Вечерние аллеи

В одно яркое сентябрьское воскресенье поехали за грибами. Электричка остановилась на тихонькой станции, на которой не было ни души, только какой-то старик, нахлобучив на лицо панаму, мирно спал. — Пошевеливайся, — то и дело повторял Поляков, когда они шли по узкой тропинке, ведущей в лес. Даниил закатывал глаза и ускорял шаг, но потом опять отставал. Солнце разбрызгивало искры сквозь листья деревьев. Тени причудливо удлинялись, когда дядя и племянник шли по покачивающемуся деревянному мосту. Опустив взгляд вниз, Вечерский увидел тёмную воду речушки. Она тоже золотилась под солнечными лучами. Даниил сорвал травинку перед самым входом в прохладное царство леса. В нос ударил пьянящий аромат сосен и елей. Этот запах был до боли знаком Михаилу: во время службы в штрафбате они с однополчанами вместо заварки добавляли в кипяток шишки, ёлочные иголки, всякую лесную траву. — Бери нож. Ступай вглубь, ищи грибы, — Поляков хмуро протянул племяннику орудие. Тот нехотя взял его. Шуршащие шаги Михаила становились всё дальше. Вечерский подумал, что если заблудится, то это даже к лучшему — нахождение рядом с человеком, который внушает страх, то ещё «удовольствие». Причудливо дрожало на листьях солнце. Даниил наклонялся, чтобы срезать очередной гриб. В его корзинке уже были и опята, и белые. Опять вспомнились друзья, оставшиеся на Дальнем Востоке. Лёнька. Его зелёные глаза и загорелые лодыжки, когда тот идёт вдоль кромки воды, густой, как синяя гуашь. С Лёней они прошли вместе так много, что Вечерский мог от души поклясться, что это его лучший друг. Всё могло бы быть замечательно: они имели шансы поступить в один вуз, но на горизонте замаячил дядька со своим Ленинградом… Даниил опомнился только когда ушёл достаточно далеко. Пахло мхом, еловым нектаром и начинающейся осенью. А ещё грибами. Да, грибы в корзине источали просто божественный аромат. «Он ведь воевал. Но никогда ничего не рассказывает. И не расскажет. Его, кажется, брали в плен. И немцы пытали его. Поэтому он такой злой», — мысли плыли облаками, когда молодой человек возвращался назад. Эту информацию о Михаиле он узнал от бабки Евдокии, которая жила в квартире напротив. Лёнька и его сестра Сашка завидовали тому, что Даниил теперь будет жить в самом красивом городе СССР. А Вечерский был готов отправить вместо себя кого-нибудь из них, лишь бы суровый дядя оказался как можно дальше. Даниил плутал. Ему уже начало казаться, что солнце стало более тусклым, и лес постепенно начало окутывать мглой. Или парню просто так померещилось? В лесу стояла тишина, если не считать природных, совершенно естественных звуков: шелеста листвы, хруста веток, шуршания мелкого зверья в кустах. Следовало признать поражение, и Даниил сделал это. Устало поставил корзину на тропу и сел рядом, на траву. Запрокинул голову. Сосны покачивались туда-сюда. Небо было уже совсем осенним, высоким и спокойным, совсем не таким, к какому привык парень в своём городе. Открыл было рот, чтобы позвать Михаила, да осёкся. Почему-то не хотелось. Ведь мужчина его не ищет, так почему он должен? Искал бы — лесное эхо уже донесло бы это до него. Посему, встал, нехотя поднял корзину и, размахивая ею, пошёл по тропе. Вспомнились золотые косы Саши, её хитрую улыбку и лисий нос. Она всегда придумывала что-нибудь интересное. Например, однажды они втроём поехали в рыбацкую деревню, где прожили целую неделю. Было волнительно и увлекательно. Иногда, засыпая, Даниил чувствовал тот самый запах моря и солёной рыбы, которым, наверное, пропитался. Саша запрокидывала голову, когда смеялась, а ветер по обыкновению ласкал кудрявую прядь, выпавшую из косы. А здесь, в Ленинграде, друзей у Вечерского не было. Люди здесь были другие. Интеллигентные. Хорошие. Но другие. А, может, это Даниилу так казалось на фоне сильного желания вернуться домой… Сам не заметил, как тропинка вывела его на какую-то странную жидковатую почву. Ноги парня то и дело разъезжались. Пару раз чуть не упав, он понял, что дальше хода нет, и надо поворачивать обратно. Но сделав несколько шагов, Даниил почувствовал, как его мягко и настойчиво засасывает вглубь. Он пытался поднять ногу и двинуться, но вместо этого погружался в болото ещё пуще. От панического страха даже закричал. Со стыдом успел осознать, что позвал Михаила… Корзина с грибами уже ушла в глубины болотистой жижи. Кряхтящего Вечерского заглотило по грудь. И вдруг прямо перед его лицом возникла палка. — Хватайся! — приказал суровый голос. Даниилу хотелось разрыдаться, как мальчишке, его банально засасывало в болото, и он ничего не мог с этим поделать! С трудом ухватился за палку. Поляков, стиснув зубы, потащил её на себя. Вечерскому казалось, что ещё немного, и пучина полностью поглотит его, но каким-то чудом Полякову удалось достать племянника. Парень упал на спину. Ему было очень страшно. Он не помнил, сколько так лежал, стараясь хоть немного успокоиться, но когда смог рассмотреть небо перед собой, то было уже темнеющим. Солнце село. — Грибы пропали… — прошептал он с хрипотцой, ощущая, как капитально пропах ароматом болота, гнилостным и травянистым. — Да и ты сам чуть было не. Даниил не хотел смотреть на мужчину, знал, что тот считает его слюнтяем, а теперь уж и подавно. Поляков поднялся с травы и сказал, что нужно возвращаться. Грязный и влажный Вечерский еле передвигался, но его грела мысль, что относительно скоро он окажется в тёплой квартире и сможет принять ванну. Даже такие простые удобства после случившегося казались настоящим подарком. — Спасибо, — выдавил Даниил. В эти секунды он и впрямь был благодарен дяде. — Ты слишком невнимательный, — назидательно сказал Поляков. Немного пренебрежительно. — Знаю. — Делай с этим что-нибудь. — Попробую. Можно задать вопрос? Вопросов у парня накопилось много, но не мог же он выдать их все Полякову. Нужно было порционно. К тому же, пустой темнеющий лес как бы располагал к откровениям. Даниилу казалось, что Михаил не откажется. Так и произошло. — Ну и какой? — мужчина повернул голову и строго поглядел на своего спутника. — Что там было — в плену? Сколько раз он с ребятами обсуждал фашистов, их зверства и то, как страдал его народ от лап немцев! Но то были абстрактные теоретические рассуждения. Вечерский очень хотел бы иметь родственника, который бы прошёл войну, но такого у него не было. У большинства одноклассников отцы погибли. Вот и у Саши с Лёней была та же история — папаня их был убит в битве за Сталинград. У Максима Лаврова, хорошего парня, брат и отец пропали без вести. У Коли Синицына отец погиб в битве за Берлин. У Аркадия Уфимцева отец вернулся. Целый. Только контузию получил. Аркаша очень гордился им, а остальные тихонько завидовали, ведь мальчишка рассказывал такие залихватские истории, например, как его отец одной левой повалил пятерых немцев! — Если узнаешь — спать не сможешь. Вот вроде бы такой простой ответ, а по коже Даниила побежали мурашки. Или ему просто было холодно от болотной каши, что облепляла тело? — Расскажи что-нибудь. Пожалуйста. Они остановились на станции. Старика, который спал, когда дядя и племянник прибыли, уже не было. — Зачем тебе это? — мужчина повернулся к Вечерскому лицом, опрокинул на него серо-голубую воду глаз. — Интересно. Я хочу гордиться. Знать хочу, — твёрдо и даже строго отозвался парень, не разрывая зрительного контакта. Полякову даже понравилась такая дерзость парня. Он выглядел чуть удивлённым. Ухмыльнулся и кивнул: — Ну допустим. Расскажу дома. Вдалеке загудел паровоз… А потом уже совсем близко. Приближалась электричка. Даниил взглянул на небо. Сине-фиолетовое, с гаснущим белым отблеском на западе, оно готовилось ко сну. Пахло грибами, лесом, болотом, тревогой. Странное сочетание. Вечерский следовал за мужчиной, и вдруг ощутил какую-то приятную слабость. Сила Полякова как бы затмевала его. Одно парень понял хорошо — с Михаилом иногда можно чувствовать себя в безопасности.