Декорация

      В Цистерне стоял жуткий гул. Войдя, мы увидели, как толпа воров обступила кого-то и сыпала вопросами наперебой. Подойдя поближе, я разглядела в середине возвышающуюся над всеми головами рыжую макушку Бриньольфа. При виде Мерсера воры вмиг затихли и расступились, освобождая шефу дорогу. Бриньольф вышел к нам, за ним – Рун, Сапфир, Синрик и Випир Живчик. Выглядели они потрепанно, лица взмокшие, как будто они долго от кого-то удирали.       - Мерсер! – воскликнул Бриньольф, и впервые за всё время я услышала в голосе рыжего возмущение. – Этот проклятый эльф выставил нас! Мало того, что платить нам не собирается, так он ещё и добавил, что с Мавен обрывает все связи! И это после того, что она для него сделала!       Я не верила своим ушам. Вне всякого сомнения, Арингот наверняка мечтал избавиться от влияния Мавен, но я никогда не думала, что этот трусливый эльф пойдёт на такой решительный шаг.       - Да он совсем ополоумел! – подала голос Сапфир, поправляя причёску. – Его пасека в часе езды от Рифтена, и он думает, что Чёрный Вереск спустит ему с рук его выкрутасы? Мавен же от его предприятия камня на камне не оставит!       Воры дружно зашумели, поддерживая слова Сапфир. Я глянула на Мерсера. Тот словно остолбенел от внезапной новости. Я его понимала, такого сюрприза вряд ли кто-то мог ожидать. Насколько я понимала, потеря «Златоцвета» была для Гильдии страшным ударом, ведь основной месячный доход она получала именно с него. Без него у Гильдии остаётся только Гулум-Ай со своими товарами, заказы Делвина и всеми любимый рэкет местных торгашей – самая собачья работа в Гильдии. Пресвятая Кинарет, если меня теперь запрягут этим заниматься, клянусь Восьмерыми, я вспорю себе брюхо.       - Он либо полный кретин, либо же нашёл себе в покровители кого-то помогущественней Мавен. – наконец произнёс Мерсер ледяным тоном. – Бриньольф, вы с остальными обыскали поместье? Нашли что-нибудь необычное? Какие-нибудь улики, указывающие на новые контакты Арингота?       Рыжий потупился, отводя взгляд от Фрея. Я поняла, что ответ будет отрицательным.       - Мерсер, мы не были внутри… – начал Бриньольф.       - Так какого даэдра ты стоишь тут?! – Мерсер взорвался так внезапно, что Бриньольф невольно дрогнул, а вместе с ним и все остальные. – Пошли туда Векс или ещё кого-нибудь! Нужно провести разведку, понять, что эта скотина задумала! Проклятье, Бриньольф, мне что, всё нужно разжёвывать за тебя?       Бриньольф стоял, опустив взгляд. Я понимала, что рыжий сейчас испытывает сильнейший гнев, с трудом подавляя агрессию. Мне было его жалко. Мерсер оглядел присутствующих испепеляющим взглядом.       - А ну разбежались живо! – рявкнул он. – Придурки хреновы!       Воры мгновенно повиновались и стали расходиться по своим делам. Мерсер резко развернулся и побрёл к выходу, не сказав мне ни слова. Я придвинулась к Бриньольфу и дружески толкнула его плечом. Он устало взглянул на меня. Только сейчас я разглядела, насколько измученным было его лицо. Я привыкла, что рыжий просто источает волны позитива, но сейчас ему явно требовался отдых.       - Ну дела, - присвистнула я. – Неужели Гильдия такое переживёт?       - Гильдия и не такое переживёт. – Бриньольф задумчиво улыбнулся. – Ты где сегодня пропадала, детка?       - Да так, носилась тут по своим делам. – уклончиво ответила я.       Признаюсь, потом мне стало немного совестно от того, что я утаила от Бриньольфа подробности нашей сегодняшней поездки в Айварстед. Может быть, расскажи я ему о Глазах Фалмера и о том, что Гильдии наконец-то улыбнулась удача, рыжий бы стал хоть немного веселее?       - Что собираешься делать? – спросила я.       - Пошлю Векс в «Златоцвет». – сказал Бриньольф. – Она лучшая взломщица в Гильдии, думаю, она там справится.       - Хорошо. – я кивнула и тоже направилась к выходу. – Пойду разыщу Мерсера.       - Постой, детка, его лучше не трогать сейчас. – Бриньольф попытался поймать меня за руку. – Да постой же ты, глупая!       Я попыталась увернуться, но рыжий ухватил меня за локоть и притянул к себе. Я глянула на него. Его взор изумрудных глаз медленно и внимательно скользил по моей физиономии.       - Пусти, - я недовольно дёрнулась.       Рыжий ослабил хватку, но не отрывал от меня глаз. Что-то в моём поведении его явно беспокоило. Я молча побрела к выходу. Нужно было догнать Фрея.       На улице стемнело. Быстрым шагом я дошла до усадьбы «Рифтвельд». Мерсера могло и не быть дома, но больше искать его мне было негде. Я постучалась с парадного входа. Никто не открыл. Я постучала ещё раз, сильнее. Прошла минута, но дверь передо мной так и не отворилась. Почти потеряв надежду обнаружить Мерсера здесь, я всё же решила убедиться и достала отмычки. Взламывала я плохо, но после нескольких попыток замочек наконец поддался, и я осторожно отворила дверь, ступая в полумрачную прихожую.       - Вальд. – тихо позвала я, на случай если неразговорчивый громила ошивался где-то неподалёку. – Вальд!       Никто не ответил. Наверное, спит. А может быть, на ночь он уходит отсюда. Я продвинулась дальше, входя в столовую. Нужно было отыскать Мерсера.       В столовой горело несколько свечей. Обеденный стол был уже убран. Видимо, Вальд всё-таки прибирается здесь. А может, сам Мерсер постарался, когда вернулся.       Шефа в столовой не было. Но ведь кто-то зажёг все эти свечи? Мне пришла в голову закономерная мысль проверить на втором этаже, но она быстро испарилась, когда я увидела в дальнем углу столовой настежь открытую дверь. Это была дверь в ту самую комнату, из которой меня вывел Вальд, а затем запер на ключ. Теперь же она была распахнута, и вряд ли бы Вальд просто забыл её запереть на ночь. Недолго думая, я вошла.       Шкаф для одежды возле двери был открыт. Я подошла ближе и увидела, что задняя стенка в нём сдвинута в сторону специальным механизмом, а за ней далеко вниз вела каменная лестница, конец которой из-за недостатка освещающих средств разглядеть было сложно. Я с немалым восхищением осмотрела механизм. Устройство не такое навороченное, как, например, потайной вход в Гильдию с автоматическим отодвиганием плиты, но зато надёжное. Обычно потайные двери прикрывают книжными шкафами, и для их активации, как правило, необходимо нащупать специальную кнопку или рычаг, скрывающиеся за какой-нибудь определённой книгой. Здесь же всё было гораздо проще – задняя стенка продавливалась под нажимом руки, а затем достаточно было просто отодвинуть её в сторону. Единственное, с чем Мерсер действительно облажался – с расположением. У меня сразу закрались сомнения насчёт этого шкафа, когда я увидела, что он стоит почти вплотную ко входной двери. Но со своей задачей он справлялся – мне и в голову не приходило, что он загораживает потайной ход.       Я наощупь спустилась по лестнице, прислушиваясь к каждому звуку. Идти, как назло, приходилось не по прямой, постоянно встречая резкие повороты собственным лбом, так что через несколько минут я уже проклинала себя за то, что спустилась сюда вслед за Мерсером. Очевидно, что он был где-то здесь, иначе зачем ему было оставлять двери открытыми? Как неаккуратно, Мерсер. Любой может сейчас войти и прикоснуться к одной из твоих тайн. Видимо, хорошо, что твой дом люди в принципе стараются обходить стороной – никаких любопытных глаз. А потом появилась я. Наконец за поворотом я увидела тусклый свет вдалеке, и быстрым шагом пошла навстречу. Выйдя в просторную, хорошо освещённую комнату, я на секунду прикрыла глаза, привыкая к свету. И когда я открыла их, не смогла сдержать подступивших эмоций от увиденного.       Комната доверху была набита золотом. Золотые башенки из септимов, сложенные в целые горы высотой с мой рост; золотые и серебряные подсвечники, кувшины, чаши, кубки, тарелки с гравировкой, украшенные драгоценными камнями; груда колец, диадем и ожерелий разных металлов; статуэтки, кружки, фигурки из золота и серебра ручной работы; бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды, агаты, сваленные в платиновые чаши, словно разноцветное сладкое драже, и ещё куча всего, что терялось на общем фоне, и у меня просто не хватало внимания и сосредоточенности, чтобы попытаться хотя бы кратко перечислить то, что у меня маячило перед глазами. Одно я могла сказать точно: я в жизни не видела столько драгоценностей и вряд ли бы увидела, даже если бы прожила свою жизнь ещё с десяток раз.       Посреди всего этого великолепия, перед большим письменным столом с наваленным на него книгами и какими-то расписанными свитками, стоял Мерсер и что-то громко бормотал. Кажется, он ругался. Меня он даже в упор не видел. Я слегка отошла. Внезапно Фрей схватил со стола попавшийся под руку серебряный подсвечник и что есть силы зашвырнул в стену, грубо выругавшись. Подсвечник звякнул о камень и отлетел, утонув в куче других диковинок.       - Заткнись! – кричал он непонятно кому. – Как же ты меня достал, сука! Будь уверен, даже если это она, я буду готов! Пускай приходит, тварь! Я обеспечу вам обоим скорую встречу!       Может, в комнате ещё кто-то есть? Но я не слышала, чтобы кто-то говорил помимо Мерсера. Фрей злобно пнул ногой небольшую гору из монеток. Септимы со звоном разлетелись в стороны. Он был явно в неистовстве.       - Ты просто поразительный ублюдок! – он крутился из стороны в сторону, видимо, пытаясь высмотреть того, с кем говорит. – Знаешь, что я тебе скажу? Можешь смеяться сколько угодно. Но ведь это ты мёртв, а не я! – он ткнул себе пальцем в грудь. - Я там, где находился всегда! А она… Что она сделала за все эти годы? Бегала и пряталась от меня? Но слушай меня, слушай! Я всегда буду помнить, кто я. И буду её ждать. Я всегда буду на шаг впереди, тупая ты тварь, фантом бесполезный!       Мерсер опёрся руками на стол и размашистым движением смёл с него весь бардак. Этого ему показалось недостаточно, и пинком ноги он опрокинул его. Отыскав очередного обидчика – здоровенный золотой кубок, украшенный рубинами и аметистами, он схватил его и, замахнувшись, резко развернулся в мою сторону. И так и остался стоять как вкопанный, с чашей в руке. Я поняла, что пришла пора что-то сказать.       - Наверное, сперва стоило постучать. – я убрала руки за спину и улыбнулась.       - Как ты сюда вошла? – глухо спросил Фрей, всё ещё ошарашенный моим присутствием.       - Включила воображение. – я старалась вести себя как можно спокойнее, но в то же время избегать лишних колкостей. – Ты свою дверцу не запер.       Молчание. Пройдя пару метров, петляя между разбросанными по полу монетами, я остановилась и задумчиво зачерпнула рукой большую горсть септимов, пропуская золото через пальцы. Даже такого количества мне хватило бы на пару недель.       - Это ведь… - начала я, не дождавшись первой реакции Фрея. – То, о чём я думаю?       - Уйди. – глухо сказал Мерсер, отводя от меня взгляд. – Оставь меня в покое.       Глядя на него, я всеми силами пыталась сдержать подступавшие эмоции, порождаемые собственными догадками, старалась не думать о золоте, разбросанным вокруг меня, словно боялась, что Мерсер того и гляди каким-то образом прочитает мои мысли. Мне и правда было страшно. Потайная дверь, тёмный тоннель, эти странные свитки, разрисованные непонятными символами… Возможно, при других обстоятельствах, я бы могла тут умереть. Не знаю, что натолкнуло меня на эту мысль, но от самого этого места веяло чем-то тёмным и жутким. Я даже внезапно почувствовала холод, прямо как в каменном склепе, словно хранящееся тут золото впитало в себя всё тепло.       - Забудь ты про «Златоцвет». – я подошла ближе и коснулась ладонью его щеки, стараясь говорить ровно. – Мы со всем разберёмся. Просто сядь и успокойся. Я принесу воды. Или что-нибудь покрепче. Хочешь?       - Сказал же, выметайся. – Мерсер грубо оттолкнул мою руку и заскрежетал зубами. – Никогда с первого раза не понимаешь. Какая же ты дура.       Я влепила ему такую пощёчину, что он даже пошатнулся. Когда он вновь выпрямился, мне показалось, что сейчас он меня ударит. Но он просто стоял, ошарашенно глядя на меня. Я и сама удивилась своему внезапному порыву. В душе разгорелась давно наболевшая обида.       - Неблагодарная скотина! – бросила я ему в лицо. – Думаешь, ты такой крутой, раз день ото дня ходишь такой мрачный и посылаешь всех, кто пытается предложить тебе хоть какую-то помощь? Да, я, видимо, полная дура, раз решила прийти сюда и утешить тебя! Ты бы никогда не сделал для меня чего-то подобного. Ты только и умеешь что давить на больное, как сегодня. Надо было оставить тебя наедине со своим помешательством, чтобы ты того и гляди голову себе разбил об стену. Да как ты вообще себя терпишь? Держишь у себя в подвале кучу золота и думаешь, что от этого имеешь право так разговаривать со мной?       Я отвернулась и зашагала к выходу. Мерсер ничего не говорил. Около лестницы я повернулась к нему, глаза мои сверкнули.       - Да пошёл ты. – сказала я. – Я ухожу. Осточертело всё. Задолбало это дерьмо.       Оказавшись на улице, я быстро двинулась за городские ворота. Мне хотелось продышаться и хорошенько всё обдумать, а рифтенский рыбный смрад со всеми его тухлыми-сладкими нотками, к которым к вечеру добавились ещё и какие-то ветиверовые и амбровые ароматы, похожие на те, которыми обычно пахнет в борделях, окончательно меня доконал.       Ворота были открыты, но я знала, что скоро их запрут, и, чтобы попасть обратно, мне придётся будить спящего в карауле стражника. Поэтому, чтобы обернуться быстро, я решила далеко не заходить – просто прогуляться вдоль озера Хонрик, не доходя даже до ближайшего форта, в котором, по словам местных, осела какая-то банда. С бандитами у меня, как уже было известно, не ладилось, так что я решила лишний раз не испытывать судьбу. Хотя о чём я говорю: сегодня, именно сегодня, кажется, наконец, настал тот знаменательный момент, когда я залезла в яму с дерьмом по уши.       Должна признаться, соблазн всё бросить и уехать ко всем чертям был очень велик. И, скорее всего, гуляя сейчас в полутьме я пыталась найти причины, которые бы убедили меня этого не делать. Валить из города было необходимо, и теперь я понимала это как никогда. Но в таком случае назревали вопросы: когда именно? Стоит ли дожидаться налёта на медоварню? Лишние деньги мне бы пригодились перед долгой дорогой, но не факт, что дело вообще выгорит и нас не ждёт судьба тех несчастливцев, которые на пике своего успеха имели глупость перейти дорогу Мавен Чёрный Вереск.       А что же Джирандо? Его так или иначе придётся предупредить, что я выхожу из дела. Бросать каджита в такой ответственный момент мне не хотелось, но у меня было ощущение, что если я продержусь в Рифтене ещё хотя бы несколько дней, меня настигнет смерть. После того, что я сегодня увидела, это было бы закономерным и логичным последствием.       Я шла по каменистой дорожке к озеру, но теперь, кажется, поняла, что в темноте спутала направление и пошла совсем в другую сторону. Дорога вела по пологому склону и плавно вступала в новый виток берёзовых владений. Подул ледяной ночной ветер, и мне невольно захотелось укрыться плащом, который я, конечно же, ума палата, не взяла с собой. Ну и как ты собралась покидать Рифтен без каких-либо пожитков? Даже у Тониллы не забрала свой заработок. Так только в книжках бывает, да и то не во всех: герой – само воплощение людской решимости, эффектно хлопает дверью и уходит навстречу приключениям, взяв с собой только верный меч для того, чтобы рубить врагов на своём пути, и ещё какую-нибудь неочевидную бесполезную хренотень, которая совершенно внезапно поможет ему где-нибудь на этапе кульминации. Что он будет есть, где он будет спать, а вернее, на какие средства – обо всём этом любезные авторы умалчивали. Примерно так несколько лет назад сбежала из дома и я, начитавшись книг и совершив пару глупостей.       За моей спиной послышался шорох листвы. Он проник в мой слух так внезапно, что я невольно остановилась и прислушалась. За мной явно кто-то следовал. На секунду меня охватил страх и появилось сильное желание вернуться за городские стены, но сомнения отступили прочь, когда ночную тишь прорезал знакомый крик:       - Адель!       Я зашагала быстрее. Кричал Мерсер. Судя по крику, Фрей был в каком-то неадекватном состоянии, потому что это было похоже на какой-то истеричный рёв пьяного лиходея. Я рванулась с места и понеслась по тропинке вниз, к тракту. У развилки с дорожным указателем я отступила в тень и, мысленно проклиная шуршащую под ногами листву и предательски приближающиеся шаги, спряталась за ближайшим деревом.       - Адель! Аде-е-ель! – рёв стал куда отчётливей.       Я понимала, что поступаю по-ребячески, но мне не хотелось сейчас ни с кем говорить. Особенно с Мерсером.       Топот прекратился совсем рядом со мной. Я хотела выглянуть из-за дерева, но зная, какими зоркими бывают члены Гильдии воров, быстро передумала. Мерсер, судя по всему, стоял на развилке. Я слышала его тяжёлое дыхание, мне даже на секунду показалось, что я уловила в воздухе его запах.       - Адель! – послышалось прямо у меня над ухом. Потом: - А-а… х-хуй с ней.       Меня пронзила дрожь. До этого я ни разу не слышала, чтобы Мерсер так ругался. И дело тут было явно не в алкоголе. Хотя, может быть, в нём тоже.       Звук шагов становился всё тише и тише. Наконец, убедившись, что Фрей удалился дальше по дороге, я вышла на тракт и направилась в противоположную сторону. Найдя узкую тропку, я свернула в рощу. Дорожка петляла между берёзами и со временем растворялась на глазах, и вот наконец я оказалась вдали от тракта, тусклых дорожных фонарей и рукотворных каменистых ограждений. Тут уж точно никто не мог помешать моим размышлениям. Здесь было тихо, пели только какие-то ночные птицы, да шелестела листва от ветра. Я услышала едва уловимое журчанье ручья где-то поблизости, но было слишком темно, чтобы разглядеть его. Насекомые молчали. Было уже слишком холодно для них. Я задумчиво прошлась по сухой листве и остановилась, зарывшись сапогами в мягкую землю.       Додумывать тут было нечего, всё и так ясно как день. У Мерсера в подвале было хранилище Гильдии, весь треклятый золотой запас, который он каким-то образом пронёс под носом у всей Цистерны. Уж не знаю, когда он это сделал, вынес ли всё сразу, или делал это поэтапно, вынося ценности частями на протяжении долгих лет и потихоньку откладывая себе на пенсию, но сомнений не было. Наверное, это и была тайна Мерсера, которую я, безмозглая идиотка, так стремилась разгадать. Восемь богов, на хрена ты это сделала, Адель? Во что ты влипла теперь? Ну нет, всё увиденное сегодня явно выходит за рамки твоего понимания. Столько золота… Его было столько, что мне невольно стало тяжело находиться в этой комнате. Золото буквально давило на меня, на моё зрение, обоняние, сознание… Наверное, так чувствуют себя люди, оказавшись, скажем, в императорской сокровищнице. Хотя даэдра их знает, как они себя чувствуют, да и представление о сокровищницах не выходило за рамки моего собственного воображения.       Тревога раздирала меня наряду с нарастающим любопытством. Я прекрасно понимала, что открыла запретную дверцу, но всё ещё не видела всей картины в целом. Может, у Мерсера негласный договор с Мавен насчёт хранилища? Возможно, даже кто-то из старших воров в Гильдии знает об этом, просто я невнимательно слушала? Но зачем Мавен деньги Гильдии, если она и так самая богатая персона в городе? Не сходится. Да и веских оснований подозревать Мавен в сговоре с Мерсером у меня не было. Я, конечно, понимала, что они контактируют по деловым вопросам, но чтобы проворачивать что-то на стороне… Нет, это бессмысленно. Во всяком случае, не с деньгами Гильдии. Проклятье, да хотя бы как он смог вскрыть дверь хранилища, если нужны два ключа? В таком случае, в этом заговоре должен был быть замешан кто-то ещё, у кого был другой экземпляр ключа. Нет, мне в это не верилось…       Я покрутилась на месте. Становилось холоднее. Чёрный силуэт птицы мелькнул перед моим лицом, а затем пернатый уселся на ветку берёзы у меня над головой и звонко чирикнул. Это был соловей. Странно, я думала, они уже все давно улетели зимовать туда, где уж явно потеплее Скайрима. Соловья, похоже, подобное недоразумение никак не смущало, и в тот же миг он завёл свою звонкую трель. Его пение меня немного успокаивало.       А может, воры просто решили переместить золото из хранилища в более надёжное место? В целях безопасности, например. Я вслух рассмеялась, понимая, что это, пожалуй, самая глупая мысль, пришедшая мне сегодня в голову. Ну да, и зачем им было переносить казну из непробиваемой цитадели, укреплённой толстой дверью с лучшими (по словам Векс) замками в мире, в подвал Мерсера, который отделён от внешнего мира дешёвым трюком в виде гардероба с сюрпризом?       Глупо всё это. Мерсер, Мавен, Гильдия, золото… Глупым было не существование всех этих людей и их интересов во вселенной, о нет. Глупым мне казалось исключительно моё вмешательство в их дела. И это после того, как я изначально пообещала себе, что даже после вступления в Гильдию буду держаться особняком. Что, ж, браво, chérie , твой план сработал на все сто. Зря я не послушалась Бриньольфа и не осталась в Цистерне. Сейчас преспокойно сидела бы себе во «Фляге», наслаждаясь горячим ужином, болтая с другими ворами и с предвкушением обсуждая варианты, как проучить Арингота. Вместо этого я шлялась непонятно где, в полной темнотище, голодная, напуганная, и погружённая в свои мрачные размышления.       До меня вдруг донеслись отголоски уже немного затихшей обиды. Возможно, слова Мерсера не были бы так обидны в другие моменты нашего общения (если это можно так назвать), но в тот миг, когда я действительно хотела сказать ему что-то хорошее, его оскорбления стали чем-то сродни плевку в мою душу. К сожалению, моя душа была не так велика, чтобы стерпеть подобный урон, и я это открыто в себе признавала. Ну что ж, пусть страдает в одиночку. А мне нужно было вернуться в Рифтен и собрать вещи. Как бы мне ни было страшно возвращаться, в конце концов, не замерзать же мне тут насмерть.       Пение соловья оборвалось, и я увидела, как птица вспорхнула с ветки и скрылась в темноте. За моей спиной послышался чей-то тяжёлый шаг. Что-то просвистело в воздухе, я почувствовала резкую боль в затылке, и моё тело пронзила дрожь. Ноги подкосились, я свалилась на землю. Корни деревьев в поле зрения поплыли перед глазами, земля заходила ходуном, и, наконец, взлетела в небо. Я хотела о чём-то подумать, но стоило мне закрыть глаза, как мысли сами собой покинули мою голову.

***

      Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я с трудом разомкнула веки. Было всё так же темно, а надо мной стоял чей-то шумный гомон. Голова у меня гудела, но я с трудом смогла разобрать, что голоса, кажется, были мужские. Ещё бы. Вряд ли женщина сумела бы так огреть по голове. Я попыталась перевернуться на спину, но тщетно – конечности отказывались повиноваться. Такое чувство мне было знакомо.       Я теряла сознание пару раз за всю жизнь, и не могла сказать, что это чувство было из приятных. В первый раз это случилось ещё в моём детстве. Мне было, кажется, лет десять, и в тот раз я снова убежала из дома собирать ягоды в лесу. Закончив, я решила перед возвращением в ненавистный дом немного посидеть возле реки и покидать камешки в воду. И в итоге я так сильно перегрелась на солнце, что вырубилась прямо на берегу реки. После пробуждения меня какое-то время мутило и рвало, но после того, как я искупалась в прохладной воде, у меня вновь появились силы, чтобы кое-как доковылять до дома.       Второй раз я потеряла сознание от удара деревянным шестом по голове на одной из самых первых тренировок у аликр’цев. Это было куда неприятней, чем лениво проваливаться в дурманный сон на солнцепёке, но в этот раз я хотя бы была в кругу друзей, которые смогли привести меня в чувства.       В этот же раз, кажется, всё было иначе, и у меня появлялся вполне весомый повод для беспокойства. Голоса усиливались и становились чётче.       - Попалась. – прогремел надо мной низкий голос, полный злорадства.       - Давайте прирежем её прямо здесь, пока она не пришла в себя. – отозвался другой, более тихий и спокойный.       - Да к чёрту! – надо мной прозвучал третий, наиболее тонкий и нахальный тон. – Зачем ускорять дело, если можно как следует поразвлечься? Пускай помучается перед смертью.       - И правда, что это я! – рассмеялся второй. – После сегодняшней неудачи это прямо праздник какой-то! Грех не воспользоваться случаем.       Я узнала эти голоса. С ними должен быть ещё четвертый. Но он молчал. Перед глазами я внезапно увидела чьи-то сапоги. Один из них оторвался от земли и пнул меня под дых. Это было очень больно, и я тяжело издала скрипучий стон.       - Да она в сознании, просто притворяется. – произнёс голос, принадлежащий светловолосому со шрамом.       Словно в подтверждение моих догадок, он нагнулся ко мне, демонстрируя свою изуродованную харю.       - Выследить тебя было нетрудно. – сказал он с явным удовлетворением. – Но когда мы поняли, что ты большую часть времени проводишь внутри города, признаюсь, мы сильно отчаялись. Но вот боги послали нам подарок – и ты сама попадаешь к нам в руки. Стоило лишь немного подождать. Хотя лично я жду куда дольше. Терпение вознаграждается, не правда ли?       Я молчала. Голова всё ещё была как ватная, но мне и так было понятно, что договариваться с ними было бесполезно. Как никак, мы с Джирандо убили его брата. Я вдруг задумалась. А ведь он, наверное, его очень любил, раз так хочет крови. Это чувство мне точно было неведомо. Когда несколько лет назад до меня случайно дошли вести, что мой старший брат Эрик был разорван на куски заклинанием какого-то безумного мага, я не почувствовала ровным счётом ничего, даже лёгкой грусти, взывающей к нашим немногим приятным часам, проведённым в детстве за различного рода забавами.       В любом случае, боюсь, в этот раз я действительно была в безвыходном положении. И что самое забавное – я была в нём по своей собственной вине. Я чувствовала страх. Не из-за вида бандитов и не из-за темноты. Просто я понимала, что не хочу умирать вот так. Я прекрасно знала, что сейчас будет, и пыталась хотя бы немного собраться с мыслями, чтобы продумать все возможные варианты. Хотя я и так понимала, что исход в любом случае будет одинаковый.       - Фьола хочет твоей крови. – сказал светловолосый. – Я тоже. Но, если ты слышала, Йорн хочет от тебя кое-чего ещё. – с этими словами он повернул голову к молодому бандиту, и тот злорадно ухмыльнулся. – Но мы прикончим тебя быстро, без прелюдий, если ты прямо сейчас скажешь нам, где искать каджита. Мы его рано или поздно всё равно найдём. Но так ты сэкономишь нам время.       - Ладно, я скажу. – слабым голосом проговорила я, ворочаясь на земле. – Он…       - Что-что? – светловолосый, видя, как я что-то несвязно мычу, нагнулся прямо к моему лицу. – Где он?       Я плюнула ему в лицо, рванулась всеми силами и попыталась впиться ему зубами в ухо, но тот вырвался и вскочил на ноги, отделавшись лёгким укусом. Даже в темноте я видела, как перекосилось от гнева его лицо. Он ухватился за ухо.       - Ах ты паскуда! – заорал он и замахнулся ногой для нового удара.       - ДАВАЙ, СУКА, БЕЙ КАК СЛЕДУЕТ!! – заорала я что есть мочи безумным, сорвавшимся голосом. – ТОЛЬКО НЕ ПРОМАХНИСЬ, КАК ТВОЙ ГОВЁННЫЙ БРАТЕЦ! ВЕДЬ РАНО ИЛИ ПОЗДНО Я ОСВОБОЖУСЬ И ВСЕХ ВАС УРОЮ, БЛЯДЬ!!       Светловолосый остановился, явно потрясённый моей реакцией. А затем скривился в злобной усмешке.       - Переверните её на живот, - сказал он. – Йорн, она вся твоя.       - То-то же, сучка! – захохотал Йорн, нависая сверху и хватая меня за плечи.       Я рьяно сопротивлялась, но бандиты обхватили мои руки и уткнули меня лицом в землю. Я рычала, плевалась, лягалась ногами, осыпала их всевозможными матерными ругательствами, но в душе прекрасно осознавала, что проиграла. Можно было бы попытаться их обмануть, сказать, что я приведу их к Джирандо и помогу выманить его из города, если они сохранят мне жизнь, можно было бы наплести какую-нибудь байку о спрятанных нами поблизости сокровищах, сыграв на жадности этих ублюдков и немного отсрочив свою кончину, но, видимо, в то утро, когда мать-вселенная раздавала мозги, я проспала. Вот я почувствовала, как чьи-то цепкие пальцы стаскивают с меня штаны, обнажая всему Тамриэлю мои бледные ягодицы. В мои волосы зарылся мерзкий щетинистый подбородок, и меня обдало гнилым дыханием Йорна. Мне захотелось заплакать, но я сдержалась. Они изнасилуют меня, а потом убьют. Какая уже разница. Всё равно после смерти я об этом даже и не вспомню. А при жизни меня никто не ждёт. Никто и скучать не станет.       В воздухе что-то просвистело, словно совсем неподалеку на всей скорости пронеслась какая-то маленькая птица. Прямо над моим ухом раздался истошный крик, и я поняла, что вопил Йорн. Он ослабил хватку, слабо дёрнулся, и вдруг полностью навалился на меня. Он перестал тяжело дышать, как раньше, и вообще больше не двигался.       - Что это?! – услышала я над головой крик светловолосого со шрамом.       Я не понимала, что происходит, поскольку лежала на животе, придавленная тушей Йорна, между тем как над моей головой явно что-то происходило. Я в этом убедилась, когда, вслед за оставленным без ответа вопросом светловолосого, в нависшей на миг мёртвой тишине раздался лязг железа – это бандиты обнажили свои мечи.       Пользуясь временной свободой, я попыталась двинуться. Конечности затекли от неудобной позы, голова гудела, но кое-как я всё же сумела выползти из-под туши Йорна и, собравшись с силами, перевернулась на спину. В глазах потемнело, а затем я быстро оглядела лежащего бандита. Йорн был мёртв, что уже заранее напрашивалось, особенно, когда я почувствовала, как моя одежда в области талии пропиталась чем-то влажным. Из спины у Йорна торчал вошедший почти по самую рукоятку увесистый кинжал. Рукоятка у кинжала была из эбонита. Я перевела взгляд на бандитов, которые медленно отступали от меня, глядя прямо в темноту перед собой, на одинокую невысокую фигуру, держащую в руке длинный двемерский меч, направленный под углом сорок пять градусов к земле.       - Опять ты. – прорычал один из бандитов, я точно не могла сказать, какой именно. – Надо было убить тебя ещё там, в таверне.       Мерсер шагнул вперёд. А затем, сделав какое-то замысловатое движение свободной рукой, исчез в воздухе. Я не верила своим глазам. Возможно, всё дело было в том, что меня крепко огрели по голове, из-за чего мне стала мерещиться подобная чушь. Но нет, он ведь только что исчез прямо у меня на глазах. Я слышала про зелья невидимости, которые чаще всего бывают в ходу у наёмных убийц, но никогда вживую не видела, как они действуют на человека. Как ещё Мерсер мог полностью пропасть из поля зрения?       - Он что, колдует? – испуганно воскликнул один из бандитов, сжимая меч в обеих руках.       - Не ссать, он всего лишь старый бродяга. – ровным тоном ответил светловолосый. – Легче шаг. Мы его возьмём.       Я была рада тому, что бандиты разделяли моё удивление по поводу исчезновения Мерсера. Это означало, что не у одной меня здесь поехала крыша. Рада была и тому, что эти трое и не подозревали, с кем на самом деле связались. Наконец он появился. Он пробежал совсем рядом со мной, тихим и лёгким бегом, словно кошка, и, прочертив горизонтальную линию, вспорол ближайшему бандиту шею. Тот дёрнулся и повалился на землю, хватая руками воздух, а из сруба на шее с пронзительным шипением брызнула кровь. Остальные двое бросились на Мерсера, но Фрей легко спарировал их удары и бросился в контратаку. Он крутился как смерч, отражая все удары этих громил, и будто бы не уставал. Я хотела подняться, хотела вскочить на ноги и помочь ему, перевесить шансы в нашу сторону, но ужас, нависший в воздухе, этот зловонный запах битвы и присутствие крови, которыми так упиваются воины в пылу сражений, приковал меня к земле, и перед глазами у меня поочерёдно стали возникать образы, которые я так стремилась забыть – пустыня, люди в тюрбанах, клетка, дети, огонь… И мой отец. Я содрогнулась и напрягла все свои мышцы, чтобы подняться на ноги. Но мой взгляд не отрывался от боя.       Мерсеру не нужна была помощь – он и без меня отлично справлялся. Щёлкнув пальцами и образовав вокруг себя какой-то тёмную пульсирующую ауру, он вновь исчез, оставив бандитов в недоумении. Значит, это было какое-то заклинание. Несмотря на расхожий стереотип, что бретонцам легко даётся изучение тайных искусств, я лично за всю свою жизнь не могла наколдовать даже маленькой струйки огня, чтобы банально разжечь костёр. Чего уж говорить про боевые заклинания, обладающие поистине разрушительной мощью. Иногда мне вообще казалось, что из бретонского во мне только имя, невысокий рост и внешние черты, между тем как создавая мой характер, боги, похоже, решили в очередной раз подшутить.       Снова показавшись из тени, Фрей рубанул ещё раз. Бандит отчаянно завизжал, хватаясь за обрубок руки, на месте которой только что была кисть, сжимавшая меч. Мерсер замахнулся и вошёл ему мечом в шею, и лезвие клинка, сопровождаясь характерным чваканьем захлебывающегося от крови бандита, навязчиво вышло с той стороны. Мерсер вытащил меч, отшвырнув труп бандита ногой. Теперь светловолосый был с ним один на один. Тот стоял и мялся на одном месте с мечом наизготовку. Мне на секунду показалось, что он сейчас всё бросит и удерёт, но вот он поднял меч и с громким рёвом бросился на шефа. Мерсер увернулся от удара и легким движением резанул ему по ноге. Я услышала, как с характерным звуком брызнула кровь. Бандит отскочил в сторону: нога его волочилась по земле, лицо, увенчанное шрамом, исказилось от боли и от того стало ещё страшнее. Мерсер разбежался и снова исчез. Светловолосый отчаянно завертел головой, готовясь к любому фокусу. Мерсер, пролетев несколько метров в полной невидимости, вдруг материлизовался прямо перед ним: он развернулся полубоком, и, рубанув бандита с разворота, снёс ему голову. Она отлетела с характерным звуком, окропляя всё вокруг кровью, и упала прямо передо мной в сухую траву.       Мерсер постоял немного, вытирая меч об рукав. Я наконец поднялась на ноги и прислонилась одной рукой к дереву, сгибаясь от пульсирующей боли в голове. Одежда промокла от крови, на лице чувствовалась прилипшая грязь, а, потрогав затылок, я нащупала здоровенную шишку. Похоже, рана какое-то время кровоточила, поскольку волосы в этом месте слегка слиплись от запёкшейся крови. Я дрожала, не понимая, холод ли тому виной, или же не покинувший меня мандраж. Мерсер подошёл ко мне. В глазах его читалось неприкрытое беспокойство – наверное, впервые за всё то время, что я его знала. Во мне вспыхнула ярость.       - Ты сукин сын! – закричала я, бросаясь на Мерсера с кулаками. – Кретин, сволочь, чёртов гад, идиот несчастный!       Я лупила Фрея кулаками в грудь, в живот; сначала сильно, а затем всё слабее и слабее, пока наконец полностью не оказалась в его объятиях. Он обхватил меня обеими руками и прижал к себе. Я уткнулась лицом ему в грудь, и, не в силах продолжать сыпать ругательствами, теперь только тихо плакала, временами вздрагивая и бормоча, словно спросонья, что-то бессвязное себе под нос. Мерсер гладил меня по волосам кончиками пальцев и что-то говорил, хотя я его даже не слышала. Я словно была во сне – в каком-то жутком бреду, который уже забылся, но осел в голове, как вредная плесень, и теперь пожирал меня.       - Говорю – тебя не ранили? – наконец услышала я прямо около уха голос Мерсера.       Я даже не поверила, что это был его голос. Он был лишён прежней жёсткости и высокомерия, хотя, признаюсь, в нём присутствовала привычная для Мерсера нетерпеливая нотка.       - Я… - я замялась и вдруг почувствовала, что краснею. Хорошо, что было темно, иначе бы Мерсер заметил. – Нет, я в порядке. Голова только...       Мерсер взял меня за руку и отвёл к ручью. Вода была ледяная, но это было лучшее средство, чтобы наконец немного прийти в себя. Мерсер умыл меня, смыл запёкшуюся кровь с моей головы, а затем пригладил мне волосы неаккуратными движениями ладоней. Всё это проходило в полнейшем молчании и со стороны, наверное, выглядело, как какой-то методичный ритуал. Когда процедуры были окончены, я села прямо на землю, подогнув ноги под себя и скрестив руки на коленях. Недолго думая, Мерсер сел рядом.       - Как ты нашёл меня? – наконец спросила я.       - Включил воображение. – сухо отозвался Фрей.       - Если вдруг внезапно полюбил подъёбки, то хотя бы придумай свои. – рассердилась я, но быстро смягчилась. – Спасибо. Может, объяснишь мне суть этих приколов с исчезновением? Я тоже так хочу. Мерсер кивнул, но ничего не ответил. Он вздохнул и опустил голову. Кажется, он собирался с мыслями.       - Нет, ну если ты и об этом не хочешь говорить… - подала голос я.       - Тихо. – перебил меня Мерсер. – Дай мне минуту.       Я решила больше ничего не говорить. А то поди передумает ещё.       - Много лет назад, – наконец начал он. – Трём ворам выпала честь стать частью истории, которая уже давно стала в Гильдии чем-то вроде местной байки. Это были три наиболее опытных и авторитетных вора среди прочих в Гильдии: Галл Дезидений, мой предшественник, его любовница Карлия, и я. Вместе мы принесли клятву Ноктюрнал – даэдрической владычице Тени – тайной покровительнице нашей Гильдии. Мы стали Соловьями – её последователями, а также новой, возрождённой триадой молодого поколения в Гильдии. Она наделила нас дарами Тени – специальными талантами, которые должны были помогать нам при наших воровских делах. Я выбрал тот дар, который тебе довелось увидеть.       Я смотрела на Мерсера как на сумасшедшего. Он будто бы пересказывал ту заезженную байку, которую так любил припоминать нам Делвин – только другими словами, на серьёзных щах, и без известного стариковского драматизма, словно он говорил о каких-то обыденных вещах. Мерсер уловил мой скептический взгляд и усмехнулся. Затем он протянул мне ладонь, щёлкнул пальцами, и полупрозрачная сфера с багрово-красными тонами заполонила воздух над его рукой. Я ахнула от удивления.       - Я тоже не верил по началу. – сказал Мерсер. – Считал всё это глупым суеверием, относился к этому ровно так же, как относятся все остальные воры к легенде о Соловьях. Но так было всегда, с самого основания Гильдии воров, и не только нашей, а вообще всех воровских гильдий Тамриэля. Галл тогда только-только стал главой и уже наметил план активного развития нашей организации, и в последующий год золото в Гильдию потекло рекой. Считается, что если чтишь Ноктюрнал и её заветы, то и Гильдия процветает. – Мерсер вдруг презрительно фыркнул. – Что ж, довольно интересный получается исход: какая-то демоническая тварь паразитирует на тех, кто своими силами творит свою собственную судьбу, а прояви ты хоть какое-то отклонение от правил – жди неудачи. Смешно.       - Хочешь сказать, что неудачи Гильдии происходят из-за того, что какой-то даэдрической бабе из Обливиона не по нраву то, как управляют Гильдией? – я говорила с улыбкой, потому что мне самой не верилось, что подобный сюжет может быть реальным.       - Что-то вроде того. – Мерсер был абсолютно серьёзен. – Мы до этого ещё дойдём. У Ноктюрнал, как и у других даэдра, есть свой собственный план, расположенный в Обливионе – Вечнотень. Соловьи, давшие клятву при жизни, после смерти отправляются туда и, как это говорится, сливаются с тенями.       - Значит, ты был Соловьём? – спросила я после недолгих раздумий. – И Галл, и Карлия? Пока она не убила его?       - Галла убила не Карлия. – Мерсер усмехнулся и взял паузу. – Это сделал я.       - Ты? – я выпучила глаза от удивления. – Но почему?       - Потому что он мешал мне. – небрежно бросил Мерсер. – Когда мы вместе только пришли в Гильдию, мы – двое неопытных, голодных, бездомных мальчишек – тогда мы действительно были друзьями. Но в конце концов мы не сошлись во взглядах на наше будущее и будущее всей Гильдии… А всё из-за этой остроухой твари, которая так прониклась заветами нашей покровительницы! – со злобой добавил он. – Она и Галлу промыла мозги. Пойми, слабость Галла была в том, что им очень легко было управлять. Он впитывал в себя новые идеи, словно чёртова примочка! Он был хорошим лидером, потому что я до поры до времени не позволял всякому сброду брать над ним контроль. А Карлия… Она любила влиять на людей. Эта эльфийка подошла к нему слишком близко… Во мне же она увидела угрозу и для их идеологии, и для Гильдии в общем. Она начала говорить об этом Галлу. А когда тот стал замечать, что я отхожу от клятвы и иду своим путём, он решил предать меня суду…       - Потому что ты начал воровать у Гильдии. – догадалась я.       - Да. – Мерсер кивнул. – Я жил на широкую ногу и ни в чём себе не отказывал – так, как подобает жить настоящему вору, рождённому в грязи и дерьме. Неудивительно, что я стал вызывать подозрения – в конце концов, я был молод и глуп. Но Галла мне было несложно обвести вокруг пальца и заманить туда, где его никто не найдёт… - Мерсер снова замолчал, словно что-то застряло у него в горле. - Я убил его, а затем обвинил Карлию в произошедшем. Были те, кто занял её сторону в назревающем конфликте… Но в итоге мне удалось взять власть и объединить под ней всех тех, кто примкнул ко мне – тех, кто поверил в придуманную мной легенду. С оппозицией мы не разменивались по мелочёвке… Но Карлии удалось сбежать и замести следы. Она всегда быстро училась.       - Выходит, после этого Гильдию начали преследовать неудачи? – предположила я. – Из-за того, что ты убил Галла?       - Отчасти. – ответил Мерсер. – Но смерти Галла было недостаточно для разрыва с Ноктюрнал, хотя убийство собрата-Соловья стало серьёзным шагом к этому. Я обратил Ноктюрнал против Гильдии, когда забрал из её храма вещь, связывающую её и каждого вора в этом мире – вместилище её силы и влияния в Тамриэле. С помощью этого ключа я также запечатал её портал в Сумеречной Гробнице, выбив её из Тамриэля.       С этими словами он извлёк из кармана маленький ключик бронзового цвета, с круглым бирюзовым камнем в навершии. Он протянул ключ мне, не выпуская его из пальцев.       - Этот ключ, - сказал он, и в голосе его слышалось искреннее восхищение. – Дороже всех сокровищ на этом свете. Можешь смеяться, но это так. Ноктюрнал наделила его своей силой. Нет такой двери, которая бы не поддалась ему. Но, как и все даэдра, она сыграла со своим артефактом злую шутку: по легендам, он не задерживается у владельца надолго. Как видишь, я один из немногих, если не первый в истории, сломавший этот стереотип. Уже двадцать пять лет держу его при себе.       И он самодовольно усмехнулся, пряча ключ в карман. Я смотрела на него и путалась в собственных мыслях. Ноктюрнал, Галл, Карлия, теперь ещё этот ключ… Признаться, даже я кое-что знала о Скелетном Ключе: что-то услышала из бесконечных россказней Делвина, а что-то прочла в книге про утерянные даэдрические артефакты. Конечно, у меня не было никаких серьёзных оснований верить в то, что эта ржавая безделушка действительно была каким-то тёмным артефактом, открывающим все двери. Но ведь было одно обстоятельство, подробности по которому я так и не выяснила.       - С помощью него тебе удалось открыть хранилище? – спросила я и тотчас встретила одобрительный взгляд Мерсера, явно удовлетворённого моей догадкой.       - Конечно. – он сказал это будто бы с гордостью. – Иначе его никак нельзя было вскрыть. Представляешь лицо Делвина, когда он увидит, что кто-то сумел взломать хранилище?       При мысли о Делвине и об остальных я невольно поёжилась. Сложно было поверить в то, что Мерсер столько лет водил их за нос, ни разу не раскрывшись. Поразительная удача, достойная восхищения. А может, и были те, кто пытался пролить свет на правду, по любому были. И, вероятнее всего, Мерсер как следует постарался, чтобы они уже никогда ничего никому не сказали.       - Зачем ты мне это рассказал? – я подняла взгляд к небу. – Зачем спас меня? Тебе было бы выгодней оставить всё как есть и не вмешиваться. Проблема исчезла бы сама собой.       - Я слышал, что, если расскажешь кому-то о том, что скрывал от мира долгие годы, на душе станет куда легче.       - И как, полегчало? – спросила я с улыбкой.       Мерсер мотнул головой. Я прекрасно понимала, что он лукавит, но додумывать было бессмысленно. Я пододвинулась ближе, к его руке, обвила её руками и склонила голову ему на плечо. Мне показалось, что он слегка вздрогнул, но сопротивляться не стал. Я крепче обвила его руку.       - Я могу тоже попробовать, если тебе от этого станет лучше, - сказала я тихо. – Ты рассказал мне, что убил какого-то вора из-за денег. Оклеветал его бабу, обдурил всю Гильдию. Да на тебе прямо пробы негде ставить. А я тебе расскажу, как впервые убила. Хочешь послушать? Первым удостоишься такой чести.       - Хочу. – так же глухо отозвался Мерсер.       - Мне тогда было шестнадцать, и это было накануне моего побега из дома. Жить становилось просто невозможно. Мамы уже тогда не было рядом. Отец её однажды так избил, что она тронулась рассудком, и её забрали от нас. Я даже не знаю, где она сейчас, наверное, где-то в дурдоме. А может, она вообще уже умерла. В общем, напоследок перед побегом я прирезала своего отца, и знаешь, я была бы рада рассказать тебе душещипательную историю, как он надругался надо мной, а я, совершенно не отдавая себя отчёта в происходящем, случайно пырнула его, защищаясь, но дело было куда проще. Я просто хотела его прикончить. Ночами не спала, мечтала об этом. Знаешь, вот порой закрывала глаза и видела, как пускаю ему кровь, перерезаю горло и флегматично наблюдаю за тем, как он задыхается и синеет, словно отравился жарницей. Нужен был только повод.       В сущности, так оно и было. Тогда, помнится, зарядил жуткий ливень, прямо посреди ночи. Мне не спалось, и я спустилась в столовую выпить воды. Он сидел там и рыдал. Я часто его видела таким, особенно когда тот напивался до беспамятства. Мама обычно его утешала, но в этот раз никакой поддержки ему не светило. Мы были в доме одни, а от меня он бы не дождался никакой реакции. Но тогда из его пьяной, нечленораздельной речи я разобрала немыслимое. Он сожалел о том, что случилось с мамой и проклинал себя за произошедшее. И тогда во мне пробудились какие-то отголоски жалости и давно затухшей привязанности, какие бывают у маленьких девочек, когда кому-то из родителей грустно. Но мне всё равно не хотелось с ним говорить, мне хотелось уйти подальше от этого стыда и горечи, не хотелось его утешать. Не потому, что я злая, хотя зла во мне было в те годы столько, сколько бы хватило на всех неприкаянных подростков Бангкорая. Потом он заметил меня и велел подойти. Я уже давно не реагировала на его приказной тон, но в этот раз во мне что-то пробудилось, и я внезапно вывалила на него весь свой груз эмоций, скопившийся за долгие годы. Не хочу вдаваться в подробности, но то, что я тебе говорила давеча – лишь малая часть той тирады. Он поднялся на ноги и пошёл ко мне, грузно, наваливаясь на каждую ногу. И знаешь, что я тогда ощутила? Что это просто неуклюжий, жалкий, порочный ублюдок, но всё ещё желающий казаться суровым и страшным. В былое время я бы просто убежала от него – это было легко, он никогда не отличался излишней проворностью. Но я не боялась. Моя ярость будто бы пробудила во мне дремлющее и давно забытое чувство храбрости и безрассудства. Рука сама собой потянула меня к столу и схватила со скатерти нож – она только и ждала этой возможности. Если сделаешь ещё хотя бы шаг в мою сторону, я тебя убью – так я сказала ему. И он сделал. Я пропустила один удар по лицу, но мой ответ был куда страшнее. И я убила его. Вонзила ему нож прямо в горло. А затем выдернула и вонзила ещё раз. И ещё. И ещё. Потом несколько раз в грудь, потом в живот…       Я невольно, словно в каком-то трансе, поочерёдно провела пальцами по вышеназванным местам у себя на теле и вздохнула. Мерсер молчал, его рука, обхваченная мной, даже не дрогнула.       - И вот я уже сидела на нём и продолжала своё дело, обхватив рукоятку обеими руками, словно какая-то безумная кухарка – хотя он уже давно сдох и лежал с перекошенной рожей, как я себе и представляла в мыслях. Не знаю, кто придумал изображать мёртвых на рисунках так, словно они спят, умиротворённо прикрыв глаза. Чего-то страшнее, чем гримаса мёртвого человека, я в жизни не видела.       - Значит, вот она – твоя история. – Мерсер нарушил молчание. – Отцеубийца. Поступок, который определил всю твою дальнейшую жизнь…       - Эй, ничего он вовсе не определил! – отмахнулась я. – Просто неудачное стечение обстоятельств…       - Не обманывай себя. – возразил Мерсер. – Ты же сама сказала, что давно планировала его убить. Вряд ли то, что случилось в итоге, можно назвать случайностью. Тебе ведь хотелось это попробовать, да? Хотелось ощутить тот трепет в груди, ту ледяную тишину, перед финалом, когда твоя жертва испускает последний вздох?       - Я вовсе не наслаждаюсь убийствами. – ответила я, немного дрогнув от слов Мерсера. – Хотя, признаться, в том возрасте мои чувства были близки к тем, что описал ты. Я ощутила невероятную силу. Силу, которая даёт мне право покарать любого, кто бы посмел меня обидеть. В тот момент я поняла, что мир, по моим ощущениям, оставивший меня где-то за дверью, всё это время не был способен обойтись без меня. Но мое понимание мира на тот момент оставляло желать лучшего. В моих глазах отец был абсолютным злом, не заслуживший прощения. Встреть я ещё одного такого на своем пути, убила бы без раздумий. Но абсолютного зла ведь нет и никогда не будет. И что самое паршивое, та же штука и с добром… Сильнее всего я это ощутила, когда мы мстили за Фаваза и наших компаньонов-наемников. Тогда мои понятия о добре и зле в этом мире словно стерлись, перестали быть для меня путевыми маяками, которыми они мне казались в детстве. И вот как я могу вычислить ту тварь, которая заслуживает смерти, когда даже моих бравых товарищей в тот момент было не отличить от обычных головорезов, насилующих и убивающих всё, что движется? Сложно оправдывать возмездие, когда невольно сам проникаешь в шкуру наказуемых… Я тогда впервые за долгое время вспомнила об убитом отце и вдруг поняла, что сама иду по тому же пути. Вернее, это даже не было путём. Мой отец хоть и был подонком, но думаю, он, как и все прочие подонки в этом мире, в какой-то момент жизни просто сбился с пути. Вот и я также. И ты, наверное, тоже. Может, просто нужно время, и я научусь отпускать ситуацию так же, как и ты. А может, я окончательно потеряю себя.       - О чём ты? – спросил Мерсер. - Что значит – «потеряешь себя»?       - Все эти годы я неустанно живу в забвении. Алкоголь помогает мне с этим, но он не спасёт меня. – ответила я. – Как не спасёт меня и бесконечное скитание по миру. Я постоянно бегу от чего-то, словно все эти семь лет – одна большая гонка непонятно с кем. И с каждым днём я встаю вновь и ощущаю, что ещё больше теряю то, что осталось от моего естества. Я словно иду по какому-то тёмному лабиринту, но не по-настоящему, а словно этот лабиринт – то, на чём строится моё мировоззрение и на чём формируется моя личность. И чем дальше в лабиринт заходишь, тем больше теряешься, понимаешь, что зашёл совершенно не туда, куда хотел. И я растворяюсь в этом мире, становлюсь его декорацией, хотя это довольно громкое слово для такой, как я. Скорее, я просто исчезаю. Но я точно знаю, что правильный путь всегда есть, но только… Я его не вижу. Он словно сокрыт в темноте. Которая лишь нагоняет сомнения и страх. Скажи, Мерсер, как с этим можно справиться?       Я оторвала голову от его плеча и заглянула ему в лицо. Его глаза смотрели на меня не мигая.       - Я тоже это чувствую. – медленно произнёс он, приближаясь ко мне. – Я живу с этим большую часть жизни, но научился не бояться судьбы. Отпусти это, не сопротивляйся. Дай ему окутать тебя и дорогу перед тобой.       - Мне страшно, Мерсер…       - Не бойся. Не страшись темноты. Даже если ты не преуспеешь, ни одна декорация в мире не сможет затмить свет, что исходит от тебя.       Я почувствовала его ладонь на своей. Улыбнувшись, свободной рукой я провела по его щеке, по едва ощутимому шраму, касаясь пальцами светло-каштановой, уже почти седой пряди волос. Ощутив его руку у себя на бёдрах, я по инерции приблизилась и поцеловала его в губы.       Мир перевернулся. Он перевернулся и никогда уже не станет прежним. Почва ушла из-под ног, и я летела к звёздам, которые ждали меня, чтобы поздравить с тем, что я наконец почтила их своим присутствием.