Шень Цинцю — альфа или омега? Да!

Прошло два года с его попадания в этот мир. Ло Бинхэ его не нашел. Едва ли монстр оставит поиск, и Шень Цинчунь всегда будет бояться, что однажды он найдет дорогу к его порогу. Что однажды он откроет дверь и… Но за два года император должен был перепробовать все возможные, доступные варианты, и они не сработали. Альфа… Шень Цинцю тоже ему ничего не сделал, и, Цзю был почти уверен, что никогда и не сделает. Цинъюань-гэ, незнакомый тут альфа, принимал его визиты в любое время дня и ночи и с удовольствием разделял с ним свои помыслы и переживания. Цзю никогда бы не подумал, что Ци-гэ может вырасти в такого сдержанного, умного и благородного человека. Его собственный… был всегда таким раздражающим. Всегда извинялся, дергал неуместно и… язык не поворачивался назвать а-Ци как Ци-гэ. Остальные шиди и шимэй также были вежливы и внимательны. Фэн-цзецзе стала по-настоящему доверенным другом для него. Девушки в борделе, с которыми его познакомил Шень Цинцю, такие далекие прежде, тут напоминали семью. Крутились и льнули, как цветы на лугу. Беззаботно улыбались. Красный павильон под опекой лорда Цинцзин стал по-настоящему безопасным местом, где ни один дебошир не посмеет поднять руку на работницу! Ах, иногда он не мог поверить, насколько хорош этот мир, абсолютно такой же, но невыразимо другой во всех важных местах! Чудесный сон, от которого Цинчунь боялся проснуться. На его поясе был меч теперь! Спустя столько лет! «КэНьан» — вероятность, возможность — его сковал Вэй-шиди специально для нового стратега секты. Копия СюЯ внешне, лишь с другим именем… Энергетически, впрочем, заметно отличался и идеально подходил. Цзю считал это очень символичным. Шиди всегда умел подобрать оружие с большим значением. Осталось только выторговать собственный дом… Признаться откровенно, Цзю уже привык к сосуществованию с альфой-наложником и его демоническим партнером. Вечерами они собирались в гостиной: альфа вышивал очередной элемент декорации, инкуб читал что-то вслух или играл, или рассказывал. И Цинчунь устраивался рядом и слушал. Наблюдал. Парочка была просто неразделима. Иногда они так сладко ворковали, соединив лица, что зубы болели даже у завзятого сладкоежки. Но наиболее шокирующим стало, безусловно, известие, что в следующую неделю у инкуба будет течка. — Мое цветение через две недели, а с вашего не прошло и месяца, — сдавленно поправил омега демона. Его весьма стесняло, что инкуб проводил с ним время каждый месяц. Не столько присутствие Хэ Юаня, тот всегда был предельно корректен и ласков, сколько сам факт, что он в этом нуждался, словно беспомощное дитя, и отнимал время у друга. Да и «течки» его альфа-версии были весьма противоестественным событием. Вообще эта тема была для Шень Цинчуня неприятна, и будь его воля, он бы вовсе никогда не вспоминал о ней, и уж точно не испытывал. К сожалению, так или иначе цветение настигало его в самых разнообразных формах… как и любого человека. В некоторые моменты бытие демонов выглядело весьма заманчивым. — Нет-нет, милый, мой сезон, — легко засмеялся инкуб. Будто в этом ничего странного не было. — Я знаю, что обычно у демонов нет сезонов, — перебил Юань-сюн возражения, уже скопившиеся на кончике языка Цзю. — Но у суккубов есть подавленные человеческие инстинкты, и при желании мы можем быть включены в динамику на любой роли. Мы с а-Цином попробовали все варианты, и мне больше всего понравилось омежье разлитие вод. Так что иногда я позволяю себе окунуться и расцвести. В эту среду у меня в планах провести время с мужем... Все в Шень Цзю встало дыбом в отторжении. Демон насмехался над ним! Как смел он говорить такие!.. Возле лица что-то мелькнуло, и заклинатель, будто зверь, вцепился в… в руку клыками. Едва он понял, что укусил Хэ Юаня, он немедленно отпустил его и отступил. Зашипел, но прикусил язык. Юань-сюн проецировал успокаивающий запах омеги и продолжал тянуть руку (другую), но Цинчунь, не в силах принять происходящее, сбежал в свою комнату и захлопнул дверь. Свернулся клубком на пороге и спрятался под руками. Он старался восстановить дыхание. В сознании до сих пор билось сказанное демоном: он выбирал чувствовать себя уязвимым. Ложиться на этот стол для всеобщего поругания и бесстыдно раскрывал свою течную дырку на потеху публике. На потеху мужу. Альфе. Нет! Нет! Нет!!! Цзю вспрыгнул, будто спасаясь от нашествия тараканов, и прижался к двери. — А-Чунь, милый, дыши, пожалуйста, со мной и слушай мой голос, — позвал его голос Юань-сюна. Омега плаксиво закивал и принялся внимательно следовать за диктуемым ритмом. Хоть его лечение и продвигалось, и он не шарахался от всего подряд, как прежде, были темы, которые неизменно его дергали. Течка, в частности, никогда не переставала быть объектом ужаса. Постепенно его паникующее сознание удалось взять под контроль. Дома всегда случались самые мерзкие приступы. Никогда на работе Цзю даже в голову не приходило начать истерить. Мужчину прошила нервная дрожь, и он вернулся в свое гнездо. В мысли вторгся призрак ощущений от течки, эта болезненная беззащитность, сжимающиеся стены, руки на горящей влажной промежности… Омега брыкнулся от отвращения и сжался, сдавливая через домашние одежды набухший корень ян. Отвратительно! В дополнение к презрению он ощутил унижение! С тех пор, как его пролечили, восстанавливая активность этого куска плоти, он мог видеть работу чудовища, а не только ощущать внутренние спазмы. Отвратительно! Он не желал возбуждаться от насилия над собой! — Ты можешь зайти, — выплюнул он, заворачиваясь в покрывало. Он знал, что суккуб под дверью разве что не скребется. Юань-эр уже был у кровати. Омега ревностно покосился, чтобы без разрешения он не вошел. Инкуб не вошел. Цинчунь развернулся и смуро оценил чужое беспокойство. На его лице наверняка оставались красные следы. Он гордо отвернулся и сжал медальон Ци-гэ. — Ты можешь коснуться, — сказал он, делая вид, что это а-Юаню надо. Инкуб тут же обхватил его и спрятал. Мужчина ощутил, как внутри разжалось, и выдохнул. Он забился — довольно жалко — в шею, к метке, которая пахла им самим. Которую он никогда не оставлял, но которая тем не менее давала ему призрачную опору в этом мире. В этом мире был его человек. Демон, то есть. Они долго молчали. — Почему? — только спросил Шень Цинчунь. Гэгэ помолчал, гладя его вдоль спины и раздумывая над словами. Цзю даже отцепился и подгреб свою подушку. Она была такая мягкая. Омега до сих пор восхищался богатством, доступным ему нынче. — Я знаю, что у людей нет выбора с сезонами. Ни когда наступает их время, ни как они его чувствуют. И это меняет восприятие этого события весьма радикально. Но течка не проклятие сама по себе. Это время уязвимости и принятия. Она раскрывает и обнажает, но в наготе нет ничего постыдного. Иногда она бывает полезна. Я нашел цветение человеческих омег чудесно освежающим. Потому что у меня хороший альфа, в основном. И хорошее гнездо. Я доверяю безопасности этого места и что партнер защитит меня. Мне известно, что у тебя ужаснейший опыт. Он оставил на тебе шрамы. Но это не всегда должно быть так. Если ты найдешь свое безопасное место и, может быть, партнера, то и у тебя может быть безопасная течка. Инкуб сидел на самом краю его гнезда и гладил большим пальцем щеку омеги. Ровное легкое давление по железе успокаивало и напоминало о присутствии. Цзю закрыл глаза, поддаваясь ощущению. И осмысляя сказанное. Он не мог представить безопасный сезон… Ладно, немного теперь мог, если взять игрушку и флажок с запахом и запереться в гнезде одному. Как оказалось, присутствие живого альфы с узлом не обязательно. Ему не следовало слушать Цзяньло. Но мирное время было ему позволено лишь потому, что он был павшим. Его не трогали. Альфа не обращал на него внимание, различая болезнь в его запахе. Стоит ему исцелиться, как… И вот это Юань-сюн хотел?! — Чш-ш-ш, — отвлек его друг и уложил эмоции. — Что ты так распереживался? Что тебя беспокоит? Мужчина уже знал эти вопросы целителя и лишь зарылся в гнездо, чтобы не отвечать. Они поговорили. Хэ Юань утверждал, что течка может быть приятной и сам же вносил крайне специфические, невыполнимые условия. Первое — безопасных мест не существует. И второе — безопасных альф не существует. Третье — другие люди в целом не безопасны. Никаких омег и бет в гнезде! Цинчунь отказывался выкупать, как Юань-сюн покрывал своего муженька. У демона, видимо, отбивало здравый смысл, когда горячая кровь приливала! В тот же день Цинчунь собрал вещи и ушел жить на неделю к а-Ци. Он не хотел быть в доме ни в приближении сезона, когда зверь будет жадно водить носом и предвкушать пир, ни после, когда тот станет агрессивным собственником после случки! Особенно, если этот зверь — с его лицом. Шень Цинцю мог быть сколько угодно разумным альфой в свободное от феромонов время, но ни один альфа не оставался равнодушен перед цветением омеги. Агх. Цзю ненавидел свою овечью натуру, которая волновалась за друга, за члена стаи. Юань-сюн вполне стал его защитником и близким доверенным, всегда корректный во время его низости и ласковый, и внимательный. Разумеется, у омеги были причины о нем волноваться! Еще и… При переезде Цзю не взял отчеты на столе. Они были срочно нужны. И если это случилось в среду, то это совпадение! Они правда были нужны к четвергу! Омега дождался, когда обитатели дома уйдут в спальню. Ему не улыбалось объясняться, что он делает в бамбуковой хижине, получив предупреждение! (Течный демон выглядел целым и бесстыдно улыбался, альфа улыбался ему. Они ушли в спальню мирно, мягко целуясь. Никто «омегу» за волосы не тащил). Цинчунь незаметно пробрался в дом, замирая на каждый звук. Все пахло шоколадом и экзотическими специями Хэ Юаня. Божественный аромат доступного фертильного омеги, густой и обволакивающий. Омраченный лишь таким же неприличным, до красных щек постыдным запахом опущенного альфы. Будь он полноценным альфой, это могло бы сойти за традиционную маркировку «территории». Этот «доволен-что-мое» запах. Цзю обнаружил, что не задыхается. Без душного собственничества аромат альфы был даже приемлем. Как его собственный, только альфа. Но без самой ядовитой звериной отдушки. Оба аромата мешались в невообразимую смесь, от которой шевелилось в штанах. Омега немедленно очнулся от дурмана и начал циркуляцию ци. Еще чего не хватало. Он просто зашел взять отчет, надеясь, что они еще не начали, и не хотел мешать. Вот. Из спальни послышались смех и рык альфы, слишком уверенный и совершенно дерзкий для опущенного сломанного ничтожества. Что он там мог защитить вообще. Омега упрямо сосредоточился на раскопках в ящиках своего стола. Зверь без территориального запаха — не зверь вовсе. Как Юань мог на него полагаться?! Нашел! Цинчунь свернул тонкую стопку бумаг в рулон и двинулся на выход. — …ответь же, что мой омега желает в свой сезон? — спросил альфа мурлычущим хозяйским тоном. Цзю застыл на месте, парализованный страхом. Юань-сюн только рассмеялся. Все внутри Цзю взбунтовалось в панике. Нет, нельзя так игнорировать альфу. Не будь таким наглым. На вопрос мужа надо давать четкий ответ и выполнять его команды. — Почему я решаю, что мы делаем в этот сезон? — в голосе была слышна лишь улыбка и ни капли страха или даже волнения. — Хм, в прошлый раз весь сезон был посвящен мне. Будет лишь честно, если сегодня мы будем делать, как ты велишь. — Ах, — обиженно надулся демон. — Это время — подарок для тебя. Это наше общее время. Цзю едва не заорал: нельзя говорить такие вещи альфе! Это же практически разрешение разорвать себя на части! Еще к диким волкам выйди в костюме из мяса! — Хорошо, хорошо, только не дави слезы, — улыбнулся альфа. — Я знаю, что ты прикидываешься... Что я и говорил! Они засмеялись, послышалось шуршание ткани и мокрое чмоканье поцелуев. — Одежда, а-Цин! — смело рассердился демон, точно птица, увидавшая хищника у гнезда. — Верхняя одежда в моем гнезде, опять! Послышалась возня и звук… ударов? — Ах, уже все, уже все, не дерись, — заспешил альфа, послышалось еще шуршание и кроличье сердитое сопение. — Как смеешь ты складывать в мое гнездо свои гадости, альфа, — шуточно рассердился Юань-сюн и, не выдержав, посыпался течным призывным мурлыканьем. Он, кажется, принялся о что-то отираться. Какое-то время Цзю ждал реакции альфы, но дождался только миролюбивого замечания, что Юань похож на кошку в течке. Цинчунь покраснел от унижения. Если кто и похож на животное в сезон, то это не омеги! Какое-то время было тихо, слышался только шелест движений. Альфа раздевал любовника под тихие указания, как это делать, и похвалы мягкой ткани, красивой одежде, чутким действиям альфы. Речь омеги-демона начинала скатываться в невнятное лепетание, будто он правда терялся в сезоне. Цзю с беспокойством сжал кулаки, чутко вслушиваясь в происходящее и ожидая возгласа боли. Альфа, потеряв последнего свидетеля, не постесняется применить свою власть. — Что бы тебе хотелось сделать сегодня? — спросил негромко Юань-сюн в тишине, и у Цзю загривок дыбом встал от чувственной спокойной интонации. Он прозвучал неожиданно ясно. В голосе не было наигранной страсти или нарочитого кокетства. Он таким же тоном спрашивал о планах Цзю за завтраком или, может, вечером читал вслух. И слышать подобное в сезон, в гнезде… — Доставить тебе удовольствие, мой омега, — в голосе альфы была слышна широкая улыбка. Он тоже потерял игру и стал очень простым. Два существа, разговаривающих между собой. Цзю на мгновение стало очень-очень стыдно за подслушивание. На глазах выступили слезы, которые он быстро стер. Но заклинатель не отступился. Это ничего не значило. Альфа все еще мог вцепиться в свою жертву в любой момент. — Не-ет, — не согласился демон, и Цзю со страхом снова узнал в его голосе пустые рассеянные интонации. — Мы делаем, как ты скажешь! Ты же альфа. Его на самом деле оставляла ясность сознания? — Разумеется, Юань-эр, — медово согласился альфа, посылая нервную дрожь по спине человеческого омеги. — Этот альфа желает, чтобы мы сделали, как тебе приятнее всего. Юань издал звук, будто не мог осмыслить такую сложную конструкцию, и это его огорчало и озадачивало. — Почему у меня ощущение, что ты меня обманываешь? — с глубоким подозрением переспросил он. — Даже не знаю, гэгэ, — со всей иронией, наверно, покачал головой альфа. Его издевка была ясно слышна всякому трезвому человеку. Цзю смял бумажки. Как клыки наложникам не выдергивай, как альфу не опускай, а подлая натура просвечивает. — Ты издеваешься надо мной, — обвинил сюн, беспомощный и доверчивый, как котенок. В лапах альфы он мог только возмущенно попискивать. — Ты пользуешься моим отсутствием мозгов, чтобы подло кусать меня за задницу! Ну раз ты так, то укуси правда попу. И руку. И во-о-от тут. И тут. Альфа поспешил исполнить требование: Цзю услышал тишайший треск кожи и хищное урчание альфы, довольно зализывающего раны. Омега содрогнулся. — И вот тут, и на боку. — Милый… — вмешался Шень Цинцю, но его чем-то заткнуло. Видимо, сюн чем-то в него ткнул. — Милый, — увереннее сказал альфа и послышался «ох» Юаня, которого чем-то придавили. — Юань-эр! — М? — спросил демон еще более-менее осознанно, а потом требовательно захныкал. Цзю было просто неуютно слушать, насколько велика разница между течным омегой и альфой. Просто на ладони, раскрытый и беззащитный. И даже опущенное убожество этим пользовался. — А-Юань, я знаю, что тебе нравится этот транс, но мне надо, чтобы ты немного сосредоточился, — зачем-то дербанил любовника альфа. Возможно, он и правда был тупой и сломанный. Надо было просто брать, пока дают, лениво и отстраненно думал омега в гостиной. — Что! М-м, что, ну что? — завозмущался потрясаемый инкуб. — Почему ты хочешь столько укусов? Это даже не метки. Демон завозился, но Шень Цинцю его держал строго, как на допросе, и, покряхтев немного в хватке, Хэ Юань сдался: — Я просто хочу твои следы. Чтобы принадлежать. Чтобы ты знал, что тебе принадлежит. Вместо немедленной реакции альфа молчал и ничего, судя по звукам, не делал. — Я знаю, что мне принадлежит, — медленно сказал мужчина. — И у меня нет в этом сомнений. Мне не нужны лишние укусы. У тебя есть потребность? Омега-демон издал жалкий звук и добился каких-то перестановок. — Я не знаю, альфа, — признался он, уткнувшись куда-то. — Я так чувствую. — Что, малыш? — Что тебе надо. Я не уверен, откуда я это знаю, но что-то не так. Такое чувство, что ты считаешь, что меня украдут. Что я снова куда-то денусь. Но я здесь. Я твой. Я никуда не денусь. Я не знаю, альфа. — Ах, это… — вздохнул Шень Цинцю устало. — Ты как всегда проницателен. Не бери в голову, гэгэ, я разберусь с этим сам. Я знаю, что никто не сможет отобрать тебя. Ты принадлежишь мне и даже смерть не отрежет тебя. Но спасибо за напоминание, любовь моя, а теперь иди ко мне, я залижу твои новые метки и на этом закончим. — Я все еще хочу укус на пояснице, — пробубнил инкуб, видимо, подставляясь под влажные движения языка. — Ты укусил шею, руку и бедро. Я хочу еще тут, чтобы красиво. И щечку. — Нет. Это больно, — поправил альфа строго. — Я не хочу делать тебе больно впустую. Тем более в твой сезон. — Тогда сделай не впустую. Ты знаешь как, — голос демона наполнился мечтательностью, с которой можно было говорить о сладостях и мягких подушках. Желудок Цзю упал, глаза наполнились непролитыми слезами. Юань знал, как просить о наказании. Только он подумал, что альфа приличный!!! Омега сделал шаг к двери и почти открыл ее. — Я не чувствую себя комфортно причиняя боль цветущему омеге даже столь мизерную, как укусы, — признал Шень Цинцю, заставив Цзю замереть. — Я едва смирился, что мне позволено быть в гнезде с тобой в твое время, и я не чувствую себя готовым бить своего благодетеля. Давай в другую ночь, Юань, пожалуйста, в любую другую, но не сегодня. Комната тут же утонула в скулеже жалкого альфы и урчании омеги, в их ворковании, где уже демон держал ведущую роль, утешая своего партнера. Цзю пытался переварить то, что произошло. Разум отказывался сотрудничать. Альфа… отказался бросаться на кусок мяса? Это опущенность так сказывается? И он даже отговорил омегу, который этого просил — каков нонсенс! Они нормальные? Такое бывает?! Это постановка?!! Они знают, что Цзю тут подслушивает, как грязный извращенец с неясными целями? — …знать, что я твой. Твоя жена… — пробилось журчание голоса инкуба. — Твой… Я забыл, о чем я говорил. Укуси мне бочок, большой плохой волчок. Тут. Я люблю твои клыки? Они такие большие и сексуальные, что я хочу их в себе. — Юань-эр, — засмеялся Шень Цинцю, по звуку утыкаясь в любовника. Ответа не последовало. Только шорох и омежье счастливое попискивание, которое в итоге стало урчанием. Добавился звук скольжения. Масло. Чавканье и трение кожи, возможно, массаж. Звуки Юань-сюна постепенно стали совсем невнятны и бессмысленны. Он просто щебетал, как птичка, слушая собственный голос. — Юань-эр, — пожурил ласково альфа. Цзю от интонации свернулся как от лимонного сока. — Милый, ты совсем упал в инстинкты? — Мхмрхм, — гордо согласился демон. — Мекх? Тяжелый вздох альфы, который вынужден иметь дело с особенно непослушным омегой. Цзю сжался, ожидая насилия с минуты на минуту. Теперь, когда омега совершенно потерялся в лихорадке, с ним все можно сделать, он и не вспомнит. Юань-сюн продолжил издавать беззаботные счастливые звуки. Будто не крутился под боком самого страшного хищника, что есть в их мире. Цинчунь хотел разрыдаться от беспомощности. Юань-эр, нет. Послышалось еще шуршание, шорох прикосновений. Цзю не знал, что происходит и практически молил их заговорить вновь. Любое бесстыдство, которое рассеет ужасные, знакомые картины перед глазами. Он никогда не падал глубоко в инстинкты, только если был отравлен, но это был отвратительный опыт. Единственное, что держало Цзю в сознании, — это непрерывное урчание инкуба. — Я люблю тебя, Юань-эр, — сказал вдруг Шень Цинцю. Омега-демон немедленно издал звук в ответ, который по интонации звучал как: «Я тоже!» и разразился счастливейшим щебетом, который Цзю только слышал. Он же им подавился, когда альфа сжал его своими лапами, но это не остановило воркование. Было глупо и дальше тут оставаться. Цзю уже убедился, что идиота никто не обижает. Беззубый альфа обернут вокруг мизинчика и целует землю, по которой прошел тот единственный, кто польстился на убожество. Но омега не мог уйти. Он присел прямо посреди коридора, слушая любовные игры чужой спальни. Парочка резвилась, как два щенка. Юань-сюн то проваливался в периоды, когда мог осмыслить лишь базовые звуки, то не мог замолкнуть, расписывая все подряд самым бесстыдным образом. И хотя Цзю не приветствовал подробные живописания грудных мышц его двойника, он не мог не дивиться, как омега совершенно не боялся. Совершенно! Нес чушь, задирался, ошибался, тянулся… А альфа, вместо того, чтобы использовать самым примитивным образом, валял любовника по постели в свое удовольствие, пихался с более слабым омегой, игриво кусался, спорил, говорил без оглядки глупости, следовал чужим указаниям, будто это было совершенно естественно, и все еще не лез с узлом. Хэ Юань был в безопасном месте с безопасным альфой. Как и сказал. Цзю ушел тихо, оставив приоткрытой веранду, чтобы выветрить свой запах. В его голове было на удивление мало мыслей и в основном они крутились вокруг… кхм, кулаков. При чем тут кулаки? Ну, эм. Его двойник явно был более подкован в сексуальных забавах, предлагая мужу выбор между узлом и кулаком. Что это вообще за извращение такое? За годы своего брака Цинчунь ни разу не встречал такой девиации! А Ло Бинхэ чего только не запихивал в него! Цинчунь был вот настолько близок, чтобы спросить… кого-нибудь. Или попробовать самому. Странная и очень неуместная мысль. Пугающая. Цзю умасливал себя тем, что упадок его длится второй год и никто его не тронет… Зачем он это сказал?! ЗАЧЕМ ОН ЭТО СКАЗАЛ?! Почему Шень Цинчунь продолжает попадаться в эту ловушку?! Вселенная ненавидит его, и всегда опровергает все надежды на лучшее в самой жестокой насмешке! Это началось с тонкого и сладкого аромата омеги. Не течка, но утешение. Комфорт, мягкость… То, что терялось в упадке или при закалке запаха. Признаться, сяо Цзю не слышал его от себя с тех самых пор… Да наверно и никогда не слышал. С того самого дня, как презентовал в доме Цю. Но узнал он этот запах сразу же: здоровый омега, еще не сильный, но уже встающий на ноги, набирающий силу. Не прошло и недели, как его выход из упадка заметили. И кто?! Шень Цинцю! Цинчунь в рабочей обстановке расслабился и позволил себе выделять феромоны свободно. За два года он совсем разучился это плотно контролировать при полном попустительстве окружающих. Потому что прятаться тут было не от кого и незачем, на него не покушались, а с омежьим ошейником его пол был очевиднее некуда. — У тебя изменился запах, — принюхался и кивнул альфа, пройдя мимо стола. Они работали вдвоем в одном кабинете. — Поздравляю. И Юань-эр будет рад. Два года Цзю думал, что привык и приспособился к своему альфа-двойнику. Что обрел спокойствие и дом на этой горе. Возле альфы. Но эта пирамидка держалась на одном простом убеждении, что тот не посмотрит на него в упадке. Что ж, упадок прошел. Не пройдет и месяца, как его запах окрепнет и придет полноценный жар. Цзю ощутил себя абсолютно несчастным, у него чуть ли не затряслись коленки под хозяйским взглядом. Из-под его ног будто дернули циновку, уронив обратно на колени. Альфа перед ним, показалось, вырос ввысь до потолка. На глаза от позора выступили слезы. Двойник лишь оглядел его с беспокойством и отпустил до конца дня. Омега, как велено, сбежал к Фэн-цзе на Цаньцао. Ему было не до гордости. Суккуба смогла уговорить его не паниковать и даже объяснила, что ничего не обязано меняться. Ну, будет он скулить от удовольствия под одеялом, а не от жара, Хэ Юаня таким не прошибешь. Неужели у Цзю были сомнения, что инкуб его тронет против его слова? До сих пор? Заклинатель и стратег Цанцюн частично угомонился и смутился. Нет. Сюн его не тронет. А вот его животное — другое дело! Альфа мог бы! Вообще… с выздоровлением пришел вопрос о том, что ему и не нужна компания в сезон вовсе. Он мог просто… запереться один и сделать все сам. Он мог купить себе искусственный узел и попросить манок, поставить барьер и провести свое время так, как ему угодно. Он мог бы хоть в течные комнаты на Цаньцао попроситься, принести гнездо и провести свое время, играя с другими омегами, чье время совпало с его собственным. И вообще Шень Цзю помнит о том, что у здоровых омег нет сезона в холодное время года? Для справки, сейчас начало зимы. Цинчунь озадаченно приостановил панику. Точно. Точно, он все еще был в безопасном месте. И до конца идиллии оставалось несколько месяцев.