Все оттенки синего

Гнуса на болотах было столько, что самый воздух звенел и дрожал. Роше не раз мысленно поблагодарил королевскую советницу за амулеты, которые она раздала всем участникам охоты. Каким бы паскудным племенем ни были чародеи, и от них порой была польза! Не будь у них амулетов, их бы тут уже до костей обглодали. — Ласка! — громко окрикнул Фольтест и, сунув пальцы в рот, не менее громко свистнул, — Ласка, сука ты этакая, к ноге! Роше покачал головой. — Мне кажется, она над нами издевается. — Да ты её знаешь. Всегда так: почует след и только успевай догонять. Ни град, ни дождь, ни снег не свернут её с пути, — в глазах Фольтеста сверкнула озорная искра. — Мне кажется у вас есть что-то общее. Роше хмыкнул, не зная, как на это ответить. Ласка, одна из самых злобных сук, какие только жили на псарне, слушалась, кажется, одного только Фольтеста. Количество слуг, которые пострадали от ее норова, перевалило за дюжину — и это только за последние месяца четыре. Не так давно она попыталась укусить Роше за ногу и страшно обиделась, когда её зубы лязгнули о металлические поножи. Впрочем, когда дело касалось охоты на птицу Ласке не было равных. Но если бы не эта вредная скотина, они бы тут и не оказались! Выезд королевской охоты, которым Фольтест хотел отметить начало лета, прошёл бы как и полагается — вооруженная толпа перепугала бы всю дичь и лишь чудом кому-то удалось бы подбить пару вальдшнепов. Но когда уже солнце катилось к закату Ласка взяла след — и прежде чем кто-то успел остановить Фольтеста, тот уже ринулся следом за собакой. А Роше не был бы собой, если бы позволил королю шататься по лесу в одиночестве! Так они оказались на болотах: Фольтест остановился лишь поняв, что перед ними тянется подозрительно яркий ковер зелени, над которым разве что поднимаются небольшие заросшие цветами холмики. Дальше начиналась трясина, и надо было быть либо безумцем, либо ведьмаком, чтобы полезть туда, тем более когда небо уже сменяло цвет на тускло-розовый, а по земле стелились сумерки. Неумолчно жужжала мошкара, пахло сыростью и тиной, однако сильнее всего был упоительно-сладкий запах цветов. Маленькие, блеклые болотные лилии никогда не могли сравняться по красоте и ароматности с роскошными садовыми цветами, но здесь их росло так много, что, казалось, благоухание можно ощутить на кончиках пальцев. — Кажется, мы слегка отбились от остальных, — заключил Фольтест, улыбаясь удивленно и чуточку рассеянно, как будто и в самом деле только сейчас это заметил. От бега он запыхался и Роше услужливо протянул ему фляжку. На охоту Фольтест вырядился как на бал и, разумеется, не подумал о том, чтобы взять с собой воду (ведь для такого есть слуги; и Роше). Небесно-лазурная ткань охотничьего костюма резко контрастировала с черными крагами до середины бедра, которые так хорошо подчеркивали ладные, стройные ноги, что один лишь взгляд на эти сапоги вызывал у Вернона порыв желания рухнуть на колени и прижаться щекой к выделанной коже. Находись они не на болотах и не будь эти сапоги заляпаны грязью, он бы наверняка так и сделал. — Ласка! — снова позвал Фольтест, и когда Роше уже готов был предложить возвращаться к остальным и не искать больше собаку, как росшая неподалеку купа рогоза затряслась и зашелестела и к ногам Фольтеста с лаем выкатился ком грязи. Покружив на месте, ком грязи уселся на землю и высунул язык, смотря на короля с беспредельным собачьим обожанием. — Ты только взгляни на этого голема! — добродушно усмехнулся Фольтест, рукой в перчатке погладив собаку по узкой морде. Ласка перебирала передними лапами и поскуливала как будто ей не терпелось возобновить погоню. — Ну уж нет, хватит с меня. — Фольтест демонстративно заткнул грязные перчатки за пояс. Вряд ли собака поняла, о чем речь, но определённо уловила интонацию и с видом покорности судьбе улеглась у ног хозяина. Фольтест же, прищурившись, уже смотрел на растущие посреди трясины цветы — а потом вдруг смело шагнул в шаткое сплетение болотной зелени. — Как удачно мы здесь оказались! Лилии в цвету! Сорвав пару цветков и заложив один из них себе за ухо, Фольтест выбрался на твердую почву и, жестом подозвав Вернона, заткнул лилию за ворот его рубашки. Вернон ощутил, как неловкий жар смятения и восторга окатил затылок и шею. Так часто бывало, если на Фольтеста находило настроение сентиментально нежничать с ним. А Фольтест порой его откровенно баловал. Ему, кажется, нравилось наблюдать за Роше, который совершенно терялся от очередной королевской милости (одной из первых таких милостей стала чаша вина — Фольтест по одному ему ведомой причине налил вина в кубок, из которого только что пил сам, и протянул его Вернону). В это же время Роше не хотел, чтобы милости вскружили ему голову и заставили его возомнить о себе невесть что. Ведь короли… ну… им полагается быть щедрыми, заботиться о своих подданных, какими бы непутевыми те ни были. Но он терпел поражение раз за разом. Фольтест наблюдал за его смятением с растроганной улыбкой. — Порой ты напоминаешь мне… — он не договорил: неподалеку среди осоки вспыхнуло что-то, похожее на крохотную звезду. Эта искра трепетала и мерцала, точно могла в любое мгновение потухнуть. А затем она медленно и плавно взмыла в воздух, поднявшись на высоту человеческого роста. И в этот момент точно по команде синеватые сумерки озарились светом призрачных огоньков. Искры десятками, сотнями вспыхивали, некоторое время пульсировали над самой землей, будто набирались сил, а затем точно с усилием отрывались от неё и поднимались всё выше, разгорались всё ярче. Похожие на сонм танцующих звезд, они кружились над трясиной, над осокой, над лилиями, над замершими людьми и совершенно ошалевшей от такой иллюминации собакой. — Болотные огни, — выдохнул Фольтест, оборачиваясь к Роше. — Видел ли ты когда-либо нечто подобное?.. — однако Вернон видел лишь отражение этих искр в глазах своего короля. Весь остальной мир перестал существовать, и Вернон не знал, сколько времени они провели, окруженные вихрем оживших звезд. Головокружительный аромат лилий усиливался в стылой вечерней сырости, темнота подступала всё ближе, точно огромные ладони накрыли прогалину и болото, укрывая от всего остального волшебную, чарующую пляску болотных огней… Вдруг вихрь затрепетал. По туче огоньков точно прокатилась волна паники — и они разом погасли. В отдалении за деревьями замелькали оранжевые огни факелов. Донеслись крики «Ау!» и «Ваше Величество!». — А вот и наши отстающие, — не без сожаления констатировал Фольтест. — Какая досада, что ты распугала тут всю дичь, а, Ласка? — пожурил он собаку, та виновато потупила острый нос. Воспользовавшись моментом, Роше быстро спрятал свой цветок лилии под рубашкой. Королевской свите совсем необязательно знать подобные мелочи. — Предлагаю вернуться на эти болота когда зима пойдет на убыль, — предложил он. — Клюквы тут, похоже, много, а перезимовавшая под снегом клюква, — он цокнул языком, — ручаюсь, вы такого не пробовали. Самое сладкое, что себе могут позволить люди вроде меня. Если не считать свеклы, конечно. Фольтест даже опешил. — Боги, Вернон, какая клюква? Какая свекла? Ты в своем уме?! Ты уже давно не голодранец! Дай мне слово, что ты возьмешь в привычку позволять себе хоть что-то хорошее. Бросив короткий взгляд на огни факелов и оценив расстояние, Роше быстро, воровато, прижался губами к центру его раскрытой ладони. — Уже позволил.