В детстве у меня был плюшевый медведь.
Если на него нажать, он говорил: «Я тебя люблю».
Но только если нажать.
©
После неудачных беременностей её сексуальность свернулась в комочек и уснула до лучших времён. Мия не могла даже думать о своём теле, как об инструменте удовольствия. Хотелось только спрятаться глубоко-глубоко в себе. Но оправившись, сексуальность потребовала восполнения утраченного в двукратном объёме. Именно тогда Мия и забеременела Теодором. Парадокс. Она высчитывала удачные дни и часы для зачатия, слушала советы по поводу диет, поз и эмоционального настроя; наставления о том, как важно любить друг друга, верить в успех и наслаждаться близостью обоюдно, ни в коем случае не допуская одностороннего наслаждения… Ничего не помогло. Зато стоило пустить ситуацию на самотёк, как всё получилось. Мия любила секс. Из всех доступных в мире удовольствий секс для ней был самым любимым. Она менялась на протяжении жизни, характер и вкусы подвергались настоящим перестройкам, но сексуальный аспект неизменно оставался важным ей. Секс с Виктором в своё время стал для Мии приятным потрясением. Не только сам процесс, но и яркий эмоциональный след, который он после себя оставлял. Впрочем, неудивительно. Близость не могла получиться плохой между парой, которая буквально чувствует эмоции друг друга. С вампирской связью они гарантированы от сексуальной несовместимости. На Викторе срабатывали по-мужски прямые приёмы, в этом вопросе он оказался мужчиной с примитивными слабыми точками. Ему нравились липкий шёпот на ухо и провокации, а Мие нравилось ослаблять его контроль. Ей было достаточно сделать всего ничего, чтобы вызвать в голове у Виктора сексуально ассоциативный ряд. Он считал жену очень сексуальной. И всегда подчёркивал, что отделяет это понятие от «сексапильности». Сексапильность — игра на зрителя. Сексуальность же — полная самоосознанность на телесном уровне. Первое было изображением великолепной любовницы в вечной погоне сорвать аплодисменты. Второе — готовность быть желанной и наслаждаться этим. Хотя понимать сексуальность Мии Виктор начал не сразу. Намёки он улавливал не всегда, мог увести откровенный диалог в далёкое от секса русло. Мие оставалось лишь поражаться, как можно настолько не чувствовать разговор. Вероятно, виной была разность темпераментов. Виктор отдавал преимущество подходящей обстановке, медленному и чувственному соблазнению. А всё это исключало агрессивное завоевательское поведение. Мия же чаще всего предпочитала стихийность и спонтанность. Однако постепенно они оба научили друг друга своим сексуальным привычкам и пришли к балансу. Мия прикрыла глаза, отвернувшись к иллюминатору. Задумалась. Ещё несколько лет назад она могла заглянуть в кабинет мужа, не боясь ничему помешать… Тогда между ней и Виктором ещё не сформировалась почтительная дистанция. Образ старого воспоминания заполнил все её мысли. Раннее утро. Она вошла в кабинет… Виктор почти тут же закончил видеоконференцию, найдя это не таким уж важным в сравнении с возможностью полюбоваться женой. Новая шёлковая комбинация сидела на ней безупречно. — Древние вампиры и современные технологии, — подразнила Мия, начав с заботой растирать ему плечи. — Эпохи схлопнулись. — Предпочитаю диалог с глазу на глаз, но мы сейчас в разных городах, а совещание не требовало отлагательств. — Я знала, что вы друг без друга не протяните. Разъехались по континентам, чтобы уже через месяц вернуть всё по местам. — Что ж. Ты оказалась права. — Само собой. Итак… «Биттлз» снова на сцене. Кто из вас Леннон и Маккартни? Виктор мягко улыбнулся. — Ты неверно оцениваешь наши отношения. София, Ксандр и Артур — не мои карманные подручные. Мы равновесные лидеры. Каждый из нас знает свою роль и задачу. Мой предшественник был милитаристом. Чтобы не повторить его печальный опыт, нужна поддержка и коллегиальные решения. — Княжеский пост поделён на четверых? — Не совсем так… — Виктор раскрыл колени, позволяя Мии встать между его ног. Она понимала, княжество — не публичная политика, а теневые интриги, влияющие на весь мир. Такой устой построен на старой вампирской иерархии. Вот чего Мия не понимала, так это как у квартета получалось слаженно работать, словно единый механизм. — Когда в компании он самый молчаливый, но при принятии решения все посмотрят на него. Вот о чём я толкую. Даже в самом равноправном коллективе из лидеров есть босс боссов. И это ты, — поцелуй легко коснулся мужских губ. — О чём вы тут так долго спорили? — Любопытной кошке оторвали ножки, — ладонь вампира поднялась по женскому бедру, задирая ткань комбинации. Он заворожённо смотрел на открывающиеся виды. Ах так? Мия села Виктору на колени, подвинула к себе бархатный сундучок. Внутри обнаружилось старинное столовое серебро. — Наконец-то собрал коллекцию полностью, — пояснил Виктор. Она повертела в руках любопытный на вид прибор неясного ей назначения. — Похоже на пиратский крюк. — Это нож для масла старого образца. Такие сейчас не выпускают. Разве не красиво? — Я ещё не отошла от старинного колокольчика для масла и японского фарфора XVII века. А тут уже это! — Но ведь красиво! — Серьёзно, мне просто интересно: ты собирал это старьё… — Антиквариат. — Антиквариат… сколько? Два года? — Это особенная лимитированная коллекция. — И она осядет под пылью где-то среди остального хлама? — всё дразнила Мия. — Не исключено. — Это я ещё о деньгах не говорю. — Уже говоришь. — Из какого они века? Это же наверняка стоило целое состояние! Одна доставка через океан обошлась бы тебе в неплохой новый набор. — Неужели? Не знал. — Как ты вообще выживал в этом мире без меня? — Мия чмокнула ухмыляющиеся губы. — К слову, для тебя тоже кое-что есть, — Виктор вынул из выдвижного ящика пару витражных перчаток. — Всё забывал тебе отдать. В моей юности девушки носили похожие. — Спасибо. С удовольствием услажу твой ностальгический взор, — Мия улыбнулась. — И всё же, у меня вопрос. — Только спроси. — Ты всегда впадал в хозяйственный экстаз от всяких чашечек-ложечек или это только недавно началось? — Недавно. — Ты так растратишь весь свой капитал. — Это математически невозможное событие. — Просто из любопытства… Во сколько нам встал этот столовый набор? — Ну, если коротко: Теодору уже не светит высшее образование… — отшутился Виктор. Руки Мии с нежностью погладили мужские плечи. — Я не из тех, кому достаточно просто купить коллекцию. Мне нужно видеть, трогать, физически владеть ею… А это всегда обходится дороже. — Честолюбец и сноб. — А хотя бы. — Лишь бы потратиться! На помолвку ты купил нам чёртову звезду с неба! Ты в курсе, что компании, продающие звёзды или называющие их в чью-то честь, это легальные мошенники? Звёзды никому не принадлежат. Нет никакого руководящего органа, который бы юридически разрешил давать названия звёздам и уж тем более владеть ими. — Есть. Единственным органом, который имеет право давать названия астрономическим объектам, является Международный астрономический союз. Но это не мешает коммерческим фирмам предлагать частным лицам «возможность» вложить деньги в звёзды. Всё равно придуманные им названия никто не узнает. — Вот ты уже и начал понимать суть обмана. — Я купил звезду через обсерваторию, тем самым помог ей финансово. Вот и вся суть. Они не заметили, как начали флиртовать друг с другом. Между ними всегда была особая динамика. Потому и беседы тет-а-тет часто приобретали заигрывающий характер. — Так это всё стоило того, чтобы потратить целое состояние? — О да. Наслаждаться художественной исторической ценностью, вещами, которым время придало антикварную значимость — это уровень высших инстинктов. Такое в себе нужно поддерживать, эту страсть следует баловать. Однако сама Мия не являлась поклонником подобного. Энергетики от старья она не чувствовала, но посмотреть чужими глазами на мир прошлого всегда интересно. — Лимитированность тех лет совсем не похожа на нынешние ограниченные версии. Сегодня больше нет того ощущения уникального даже у единично выпущенных вещей. — Скучаешь по старым временам? — Скажем так, сейчас мне нравится жить в ногу со временем, нравится цифровизация и доступность благ. Но не могу не отметить неповторимое очарование былых лет. — Тогда почему твои привычки порой вообще мимо времени? Чего только стоит один отказ от современной лексики в пользу настолько древних слов, что каждый второй человек тебя просто не понимает… — Я подумал, что ещё недостаточно раздражаю людей… Очаровавшись, Мия засмеялась. Она часто в шутку пользовалась тактикой жаловаться Виктору на него же: словно то, что он делал, приходило не от него, а со стороны. — Ты застал на своём веку такие разные эпохи. А скучаешь только по временам, что пришлись на твою короткую молодость. Почему? — В твоём вопросе содержится ответ. Они пришлись на молодость. — Всегда думала, что бессмертные воспринимают время иначе. Зачем им ценить молодость, если они всегда остаются энергичными и, по сути, молодыми. — Но впечатления твои стареют вместе с тобой. Ты никогда не будешь молод душой так же, как в период настоящей молодости. — «Лень на солнышке валяться, сидя дома, залипая в дождь. Молод ты, жизнь бесконечна, и не жаль, коль день убьёшь. Но вдруг настанет миг — ты осознаешь, что уж десять лет, как ты живёшь. И никто за это время тебе не подсказал, что со стартом ты конкретно опоздал». Виктор с любопытством заглянул ей в глаза. — Джонни Депп? — «Пинк Флойд». Откинувшись на край стола, Мия как бы невзначай продемонстрировала кружевной лиф без наполнения. Она легонько приподняла комбинацию, пальцем прочертила по узору кружева. Взгляд Виктора тут же упал на полоску чуть оголившегося живота — красиво уязвимого. — Я не отвлекаю тебя от всяких дел? — в голосе Мии прозвучали страстно-зазывающие нотки. — Это всякие дела отвлекают меня от моей жены. Целуясь жадно и горячо, Мия держала Виктора за руки. Поощряющей лаской побуждала их двигаться в нужном ей направлении. Между поцелуями она шептала что-то воркотливое и невнятное. Виновник её косноязычия не останавливался. Клеймя его шею тут же исчезающими следами, Мия позволила уложить себя на стол. Виктор перехвати её руки, поднял их над головой, удерживая наверху одной своей. Мия вытянула ногу, прижавшись стопой к подлокотнику. На подколенном сгибе красиво натянулось сухожилие, которое Виктор тут же лизнул. Он принялся кружить языком по голой коже, чувствуя, как женское тело млеет и открывается под ласками. — Если станет больно, говори, — Виктор просунул ладонь Мие под спину, уменьшая контакт с грубой поверхностью. — Если приятно, тоже говори. Лёгкая сорочка собралась на талии. Склонившись над Мией, Виктор прошёлся поцелуями между её грудями. Мию охватил жар — внутри и снаружи. Но прежде чем всё зашло слишком далеко, телефон Виктора зазвонил. Следом как нарочно подал сигнал и телефон Мии. Они синхронно рассмеялись. — О, дьявольские вырожденцы, эти технологии… Погоди, милая, надо ответить. — Вот тебе и цифровизация с доступностью благ. Завершив телефонный разговор, Виктор попытался приблизиться к Мие снова. Он заставил свою женщину ждать. Пора было ликвидировать этот позорный для его мужского самолюбия зазор. Но Мия восстановила дистанцию, игриво выставив между их телами локоть. — Останься сегодня со мной, — задержал её Виктор. — Не планировала тебя изначально расстраивать, но мне пора, — Мия провела языком по выраженной утончённой галочке его губ. — Я… компенсирую тебе этот поход навстречу. — Прости. Виктор поднял её руку к губам и поцеловал согнутые пальцы. — Ладно, беги. Воспоминание всегда сменялось другим именно на этом моменте. Сцена походила на предыдущую. Виктор также сидел за столом, только уже в княжеском кабинете «Новой жизни». Сердце Мии стучало так сильно, будто хотело обогнать свою хозяйку и первым ринуться прямо к этому столу. Виктор потрясённо улыбнулся, с любопытством глядев на свою посетительницу. В памяти замелькали откровенные снимки, что пришли на его телефон полчаса назад. Значит, Мия не шутила, заявив, что придёт к нему за продолжением прямо сейчас. Она начала эту игру ещё за завтраком, во время которого активно облизывала губы и покачивала ножкой. Это был не просто скрытый сексуальный сигнал. Это имитация полового акта, и мужчина среагировал бы на неё безусловно. Первые минуты взгляд Виктора деликатно избегал соблазнительное зрелище, но в конце концов последовал за сигналом и сфокусировался на нём. Виктор буквально на уровне сообщения тела получил разрешение на тактильный контакт. И Мия хотела, чтобы он уехал в «Новую жизнь» именно в этом состоянии. Она понятия не имела, какой будет его реакция на настолько вызывающее поведение. Просто верила, что сумеет восторжествовать над непоколебимой натурой. Нет ничего более грустного, чем ситуация, когда мужчине и женщине хочется что-то испытать, но они воздерживаются, потому что их фантазия нарушила бы правила пристойности. Немигающий тяжёлый взгляд прошёлся по телу Мии. Виктор словно не мог опомниться и найтись с ответом. Мия выразительно посмотрела на дверь, а затем снова на супруга. Расстегнув пуговицы на мужском воротнике, она рванула ткань в стороны, коснулась губами кадыка и подбородка. Затем принялась воевать с остальными застёжками. Рука Виктора опустилась на подбирающуюся к его брюкам ладонь. — Нет! — в рабочей обстановке он становился чересчур тонным и отстранённым. — Да! — губы подобрались к уху. — Тебе понравились мои фотографии? Я боялась, что мне влетит. Улыбка, что легла на его губы с момента, как Мия появилась в кабинете, так и не добралась до его глаз. — Что? Вот настолько не понравились? — Я этого не говорил. По Виктору было невозможно хоть что-либо понять, но смотрел он очень внимательно. От повисшего в воздухе напряжения Мия немного смешалась, но решила двигаться смелее. Присев на угол стола, она начала раздеваться. — Что ты творишь? Он затуманил глаза, наблюдая за ней, как лев за газелью. Мия вызывающе смело прогнулась, подавшись грудью к лицу Виктора. — А разве непонятно? — Ты выбрала неподходящее место. Меня не устраивает возможный публичный характер этой ситуации. Его снисходительное удивление окончательно перерастало в недоброжелательность. Виктору не нравилось, что его поставили в слабую позицию, в условия, вызывающие колебания. — Ты достойна того, чтобы тебя драли на столе? — О, именно этого и достойна! Мия не сразу заметила, каким потвердевшим, словно служебным голосом он общался с ней. Как поменялся он в лице. Своей выходкой она нарушала границы дозволенного. Не то чтобы правила были верным наблюдателем в их сексуальной жизни. Просто сексуальное поведение тоже должно быть уместным и правильно понятым. В который раз Виктор крепко перехватил её гуляющие по его телу руки. Искушение ему ни к чему. А Мия была искушением. — Знаешь… нарушение правил даже близко не вызывает такого раздражения как упёртая правильность, — не пытаясь вырываться, Мия повела плечами. Бретелька шёлкового топа скатилась вниз, открыв вершинку груди. — Соблюдая все правила, пропускаешь все удовольствия. Звучало дерзновенно. Мия поставила перед фактом свой игривый вызов. Мысль о том, чтобы принять его, редко выглядела для Виктора настолько привлекательной, как сейчас. Чего она добивается, он понимал. Молодая и горячая, она хотела животной страсти. Так что не компостируй её нотациями! Такая чувственная женщина не стеснялась обращаться к собственной сексуальности. Истинный экспериментатор. Секс, эротика, влечение — лишь способы испытать новые ощущения максимально полно. Для Мии это энергетический обмен, силовое обогащение, способ углубить их связь. Виктор же не мог позволить себе стихийное сексуальное поведение. Он старше, сильнее, хитрее и намного влиятельнее своей жены. Подавлять её ещё и в сексе ему не хотелось. Женские пальцы опустились на сдерживающие её руки. Направляя, она провела ими по своей груди, завела под юбку. — Хочешь, чтобы я унижал тебя? — ударил его голос у её лица. — Этого тебе не достаёт? Всё больше ситуация походила на начало ссоры. — Ты не унижаешь меня! — горячо выпалила Мия. — Это просто секс в твоём кабинете. Меня он никак не унижает. Быть может она и утоляла какую-то свою похоть, находя в ней полное падение, но уж явно это не задевало её достоинство. В глубине души ей не нравилась мысль, что Виктору нужна только подходящая обстановка, какой-то определённый настрой и изоляция от чужих глаз и ушей — даже если дело касалось невинных поцелуев. Это говорило о предрассудочности. О том, что в одной женщине Виктор не мог совместить два образа, два архетипа — Мадонну и Блудницу. Такие мужчины обычно ходили налево. В одну женщину помещали свою светлую часть — «святая» мать, жена, хранительница очага. Теневая же сторона искала выход на «падшую» любовницу. — Я просто, — её грудная клетка покраснела — верный признак чрезвычайного возбуждения. — Так хочу тебя испортить. — Кошка мартовская, — Виктор сжал в пальцах край её белья. — Я порву эту прелестную ткань, и затем, когда я с тобой закончу, ты поедешь домой с голой задницей. Спустя пару минут их стоны бились о стены. С этого момента сцена снова делалась нечёткой. Как бы Мия ни старалась, ей так и не удалось раздвинуть её границы дальше. Как давно это было. Ещё до рождения Теодора. Старые воспоминания постепенно растворялись во времени, казались почти ненастоящими. Словно раньше существовала какая-то другая полноценная жизнь, а теперь… Теперь секс с Виктором был слишком формальным и стерильным. Мия помнила их секс другим. Особенным, когда вы делаете это не просто половыми органами, а ваша близость — это пробуждение, высвобождение силы и страсти. Почему секс изменился, Мия догадывалась. Отсутствие эмоционального контакта свело взаимность и физическое влечение к нулю. До сих пор ей не приходило в голову оценивать качество и эмоциональную составляющую супружеского секса. Главное, что секс был. Все знают, по прошествии совместных лет страсти утихают. Партнёры больше не стараются нравиться друг другу — а ведь именно они двое делают друг друга желанными. Отношения остаются, но там уже преобладают забота и бесконечное уважение. Долгое знакомство порождает близость душевную, а она даёт ощущение, что партнёр — твой самый верный товарищ. Вы становитесь совершенно предсказуемыми друг для друга. Порой даже кажется, что ты поцеловал брата или сестру. Страсть и секс же любят новизну, которой просто нет места в долгом знакомстве. Конечно, дело обстояло не только в желании вернуть прежнюю сексуальную жизнь. Мие хотелось перерубить и другую проблему. Одним махом покончить с латентным затянувшимся на годы конфликтом — её ошибкой, её просчётом, её глупым инфантильным бегством, что затронуло все сферы их с Виктором жизни. И секс казался действенным доступным лекарством от застоялых обид. Да, метод не совсем честный: через секс женщина могла заполучить контроль над мужчиной. А Мие не помешал бы контроль — в её ситуации это способ почувствовать себя в безопасности. Однако страх тормозил. Виктор вполне мог не разделять её настроя. Показать своё желание — это показать уязвимость. Но Мия не хотела стать уязвимой, особенно если Виктор уязвим не будет. Она нуждалась в том, чтобы снова стать ближе к нему, а не в неуютном сексе в супружеской могиле, когда лежишь и всё контролируешь.***
Месяц назад это почти случилось. Всё началось из-за дурной привычки бросать свою сумку где ни попадя. Виктору даже не пришлось в ней рыться. Портупея и кружевной комплект лежали сверху на груде купленного барахла. Словно нарочно. Словно Мия хотела, чтобы Виктор их нашёл. Он вошёл в гардеробную, на указательном пальце протянул портупею. Молча глядя на Мию, Виктор ждал. Гулко застучало сердце. Тело в одном белье поёжилось. В первые секунды Мия поддалась панике. Катастрофа! И почему она такая глупая? Но потом подумала, а в чём собственно проблема? Виктор начал первым: — Здорово, что ты довольна своим телом. Не знал лишь, что ты до сих пор демонстрируешь себя с этой стороны. Мия понизила голос. Хотелось позиционировать себя более сильной и непоколебимой. — Разве я сделала что-то плохое? — Нет. — Тогда почему ты разговариваешь со мной, как с преступницей? Мне теперь нельзя покупать красивое бельё? — Просто почему ты носишь его в сумке? — Купила и переложила сразу туда. Не люблю шуршащие пакеты. Ненавижу любой кинетический шум! — М, — нейтрально произнёс он, и от этого короткого звука где-то в желудке сделалось горячо-горячо. — Появился повод купить что-то новенькое? — Хотела сделать приятно. — Кому? — Виктор как-то механично шевелил губами, совершенно не пользуясь мимикой. Безупречное спокойствие было жутким в его обличии. Казалось, от этого спокойствия леденеют стены в помещении. Кому? Себе! Она хотела порадовать себя! Напомнить себе, какая она на самом деле темпераментная и смелая женщина. Но как она объяснит такое желание ему? Мия загнала себя в угол, Виктор поймал её на правде. — Тебе. — Неужели? — спросил он прозаичным тоном, в котором угадывалось недоверие. — Да. Ждала момента надеть. — Вот как? — устрашающая улыбка. Он словно доискивался определённого ответа, который Мия никак ему не давала. — Тогда этот момент настал, — Виктор протянул ей портупею. — Надевай. В ложном непонимании Мия тряхнула головой. Виктор ждал, явно не собираясь отступать от своего. — Тео с Лорой скоро вернутся… — Надевай, — повторил он спокойно, но твёрдо. — Это же для меня. Значит, покажи мне. Ситуация выходила чересчур интимной, учитывая то равнодушие, тот холод, ставшие основой их взаимодействия. Они давно друг с другом не флиртовали. И всё же в происходящем присутствовала не только сексуальная подоплёка, но и злость, вызов. Опасность, словно Мия и Виктор проделывали какой-то рискованный трюк. Их обоих занесло. С требовательным ожиданием Виктор смотрел на неё. По мере того, как нарастало его напряжение, в ней поднималось ответное. Но вдруг в его глазах Мия заметила тот самый ревностный собственнический огонёк, которого ей так долго недоставало. Ремешки красиво легли на голую кожу. Крепления оказались немного прохладными. Виктор сделал шаг к Мие, дотронулся до её талии. Даже поцелуя было достаточно, чтобы ощутить искрящее между ними возбуждение. Какого оно характера им так и не удалось узнать. Лора с Теодором действительно вернулись спустя пять минут. — Где все? — послышался голос Тео с первого этажа. Мия и Виктор отпрянули друг от друга. Следующую неделю между ними просуществовало бессознательное чувство неловкости, порождённое ситуацией сексуального подтекста. Семь дней спустя Мия стояла у двери кабинета. В течение дня оттуда доносились тёплый французский, мелодичный итальянский или звучный шведский Виктора. К вечеру ненадолго запело фортепиано. Виктор играл так, будто сам Шопен был с ним. Теперь же из кабинета не раздавалось ни звука. Мия тихонько приоткрыла дверь. Виктор сидел на диване, скрестив на банкетке голые ступни. Сквозь полуприкрытые веки он глядел в глубину комнаты, словно в медитации. Ничто не тревожило его. Фигура походила на каменное изваяние, в своём погружении он казался неживым и искусственным. Воображение Мии дорисовывало то, что не было доступно взору. Чувства, которые Виктор вызывал у неё, соответствовали его виду — совершенный образец истиной красоты, редкостной, равных себе не имеющей. Если бы не интимность момента, Мия вспомнила бы о сыне, порадовавшись, что Теодору достались отцовские гены. Виктор не замечал её. За день до этого он охотился, инстинкты его притупились, что позволило войти в трансовое полусонное состояние. Так много в этом аристократическом равнодушии скрывалось силы, контроля, беспринципности и ясности. Виктор всегда выглядел так, словно он выше всех, словно обладал пониманием чего-то недоступного другим. Вид его неожиданно заставил чувствовать себя больно задетой. Невообразимо одинокой. Мия до сих пор нуждалась в разговоре по душам, в понимании, как он к ней относятся теперь… Простил ли он её? Присутствие Виктора было нелёгким для неё, но вместе с тем она желала продлить это мгновение. Мия не собиралась интимом реанимировать отношения. Но ей хотелось, чтобы это произошло. Не ради самого события, а ради того, как оно отразится на её сознании. Быть может, секс даст ей пищу для размышлений. Надежду. Хотя бы сомнения. Многоцветие этих чувств лучше холодного безразличия. Всё лучше холодного безразличия! Поцеловав Виктора неделю назад, в Мие что-то изменилось. И ей не хотелось потерять силу этих чувств. Наверное, не зря говорят, что после ссор близость особенно хороша. Оба партнёра не только разряжают напряжение, но и максимально выкладываются, старясь упрочить пострадавшую от конфликта связь. Мие всегда нужен был секс. По крайней мере она прилагала больше усилий для того, чтобы его устроить. Виктор же не отделял физиологию от души. Потому избегал сексуальных отношений, когда между ними конфликт и напряжённость. Виктор не нуждается в тепле и близости в этот момент. Его тело не скучало по Мие, если он был на неё зол. А вот тело Мии работало по-другому. Последние годы у них постоянно были причины держать дистанцию. После рождения Тео они уставали настолько, что забывали дотрагиваться друг до друга. Затем случился период затяжных сменяющих друг друга непониманий…. Почему нельзя просто кого-то хотеть, даже если злишься? Просто нуждаться в привязанности, просто испытывать недостаток тепла, любви и поддержки? Для Мии, несчастной в браке уже какое-то время, секс стал единственной стороной отношений, приносящей радость, единственным способом общения с партнёром, который с каждым днём отдалялся. Она так тосковала по настоящим ощущениям. И тот поцелуй дал ей понять, что назрела необходимость нарушить неясно очерченные внутренние запреты. Возобновить простую человеческую близость со своим партнёром! Снова иметь возможность просто спрятать голову на его груди. Виктор сидел прямо перед ней. Такой иррационально чужой. Неподвижный. Подозрительно неподвижный… Мия едва ли не начала волноваться, как вдруг он пошевелил длинными бледными пальцами ног. На лицо Виктора снова ложились оттенки жизненности. Сердце подсказало Мие, к чёрту! И она последовала своему сердцу навстречу. Резким усилием Мия сорвалась с места. Отдел мозга, где хранились колебания, был временно заперт. Возвысившись над Виктором, она села сверху. Нос уловил знакомый запах лосьона после бритья. Осязание отметило привычную прохладу кожи — особенность вампирского кровообращения. — Ты чего? Ещё несколько лет назад вопрос бы прозвучал дико. Но не теперь. Мия молчала, всматриваясь в вопросительное лицо. А затем прижалась губами к этому жёсткому равнодушному рту. Она целовала Виктора отрывисто, давая ему фору перехватить инициативу. Несмотря на вложенную в поцелуй сексуальную энергию он не был направлен исключительно на секс. Мия пыталась им разрушить покой и холод в этих стенах, что ломали и без того её хрупкое чувство дома. Она пыталась исправить прошлое и спасти настоящее. Виктор схватился за вырез её рубашки, дёрнул полы в стороны. Мия ахнула, когда его руки пробрались к груди, высвободили их из чашечек бюстгальтера. С вампирским натиском Виктор сжал её ягодицы так, что джинсы натянулись и затрещали. Сильные пальцы дорвали ткань, создав вдоль шва щёлку, а затем толкнулись в образовавшееся отверстие. Мия расстегнула пояс мужских брюк, чуть опустила бельё и направила Виктора в себя. Движения её сразу же набрали глубокий резкий темп. А поцелуй… это были просто его губы и её губы. Мия помнила поцелуи совсем иными. Хотя чего она ждала? Что они разом восстановят телесную связь? Что их эмоциональная отдалённость ни на что не повлияла? Что переживёт со своим изысканным любовником восхитительные моменты как будто бы заново? Удивительно, насколько отчётливо она испытывала потерю и пустоту в то время, как Виктор врезался в её плоть. Сквозь подавленное разочарование Мия вдруг узнала знакомые сладкие покалывания внизу живота. Она помчалась за этим ощущением, усилив темп. Мужские ладони на бёдрах сжались. Виктор почувствовал, как Мия напряжена, как натянуты её мускулы и резки рывки… — Ты делаешь себе больно. Мия не сбавила свой ожесточённый темп, и тогда Виктор переместил её на диван. Она попыталась перевернуться, однако он удержал её волевым просчитанным движением своих по-вампирски сильных рук. Он вёл себя раскрепощённо и механично. Разорвал её джинсы с бельём так, что лоскуты повисли где-то под ягодицами. Ладонь легка между лопаток, заставив прогнуться в пояснице. Мия замерла, дрожа и нуждаясь. Виктор начал быстро раскачиваться в ней, она в ответ врезалась в него бёдрами. Выходило это агрессивно, порывисто и неубедительно. Казалось, они двигались не друг к другу, а друг от друга… Мия отогнала это так не прояснившееся до конца воспоминание, почувствовав знакомую головную боль от глазного давления. Самолёт снижался. — Уважаемые пассажиры, пожалуйста, пристегните ремни.