***
Он управляется в рекордные сроки, пусть и пожалеет об этом позднее — но времени на завтрак не хватало, а он бы предпочёл страдать от последствий недоедания, нежели заявляться слишком поздно, раз уж Ноа позвал его лично. Впрочем, присланное Ноа местоположение не так уж и далеко, в шаговой доступности, что было только на руку. Он не уверен, ходят ли поезда так рано, но сама мысль о том, чтобы потратить время и выяснить это, выбивала из колеи. К тому же, адреналин в ногах помогал шагать быстрее, ускорял темп, пока он пробирался по утреннему воздуху. На улице по-осеннему свежо, и он позволяет себе улыбнуться — совсем скоро листья станут ярко-красными и золотистыми, упадут с деревьев, начнут хрустеть под ногами. По какой бы причине Ноа ни вызывал его, ни к чему хорошему это не приведёт, так что лучше насладиться всеми возможными крупицами счастья, какими бы мимолётными они ни были. Однако полицейская лента заметна уже издалека — и она не того жёлтого оттенка, какой украсит деревья гинкго¹ уже через месяц. Он глубоко вдыхает, настолько глубоко, насколько это возможно при всём его торопливом темпе, затем берёт себя в руки. Легче никогда не становится — обойдите половину департамента, и они скажут обратное, но Йоичи всё не может свыкнуться. Он ныряет под ленту и показывает свой значок, местные копы машут руками, но его взгляд не отрывается от смутных очертаний тела. Солнце едва ли достигло горизонта, из-за чего трудно многое различить, но его глаза всё равно ищут, надеясь — и ужасаясь — заметить алые очертания... Роза. Вот она, зажата меж пальцев жертвы, едва заметная, если не считать слабого контура на светлой рубашке трупа. Следующим он замечает Курону, затем Несса; оба нависли над телом, поджав губы. Затем возле ног жертвы мерцает яркая вспышка, и Хиори на долю секунды появляется в поле зрения, а затем снова исчезает. Йоичи ещё раз глубоко вздыхает, затем делает последний шаг вперёд — последние мгновения робкого покоя перед… — Эй, Курона, — говорит, приближаясь, и собирается повториться, на случай, если его голос всё ещё хрипл ото сна. Он откашливается, но Курона уже отвернулся, и слова растворяются в тишине. Кажется, никто из них не был в восторге от этого внезапного звонка. — Имя жертвы Кира Рёске, мужчина, двадцать… — слова превращаются в белый шум, слишком точно сочетающийся с бледно-беловатым светом фонарика в руках Несса. Рёске. У Йоичи сводит желудок, и внезапно он лишь рад тому, что ничего не ел этим утром. — Я его знаю, — выдавливает он, а голоса внезапно смолкают. Слюна скапливается во рту, и он сглатывает. Он... возможно, действительно не в себе. — Ты знал его? — Курона. Знал кислотой обжигает заднюю часть горла, и он снова прокашливается. Глаза Рёске закрыты, но у них красивый стальной оттенок. Который он больше не увидит. Да и не видел уже как полгода. Сказал, что слишком занят работой, поскольку видеть того было равноценно соли на незажившей ране. Думал, что, возможно, через пару недель он попытается проведать Рёске, если тот согласится на чашечку кофе. Когда он осмеливается вдохнуть, воздух неприятен на вкус. Он смахивает руку Куроны со своего плеча. Однако отвернуться от Рёске кажется предательством, поэтому он этого не делает. — Мы раньше встречались, — мы любили друг друга, — Что произошло? — он спрашивает, голос хриплый, а в горле першит. Он должен знать. Мне так жаль, Рёске. Если это единственное, что можно сделать… он непременно поймает Кайзера. Позаботится о том, чтобы тот больше никогда не увидел дневной свет. Чтобы прожил остаток своей жизни в отчаянии, в одиночестве из-за всего, что натворил. — Кайзер добрался до него, — вмешивается Хиори, выпрямляясь; камера низко свисает с ремня на его плече. — Очевидно. — Давай понежнее, Хиори, — упрекает Несс, но это звучит вяло, немного отвлечённо. Йоичи отводит взгляд от лица Рёске на Несса, сердито стучащего по телефону. — Что-то случилось, случилось? — спрашивает Курона, склоняясь ближе, но Несс лишь резко качает головой и засовывает телефон обратно в карман. — Ничего. Как так изящно выразился Хиори, — добавляет он, наклонив голову, и Йоичи заставляет себя снова оглянуться назад, — «Кайзер добрался до него». В бледном предрассветном свете тот выглядит неземным: белоснежные волосы, пастельно-голубой оттенок пепельной кожи. Он мог бы сойти за спящего, если бы не зловещая красная рана на горле — чёткая, как и все убийства Кайзера, идеально продуманная. Его пальцы изящно обвивают синюю… Погодите. Синюю? — То есть роза не красная? — спрашивает Йоичи, садясь на корточки — и если он осторожно отклонится от лица Рёске, получается, это делается с единственной целью — лучше рассмотреть зажатую в руке розу. — Неа, — легко отвечает Хиори. — Разве что мы все стали дальтониками в одночасье. — Спасибо за ценную информацию, Хиори, — сухо бормочет Несс. Курона приседает рядом с Йоичи, нахмурив брови. — Ещё шесть подтверждённых убийств, и он ни разу не менял почерк. Почему именно сейчас? — взгляд Куроны поднимается вверх, а Йоичи поджимает губы. — Почему вот этот? Вот этот. Теперь это всё, что представляет из себя Рёске. Тело, которое ожидает мешок для трупов. Мертвец. Последняя жертва Кайзера. Вот этот. — Эй, Исаги, если это слишком… — слышит он, но быстро прерывает Курону. — Нет, я в порядке. Кайзер сделал нечто иное, значит, он выходит за рамки своего шаблона. Может быть, это даст нам недостающую часть, что позволит связать всё воедино и выследить его, — проговаривает он больше для себя — для Рёске — нежели для Куроны и остальных. — Я слышал, что детективы работают усерднее, когда жертвой становится кто-то из знакомых, — говорит Хиори так, словно констатирует забавный факт, его слова прерывает только тихое щёлканье затвора камеры. Йоичи выпрямляется, и Курона делает то же самое мгновение спустя. Одаривает Йоичи неуверенным взглядом, а тот смотрит мимо него. — У нас есть что-нибудь ещё? — обращается он к Нессу: по крайней мере, можно положиться на него, чтобы избежать сочувствия. Тот поднимает бровь, но его взгляд без всякого сомнения устремляется на Рёске. — Пока ничего: остальные улики совпадают. Несмотря на все порезы, крови на месте происшествия нет. В токсикологическом отчёте, вероятно, будет указан тот же препарат, что и обычно, нет никаких доказательств того, что он использовал нечто другое. Хиори может подтвердить, — добавляет он, и Хиори кивает, очевидно отвлёкшись, тыкая в кнопки камеры. — И роза тоже. Посмотри, нет ли там… — Отпечатков пальцев, крови, чего-нибудь примечательного, — перебивает Несс. — Не то чтобы это наше первое родео². — Можно подумать, что после семи таких мы будем чуть лучше кататься на быках, — размышляет Хиори, шаркая к Рёске с другой стороны, склоняется над и делает ещё один снимок, — Этим же занимаются на родео, да? Поднимает взгляд на Несса, затем на Курону. Потом на Йоичи. — Просто делай свою работу, — рявкает Несс, и Хиори снимает воображаемую шляпу, прежде чем продолжить. — Ну же, Исаги, — говорит Курона немного тише, и Йоичи сдерживается от отказа — он в порядке, он в порядке, это болезненно, но он может что-то с этим сделать, наверное, слишком поздно, но уже что-то, и… — Давай захватим кофе по дороге в офис. — Уф-ф… мы не можем просто… мы едва взглянули на… — Там ничего нет, — говорит Курона, толкая Йоичи в плечо. — Ты же знаешь, Кайзер действует не так. А если и есть… — продолжает он, когда губы Йоичи приоткрываются в знак протеста, — Хиори и Несс составят рапорт. Недостаточно хорошо — хочет огрызнуться Йоичи, но это несправедливо по отношению к ним. В безвыходной ситуации они делают всё возможное, и Йоичи не поможет расследованию, отругав тех за то, что они чудесным образом не обнаружили новых улик. Лишь потому, что он сам был недостаточно хорош для Рёске… — Исаги, — голос Куроны. У него за спиной. Йоичи останавливается, оглядывается назад и обнаруживает, что тот указывает большим пальцем на дверь в кофейню. — Хорошо, — соглашается, делая шаг назад, и Курона одаривает его ещё одним взглядом а-ля «ты уверен, что с тобой всё в порядке?», который он начисто игнорирует.***
В офисе... напряжённо. Удушающе. Он здесь лишь десять секунд, а все взгляды устремлены на них с Куроной. Должно быть, остальные уже наслышаны, но знают ли? Поэтому и смотрят? Или просто по той причине, что Кайзер нанёс новый удар, второе убийство с тех пор, как его и Курону перевели сюда, потому что они хороши, они лучшие, и они должны остановить… Они должны были остановить его… — Ох. Курона. Йоичи приходит в себя, заставляет выражение лица выровняться, а сердце — вернуться в горло. Курона неподвижно стоит в дверном проёме, всего на шаг впереди Йоичи, и тот сокращает расстояние, чтобы заглянуть через плечо и увидеть, что же… — Ох, — видимо, настала его очередь ошарашенно замолчать. Взгляд скользит по столу, к маленькой красной коробочке, распахнутой прямо на всеобщее обозрение. Аккуратно завязанная по углам ярко-белая ленточка, безупречный бантик. Маленькая карточка кремового цвета, спрятанная под краем ленты, а на ней чёрными чернилами написано что-то слишком маленькое, чтобы прочитать. — Сегодня не твой день рождения, день рождения, — тихо говорит Курона, отходя в сторону. Это не совсем вопрос, но где-то на грани с ним. Йоичи оглядывается по сторонам, взгляд скользит то вправо, то влево; кто-то пожимает плечами, кто-то просто избегает зрительного контакта. Никто ничего не видел или же не скажет. Йоичи берёт себя в руки, скорее благодаря взглядам, направленным на него, — к лучшему или худшему, что они не знают? Что их напряжённое внимание не вызвано… Или как раз в этом и дело? Это некое… утешение? У Йоичи скручивает желудок, ещё и те несколько глотков кофе, что удалось сделать на бегу… Рёске, ставший этим… Небольшая коробочка и красивая ленточка. Я должен был защитить тебя… — Что… — начинает Йоичи, но слышит голос: громче, нежели острожный тон Куроны. Несс пробирается мимо них, раздражённо приподняв бровь — вероятно, из-за затора, который они устроили в дверях офиса, но тоже останавливается при виде ярко-красной коробки на столе Йоичи. А затем усмехается, покачивая головой. — Завёл тайного поклонника или что-то вроде того, Исаги? — сказано вскользь, когда он направляется к своему столу, и эти слова поднимают ропот по кабинету. Йоичи хмурится — это... действительно взаправду? Подарок от кого-то? Так лучше же или хуже, что дело было не в Рёске? Он сглатывает кислоту, подступившую к горлу — возможно, лучше. Рёске заслужил большего, нежели… всё это. И большего, нежели Йоичи — ну разве это не банально, что он был трудолюбивым детективом, не способным отдохнуть от работы, пока Рёске хотел — нуждался в большем, больше Йоичи в его жизни? И это всё равно отразилось на нём, в конце концов досталось обоим. Пальцы Йоичи скользят по краю стола, осторожно поднимая коробку. — Время неподходящее, — тихо говорит Курона, проходя мимо несколько медленнее и огибая угол стола Йоичи. Когда он поднимает взгляд, то обнаруживает лёгкую улыбку на губах Куроны. — Но, может быть, это поможет тебе отвлечься? На какое-то мгновение Йоичи действительно задумался о том, что, возможно, именно Курона подсунул ему коробку, но довольно быстро отбросил эту мысль. Уже ни для кого не секрет, что тот без ума от Несса, и вряд ли планировал что-то менять. В любом случае, Йоичи видел почерк Куроны, и один взгляд на изящный курсив на карточке служил вполне убедительным доказательством, что это не его рук дело. Он коротко кивает Куроне — это лучшее, что удаётся выдавить из себя, — прежде чем вновь сосредоточиться на подарке. Он мог бы… должен был открыть его позже, возможно, дома, но… ну, Рёске никогда не ошибался на его счет. Работа поглощала и будет поглощать его, особенно в подобном случае. — На этот раз простишь меня за сверхурочные, Рёске? — бормочет он, даже если слова немного застревают в горле. Затем высвобождает карточку из-под ленты и поднимает её. Для Йоичи, чётко написано от руки явно кем-то с искусным почерком; он был бы уверен, что это профессиональная печать, если бы не лёгкий отпечаток чернил, когда он провёл большим пальцем по словам. По обратной стороне карточки мало что можно сказать — ни подписи, ни логотипа, ничего. Со вздохом он кладёт её на стол и принимается развязывать ленту, доставать коробку... Ох. Шоколадки. Если подумать, это было... относительно очевидно, учитывая общий характер коробки: то, как двигалось содержимое, когда он поднял её, и потенциальный контекст самого подарка, но он тупо моргает, глядя на аккуратные ряды декоративных шоколадных конфет. Каждая из них создана с такой же элегантностью, как и текст на открытке, каждая уникальна и настолько прекрасна, что ему почти становится жаль, что он хочет их съесть. И, как он отмечает с запоздалым удивлением, съесть действительно хочется — сладкий аромат соблазнительно поднимается вверх, возможно, это вой пустого желудка, а может быть, просто его любовь к сладкому, и он выбирает первую попавшуюся на глаза конфету. Она наименее декорирована: верхушку украшает простой бледно-голубой цветок. Он решает, что есть будет не так жалко, откусывает, и… Глаза расширяются, вкусовые рецепторы наполняются кисловатым привкусом вишни, и он делает короткий вдох, чтобы начинка не капала изо рта. Йоичи подносит тыльную сторону руки к губам, застигнутый врасплох вкусом и улыбкой, охватившей его. Просто удача, решает он слишком быстро: совпадение, что он выбрал именно эту, и ещё большее совпадение, что тот, кто купил для него шоколад, случайно захватил партию с чем-то кислым. Он почти не говорит о своей личной жизни, особенно с новыми коллегами, и разве у него была причина упомянуть такую незначительную деталь? Мягкий вкус молочного шоколада немного смягчает кислинку, когда он жуёт и глотает, но привкус остаётся, и он с жадностью съедает вторую половину. Может быть, немного алчно с его стороны, но солнце уже встаёт, а он так и не удосужился найти что-нибудь поесть. Не то чтобы шоколад — это завтрак чемпионов, но хватит ходить вокруг да около — давление возвращается, вдавливая его в стул, пусть он и чувствует себя… немного легче, совсем немного. Он берёт открытку со стола, кладет её под монитор и приступает к работе.