшегося продавца лицом об прилавок, с наслаждением надавив чуть сильнее, чем, возможно, следовало бы. — Теперь ты расскажешь мне, где хранишь всё, что сбываешь людям в рамках своего «прибыльного дела». — Да чёрта с два! — Ты знал, что полномочия позволяют служителям закона ломать кости при задержании? — Катись нахер! — Я начну с пальцев правой руки. Сломаю каждую фалангу. Затем запястье. Скажу, что ты обронил на руку коробку. Думаю, ты догадываешься, кому из нас двоих поверят. Голос Чжун Ли звучал притворно ласково, когда он наклонившись почти к самому уху продавца продолжал вкрадчиво расписывать свои дальнейшие действия. Чайльд, устроившись прямо на спине одного из амбалов, смотрел на него с удивлением. — Так что, советую начать говорить, пока я ещё готов сотрудничать. Ты слышал, что у нас, итайцев, самые экзотические пытки в мире? Ты знал, что недоваренный рис мучительно разрывает желудок и кишечник, если оказывается в желудке в достаточном количестве? Я готов познакомить тебя с этим интересным опытом. Или предпочитаешь «смерть тысячи мук»? Сделаю всё очень-очень качественно. — Блять! Ключ под второй перекладиной кровати на втором этаже. Оставь меня в покое! — Вот так-то лучше. Чайльд, не мог бы ты проверить? Но сначала давай-ка свяжем руки этого господина. Всё ещё держа продавца за шею, Чжун Ли обернулся на Чайльда, который подошёл поближе, деловито потирая руки. — Конечно. «Смерть тысячи мук»? Что это вообще такое? — Понятия не имею, я только что это придумал. Звучало внушающе? — Не знаю, я бы придумал что-то более, знаешь, ёмкое, но отражающее. «Мясорубка»? «Разъярённый дракон»? Улыбка на лице Чайльда в этот раз точно была искренней, что не могло не радовать, пусть повод и был несколько странный. Чжун Ли, улыбнувшись в ответ, принялся перевязывать бечёвкой запястья хозяина лавки. — Я приму это к сведению в следующий раз. — Про рис реально правда? — Да, совершеннейшая. — Ёшки! Теперь я буду бояться риса. И, возможно, немного тебя. В таком, понимаешь, немного пикантном ключе. Хозяин лавки издал задушенный звук, но никто не обратил на него ровным счётом никакого внимания.***
С работой на сегодня покончено. Можно наконец-то двигать в сторону общаги. На улице снова стояла жуткая жара, как и ровно год назад, когда Аякс встрял в эту отвратную ситуацию с отцом Матиашом. Какое-то время он правда опасался, что этот мудоёб попробует до него добраться, особенно учитывая что этот хер умудрился зимой стать Понтификом, но с течением времени стало очевидно, что все угрозы были беспочвенны, и постепенно как-то удалось расслабиться, хоть священники всё так же в глубине души вызывали некоторое недоверие. Ульман начал давать ему более серьёзные поручения, так что наверняка через год-другой можно подумать о том, чтобы открыть собственное дело. Жизнь текла спокойно и размеренно, что не могло не радовать. Не так давно Аякс отпраздновал свой двадцать третий день рождения, который провёл дома, не делая ровным счётом ничего особенного. Мама напекла пирожков с капустой и ещё роскошный яблочный пирог. Потом они с близнецами и Тевкром удили рыбу, качались на качелях у капустного поля и ходили гулять в соседний лес, где изучали очень загадочные развалины замка и ели бутерброды с видом на долину. Всё было прекрасно. Ну, может, кроме маминых бесконечных сожалений, что он до сих пор не женат и вместо того, чтобы няньчить своих, возится с великовозрастными лбами. Лбы были только рады и каждый раз ждали его из столицы, стоя у поворота к ферме и размахивая руками. Вечер постепенно захватывал власть над Виенной, но, вопреки ожиданиям, не принося прохлады. Аякс, потянувшись, закинул сумку на плечо и громко попрощался со всеми, кто оставался в мастерской. Мицкевич, пыхтя над стенкой будущего шкафа, пообещал его догнать, если быстро закончит. Завтра выходной. Можно будет отоспаться и сходить куда-нибудь к воде искупаться. Яна звать бесполезно. Он с головой погружён в подготовку к свадьбе. Софи правда оказалась чудесной девчонкой, хоть и со странным вкусом на бороды. Свернув на уже пустующую в этот час Хоэнбергштрассе, он направился в сторону центра, надеясь по-быстрому перехватить чего-нибудь вкусного. В начале улицы показалась крытая повозка, которую тянули две уставшие лошади. Неужели в этот час ещё кто-то работает? Ужас какой-то. Сзади раздались торопливые шаги, которые вероятно, принадлежали Яну. Отделался-таки от шефа? В следующий момент голову обожгло резкой болью. Аякс почувствовал, как в глазах стремительно темнеет. Последнее, что он услышал, прежде чем отключиться, это громкий возглас «Курва! Да вы что тут нахрен делаете?!», а затем наступила темнота. … Открыв глаза, Аякс обнаружил себя в тёмном незнакомом помещении. Голова страшно болела, перед глазами плыло. Горло саднило, тело словно жгло огнём. Издав слабый всхлип, он попытался подняться, но ноги отказывались слушаться. С каждой секундой его захлёстывала паника. Глаза не находили почти ничего, что можно было хоть как-то идентифицировать: лишь какие-то смазанные силуэты и невнятный бесконечный гомон. — О, очнулся. Неси ещё порцию. Один из силуэтов приблизился к нему, послышался скрип открываемой двери, затем в рот насильно что-то влили. Сил сопротивляться не было, разум тут же захлестнула новая волна обжигающей боли. Мысли слились в липкое буро-красное марево, постепенно утягивая в забытье. … Вокруг что-то ярко-жёлтое. Глаза слепит. Из глотки вырывается яростное рычание. Заслонка открывается. Можно выбраться. Наконец-то получилось расправить крылья. Сил мало. Ведёт вбок. Упал. Поднялся. Снова упал. Когти царапают каменный пол. Как же ярко! Слепит. Хочется есть. Голод. Сожрать. Разодрать. Что это? Мельтешит. Бесит. Разодрать. Что ты такое? Еда? Пахнет страхом. Паника. Пахнет вкусно. Еда. Очень громко. Перед глазами плывёт. — Он очень голоден. Думаю, быстро тут закончим. Слова. Но смысл ускользает. «Голоден»? Да. Да, очень. Есть. Сожрать. Когти сами собой становятся больше, когда взгляд находит сжавшийся напротив комок. Столько страха. Жертва. Можно разодрать. Хвост резко бьёт по стене. Дай мне раскромсать тебя. Иди сюда. Снова упал. В ушах звенит. Или это комок? Комок издаёт этот раздражающий звук. Прекрати пищать, комок. Хватит. Хватит! Невыносимо! Что ты мечешься, комок? Отсюда некуда деться. Вкусно, очень вкусно. Когти полоснули рядом с комком, но мимо. Лапы не слушаются. В ушах звон, в глазах плывёт. Как же хочется есть!!! Раскрыв пасть, он наугад во что-то вгрызается. Раздаётся ещё более раздражающий писк. Да когда же ты уймёшься, комок?! Под лапами и зубами что-то дёргается. Гул. Невыносимый гул. Фи. Перед глазами туман. Сбоку вроде бы стена? Шер. Оглушительный визг. А. Невыносимо. Якс. Что за странное сочетание звуков? Знакомое сочетание. Рыб. Аков. Писк звучит отчаянно. Зубы почему-то разжимаются. На языке металлический привкус. Рыбаковски. Фишер. Пожа. Ста. Перед ним глаза. У комка есть глаза. Они. В ужасе. В панике. Съесть. Скорее утолить голод. Они. Знакомые. Аякс! Что-то внутри скручивает. Из глотки вырывается рёв. Отступить. Что-то не так. — Какую дозу дали? Сколько написано? — Да. — Тогда всё хорошо. Временное прояснение. Сейчас всё исправится. Такое бывает. В ушах снова гул. Вертеться, чтобы понять, откуда звуки. Знакомые. Он знает. Они должны что-то значить. Что? Вокруг стены. И забор. Под когтями камень. — Фишер! Прошу тебя, Фишер! Очнись, ради всего святого! Аякс! Прошу! Умоляю! Комок. У него есть руки. И ноги. Нога перекушена. Это кто-то. Что такое? Хочется рычать и биться. Что происходит? Хочется сбежать. Комок вкусный, но что-то не так. Зрение стало лучше. Это… Это… Я его знаю. Он свой. Почему тогда вкусный? Знаю. Нужно понять. — Рыбаковски! Это. Я. Я — Рыбаковски. Почему? Комок. Объясни мне, комок. Прошу. — Давайте на всякий случай наложим усиливающий знак. — Да, приступаем. Нет. Не надо. Всё жжёт. Хочется разодрать комок. Хватит пищать, комок! Хватит! Упал, поднялся, снова упал. Комок свой. Нужно защитить комок. — Рыбаковски! Фишер! Слышишь?! Прошу, соберись! Как же больно!!! — Знак почти готов. Нет-нет-нет! Комок снова неразличимо пищит. Что вокруг? Никуда не деться. Только боль. Забор. И пол. Жжёт сильнее. Ненавижу. Ненавижу! Жжёт! Жжёт! Из глотки снова вырывается рычание. Комок. Ненавижу. Комок. Ненавижу. Когти увеличиваются. Будет очень удобно. Разодрать комок. Ненавижу. Ненавижу. Лапа сильная. Поднимается. Комок снова визжит. Изо всей силы размахнувшись он обрушил удар вниз, где скорчился комок. Не попал. Хорошо. Нужно ещё ударить. Ещё. — Знак готов. — Прекрасно. Осталось немного. — Вы чёртовы мрази! Что вы с ним делаете?! Аякс, не слушай их! Аякс, борись! Милый, родненький, пожалуйста! — Знак переплёлся с барьером. Теперь точно получится. Зарычав, он обрушил самый сильный удар вниз. Грохот. Пол провалился. Подхватить комок. Куда делся комок?! В голове яснее. Вокруг люди. Паника. Испуганы. Мертвы. Комок. Комочек. Где ты, комок? Комок. Под камнями. Не дышит. Нет-нет-нет! Комок. Ян. Вокруг крики, суматоха. Что-то ударилось об спину. Потолок вот-вот обрушится. Метнулся в бок. Обвал. Темнота. Крики. Нужно убежать, спрятаться. Темнота. Примечание в блокноте, написанное неровным почерком: «Мы отомстим во что бы то ни стало».