на тебе клином сошёлся белый свет;

      — А где Леха? — Титов огляделся по сторонам, слепо пожимая руки дежурным, которые приехали на место преступления. Самый обычный бар, в котором в шесть вечера было не так много людей, — Майор.       — По делам какими-то поехал, я не стал его дергать.       — А меня с другого конца города решил, да? — он пожал ему руку.       — Смотри кино и не ворчи.       Сережа был ближе всех к этому бару, поэтому до приезда Дениса успел изъять записи с камер наблюдения, на которых видно, как убитый забежал в помещение, хватая вазу со стола и выпивая из нее воду залпом. А потом упал замертво.       — Я сначала подумал, что он пьяный, — сказал бармен, который явно пребывал в шоке от увиденного. Вряд ли у него на работе каждый день умирают люди. Сережа не был уверен, что молодой парнишка останется на этой работе после такого, — а тут такое.       — Слушай, Серый, а я его знаю, — Денис уже успел поднять белую простынь, осматривая тело. К трупам он относился просто, но с осторожностью. Судебники говорят, что люди, которые боятся мертвецов, обычно стараются не подходить слишком близко, вот и Денис держался на расстоянии, не рискуя присаживаться возле тела, которое лежало на паркете, — это Жуков. Михаил кажется.       — Кто?       — Журналист известный. Всякую желтую прессу строчит, разоблачения бизнесменов родом из девяностых.       — Ну эксперты пальчики откатали у него, скоро узнаем, верна ли твоя версия, — Сергей постепенно начинал обрастать чисто «ментовскими» фразочками, которые автоматически делали его своим. По нему и не скажешь, что он в полиции всего полтора года работает, — у него след как от укола на шее. У предыдущих жертв такого не было, я уже спросил.       — Когда ты все успеваешь? — на этот вопрос он пожал плечами. Санитары довольно быстро забрали тело в бюро, сотрудники которого уже были предупреждены о новом трупе. Денис оформил последние протоколы, взял подписку о невыезде со свидетелей и вышел на улицу следом за Сережей, который безумно сильно хотел домой.       — Это убийство выбивается из общей картины, — сказал мужчина уже в машине, не спеша выезжать с парковочного места. В качестве морального ущерба Денис попросил отвезти его обратно домой, потому что своей машины у капитана не было, а такси в большом мегаполисе было дорогим. Сергей закурил, приоткрывая окно со своей стороны.       — Конкретно этого могли убрать за какие-то лишние подробности о личной жизни кого-то из бизнесменов-рекетиров, — Денис расслаблено повел плечами, — давай подумаем об этом завтра утром, как только придут результаты экспертиз. Возможно хоть на третьем трупе у нас появятся какие-то улики, а то мы топчемся на месте, как говорит Борисыч.       Шейман был с ним согласен. И на этом согласии они тронулись с места в сторону дома Титова. Сереже это было совершенно не по пути, но он был не против провести лишний час за рулем, потому что дома его никто не ждал.       В Питере его вообще никто не ждал. Сам он из Кронштадта, а всю военную карьеру провел где-то за пределами Необъятной. Семьи у него не было, вырос в детском доме, женой или детьми он так и не обзавелся. Даже в нынешние тридцать пять он не считал себя готовым к семейной жизни. Своих проблем было предостаточно, чтоб брать на себя ответственность за других людей.       Родная небольшая квартира встречала прохладой. Сережа не закрыл окно, когда уезжал на работу, потому что в доме стоял крепкий табачный запах. Он часто грешил тем, что курил где придется. Дурная привычка могла застать его на кухне, пока он варил кофе в небольшой потертой турке, за рабочим столом, пока он разбирался с какими-то рабочими документами, в гостиной перед телевизором, который он никогда не включал, предпочитая как умалишенный пялиться в черный экран.       Ему понадобилось некоторое время, что приспособится к нормальной жизни на гражданке. Своего дома у него никогда не было. Сначала детский дом, куда он попал в совсем маленьком возрасте, потом армейская казарма и военные полигоны.       По выходу на заслуженную пенсию после ранения ему за заслуги перед Отечеством выдали эту двухкомнатную квартиру даже не на самой окраине, а в довольно неплохом районе на красной ветке метро. Сергей даже думал отказаться от столь большой жилплощади, потому что ему одному, объективно, столько не надо. Но начальство было непреклонно. «Командир, Вы у нас заслужили. Пора уже и своим домом обзавестись» — с такими словами ему подсунули документы на подпись, навсегда списывая со счетов военной службы.       Квартира была не то, чтобы просторная, но для одного Сережи она казалась просто огромной. Первое время он драил её от всей души, мыл полы со старым скрипучим ламинатом, большие окна, всю мебель. Спустя некоторое время руки дошли до покупки нормальной кровати и рабочего стола. Даже телевизор себе купил, хоть и не включал его.       Сережа некоторое время просто ходил из комнаты в комнату, пытаясь осознать тот факт, что он тут совершенно один. Не было ни очереди в туалет, ни шумных соседей, ни командира, который с шести утра орал на них, чтобы все вставали и собирались. За окнами не было грохота боеприпасов, стрельбы, запаха обожженной кожи.       Тишина казалась просто убийственной. Сережа в такие моменты приваливался боком на диване и слушал, что там происходит в соседней за тонкой стенкой панельного дома квартирой. У соседей гремела посуда, шумела техника, кричали и бегали дети. У них была нормальная, обычная человеческая жизнь, которой у Сережи никогда и не было. Как-то не доводилось.       Потом он начал возвращаться в эту жизнь, выходить в магазины, на улицу просто чтобы привыкнуть к тому, что люди за его спиной — не смертельная угроза, а новая часть «интерьера». Что люди так и живут. В цивилизованном обществе, не боясь повернуться к другому человеку спиной. Он чувствовал себя дикарем, шарахаясь от крупных супермаркетов и предпочитая покупать все необходимое в небольших магазинах возле дома.       Соседи на него периодически косились. Крупный мужчина с многонедельной бородой, непонятно как отросшими волосами, шрамами на руках и мозолистыми лапищами. Тогда Шейман достал небольшой набор, который возил с собой еще с первых годов в армии, начисто выбрился, волосы на голове решил не трогать (он не сразу смог записаться в парикмахерскую, потому что его пугало то, что за спиной стоит человек в ножницами). Сумел пересилить себя и сходить в торговый центр за нормальной одежды. Из своего у него были только одни брюки и несколько рубашек. Как-то не часто приходилось раньше выбираться, что называется «в люди». Купил одежды, преимущество черного цвета, потом и шкаф для всего этого купил. В деньгах он особо никогда не нуждался, с армейских зарплат скопилось достаточно. Все эти годы ему просто некуда было это тратить, да и на гражданке он не сильно разгуливался. Так что работу он начал искать не сразу, а только спустя практически полгода, когда наконец-то смог привыкнуть к тишине и к отсутствию опасностей со всех сторон.       Сейчас квартира обросла разными предметами интерьера, убирался он постоянно, хотя гостей у него не было. Пару раз заезжала Василиса, когда они еще контактировали. Сережа купил дополнительные наборы посуды, шторы, еще несколько комплектов постельного белья. И смог выдохнуть.       Первое, что он сделал — это придирчивый взглядом осмотрел содержимое холодильника. Готовить он так и не научился, как и с отдельным жильем — не довелось просто. Решив, что сегодня он не будет ужинать, Сергей снял турку со специального коврика, прикинул, на сколько дней ему хватит молотого кофе. Пока горький, практически пережаренный кофе медленно закипал на старенькой газовой плите, Сережа до конца открыл окно и закурил.       Он уже думал, что после армии надо бы избавиться от вредной привычки. Но в гражданской жизни это стало самым простым способом забить время и занять руки. Особых дел у него не было, дома развлечений так и не появилось.       Кофе закипал, по всей квартире стоял запах чего-то жженного.Сергей умышленно передерживал его на варочной поверхности, чтобы создать горький привкус. В голове трещала блаженная пустота.       У него было много времени подумать о своей жизни. О совершенных поступках, о том, как часто он предавал свои идеалы и принципы в угоду службе. Еще больше времени было, чтобы переосмыслить, как много он упустил, похоронив себя на военных полигонах. Сейчас, спустя несколько лет на гражданке, свист боеприпасов и крик товарищей уже не стоял в ушах, но собственный внутренний голос назойливо доставал его днем и ночью. Так что Шейман сильно ценил моменты, когда мысли приобретали осознанную картинку или утихали вовсе.       Сейчас он старался побольше думать о работе. Это единственное, что было понятно и определенно. У него были начальство и подчиненные, были обязанности и протоколы. Тут не надо было находиться в постоянных раздумьях о проебанной жизни и проебанном смысле этой жизни.       Денис и Леша всегда старались быть включенными в жизнь своего новоиспеченного коллеги. Сергей не особо распространялся о подробностях, но они все-таки сотрудники уголовного розыска. Конечно же для них в открытом доступе есть вся информация на майора, которая не засекречена военными ведомствами. Сережа и сам сказал, что переживает нелегкое время после выхода на гражданку. Для него это была жизнь, в которой он просто-напросто не разбирается. А начинать что-то новое и неизвестное всегда страшно. Вот и ему было.       Сергей еще несколько раз прокрутил в голове все данные по этому делу, пока его длинные пальцы барабанили по гладкой поверхности стеклянного стола. Это маньяк. Так они решили на втором трупе, но сейчас, когда третье тело должно было лежать на секционном столе в городском бюро судебной медицины, эта версия становилась зыбкой.       Третья жертва выбивалась из «привычных» критериев. Да и вообще, серия — это от трех и выше, так что им пока тел маловато для подобных выводов. Разрабатывать они могли какую угодно версию, главное полковнику не говорить о своих поспешных и, возможно, чересчур смелых догадках и предположениях.       Собственно, полковнику никто ничего и не говорил. Стандартные отчеты с мест преступления, протоколы допроса возможных свидетелей. Вот и сейчас Шейман включил старенький ноутбук, чтобы, тяжело выдохнув, начать писать протокол по опросу родственников убитого.       Бумажная работа всегда тяготила, но он старался воспринимать это как возможность еще раз все проанализировать. Бахметьев говорил, что он много думает. Возможно, чересчур много думает. В уголовном розыске как будто это не особо требуется. Следователи думали сильно больше оперативников, но им и платили за это сравнительно больше.       Сергей же не мог поселить в голове мысль, как можно относиться к этому поверхностнее. Военная служба сделала его добросовестным и педантичным на выполнение различных задач, переучить себя за несколько месяцев не представлялось возможным.       Вот и сейчас он старательно вспоминал формулировки и детали разговора в морге, чтобы точно отобразить это в протоколе. Эфир в голове был забит рабочими мыслями. Лучше уж так, чем слышать звенящую тишину своей квартиры, которая раз за разом напоминала Сергею о его невыносимом одиночестве.