Сангиновый

      От автора:       Длинная глава, в которой есть всего понемногу: юмор, ангст и щепотка похоти, конечно же.       _________________________________       Чжоу Цзышу остаётся на банкете дольше, чем намеревался. Это не столько по его собственной воле, сколько потому, что, как только он решил, что насытился, чёртова удача подвела его.       Один парень. Один парень узнал в нём того человека, которого Вэнь Кэсин вытащил на обед в день фиаско с прудом кои, и внезапно он сам оказался новым центром внимания. С тех пор, как Вэнь Кэсин ушёл с Чжао Цзином — ко всеобщему любопытству, — мужчина, который водил его на частный обед, стал следующим развлечением.       Это чертовски смешно. Он даже не хочет вникать в те абсурдные вопросы, которые ему задают.       В любом случае, чтобы уйти, потребовалось время. К тому моменту, как он покидает зал, на улице стемнело, и он подозревает, что Вэнь Кэсин уже поджидает его в комнате. Они не обсуждали это, не договаривались, но Цзышу почти уверен, что Вэнь Кэсин появится сегодня вечером и расскажет, как всё прошло с Чжао Цзином.       Приближаясь к дверям своей комнаты, он слышит серию громких ударов, которые, безусловно, неуместны, и бросается бежать.       Дёрнув дверь, он бормочет, уже наполовину заведённый:       — Лао Вэнь?       Если Лао Вэнь здесь и такой шум, то что-то не так. Внутри темно, он быстро зажигает жаровню и обнаруживает в комнате не одного человек, а двух.       — А-Сюй! — Вэнь Кэсин ухмыляется ему, прижимая к полу ещё одну фигуру. Его яркая ухмылка контрастирует с жёстким коленом между лопатками другого мужчины и сильной рукой, которая держит чужую голову грубо прижатой к земле. — Я пришёл к тебе в гости и, не поверишь, нашёл крысу!       — Чжоу-шоу! — выкрикивает пленник Лао Вэня. Звук слегка невнятный из-за того, что его лицо вдавлено в пол.       Чжоу Цзышу вздыхает, скрещивает руки на груди и задаётся вопросом, как его жизнь докатилась до этого:       — Хань Ин. Если бы он не был тем, кем является, мне было бы стыдно признать, что я тренировал тебя.       Хань Ин розовеет от смущения, как всегда, когда не хочет разочаровывать Цзышу.       — Лао Вэнь, — говорит Цзышу, кивая своему чжицзи. — Дай ему встать. Он друг.       Вэнь Кэсин недовольно цыкает, но слушается. В то время как Хань Ин выскакивает из-под него, едва освободившись от хватки, Лао Вэнь плавно поднимается со всей неторопливой грацией и элегантностью, которую Цзышу от него и ожидал. Особенно сейчас, когда тот явно устраивает шоу, чтобы показать кое-кому, насколько он лучше.       «Выпендрёжник», — нежно думает Цзышу.       Хань Ин кланяется ему почти в отчаянии, уши всё ещё красные:       — Чжоу-шоу! Прошу прощения, я подвёл вас как подчинённый.       Цзышу вздыхает:       — Прекрати. Если бы это был кто-то другой, я бы расстроился. Но подозреваю, что Лао Вэнь мог бы стать достойным соперником даже для меня. Нет ничего постыдного в том, чтобы быть побеждённым им.       Хань Ин выглядит удивлённым, глядя на человека, которого только сейчас смог рассмотреть, человека, который так быстро и легко приложил его. Он не ожидал увидеть такой элегантной и красивой фигуры, но акулья улыбка, которой этот «Лао Вэнь» стреляет в него, и полное отсутствие тепла в глазах сразу подсказывают: тот намного опаснее, чем может показаться на первый взгляд.       Хань Ин хочет спросить, кто это такой, но Вэнь Кэсин опережает его, обращаясь к Чжоу Цзышу с радостной улыбкой и искрящимся ​​взглядом.       — А-Сюй, — тянет он. — Ты думаешь, мы можем сравниться друг с другом? Хочешь затеять спарринг? Проверить наши навыки?       — Я бы с удовольствием, — честно отвечает Чжоу Цзышу, — но не сейчас. И желательно где-нибудь подальше от кучи хрупкой мебели.       — Я запомню это, — говорит ему Вэнь Кэсин, указывая веером и глядя на него широко раскрытыми глазами, которые, как подозревает Цзышу, означали смерть для многих призраков. Чжоу Цзышу позволяет себе слегка улыбнуться.       — Почему ты здесь, Хань Ин?       — Я… — начинает Хань Ин, а затем нерешительно смотрит на Вэнь Кэсина.       Цзышу вздыхает:       — Всё нормально. Ты можешь свободно говорить перед ним.       Похоже, это удивляет Хань Ина даже больше, чем то, что Чжоу Цзышу считает этого человека достойным соперником в бою.       — Я… да. Конечно, Чжоу-шоу.       Цзышу идёт дальше в комнату, почти не заботясь об изяществе и внешнем виде, и садится за стол, где они совсем недавно завтракали с Лао Вэнем.       — Давайте, — говорит он. — Садитесь, вы оба. Я слишком устал, чтобы стоять.       Они садятся, как и предложено: Хань Ин почтительно занимает место напротив, а Лао Вэнь решает сесть прямо рядом с Цзышу, бессовестно близко. Цзышу закатывает глаза, но позволяет это, и Хань Ин смотрит на них широко раскрытыми глазами. Он никогда не видел, чтобы Чжоу Цзышу позволял кому-то быть так близко и уж тем более чувствовал себя так непринуждённо рядом с кем-то.       — Итак?.. — подсказывает ему Цзышу.       — Ах. Вы ничего не присылали, Чжоу-шоу, так что… — он снова смотрит на Вэнь Кэсина, но ему сказали говорить свободно, что он и делает. Даже если это неудобно. — Принц Цзин послал меня проверить, что происходит, и всё ли у вас в порядке.       Цзышу делает вид, что не замечает, как брови Вэнь Кэсина взмывают к волосам при этом явном указании на то, что он связан с Хэлянь И. Он собирается игнорировать реакцию Лао Вэня, пока они не получат возможности поговорить наедине. Он не видит смысла и дальше скрывать от Лао Вэня правду, особенно сейчас, когда тот видел Хань Ина.       Чжоу Цзышу вздыхает, потирая виски:       — Ин-эр... ты должен узнать сейчас, чтобы потом не удивляться. Я не заинтересован в сборе и предоставлении информации. Если я вернусь к принцу Цзин, то только чтобы подать прошение об отставке.       Хань Ин явно ослеплён, его глаза расширились, а краска сошла с лица:       — Ч-что? Чжоу-шоу... Из Тяньчуань нельзя уйти в отставку.       Цзышу криво ухмыляется без особого юмора:       — Разве?       Хань Ин становится ещё бледнее, в его глазах появляется паника. Слова, вырывающиеся из его рта, почти спотыкаются друг о друга:       — Вы не можете! Чжоу-шоу, вы не можете...       — Я могу. Это решение принималось давно, Ин-эр. С меня хватит.       — Чжоу-шоу, пожалуйста, — почти плачет Хань Инь, лицо искажено смятением и паникой. Цзышу знает, что молодой человек беспокоится о нём, и ему плохо из-за того, что он так потряс его, но это лучше, чем если бы тот узнал всё постфактум.       — Чжоу-шоу... Чжоу-шоу, конечно, можно же найти другой способ? Если... если вы просто поговорите с принцем...       Цзышу снова смеётся:       — Ин-эр. Мы с тобой оба знаем, что это ни к чему не приведёт. Кроме того, уже слишком поздно убеждать меня. Мне не хватает только одного.       Сначала возникает замешательство, непонимание, а затем на лице Хань Ина появляется испуганное озарение:       — Чжоу-шоу…? Вы... вы этого не сделали.       Чжоу Цзышу просто смотрит на него.       — Вы не сделали! Пожалуйста, скажите мне, что нет!       — Я намеревался закончить уже давно и собирался уйти раньше, просто моё любопытство взяло верх. Я попрошу последний, когда вернусь, и тогда закончу с Тяньчуань.       Хань Ин прикрывает рот рукой, как будто его вот-вот вырвет, глубоко дышит через нос и смотрит на кого угодно, только не на Чжоу Цзышу. Он пытается осмыслить новость. Но не только он встревожен.       Цзышу чувствует растущее замешательство и тревогу Лао Вэня, сидящего рядом, краем глаза он замечает, как тот смотрит на него этими ужасными глазами. Он не осмеливается посмотреть на него в ответ, чтобы не расклеиться и по-настоящему не разрушить образ сильного лидера, которым его видит Хань Ин.       — Передай принцу, что здесь ещё ничего особенного не произошло. Гучжу из Долины Призраков не проявил себя, и пока что на свет вышли только Департамент Неверных и несколько других призраков. Они не доставляют проблем, и празднества продолжаются как обычно.       — Чжоу-шоу...       — Хань Ин. — Его тон твёрдый, почти упрекающий. Он передаёт сообщение.       Хань Ин глотает ком в горле и слабо отвечает:       — Да, господин.       — Хорошо. Иди.       Хань Ин идёт. Он колеблется на мгновение, как будто хочет попробовать в последний раз умолять Чжоу Цзышу переосмыслить своё решение, но в конечном итоге убегает, как будто ему нужно найти место, чтобы его вырвало или он мог рухнуть. Возможно, и то и другое.       Цзышу плохо себя чувствует, но у него нет простого способа сказать это, особенно одному из тех немногих в Тяньчуань, кто был верен ему задолго до того, как все они стали верны принцу.       Молчание царит мучительно долгое время, пока Лао Вэнь не нарушает его.       — Тяньчуань? А-Сюй, ты из Тяньчуань?       Цзышу фыркает:       — Я создал Тяньчуань.       Лао Вэнь открыто показывает своё удивление. Он не скрывает свои мысли и эмоции с тех пор, как Цзышу позаботился о нём в ту ночь, когда он ворвался в его комнаты, как раненное животное. Не совсем прозрачно, но уже далёко от той отчуждённой маски, которую он всегда держит на лице.       Цзышу вздыхает, чувствуя укол вины:       — Прошу прощения, Лао Вэнь. Я знал секрет твоей личности почти всё время, но не доверил тебе своей тайны.       — Я никогда не спрашивал, — отвечает Вэнь Кэсин, и это правда. Лао Вэнь принял его тем, кем он представился, наверняка зная, что он не тот, кем назвался. Он предоставил Чжоу Цзышу выбор, открываться ему или нет, в отличие от Чжоу Цзышу, который сразу назвал его Гучжу той ночью, когда они распивали вино и легкомысленно флиртовали.       — Чжоу Сюй, лидер Тяньчуань. Впечатляет. Не менее впечатляюще, чем я ожидал от тебя.       — Меня зовут не Чжоу Сюй, — признаётся Цзышу, вставая из-за стола, чтобы подготовить кровать ко сну. На самом деле он просто предпочитает, чтобы во время таких разговоров руки были заняты.       — А-Сюй... ты думал, я удивлюсь? Что я разозлюсь из-за того, что ты сказал мне вымышленное имя? Я так и думал, хотя для меня будет честью узнать настоящее.       Цзышу кивает, расслабляясь. Вздыхает невольно с облегчением. Из всех людей он уверен, что Лао Вэнь не будет использовать против него вымышленное имя, но он всё же почему-то испытывает странную нерешительность. Возможно, потому что он единственный, кто скрывает свою личность, и потому что он заботится о Лао Вэне так, как не заботился ни о ком другом уже очень долгое время.       Ему уже не плевать на то, что подумает о нём другой человек.       — Меня зовут Чжоу Цзышу.       Слышен грохот. Цзышу оборачивается и видит Лао Вэня, который выглядит, будто его ударила молния. Звук издал веер, который тот неосознанно выронил в шоке.       Это смущает. Потому что имя было чуть ли не единственным, на что он не ожидал никакой реакции. Никто не знает имени лидера Тяньчуань за пределами Тяньчуань. Для остального мира он сам призрак. То, что это поразило Лао Вэня столь сильно, шокирует и его.       — Лао Вэнь? — нерешительно спрашивает он.       Кажется, Вэнь Кэсин приходит в себя, нервно сглатывает и немного смеётся. Он поднимает веер и смягчает выражение лица:       — Ах... ничего, А-Сюй. Чжоу Цзышу... конечно же, красивое имя для красивого мужчины.       Чжоу Цзышу не покупается на отвлекающую уловку, так же как он никогда не покупается на уловки Лао Вэня, но позволяет, раз тому так хочется скрыть какую-то ​​тайну.       — Ты создал Тяньчуань, — размышляет Лао Вэнь, — а теперь ты хочешь оставить его? Почему?       Цзышу несколько мгновений молчит, медленно возвращаясь к столу. Ему больше нечем занять себя, поэтому он сбрасывает верхнюю одежду и распускает волосы.       — ...Я больше не верю ни принцу, ни его целям. Я больше не верю, что кровь, которую я пролил, была за мир, а не только за его амбиции, и... и я устал. Я больше не хочу быть клинком, которым он пронзает своих врагов.       — Но ты пришёл сюда ради него? — спрашивает Лао Вэнь, усаживаясь рядом.       Цзышу фыркает, безрадостно улыбаясь:       — Он так думает. Я приехал, потому что хотел удовлетворить своё любопытство, какого чёрта Долина Призраков принимает участие в Совете Героев Альянса Пяти Озёр. Теперь у меня есть ответ, так зачем мне устраивать этот фарс для принца Цзина?       — Хмм… — хмыкает Лао Вэнь. — Так я должен поблагодарить принца или твоё любопытство за то, что такое божественное существо попало ко мне в руки?       Чжоу Цзышу закатывает глаза:       — Я вижу, что твой разговор с Чжао Цзином нисколько не испортил тебе настроение. Разве ты не об этом пришёл поговорить, Лао Вэнь? Ведь не о моей невероятно спорной божественности?       Вэнь Кэсин легко воспринимает смену темы:       — Он дурак, А-Сюй. Он действительно думает, что у него есть леска и грузило. Я сказал ему, что я убийца, а он думает, что я так пытаюсь проверить его стремление «спасти» меня. Я подстрекал его к признанию, что он и сам кое-кто вроде монстра, и он полетел ко мне как муха на мёд.       — О? — спрашивает Цзышу. — Он предложил что-то?       — Он начал. Ничтожество, как легко он принял, что одержал верх надо мной. Всё, что мне нужно было сделать, это назвать его дядей.       Цзышу слегка морщится и протягивает руку, чтобы положить поверх руки Вэнь Кэсина. По тону он может сказать, что Кэсина беспокоит, когда он так называет этого человека. Даже если это всего лишь уловка, он уверен, прошлое делает всё намного болезненней.       — С тобой всё в порядке? После того как ты назвал его дядей?       Лао Вэнь разворачивает руку ладонью, чтобы держать Цзышу в ответ, и тот не упрекает и не отстраняется.       — Да, — насмешливо отвечает Лао Вэнь. — Конечно, ведь это нечто такое знакомое.       Несмотря на горечь, Цзышу фыркает и принимает это за то, чем оно должно быть. За злую шутку, которая немного облегчает тяжесть действительности.       Лао Вэнь слегка двигает рукой в ​​захвате Цзышу, и тот не обращает на это внимания. Хотя должен был! Но понимает он это только тогда, когда указательный и средний пальцы Лао Вэня касаются пульсирующей точки на запястье, и его хватка превращается в железо.       — Лао Вэнь! — протестует он, пытаясь выдернуть руку. Но уже слишком поздно. Вэнь Кэсин уже почувствовал его ци и разжал захват просто потому, что растерян и потрясён тем, что обнаружил. Ошеломлённое открытое лицо, с которым он смотрит на Цзышу, просто душераздирающе.       — А-Сюй…       Чжоу Цзышу хмурится, злой не только на Вэнь Кэсина, но и на самого себя за то, что не ожидал такого шага:       — Лао Вэнь! Я сказал тебе отпустить!       — А-Сюй, — повторяет Вэнь Кэсин, бледнея, когда осознаёт масштабы того, что только что выяснил.       Ци Чжоу Цзышу в беспорядке. Шесть из семи меридианов жестоко, болезненно и непоправимо повреждены, пульсируя постоянной, незаживающей раной. Единственный неповреждённый перенапрягается, отчаянно пытаясь удержать тело на месте, сохранить его живым и работоспособным. Эта битва проиграна. Его здоровье неизбежно ухудшится, и, в конце концов, его ждёт ужасающая боль и физическая слабость. И рано или поздно он неотвратимо умрёт.       Разумеется, в этом и есть вся суть — чтобы семь гвоздей сделали смерть неизбежной.       Повреждения слишком точно расположены, строго на каждом меридиане, чтобы быть случайной травмой. Цзышу видит по лицу Лао Вэня момент, когда ужас уступает место осознанию, когда безумная ярость заполняет глаза Вэнь Кэсина, не оставляя сомнений, почему призраки считают его демоном.       — Кто это с тобой сделал? — шипит он, весь дрожа от ярости. Чжоу Цзышу представляет, как вся Долина Призраков простирается ниц от ужаса перед этим лицом, умоляя сохранить их жизни, если им вообще удаётся что-то произнести сквозь страх.       Цзышу ухмыляется и со смехом качает головой:       — Зачем ты спрашиваешь? Хочешь снять с них кожу заживо, Лао Вэнь?       — Они пожелают, чтобы это было единственное, что я с ними сделаю, — цедит Лао Вэнь низким и опасным голосом. — Не пытайся скрыть это от меня, А-Сюй. Я всё равно узнаю. Кто это сделал?       Цзышу вздыхает, он слишком устал, чтобы злиться. Лао Вэнь уже знает, насколько тяжела его болезнь. Что сделано, то сделано:       — Я сделал.       Вэнь Кэсин полностью выбит из колеи. Гнев уходит, сменившись ужасом, потрясением и неверием:       — Что?       — Я сделал это, Лао Вэнь. Ты собираешься снять с меня кожу?       Лао Вэнь ошеломлён, беспомощен перед лицом своего замешательства и надвигающегося горя:       — ...ты сделал это? Это... это то, о чём вы говорили? О чём говорил Хань Ин? А-Сюй, что ты сделал?       — Это наказание, — отвечает Чжоу Цзышу, поворачивая голову. Он не может больше смотреть Лао Вэню в глаза. — Пытка. Я это придумал. Это единственный способ покинуть Тяньчуань, как мы и обсуждали. Как только я завершу наказание, у меня останется три года, чтобы жить как свободный человек.       — Останется три года…       — До того как я умру.       Он знает, что без полного объяснения Лао Вэнь не совсем понимает, что произошло. Он не знает, что повредило меридианы Чжоу Цзышу таким образом, что причиняет ему постоянную боль, не знает, какие пытки нужно претерпеть, чтоб покинуть Тяньчуань, но Цзышу не собирается объяснять.       Если Лао Вэнь захочет узнать, он спросит. Но прямо сейчас… ну, Лао Вэнь выглядит так, будто у него уже более чем достаточно информации, чтобы попытаться смириться.       Страдания на лице Лао Вэня ранят больше, чем гвозди, его глаза бегают и не смотрят на него, пока он обдумывает свои мысли. Когда он, наконец, поднимает взгляд и снова встречает глаза Чжоу Цзышу, у Цзышу не остаётся времени сообразить, что ему лучше уклониться.       Вэнь Кэсин бросается вперёд, хватает его за затылок, грубо дёрнув за волосы, притягивая в животном, яростном поцелуе. Цзышу едва успевает заметить, что происходит, как Вэнь Кэсин разжимает ему челюсть другой рукой и проталкивает язык внутрь.       Это шокирует, сбивает с толку и... головокружительно опьяняет. Цзышу сразу же охватывает дикое удовольствие от ощущения, будто его съедают заживо. В этом нет ни элегантности, ни изящества, только Вэнь Кэсин и его доминирующий голод. Это воспламеняет нервы Чжоу Цзышу.       Он мог бы сдаться. Он мог бы откинуться назад и позволить поглотить себя, чего он так сильно, ошеломляюще хочет.       Вместо этого он кладёт обе ладони на грудь Вэнь Кэсина и изо всех сил отталкивает его.       Лао Вэнь откидывается на спину, едва удерживаясь руками, чтобы не приземлиться на спину. Цзышу тоже откидывается на руки, и они смотрят друг на друга дикими глазами, тяжело дыша. Губы опухли от жестокого столкновения.       — Лао Вэнь, — недоумённо выдыхает Цзышу. — Что это сейчас было?       Лао Вэнь моргает, облизывает губы, сглатывает. Затем начинает смеяться как сумасшедший. Этот смех — безумный, жалкий смех, который в любой момент может превратиться в слёзы. Он закрывает лицо руками и сквозь смех сетует:       — Не сработало.       — Что не сработало, сумасшедший? Съесть меня живьём?       — А-Сюй, — стонет Лао Вэнь, поднимая голову. Он всё ещё смеётся, но глаза полны боли. — А-Сюй, это не сработало. Я подумал... Я подумал, может, если бы я просто попробовал, я бы просто положил этому конец. Покончил со своей одержимостью тобой. Не сработало. Это не сработало, а ты...       Искалечен. Умираешь.       — Лао Вэнь...       — Дай мне попробовать ещё раз, — говорит ему Вэнь Кэсин с отчаянием в голосе, подползая ближе. — Позволь мне попробовать ещё раз, только один раз. Если я смогу насытиться тобой...       Когда Вэнь Кэсин уже на полпути к нему на колени, а Цзышу готовится снова оттолкнуть его и вернуть хоть немного здравого ума, когда они оба взлохмачены явно неуместным образом, дверь открывается.       — Я что-то прерываю? — сухо спрашивает Е Байи.       _________________________________       Примечания переводчика:       [1] Жаровня — древнекитайская форма переносной печи. По сути, большой металлический горшок на ножках, с ручками и очень широким горлом, куда закладываются дрова и угли. Используется для обогрева помещений, приготовления пищи и также в качестве ночного освещения       [2] Чжоу-шоу (кит. Zhou-shòu) — милорд, господин, мастер. Официальное обращение подчинённого (или ученика) к главе какой-либо организации, клана и пр.