Вахта. Самое ненавистное слово для пирата, идущее после фраз: «кончилась провизия», «мы сели на мель», «кончился ром». Уён всегда был уверен, что тяга к рому у пиратов преувеличена россказнями тех, кто работал в тавернах. Мол, эти моряки накидываются на спиртное, как на баб, если не чаще. Но оказавшись на корабле, и сам пристрастился к напитку. Либо ром, либо вода с тиной. В этот раз им удалось раздобыть достаточно свежей пресной воды, но руки все равно тянулись к спиртному. Но благо, что не в данный момент.
А вот Сана не сильно пугала вахта. Не спать всю ночь для пирата было делом привычным. Часто случалось нападать на суда именно ночью, заставая врасплох экипаж. Поэтому нести вахту, особенно с Уёном, не казалось Сану чем-то ужасным. Да, немного клонило в сон, но не сильно. Утром они смогут хорошенько отоспаться. Уён по большей части и сейчас мог спать, как делал до этого не раз. Но, видимо, сегодня хотелось посидеть ночью в тишине и подумать о своём. Во всяком случае, так чувствовал сам Сан.
Сидя на бочке прямо под мачтой, юнга вертел в руках собранную подзорную трубу, пока Сан возился на шкантах над каютой капитана. Сегодня именно эти двое несли дозор, стоило только выпитому выветриться.
На соседней бочке стоял еще не увядший виноград и железная кружка с водой, из которой Чон иногда пил. Корабль плавно двигался по волнам под рассеянным лунным светом и яркими ночными звездами, а воды поблескивали от поднявшегося на поверхность светящегося планктона. Уён заметил его благодаря тому, что смотрел через трубу на разные части корабля, приближая те в несколько раз. И уцепившись взглядом за планктон, покинул пост, убегая на помост прямо к возлюбленному, устраиваясь в его руках и кидая взгляд на яркие переливы удивительного света прямо на глади воды.
— Так красиво, Сан-а! — потянул Уён и почувствовал, как прохладный морской ветер щекотал его лицо и забирался под просторную рубаху.
На палубе не горел свет, лишь один масляный фонарь стоял рядом с парой друзей, освещая их лица друг для друга.
Уён едва не повис на перекладине, в надежде полностью рассмотреть удивительную красоту водной глади, но умело держался на месте.
— М? — Сан обернулся на голос друга, подходя к нему и заглядывая в воду. И правда красиво. Такое редко можно было увидеть. Чхве подошёл ближе, обнимая Уёна двумя руками, чтобы тот не свалился за борт. Мера предосторожности, имеющая место быть. Уён уже не раз падал за борт, когда засматривался на что-то в воде или на суше. Ну или кто-то из команды скидывал его в воду в наказание за вредность.
— Красиво, — Сан прижался к спине юнги, укладывая подбородок ему на плечо. Всё-таки с Уёном было чертовски хорошо, когда они были наедине. Ласковый Сан получал от тактильного парнишки всё, что ему было так необходимо. И часто Чхве одаривал друга в ответ так необходимым пирату вниманием. — Но не красивее, чем мой Уён-и, — Сан чмокнул друга в шею, как делал довольно часто в моменты прилива нежности.
И Уён смущался чужих слов, жмуря мордашку и с силой хлопая Сана по плечу и толкая бедром.
— Да, конечно, болтай больше, — усмехался блондин, а сам чувствовал, как горят щеки. Сердце трепетало от восторга перед увиденным, и Уён все вертелся в руках друга, явно беспокоящегося за возможное сотое падение блондина за борт. Но Чон знал, что даже если корабль тряхнет из-за волны или невесть откуда взявшейся скалы, и он плюхнется в воду, то Сан его непременно спасет, как спасал уже бесчисленное множество раз. Его любимый Сан. Ох и как же тяжело было соблюдать самообладание, когда моряк был так близко! Когда его руки оплетали крепкий торс юнги, а дыхание обжигало открытую смуглую от палящего солнца шею!
В самом деле, это было прекрасно, но были вещи и куда более удивительные, чем какой-то планктон.
— Мой Сан куда красивее! И куда сексуальнее, — Слова Уёна засмущали Чхве. Он покраснел, отводя взгляд куда-то в сторону и стараясь не смотреть на своего друга. Не то чтобы такие приятные слова они редко друг другу говорили. Но сейчас была такая странная атмосфера, особенно если помнить, что случилось пару дней назад. Сан всё ещё не мог забыть об этом. А стоило бы. Потому что, кажется, Уён давно обо всем забыл.
Довольная лисья морда развернулась к асу и обнажает зубы в широкой улыбке. Неужели этот парень задумал что-то?
— И сильнее, и смелее. И удачливее! А знаешь почему? Потому что судьба преподнесла тебе именно меня и всего лишь за пять серебряных! — он всё так же улыбался, но не мог сдержать звонкого смеха от собственной шутки. В самом деле!.. Всего парочка монет, чтобы освободить от какого-то стремного пирата, а в итоге забрал на корабль! Что за наглый мальчишка
— Я очень горжусь этой сделкой. Чудеса дипломатии и переговоров в деле, — Сан усмехнулся, радуясь, что они немного сменили тему.
— Сделкой? — смеялся Уён, вспоминая тот день, словно это было вчера. Ох и влетело им тогда от капитана! — Ты дал владельцу пять серебряков, а потом ограбил его сундук и вынес всё из кабинета, включая меня, — хохот мешал Уёну дышать, и поэтому он начал кряхтеть со свистом, как дверная петля, которую никогда не смазывали.
— Отличная же дипломатия, разве нет? — Сан широко ухмыльнулся, глядя на любимого друга этим теплым, но таким личным взглядом, будто говоря с его сердцем, и, смутившись, Уён отвёл взгляд. — Для меня ты самое ценное сокровище, которое я когда-либо воровал. Ты, а еще Шибер и Мококо, — Сан сцепил руки за спиной Уёна в замок, притягивая его к себе ближе. Уён закатил глаза, когда возлюбленный упомянул свои клинки.
Верно, со стены Сан умудрился содрать еще и две сабли, которым позже дал очень странные имена. Шибером звали когда-то его пса в деревне, а Мококо было что-то вроде лесного божества или какой-то байки из детства Чхве. Уён решил не забивать свою голову настолько ненужными знаниями.
— Иногда я думаю о том, как сложилась бы моя жизнь, не сбеги ты тогда ко мне на корабль. И по правде говоря, в голову ничего не лезет. Пустота. Удивительно, что я смог прожить как-то без тебя в своей жизни. Будто до той встречи ничего и не было… Знаешь, — Сан вздохнул и провёл пальцами вдоль впалой щеки с небольшими шрамиками и убирает вьющиеся волосы Уёна за его ушко. — Я говорил это не раз, но, придя в бордель, я правда хотел там снять кого-нибудь, но увидел тебя, — Чхве заглянул в глаза друга, становясь чуть серьезнее, — ты был такой измученный, уставший и несчастный. Но… С этим твоим огнем в глазах. И такой молодой. Я подумал, что делать там тебе нечего, — Сан чуть смутился, но продолжил смотреть в темные глаза перед собой с нежностью. — Вот и выкрал. Ты ведь не жалеешь об этом? Я вот не жалею. Ну, знаешь… Украсть тебя было лучшим решением в моей жизни.
Слушая теплые слова Сана, Уён продолжал улыбаться другу в ответ. Боги, зачем же вы создали его таким очаровательно милым! Все попытки Уёна остановить себя от того, чтобы окончательно не провалиться в эту любовную яму, с треском проваливались, когда Сан улыбался ему. Так тепло, нежно, и Чон всегда замечал эту искреннюю и невинную любовь в глазах лучшего друга, как он мог опошлять ее своими мужеложскими чувствами? Это было бы нечестно по отношению к Сану!
— Я о такой ерунде стараюсь не думать, та старая жизнь сгорела вместе с борделем, до встречи с тобой меня не существовало, — Уён отвел взгляд и опустил его вниз, не переставая улыбаться.
— Ну еще бы я был не был уставшим! Я же и уборщиком там был, и подстилкой, — Уён и сам смущался от тех слов, которые произносил. Ему до сих пор стыдно говорить о том, что его телом пользовались ради плотских утех все те, кому хотелось экзотики. А таких было немало. И если бы не Сан, то кто знает… может, его убили бы моряки или, что хуже, нашла бы «Сирена». Я никогда не жалел об этом и не пожалею. Даже если мы разобьемся о скалы и утонем, если на нас нападет кракен и утащит на дно. Пока ты со мной, я буду самым счастливым пиратом на всем белом свете. Сан-и, ты и команда — всё для меня! И я так сильно тебя люблю, что отдам последнюю каплю рома! — улыбка сияла на его лице, и казалось, что парень вот-вот расплачется от счастья! Даже если это не романтические чувства, они все равно были крепче любых в этом мире. В том числе родственных, кровных. — Сан-и, я хочу быть рядом с тобой до конца жизни. Поэтому не смей умирать раньше меня.
Сан слушал Уёна, почти ничего ему не говоря. Его переполняли эти чувства к другу, которые он не знал, как продемонстрировать. Его начинало буквально трясти от невозможности показать Уёну то, как он его ценит. Всех слов мира бы не хватило, чтобы описать чувства Сана.
Долго и пристально вглядываясь в глаза Уёна, Чхве затянул с паузой. Она была слишком долгой.
— Уён-а, — Сан глубоко вдохнул, пытаясь найти подходящие слова. Пусто.
— Да? Тоже хочешь признаться мне в любви? — парень хитро хмыкал, не отлипая от парня рядом. Отчего-то сейчас чужие руки на пояснице казались ему такими крепкими и твердыми, словно цепи, из которых Уён не мог выбраться без посторонней помощи. Но он и не хотел. Он наблюдал за личиком Сана, отмечая, как тот разозлился после слов о «подстилке», и не нужно быть гадалкой, чтобы знать мысли брюнета. Чон прекрасно понимал, что Сан в такие моменты думал о том, как же ему хочется поубивать всех тех, кто причинял его близкому другу боль. Кто пользовался его телом и унижал. Потому что на месте Сана Уён бы поступил так же. Даже если Сан он не был кровожадным ублюдком, он был готов самолично перегрызть глотку каждому, кто мог ранить его солнышко!
— Прости… — Чхве никогда не был хорош в разговорах. Да и думать пират особо не умел. Действовать. Вот в это он был хорош.
С пустой головой Сан поддался вперед, целуя Уёна в губы и замирая. Это не был полноценный поцелуй. Лишь касание губ. Сан не знал зачем он это сделал. Тело просто приказало поддаться вперед. Этот поцелуй такой осторожный и мягкий, сильно отличающийся от того, как привык целоваться Чон и не имеющий не единого различия с их обычными поцелуями в шею или щеку. Но все же… он такой драгоценный и долгожданный, что прерывать его вот так просто юнга ему не позволит! Отстранился пират со слегка растерянным и виноватым видом.
Но стоило ему на миг отпустить Уёна, как пират сразу же накинулся на Сана и потянул его к себе, целуя грубо и страстно, прижимаясь к бойцу всем телом настолько близко, что казалось, будто их грудные клетки соприкасаются, а сердца в груди тянутся друг к другу. Сейчас они точно не были пьяные, и это заставляло Чхве недоумевать: что же они сейчас делают? Но все мысли с такой скоростью улетели куда-то в небытие, что Сан даже заметить это не успел. Почувствовав жарки страстный поцелуй, Чхве, не задумываясь, ответил на него, расцепляя руки и прижимая к себе Уёна ближе. Сделав полшага вперед, Сан заставил парня упереться в перила. В который раз Уён ловил себя на мысли, что ничего лучше рук Сана Господь Бог еще не придумал. Разве что его губы, но если те просто заставляли его сердце трепетать, то руки распаляли то, что ниже пояса.
Сердце бешено колотилось в груди от волнения и страха, но тело пирата будто бы не чувствовало всего этого. Чхве подхватил Уёна под колени, усаживая на эти самые перила, вновь подходя ближе, почти вплотную. Укусив Чона за нижнюю губу, будто бы в ответ за прошлый укус, Сан разорвал поцелуй.
— Эй, кусаться запрещено! — было слышно, что голос Уёна дрожал от волнения и понемногу распаляющегося возбуждения. А что такого? Он мужчина в своем расцвете сил, разве что рядом еще один такой же мужчина, но от этого эмоции становились только ярче. Уён же, кусая в ответ парня, льнул ближе и нагло забрался пальцами под ткань рубахи и провёл горячими ладонями по крепким мышцам Сана. Так… горячо! Голова кружилась от переизбытка эмоций, заставляя терять разум и визжать от восторга в глубине души.
Лишь на секунду заглянув в глаза матроса, мужчина оставил поцелуй в уголке его губ, затем на скуле, щеке, подбородке, шее. Поцелуями Сан спускался всё ниже, чуть прикусывая бронзовую кожу Уёна. Руки пирата обвили прекрасную талию, не спеша забираясь под рубаху. Сан старался не думать. Он просто отдался во власть своего тела, чувств, которые сейчас вели его. Лишь на секунду он оторвал взгляд от тела Уёна, замечая странное движение краем глаза. Глянув лишь для проверки, Чхве чуть не уронил друга вниз на палубу.
— Твою мать… — Сан оторвался от Уёна, будто бы ничего и не было.
Посторонний на корабле. Уён в ужасе смотрел в чужие глаза и подмечал, как изменился его Сан. Что-то не так! Это еще что за черт?! В темноте было не разглядеть, но это точно не был никто из их команды. Человек стоял у борта корабля, смотря в море. И, кажется, он был обнажен. Резко закрыв Уёну рот, Сан кивнул другу на неизвестного, прикладывая палец к собственным губам. Если бы не рука моряка, Чон бы с руганью кинулся на того ублюдка, решившего испортить им романтический вечер. И все же… откуда на их корабле мог взяться чужак? Ёсан не покидал судна, он бы точно заметил незнакомца на борту!
— Тш-ш, — Сан завел руку за пояс, доставая оттуда продолговатый кинжал. Для этого они тут и стояли, верно? — По моей команде беги к остальным и буди их. Срочно. Ты понял? — Сан серьезно глянул на Уёна, отпуская его рот и перелезая через перила. По лестнице идти было опасно, а тихо опуститься на палубу, держась за балки, — вполне реально. Меньше движений — меньше шанс быть замеченным. У Уёна оружие было, так что Сан не стал ему давать своё.
Всё случилось так быстро, что юнга толком не успел осмотреть силуэт незнакомца, но с серьезным лицом сам тянулся за кортиком, готовый защищаться в случае опасности. Задача простая: справится.
Они с Чхве осторожно спускались по противоположной от чужака стороне на палубу и после сигнала разбежались кто куда. Перехватив кинжал поудобнее, Сан большими шагами направился к «гостю». Когда расстояние оказалось около двух метров, Сан вполне мог ощущать, что ближе подойти незамеченным просто не сможет. Бросившись вперед, Чхве схватил неизвестного за руку, резко утягивая на себя и приставляя кинжал к его горлу.
После сигнала, Уён бросился будить остальных, в то время как Сан держит чужака. Однако впопыхах пират успевает бросить последний взгляд на обнаженную фигуру, и когда Сан грозится перерезать незнакомцу глотку, юнга узнает в нем… русала!
* * *
Когда на море опустилась ночь, Хонджун так и не появился в каюте. Неужели Сонхва сделал что-то не так? Ему не хотелось вспоминать их разговор и думать о комплиментах, ведь русал по-прежнему был уверен, что не заслуживал тех красивых слов, но никак не мог выбросить их и выражение лица Хонджуна из головы. Что с ним не так?!
Покинул каюту Хонджун на целую ночь. Изначально он так не планировал. Хотел погулять по кораблю, выпить в одиночестве за штурвалом или на носу корабля. И этот план он выполнил. Только в самом конце забрел в матросскую каюту, назначая двух обнимающихся в одеяле пиратов сегодня стоять на вахте всю ночь. Выгнав их на палубу, Хонджун занял место на одном свободном гамаке, решая немного отдохнуть. Так капитан и отключился от зверской усталости прямо в этом самом гамаке. Ему уже приходилось спать где попало. Команда «Эйтини» часто находила капитана в самых разных местах корабля просто уснувшим. Что было весьма глупо с его стороны, как считал экипаж. Имея в распоряжении одну из двух кроватей на всем корабле, Хонджун умудрился почти всегда спать не в ней. Сан списывал это на старый, слабый ум хёна, а Юнхо предпочитал думать, что капитану просто слишком одиноко в его каюте по ночам. Чонхо же считал, что Хонджуну было просто очень лень идти до кровати. Кто из них был прав, выяснить было трудно.
Но вот и настала глубокая ночь, а мужчина все не появлялся. Эта мысль, что вертелась в голове Сонхва уже несколько дней, подначивала русала выбраться из каюты и пройтись по палубе в надежде осмотреться. Хотелось бы верить, что ему удастся встретить хотя бы единый намек на родные земли и покинуть корабль! Или хотя бы полюбопытствовать, чтобы в будущем рассказывать малькам о своих приключениях.
Оставался чудовищный страх быть пойманным с поличным, но разве ночью люди не спят? И капитан вместе с ними? На палубе, наверное, никого сейчас нет? Такая тишина в самом деле успокаивала, и решившись на эту авантюру, Сонхва поднялся как можно выше и перетащил свой зад на верхнюю ступень лестницы, а вода рекой стекала по его мокрому хвосту.
Будь у него меньше страха и больше безрассудства, русал попытался бы добраться до постели капитана, чтобы ткань быстрее впитала влагу, но тогда пришлось бы прыгать с лестницы. Нет, он лучше еще посидит немного. Пока его хвост не усохнет до пары ровных ног.
Сонхва не знал сколько времени прошло с тех пор, как он выбрался из аквариума. Постепенно влага с хвоста испарялась, и вместо темно-синей чешуи с красным отливом появилась пара ровных длинных ног. Увы, русал не пользовался ими несколько недель, потому отвык ходить. Он крепко держался за перила лестницы и старался шевелить двумя конечностями, но те все равно двигались как одна — синхронно. Тогда Сонхва не придумал ничего умнее, как спрыгнуть на деревянный пол и попытаться сохранить равновесие при помощи рук. В горизонтальном положении человеческие рефлексы сами стали помогать ему, и через несколько мгновений он почувствовал, как ноги наконец-то разъединяются уже мысленно. Осторожный шаг вправо, затем влево и вперед. Все работало как надо, только холодные мышцы еще совсем деревянные, и кровь разгонялась медленно, неприятно покалывая под кожей.
В русалочьем обличии Сонхва был холодным: температура тела зависела от воды, в которой он обитал. А вот с парой ног все работало наоборот. Пришлось лечь на постель Хонджуна, чтобы привыкнуть к дальнейшим изменениям, происходившим в его теле. К огромной радости, они протекали недолго, и вскоре сердце забилось чаще, ладони стали розовыми от прилившей к ним крови, а моргать Сонхва начал при помощи век. Даже уши стали улавливать звуки иначе, лишив мужчину возможности слышать и вибрации.
Пока Сонхва приходил в себя, он позволил себе немного понежиться в постели Хонджуна. Потянуть руки вверх, пошевелить ногами и разогнуть их, чтобы после подняться с чужой койки и направиться на палубу.
Дверь открылась тихо. Сонхва протиснул голову и попытался разведать обстановку, чтобы ничего не мешало ему выйти. На палубе не было ни единой живой души, и морской житель с легким волнением открыл дверь до конца и сделал первый шаг вперед, поднимаясь по лестнице. Осторожно держась за стену, чтобы не упасть.
Наконец, он выходит на палубу и первым делом ступает к борту корабля, с восхищением глядя на морскую гладь со сверкающим планктоном на поверхности. Так вот как они выглядят с высоты!
Открытое море завораживало и в то же время пугало до глубины души своей неизвестностью. Русал понимал, что не мог прыгнуть сейчас, потому как в ночи под водой не видно ничего. Возможность ощущать вибрации могла уберечь его от хищников, но если те подплывут слишком близко, то Хва конец. Да и он сам не знал, где они проплывали. И что делать? Ужасно было осознавать, что на корабле сейчас безопаснее всего.
Тишина, лишь шелест волн и…странные звуки со стороны каюты. Лишь в последний миг Сонхва вдруг услышал скрип деревяшек и не успел было обернуться, как его схватили за руку, а к горлу приставили нечто холодное. Проклятие, значит, спали не все!
Вдалеке мелькнула чья-то макушка, и Сонхва быстро смекнул, к чему это вело! Набрав побольше воздуха в легкие, он решил действовать быстро. Свободная рука осторожно потянулась к чужому ножу и выставила ее между горлом и острием, а в следующий миг русал резко подался назад и со всей силы ударил затылком чужака прямо в лицо. Человеческие руки обмякли на мгновение, но русалу хватило времени, чтобы броситься к каюте капитана и перепрыгнуть лестницу. Дрожащими ногами он добежал до аквариума и быстро поднялся по ступенькам до края, где тут же ушёл под воду и уплыл ко дну, пока его кожа не начала покрываться чешуей и не превратилась в длинный хвост. Отрасли плавники, тело претерпевало изменения, а Сонхва еще сдерживал дыхание, пока жабры не позволили ему снова задышать под водой. И вот он устроился на дне так, как привык его видеть Хонджун — спящим.
* * *
Крик Уёна эхом раздался по каюте, и Минги упал с гамака от неожиданности. Сонный Ёсан пытался продрать глаза и натянуть сапоги, пока остальные копошились и выбегали на палубу, готовые к сражению. Но кроме Сана на ней никого.
— Что? Удрал?! — Минги с двумя возведенными мушкетами быстро оглянулся, понимая, что поблизости ни души. Что это было?
— Он в море спрыгнул? — Ёсан первым бросился к бортам, вглядываясь в морскую гладь.
— Или вы настолько упились, что белую горячку поймали? — за ним последовал и Минги, не дожидаясь ответа Сана. Уён же, видя, как тот держался за лицо, испуганно подбежал к любимому, готовый прибить русала.
— Сонхва, говорю вам, это был он! Он отрастил ноги и вышел на палубу!
