Два брата

      Кап, кап. Кап, кап, кап. Нурилону казалось, что эта пытка каплями воды, срывавшимися с низкого потолка его тюремной камеры, не кончится никогда. Периодически ему удавалось провалиться в сон, но на какие-то считанные минуты, а затем он снова начинал слышать эти мучительные звуки. Похоже, что Мэрилон, идеальный король Мэрилон, позаботился обо всем в своем королевстве, кроме ремонта темниц, построенных во времена их далеких предков и с тех пор не знавших даже минимальной реконструкции. Но самое невыносимое для принца заключалось даже не в условиях его содержания, а в абсолютном неведении относительно собственной судьбы — никто так и не сказал ему, когда состоится суд. Мэрилону всегда нравилось издеваться над ним, с самого детства. Но одно дело подложить в постель мертвую лягушку, а другое — томить ожиданием возможной смерти.       В очередной раз, когда ему удалось ненадолго задремать, Нурилон вдруг услышал знакомый голос.       — Ваше высочество.       Перед ним стоял никто иной как Хэрроу. Полумрак темницы не помешал Нурилону заметить, что лицо советника осунулось, и в глазах зияла пустота.       — Неслабо тебя потрепало, Хэрроу, — произнес Нурилон с нескрываемым злорадством.       — Как и вас, достопочтенный принц.       И правда, выглядел Нурилон неважно: длинные волосы спутались и сильно засалились, некогда гладко выбритое лицо покрылось густой щетиной, глаза потеряли озорной блеск, в них пропало привычное самодовольство. Принц будто постарел сразу лет на десять.       — Что же ты здесь делаешь? — поинтересовался он у Хэрроу. — Разве особо опасных преступников вроде нас не полагается держать в отдельных камерах?       — Вам, наверное, интересно узнать, какое решение принял король касаемо вашего наказания? — спросил Хэрроу, пропустив сарказм мимо ушей.       Нурилон изо всех сил пытался скрыть волнение, но унять дрожь в голосе ему не удалось.       — Интересно, Хэрроу. И касаемо твоего тоже, если это не такой уж большой секрет.       — Видите ли, мой принц… — неторопливо заговорил Хэрроу. — В ваше отсутствие дела приняли весьма интересный оборот. Не вдаваясь в подробности, скажу, что его величеству сейчас не до нашей с вами судеб. Так что, если мы и умрем, то не сегодня и не завтра.       — Да уж, дожили, — вздохнул Нурилон. — «Наши судьбы», «мы умрем». Принц Диаманда и советник короля теперь стоят на одной ступени. А точнее, сидят на одной тюремной скамье.       Хэрроу бесстрастно взглянул на принца, ничего не ответив.       — Знаешь, Хэрроу. Мне жаль, что я не смог помочь ей, как обещал. И, боюсь, что теперь уж точно не смогу.       — Вы думаете, я хоть на минуту поверил, что вы сможете? — усмехнулся Хэрроу не без горечи в голосе. — Вы думаете, я не понимал, какую роль вы играете во всем этом? Что вы сами — конченный человек?       Нурилон помрачнел, но сил на вспышку ярости у него не осталось. Однако у него остались козыри в рукаве, и пришло время продемонстрировать их.       — Я все понял про вас с ней. И очень давно.       Глаза Хэрроу округлились, он пытался унять дрожь в пальцах, изо всех сил сжимая их в кулак.       — Мальчишкой я был озорным и очень любопытным, — продолжил Нурилон. — И постоянно норовил сбежать за ворота замка в поисках приключений. А охрана у нас была на тот момент… ну ты сам помнишь. Какой король — такие и стражники. Так что покинуть территорию замка беспрепятственно маленькому, юркому мальчишке не составляло никакого труда. И вот, в одну из таких вылазок я набрел на старый лодочный сарай, стоявший на берегу полувысохшей речки. Я осторожно подкрался к сарайчику и услышал доносившиеся из него приглушенные голоса. Один из них я сразу узнал — он принадлежал тебе, а второй, женский, был мне незнаком. Но голос показался мне очень приятным и ласковым. Я никогда не слышал голоса моей матери, но уверен, что он звучал примерно так же.       — Ваше высочество… — с мольбой в голосе попытался вмешаться Хэрроу.       — Подожди. Дай мне закончить. Хоть я и был еще мальчишкой, но легко догадался, что вы туда пришли не в прятки играть. И первое, что пришло мне в голову — рассказать обо всем Мэрилону. Разумеется, тогда я не знал, что она — твоя сестра. Но когда я описал ее своему брату, он понял, о ком идет речь. То есть, вслух он лишь побранил меня за то, что я занимаюсь ерундой, к тому же подвергая себя опасности, но по его лицу было понятно, что ему не очень понравилась эта новость. Ну а мне только это и было нужно, ведь я уже тогда невзлюбил тебя, Хэрроу. Невзлюбил за то, что Мэрилон был так сильно привязан к тебе с самой юности, еще будучи принцем. К тебе, слуге и простолюдину, он относился во сто крат лучше, чем к родному брату.       Нурилон ненадолго замолчал, пытаясь унять дрожь в голосе.       — Но этот мой донос на тебя, похоже, еще больше сократил мои шансы получить благосклонность брата.       — И что же, вы сейчас собираетесь осудить меня? — бесцветным тоном спросил Хэрроу.       — Ни в коем случае, — поспешил ответить Нурилон. — Хоть меня все и считают самовлюбленным и бесчувственным существом, разве я вправе осуждать кого-то за любовь? Пусть эта любовь и не вписывается в общепринятые рамки дозволенного. Но у меня все же есть к тебе вопрос, лишь только один. Почему ты тогда не попытался спасти ее?       Задавая этот вопрос, Нурилон был уверен, что советник ловко соскочит с неприятной темы. Но на этот раз он ошибся.       — Что ж, ваше высочество. Вы поделились со мной откровениями, и теперь, видимо, настала моя очередь, — Хэрроу сделал небольшую паузу. — Не знаю, помните ли вы тот день, ведь вы были еще ребенком, а детские впечатления, даже самые яркие, имеют обыкновение стираться со временем. Как бы то ни было, я этот день буду помнить до конца жизни, как бы мне не хотелось стереть его из памяти. Как только я узнал, что они пришли в Диаманд, то тут же бросился к королю, чтобы просить об укрытии для моей семьи в замке, ведь именно благодаря Эстате и ее заклятию он оставался неприкосновенным для Тенебриса. Ваш отец великодушно дал добро, и я поспешил к родственникам. Войдя в дом, я обнаружил там лишь Эстате, и она была просто в чудовищном состоянии: одежда изорвана и вся в крови. Нет нужды уточнять, что они с ней сотворили, и без всякой магии. Это сделали не колдуны, а самые обычные варвары и насильники — в случае с моей сестрой ваш дядя решил не разбрасываться тонким искусством темной магии. «Они вернутся за мной» — сказала мне сестра, и что же я сделал? Я сбежал. Меня вдруг накрыло непреодолимое отвращение оттого, что эти грязные монстры прикасались к моей женщине. Отвращение к ней. Некогда чистая и непорочная, теперь она была обесчещена, осквернена. Вид ее грязного, окровавленного платья выжигал мне глаза. Меня охватила смесь животного страха, омерзения и ярости. И я убежал. Убежал как последний трус и подлец, снедаемый жгучим желанием отомстить всему миру. В ту ночь я впервые овладел другой женщиной — то была служанка, которая давно на меня заглядывалась. Я взял ее так грубо, что она кричала и плакала от боли. На следующее утро ее нашли мертвой — повесилась на бельевой веревке, не выдержав позора и унижения. Осознав, что натворил, я сам не хотел больше жить. Ненависть к окружающему миру обратилась в ненависть к самому себе. Но раз я сейчас здесь, перед вами, то очевидно, что покончить со своей никчемной жизнью я не смог. Но с того дня моя жизнь уже не была прежней — с каждым днем мне все труднее выносить себя такого, но, как видите, пока я справляюсь.       Хэрроу завершил свой монолог и посмотрел в лицо Нурилона почти с вызовом.       — А ваша сестра? — нерешительно спросил тот.       — Думаю, вы знаете, что было дальше. Пособники Тенебриса во главе с вашим дядей похитили ее, отправив на остров Несвободы. Но злые языки запустили мерзкую ложь о том, что Эстате сама переметнулась на сторону врага, и очень многие в эту ложь поверили. Включая короля, вашего отца. Только лишь ваш брат сомневался в этой версии, и только благодаря ему всей нашей семье удалось избежать наказания. В том числе… моей дочери.       — Значит, вот в чем заключалась твоя главная причина жить, — еле слышно произнес Нурилон.       Хэрроу едва заметно кивнул.       — Знаешь, Хэрроу, — снова заговорил принц. — Несмотря ни на что, я все еще завидую тебе. И знаешь, почему? Потому что ты умеешь любить. Да, здесь есть чему позавидовать, ведь эта способность дарована далеко не всем. Посмотри вот на меня. Посмотри, до чего я довел свою жену. Моя неспособность любить привела Диаманд на порог новой войны. Так что Мэрилон будет абсолютно прав, если решит избавиться от меня.       Тем временем за стенами королевской тюрьмы начало пробивать себе дорогу рассветное солнце. Но запертые в камне узники этого, конечно же, видеть не могли.