Какая ещё ошибка?!

Они поднялись по лестнице и сейчас шли, ну а кого-то несли, по хорошо освещенному коридору. Вокруг стояла тишина. Ни голоса, ни шороха, ничего. Юаню было очень не по себе. Стены казались узкими, а потолок уходил далеко вверх. Ещё и его положение. Умом он понимал, что ему всего ничего и тело должно быть лёгким. Но когда его вот так нёс ребенок... Он обеспокоенно глянул на Цзю-эра. Тот смотрел ровно вперёд, брови сведены к переносице, а сам ребенок вытянулся в струнку, кажется, он вообще забыл про вес ноши и только сжимал его посильнее. С мальчиком явно было что-то не так, как будто он сейчас порвётся, как струна. В сосредоточенном взгляде читалось напряжение. Юань ещё раз задумчиво осмотрел мальчика. Видимо, он правда накрутил себя, может думает, что Юань помереть решил, может, что они помрут вместе. Как будет возможность, нужно будет обязательно поговорить с ним, узнать, что его так гложет. А также продумать план на ближайшее время. Вдруг его блуждающий взгляд зацепился за что-то необычное. Выбивающееся. Неправильное. Юань порыскал глазами в поиске этого «чего-то». И нашел, хоть и не сразу. На шее ребенка, из-под мешка, виднелся фиолетовый, почти чёрный, неприятно выглядящий кровоподтёк. Откуда? Этого не было. Точно не было. Когда это он так? Юань нахмурился и взволнованно начал: — Цзю-эр, милый, скажи, а это- Договорить ему не дали, оказывается, пока он витал в мыслях, они дошли до места назначения и остановились у одной из одинаковых дверей. — Хозяин приказал привести вас в надлежащий вид. — тот скривился, глядя на них, чумазых и испачканных засохшей кровью. — Если через одну мерную свечу вы не будете чистыми, я с вас шкуру спущу, щенки. — с этими словами этот гад, не предупреждая, открыл дверь и втолкнул их внутрь. Это случилось так неожиданно, что они просто грохнулись на деревянный пол. Цзю-эр, не выдержав инерции и полетев вниз, еле успел сгруппироваться, чтобы не пришибить Юаня, навалившись сверху. Ребенок быстро откатился и сразу же сел, потирая ушибленную переносицу. А Юаню совсем не везло. Голову так стрельнуло, что он чуть не закричал. Совсем не среагировав, он бухнулся головой о твёрдый деревянный пол. Еле сдерживаясь, Юань процедил сквозь зубы что-то нецензурно-матерное, и что-то про все коления провожатого, Цю Цзянло, и всех-всех, включая Самолёта. — А-Юань! Я не хотел! Больно? — мальчик подскочил, будто сам не ударился, и заметался испуганным щенком, который не рассчитав силы во время игры, укусил своего человека. Его хищные глаза так расширились, что напоминали Юаню свои собственные. — Не ты виноват, тебе не за что извиняться. — все же прокряхтел Юань и зажмурился, пытаясь унять боль. — Сам виноват, что не сгруппировался. Нет, с этим определенно нужно что-то делать, такая заторможенность и боль до добра не доведут уж точно. Вот только что делать? Вопросы без ответов. Юань пару раз вздохнул и, не делая резких движений, сел. Цзю-эр сидел рядом, всё так же смотря с ужасом. Да что же он так распереживался? Цзю тряхнул головой, будто отгоняя ненужные эмоции и, подобравшись поближе, придержал за плечи, чтобы Юань не упал обратно. — Извини. — тихо пробормотал он, будто не слышал его слов. Юань же лишь вздохнул и успокаивающе погладил ребенка по голове, а после оглядел помещение. Оно было освещено лишь парой свечек, но их вполне хватало на такую маленькую комнатку. Посередине стоял чан, что внутри него снизу не видно, но скорее всего вода. Рядом на полке мыло, расческа и два белых свёртка, полотенца что ли? Больше в комнате ничего не было и Юань вздохнул. Видимо и правда нужно приводить себя в порядок, да и им всё равно следует помыться. Юань посмотрел на свои перепачканные руки. — Цзю-эр, помоги встать, пожалуйста. Шэнь Цзю тут же подал руку и, все так же придерживая за плечи, поднял. Да, сильно он распереживался, очень уж тихий и внимательный. В своем обычном состоянии поливал бы грязью всех обитателей поместья и двигался бы поэнергичней, по крайней мере, дверь бы точно постарался выбить. Как будто тут приложило его, а не Юаня. В чане и правда оказалась вода. Чистая и холодная, даже ледяная. Ну, им не привыкать. Решили купаться вместе, а чего такого? И к тому же, времени у них не так много. Их в бараке вообще каждую неделю обливали холодной водой, голых. И ничего, живые. Конечно, поначалу Юаня коробило от такого, но со временем привык. Тем более, там все были мужского пола. Напившись пока ещё чистой воды из чана, так как другой не было, а пить хотелось после долгих суток без воды, Юань с горем пополам разделся, чуть ли не скуля от боли. Ну не просить же Цзю помочь, в самом деле. — Цзю-эр, милый, а это что? — голос сорвался. Юаня как кипятком ошпарило, когда он оглядел тело так же раздевшегося Цзю-эра. Всё было покрыто фиолетовыми, чуть ли не черными синяками, гематомами и ссадинами, особенно грудь и живот, будто его пинали. Юань так и замер, пристально глядя на мальчика. Ребенок непонимающе посмотрел на него, а потом опустил глаза вниз. Он охнул, схватился за рубашку, собираясь видимо прикрыть синяки, но замер. Понял, что Юань уже все успел рассмотреть и ждёт ответа. — Ничего тако- — подняв глаза и встретившись с широко распахнутыми светло-зелёными, Цзю запнулся. План по убеждению Юаня о нормальности этого или переводе темы отпали сразу. Абсолютно неестественный вид огромных салатовых глаз казался даже в чем-то жутким. Они затягивали, завораживали и одновременно с этим пугали. Очень пугали. Когда Юань так делал, ему было физически невозможно отказать или соврать, несмотря на время совместной жизни. Вид этих светлых провалов в такие моменты казался немного страшным, но одновременно нечеловечески чарующим, и отказать Юаню получалось только у взрослых, и то не у всех, и с трудом. Огромным трудом. Юань делал это только в самых крайних случаях или когда забывался. Кажется, сейчас с ним было и то, и другое. И Цзю-эр не выдержал взгляда белой бездны, поэтому всё рассказал. Да так рассказал, что у Юаня заскрипели зубы. Так, что слёзы на глаза наворачивались. Оказывается, что как только Цзю осознал, что с Юанем, поправочка, с раненым А-Юанем, тем, кто был ему так же дорог, как гэгэ, неизвестно что происходит и возможно его сейчас мучают или вообще убивают, начал колотить по двери, старался выбить её, кричал, чуть ли не стены грыз. Угрожал и чуть эту дверь по кусочкам не разобрал. Выл зверем, крыл всех отборным матом. Прерывался только на сон, еды не давали. Как сказал Цзю-эр, спал он три раза, так что примерно три дня он колошматил по двери и срывал голос. И лишь на четвертый день его услышали. Пришедшему человеку в фиолетовых одеждах не понравилось поведение ребёнка. Очень. Эта мразь избила его. И оставила только тогда, когда его ребёнок потерял сознание. Эта тварь оставила побитого ребёнка в грязном, холодном подвале. Лишь через день пришел провожатый. У Юаня аж в глазах потемнело от слов его, можно смело сказать, младшего брата. Вина накатила такая, что Юань был готов тихо удавиться. «Не помог, не спас, не смог». Навязчивые мысли крутились в голове, осуждали, обвиняли, корили. Конечно он понимал, что никак не сумел бы помочь в его состоянии, но осознание этого ни капли не уменьшало ту лавину чувств, что накрыла его с головой. Бедный ребёнок. Юань чуть не заплакал. Боже, за что ты так с детьми? Разве они заслужили это? Даже если этот ребенок зло во плоти, так ведь нельзя! А Цзю-эр хороший ребенок! Что ему, мало пиздеца в жизни?! За что?! Он и пожить не успел, а уже огреб кучу дерьма! Юань нескоро приобрел дар речи. А как приобрел, высказал всё, что думает о Цю Цзянло. А после они обсуждали всё это в чане с ледяной водой, намыливая друг друга. Успокоившийся Юань рассказал, что с ним случилось и что он помнит. Цзю также поделился произошедшими событиями. Оказывается, никого из их банды он здесь не видел, и это давало надежды. Они расчесали волосы, уже рассказывая друг другу что-то отвлеченное. Всё заняло не больше пятнадцати минут. Голова почти не болела, может, холодная вода так подействовала? Юань уже собирался взять полотенца, как вдруг мальчик вновь заговорил. — А-Юань… — тихо позвал Цзю-эр, после того, как помог аккуратно вымыть и расчесать волосы Юаня, чтобы не задеть рану, а когда тот повернулся, вдруг всхлипнул надломленным голосом. — Ты только не бросай меня, прошу. Не бросай, мэймэй. Не бросай. Из его глаз хлынули слёзы, и он, уткнувшись в ладони и всхлипывая, затрясся, беззвучно умоляя не бросать. Юань так испугался, увидев состояние ребёнка, что не сразу ответил. Он всегда был слаб перед слезами, особенно детскими. Да что там, он их откровенно боялся. Тем более слез его избитого ребенка. О, как же он испугался. — Конечно, Цзю-Цзю, конечно не брошу, никогда не брошу! — поражённый Юань притянул его к себе, сам осел на пол, усадил его к себе на ручки, гладя по голове, успокаивая и шепча что-то несуразное. А Цзю же только сильнее разрыдался, сжался в клубочек, прижался к нему всем телом, прося не бросать, не покидать никогда, всегда быть рядом. Не бросать, как это сделала цзецзе. Кто такая цзецзе, Юань не знал, но разумно отложил вопросы на потом, поставив в приоритет успокоить мальчика. Он сгрёб Цзю в охапку, целуя в лобик, гладя по голове и качая. Ужас какой, он чуть сам не разревелся, так ребенок рыдал. Но все закончилось. Кажется, Цзю-эр действительно думал, что Юань бросит его. Странные детские страхи. Как он мог подумать о таком? Юань сделал что-то не так? Как ни странно, мальчик успокоился быстро, сейчас он тихо сидел на коленях у Юаня и, уткнувшись в подмышку, время от времени всхлипывал и ёжился. А Юань только сейчас осознал, что они сидят голые, мокрые, ещё и время поджимает. — А-Цзю, — обращаясь как можно мягче позвал Юань. — Времени совсем нет, нам пора собираться, на тебе и так живого места не осталось, ещё одного наказания мы не перенесём. Цзю-эр недовольно зыркнул, как бы говоря «Так хорошо сидим, не порть момент!», а потом, видимо, вспомнил где они и в какой ситуации находятся. Поджал губы, покосился на дверь, на Юаня, и всё же слез с него, скорчив недовольную мордочку. Теперь красные глаза были у них обоих. Юань поднялся, опираясь о чан с водой. Как ни странно, голова почти не болела, только неприятно тянуло где-то в затылке. Щека болела, но терпимо, а спина вообще не очень-то чувствовалась. Это уже было хоть что-то. Это холодная вода так подействовала? А теперь наконец нужно вытереться, в чём уже не было особой необходимости, ведь они обсохли, и одеться. Осталось совсем мало времени. Хмм, а ведь на полке лежат совсем не полотенца. Юань взял свёрток и раскрыл его. Ханьфу? Белое ханьфу, из-под которого выпал нижний слой. Самое простое, но зачем им ханьфу? Притом детское. Их что, решили за людей принять? Вряд ли. В любом случае Юань быстро облачился в тонкие нижние штаны и рубаху. И чуть ли не застонал от удовольствия. О Боже, это нормальная одежда, наконец-то! Так приятно, словами не передать. Так комфортно он себя, кажется, никогда не чувствовал. Всё познаётся в сравнении. От счастливых мыслей его отвлекло громкое сопение сзади. Юань недовольно развернулся, ведь он так разнежился, а теперь его отвлекают. И тут же всё его недовольство стихло. Он хрюкнул, пискнул, а потом, плюнув на всё, расхохотался, хватаясь за живот. Посередине комнаты стоял Цзю, взявший второй свёрток и пытался надеть верхний слой ханьфу. Пытался, пффф! Он так запутался в завязках, что теперь был похож на колбасу, перетянутую веревками. Тонкую колбасу. Как он так умудрился, оставалось загадкой, но этот до безумия тупой инцидент просто смыл все плохие мысли и тревогу, причём у обоих. Мальчик, услышав смех, рассердился, сдвинул брови. А потом непроизвольно хихикнул. Его маска снова дала трещину и он тоже рассмеялся, чистым, совершенно не злодейским смехом. Юань же, все ещё фыркая, подошёл и помог мальчику нормально завязаться. Он это умел с детства, и знал все нюансы, так же как знал этикет, начальные навыки игры на гуцине и ведение бизнеса. Всё же родители требовали, да и они с братьями и сестричкой очень часто ходили на «тусовки для больших дяденек», нужно же показать таланты своих чад. Юаню никогда не нравились такие мероприятия, муторно, лицемерно и откровенно скучно. Но его всё равно заставляли все это посещать, как и ходить к учителю музыки. И плевать всем было, что он так-то даже не второй в очереди по наследованию компании. При том ему ещё и к врачам нужно было успевать, всё же не повезло ему в первый раз с телом. Не повезло. Цзю-эр же удивлённо посмотрел на него, но не прокомментировал ловкие, точно выверенные движения. Юань так же легко одел свой второй слой, что был немного великоват, и посмотрел на полочку. А точнее на лежащий там предмет. Маленькое, простенькое зеркальце. Он заметил его не сразу, оно лежало в дальнем углу и было больше похоже, что его кто-то забыл. Юань взял его в руки. Совсем маленькое, с ладошку. Незаметное. То, что может помочь в случае чего. Подумав о том, как можно использовать его в частности и по кусочкам, он уставился прямо на свое отражение. Всё те же немного припухшие огромные глаза, покрытые красной сеткой лопнувших капилляров. Кожа была бледнее, чем обычно, а на лице красовалась огромная, уродливая рана на пол лица, разворотившая часть щеки. Сейчас она наверняка выглядела лучше, чем было, так как Юань её промыл, но всё равно, страшная рана, простиравшаяся от виска до края верхней губы выглядела ужасно. Но это неважно, главное, чтобы осложнений не было, а на внешний вид пока наплевать. Для начала нужно выбраться. О красоте личика подумает потом. Юань дёрнулся от неожиданности, когда дверь комнаты с грохотом ударилась о стену, раскрытая с удара ноги. Человек, которому принадлежала нога и который появился так феерично, цепко оглядел их. Сморщился, подумал, ещё раз оглядел обоих с ног до головы и кивнул. Юань, почти сразу опомнившись, молниеносно сунул зеркальце в пояс и прикрыл это место рукой. Цзю, стоявший рядом и с интересом осматривающий себя в ханьфу, сжался в тугую пружину, готовый напасть, разодрать. Такая быстрая перемена в ребёнке могла и напугать, но Юань привык. Этот малыш менял маски как перчатки и всегда был готов к неприятностям. — За мной. — бросил уже другой провожатый и вышел, не дожидаясь их. Юань переглянулся с Цзю-эром. Выхода не было. Они подошли друг к другу поближе, чтобы если кому-то станет плохо поддержать, и вышли, нагоняя мужчину. Шли долго. Поднимались по лестницам, поворачивали, проходили мимо поворотов, спускались. Вот кто придумывает такие лабиринты? Интересно, что снаружи особняк выглядел понятным и не особо большим, а внутри целые муравьиные ходы. Обстановка начала меняться. Сначала незаметно, но потом Юань понял, что они в роскошной части поместья. На полу появился ковер, коридор освещался лампами, и это наводило жути. Куда же их ведут? К кому и зачем? А подвели их к одной из дверей и, не давая ничего понять, раскрыли перед самым носом, «приглашая» войти. У Юаня сердце сделало кульбит и ухнуло вниз, когда он увидел человека, сидящего за столом и спокойно попивающего чай из пиалы. Человека, что затащил их сюда. Человека, который уже вызывал у него отвращение и ненависть. Дверь за спиной захлопнулась, отрезая хоть какой-то путь отступления. Цю Цзянло махнул рукой, приглашая присесть. Цзю вышел вперёд, проходя первым и пытаясь загородить Юаня. Это конечно приятно, но опасно. Поэтому Юань поймал ребёнка за запястье и пошел первым, стараясь выглядеть уверенным и отстранённым от всех мирских сует. Ему почему-то было жизненно необходимо показать, что он не боится. Хотя страшно было до жути, как за себя, так и за Цзю. Они присели на предложенные им места. Мужчина, хотя скорее молодой парень, осмотрел их внимательно и гаденько так усмехнулся, разбивая вдребезги образ благочестивого молодого господина и наследника знатной семьи. Он ещё раз оглядел их, задерживаясь на каждом и, отпив чай (?) из пиалы, наконец заговорил. — Шэнь Юань, — Цю произнес его имя ТАК, что становилось понятно, ничего хорошего его сейчас не ждёт. Он улыбнулся шире и продолжил. — расскажи-ка мне, ты ли тот самый главарь отребья, что называют себя иноземным названием «шпионы»? Сердце, кажется, совсем остановилось.