Все оттенки синего

Жара стояла такая, что плевок высыхал в несколько секунд, и Вызима погружалась в сонное, смердящее потом оцепенение. Тринадцатый поспорил с Силасом, что сможет пожарить яичницу на собственном наплечнике — и Силасу под улюлюканье товарищей пришлось давиться приготовленным блюдом. Караульным Вызимского замка разрешили надевать не полный комплект доспехов, боясь, что они просто спекутся в латах, даже Роше посчитал, что может в порядке исключения оставить в казармах не только шаперон, но и кольчугу: пожалуй, в такую погоду не найдется безумца, который решился бы напасть. Активно двигаться и уж тем более бросаться в атаку было сейчас сущим безумием — проще простого от таких выходок схлопотать удар. Вот уж, право, бесславная смерть! Фольтест, считавший себя обязанным одним своим видом показывать, что он король, даже такой зной превратил в повод продемонстрировать собственное богатство и могущество. Так, он сменил привычное облачение на одежды из тончайших, безумно дорогих шелков, а на шею повесил золотую цепь с медальоном, стоившую как целый табун лошадей. Большую часть дня он проводил в саду, в расшитом шатре, где в его распоряжении был взвод служанок с опахалами из перьев зерриканских птиц. И тем не менее жара и ему действовала на нервы, даже в своих шелках он обливался потом, от чего становился рассеян и раздражителен, и не трудился этого скрывать. — Нет, это положительно невыносимо! — воскликнул Фольтест, взмахивая кубком с охлажденным вином, в котором сухо стукались льдинки. Роше, которого вообще-то позвали для доклада, только кивнул. Потому что в самом деле невыносимо, не поспоришь. Своё вино, которое ему налила служанка, он выпил в несколько глотков, но приятная прохлада в глотке истаяла почти сразу же. — Уеду отсюда к бесам, пока жара не спадет! Возле Марибора есть замок — Гнездо Пустельги. Смехотворное название, не находишь? У пустельги — и гнездо. Хотя в сущности недалеко от истины. Люди заняли брошенное эльфское поселение и построили свои стены поверх вырубленных в скале ходов. Представь: замок на скале, а под ним — пещеры с источниками… — Я бывал в окрестностях, — снова кивнул Вернон, хотя разумеется в замке он останавливаться не пытался, да его отряд бы и не пустили. Запрокинув голову, Роше проглотил еще хранящую холод воду с легким привкусом вина. — …И не подумай, что это — пыльные норы, которые сгодятся только для трупоедов. Эльфы построили знатные купальни. Надо отдать им должное: когда дело доходит до удовольствий они в этом что-то да понимают. И ты едешь со мной, понял? Должен же кто-то меня охранять в пути! — Заметив, что их кубки опустели, Фольтест жестом позвал служанку. — О, ручаюсь, тебе понравится. О пещерах впору стихи слагать! Представь — прохладные просторные гроты с отполированными до глянца сводами, всюду резьба, такая изящная, что видишь каждый лепесток, каждую травинку. А там, куда не дотягивается свет фонарей, растет синеватый мох и на нем горят огоньки. Ты же тоже не знал, что мох цветет? Но цветет! Похоже на звезды. Плывешь на спине, вода заливается в уши и глушит все звуки — а над твоей головой небо… — Фольтест сделал щедрый глоток и, вернув кубок на стол, оттянул воротник широкой рубахи, чуть обмахиваясь им, точно пытаясь хоть так создать освежающий ветерок. — Надо будет приказать готовить лошадей. Ты должен всё это увидеть сам. Нарисованная Фольтестом картина звучала упоительно хорошо. Не только сбежать от удушающей жары, которая накрыла город, но и избавиться от большей части ненужных ушей и глаз. Что же до купален… это было бы как минимум любопытно! Там точно больше места, чем в ванне — даже королевской — и образы того, чем можно будет заняться под светом этих «звёзд», казались Вернону исключительно завлекательными даже в его нынешнем измотанном состоянии. Хотя на самом деле Роше знал, что Фольтест говорит не всерьез: с границ поступали тревожные вести о стягивающихся к реке войсках нильфов, и надо было держать руку на пульсе. По лицу своего короля Вернон прекрасно видел, что Фольтест знает, что он знает, что Фольтесту просто нравится мечтать о тех временах, когда спокойствие вернется в страну и можно будет позволить себе передышку. И хотя Вернон не любил праздные и раздражающе бесполезные грезы, сейчас он находил особую прелесть в том, чтобы унестись мыслями вдаль к темным пещерам, укрывающим под своими сводами звездное небо. — Я последую за вами, куда только прикажете, — негромко произнес Роше. Фольтест только улыбнулся ему с довольным видом человека, который не получал отказов. — Разумеется последуешь! Когда бы ты мне возражал? А через два дня пришла весть о том, что нильфы переправились через Яругу. *** «Ничего, Вернон, потом попируем в Гнезде Пустельги», — говорил Фольтест, ненадолго оторвав взгляд от расставленных на карте фигурок, обозначавших дивизии. Наступление Черных неслось словно сель, сметая и разрушая всё на своем пути, и Фольтест мрачнел день ото дня. «Знаешь, в Гнезде Пустельги такие воды целебные — может даже шрамов не останется», — заверял Фольтест, смотря на следы от нильфгаардских кнутов на плечах и спине Вернона. «Существует предел тому, сколько человек может вытерпеть за столом переговоров! — восклицал Фольтест в перерывах между заседаниями. Замок, в котором обсуждались условия грядущего мира, напоминал кишащую крысами помойную яму. Все ненавидели всех и никто не доверял никому. — Как закончится этот балаган — обязательно сделаем крюк, чтобы пройти через Марибор, и задержимся в Гнезде Пустельги. Мне решительно надо отмыться от всей этой дипломатической грязи, и я приказываю тебе меня сопровождать.» Наконец, когда все бумаги были подписаны и королевский кортеж двинулся из Цинтры в Вызиму, спустя несколько дней пути они наконец увидели силуэт приземистого замка на вершине утеса, что возвышался над долиной. — Что-то не так, — нахмурился Фольтест, осмотрев крепость в подзорную трубу. — Я не вижу знамени. — Я предупреждал вас, что действительность не очень радостна, — негромко заметил Роше, который уже знал, что в замке засел гарнизон особенно упёртых недобитков, не поверивших, что их император может сдаться и согласиться на мир, и готовых сражаться до последнего. — Ну так исправь это! — не оборачиваясь, раздражённо бросил Фольтест. — У тебя отряд или куча баб в кринолинах?! *** Потребовалось несколько дней на то, чтобы выкурить нильфов из Гнезда Пустельги. Фольтест наотрез отказался сниматься с места до того, как увидит, что крепость будет взята, и пока солдатня вытаскивала тела Черных и сваливала их в наспех выкопанную общую могилу, Фольтест медленно ходил по разоренному замку, словно силясь осознать весь масштаб разрушения. Нильфы написали ругательства на портретах, а то и упражнялись в метании ножей, целясь в лица августейших предков короля, перебили всё, что только можно было перебить, и немыслимым образом вывезли всё, представлявшее хоть какую-то ценность, — от кубков и гобеленов до изразцов на каминах. Выражение лица Фольтеста было непривычно и неприятно отрешенным, и Роше дорого бы дал за возможность сейчас шагнуть ближе, прикоснуться, прижаться поцелуем к изящной сильной руке и ощутить тепло кожи. Пожалуй, только сейчас Вернон в полной мере увидел, как короля вымотала война. Нет, если присмотреться, можно было заметить что, пусть в волосах Фольтеста по-прежнему не было седины, но на лице прибавилось морщин, а под глазами залегли тени. Однако Фольтест большую часть времени держал себя как обычно, никоим образом не выдавая, что может устать, ведь должен же кто-то подавать пример. Фольтест поднял с пола изорванный и грязный штандарт с серебряными лилиями. Кажется, южные выродки вытирали о него ноги. — Верните знамя на место, — приказал Фольтест, протягивая штандарт ближайшему солдату. — Лилиям не должно валяться в грязи. Роше опасливо покосился на своего короля. Так и есть — его глаза подозрительно блестели: мгновение слабости, допустимой лишь на краткий миг. Разочарования от того, что мечтания оказались и в самом деле тщетными. Осознания того, как же он на самом деле вымотался. Однако мгновение прошло, и король снова стал королем, который не может переживать из-за подобных мелочей, особенно сейчас, когда в Вызиму он возвращался победителем, Железным Владыкой, Предводителем Севера. И Роше, и Фольтест знали, что время для отдыха ещё не настало: война закончилась, но её кровавые последствия будут ощущаться еще не один год. Юг страны был разорен, погибли десятки сотен, а вдалеке уже маячил призрак голодной зимы… — Спустимся в пещеры? — спросил Фольтест. Уже снова спокойный и собранный, по-королевски величественный. *** Еще накануне, зачищая замок от остатков гарнизона, Роше боялся обнаружить в подземных ходах еще большую разруху, чем на поверхности. С Черных станется устроить в эльфских купальнях прачечную! Однако следов пребывания нильфов в подземельях обнаружить не удалось, и быстро стало понятно, почему: там завелись накеры. Кто-то заикнулся о необходимости поискать ведьмака, но Роше пресёк подобные упаднические речи и просто послал в подземелья всех солдат в его распоряжении. На кой черт ждать, если можно решить проблему самостоятельно? Да, может быть ведьмак и способен порубить в одиночку на котлеты стаю трупоедов, однако толпы крестьян с вилами вполне хватит на то, чтобы отправить к праотцам самого ведьмака. А уж в стычке между регулярной армией и кучкой трупоедов перевес будет на стороне крепкого оружия и твёрдых рук. Серебряный меч наверняка и в самом деле хорош для чудовищ, но если отрубить голову стальным — после такого накер не воскреснет. Фольтест не пожелал ждать, пока из подземелья уберут трупы чудовищ. Высоко подняв факел, он, задрав голову, смотрел на отполированные до глянца стены, на изящную резьбу и, кажется, совершенно не замечал исходившей от перебитых накеров вони. Подойдя к одному из бассейнов он склонился, чтобы присмотреться, и всё-таки скривился от отвращения — вода в купальнях была мутной и грязной и страшно смердела. Передавая факел слуге, Фольтест обернулся к Роше. — Однажды, — произнес он твёрдо. — Однажды — обязательно. А высоко над их головами, там, куда не дотягивался отблеск огня, угольно-черные каменные своды усыпали сверкающие звезды цветущего мха. Словно самоё небо смотрело на них.