Ради Высшего Блага

      Сегодня была ночь полнолуния. Серебристые лучи Луны освещали камни старинного огромного замка расположенного между высокими холмами, придавая ему вид неприступной крепости, а не школы — где детей учили контролировать свою магию. Хотя на самом деле это и была неприступная крепость. Защита вокруг замка считалась лучшей не только на британских островах, но возможно, во всем мире. Несколько раз этот старинный замок хотели захватить несколько известных тёмных волшебников в прошлом, чтобы таким образом доказать свою силу и могущество. Но никто из этих волшебников, так и не смог достичь своих целей…       Каждый камень этого замка зачарован самыми сильными чарами которые только известны во всём волшебном мире. Даже несмотря на то, что эти чары были наложены примерно тысячелетия назад, они все ещё действовали и защищали замок от окружающей опасности.       Сейчас замок пустовал из-за того, что ученики и профессора отправились домой на летние каникулы. Но все же, если присмотреться, то можно было увидеть небольшую темную фигуру, которая стояла на астрономической башне. Эта фигура, была обыкновенным невысоким мальчиком из растрёпанными черными волосами и завораживающими изумрудными глазами которые прятались за прямоугольными очками в серебристой оправе.       Его пронзительный взгляд осматривали территории замка, как будто, это были его владения. Но мысли невысокого мальчика по имени Гарри Поттер были заняты не окружающей территорией, а мужчиной, благодаря которому у него впервые появился настоящий дом. Гарри знал, что это немного сентиментально или даже глупо, считать обыкновенный замок, где детей-учеников обучают магией своим домом, но проведя десять лет жизни в доме Дурслей, где с ним обращались как с рабом, навсегда оставили на нем свой след.       Именно в этом замке он впервые в жизни почувствовал такие казалось обыкновенные человеческие потребности как сытость, мягкая кровать и своя личная маленькая комната. Но больше всего он был благодарен этому замке, что впервые в жизни у него появилось несколько друзей.       Три прошлых дня Гарри без перерыва сидел в удобном кожаном кресле в кабинете Салазара Слизерина наслаждаясь чтением об этом человеке. Он восхищался Основателем школы тем, что тот не изображал себя богом, а признавался, что за всю свою жизнь сделал множество ужасных и глупых ошибок.       Слизерин признавался, что только перед смертью понял, что его призвание было не в жажде власти ради чего он стремился всю свою жизнь, а в обучении маленьких детей магии. Но до этого, Слизерин был могущественным волшебником, воплощением честолюбия и хитрости, а также известен своей безжалостностью в достижении желаемого для себя. Но все же ничто из того, что Гарри читал, не намекало на то, что Салазар был фанатиком превосходства чистоты крови, который якобы сражался, чтобы править или убивать магглов, как его теперь изображали в истории. Да были ссоры с двумя другими основателями и разочарование в Кандиде, однако это были словесные разногласия, и только расхождение во мнениях о том, как лучше обучать детей магии. В основном, это касалось волшебников которые родились в семьях магглов. Слизерин хотел чтобы дети которым к сожалению пришлось родиться в семьях магглов жили постоянно в замке с возврата от девяти лет и до своего совершеннолетия. Это не только помогло бы детям по-настоящему понять и принять волшебный мир, но и намного больше посвятить время учебе. Но Годрик Гриффиндор и Пенелопа Пуффендуй были против этого. Они были совершенно против того, чтобы забирать детей у магглов, даже несмотря на то, что очень много учеников не возвращались после летних каникул в замок. Спустя двадцать лет после открытия школы Салазар Слизерин потерял свою магию из-за ошибок в молодости. Он мог колдовать только простые чары или сглазы. Возможно, он и дальше преподавал в школе, если бы не случай во время летних каникул. Как всегда ученики отправились домой к родителям, но большинство из них не вернулось первого сентября обратно в замок. Когда четверо Основателей хотели узнать, что произошло с учениками, они отправились в маггловской мир, чтобы узнать, что их ученики были сожжены. Это стало последней каплей и Салазар Слизерин навсегда решил покинуть замок. Но ему не было куда идти, поэтому он решил встретить свою смерть в своей потайной комнате, которую он спрятал от остальных Основателей. Слизерин хотел быть похоронен в месте, которое навсегда оставалось в его сердце. И замок, который он не только построил со своими друзьями, но и вложил свою душу, подходил идеально для этого. Гарри закрыл глаза и вдохнул свежий воздух, стараясь перестать думать о Салазаре Слизерине. Как бы Гарри не относился прежде к этому человеку, сейчас стоя на астрономической башне, он соглашался с некоторыми предложениями Салазара Слизерина. Салазар Слизерин полностью разрушил мировоззрение Гарри в течение трёх дней и заставил его переосмыслить все, что, как он думал раньше знал. Он заставил его задуматься о вещах, которые казались просто не воспринимал всерьез при обсуждении волшебного мира; о вещах, которые Гарри никогда не рассматривал внимательно раньше. И эти соображения привели к слегка тревожным откровением для Гарри, о которых он не был полностью уверен, как к ним относиться. Почему магглам должно быть позволено править миром? Почему волшебники были вынуждены прятаться, в то время как их явно низшие собратья передвигались свободно? Почему волшебники живут в страхе? Его разум больше не мог зацикливаться на одной единственной мысли о том, что он узнал из книг Салазара Слизерина. В его голове сейчас было множество мыслей, которые менялись со скоростью света. Он начал вспоминать, как сидел на старом матрасе вместо кровати в чулане под лестницей, как над ним издевался Дадли со своими друзьями-хулиганами, как его время от времени избывал Вернон ремнём…   — Ненавижу, — прошептал Гарри сжимая пальцы в кулаки. Сейчас Гарри признался сам себе, что ненавидел Дурслей больше, чем любое живое существо на земле. Он ненавидел их больше, чем можно выразить словами, и если бы он был на Тисовой улице, то уверен, что отомстил бы при малейшей возможности. Возможно, это были просто мысли от воспоминаний, которые навсегда хотел забыть. Вторая мысль состояла в том, что поведение Дурслей к нему за все его время на Тисовой улице, только подтвердило то, что магглы могут причинить боль маленьким детям, точно также как и описывал Салазар Слизерин. — Маглы ни перед чем не останавливались и не испытывали угрызений совести, когда дело доходило до уничтожения того, чего они не понимали, и им действительно не было места в доминировании над ведьмами и волшебниками, — прошептал Гарри, через несколько минут раздумий, глядя на Луну которая спряталась за облаками. *** Я говорил и всегда буду говорить, что дети должны поступать в Хогвартс в возрасте девяти лет. До первой магической зрелости ещё два года и эти дни можно потратить на изучение Астрономии, Травологии и Рунической магии. Чтобы изучить эти знания от детей не требуется использования магии, которая в их возврате все ещё нестабильная. Первые два года можно было не только потратить на казалось такие лёгкие уроки, но и научиться с раннего возраста относится друг к другу с вежливостью и пониманием. Почему мои друзья так против, чтобы дети поступали в школу девятилетним возвратом? Все равно их первые шаги в магическом образовании целенаправленно приводят к предположению, что магия проста. Скажите несколько слов, сделайте правильные движения палочкой, сконцентрируйтесь, и вы получите результат. Детей учат намерению, силе воли и обманом заставляют использовать свою магическую силу. По мере того, как они углубляются в свое магическое образование, их обучают самым основным теориям магии, включая четыре столпа магии. Заклинания и движения палочкой предназначены для того, чтобы заставить ребенка поверить, что то, что они пытаются сделать, возможно и для них. Профессора не просят ученика держать волшебную палочку и наколдовать свет на её конце молча и не используя движения палочки. Ученик должен верить, что цель достижима; Дети впечатлительны и обладают уникальным мировоззрением. У них есть укоренившееся и предвзятое понимание того, как все должно работать; какой ребенок верит, что они могут победить взрослого? Ребенок, который может применить заклятие Люмос, в равной степени способен применить и Оглушающее заклятие. В магической теории нет ни одной достоверной теории, которая могла бы опровергнуть её. Учитывая эту истину, почему требуется время, пока ученики не достигнут подросткового возраста, чтобы использовать Оглушающее заклятие? Детей учат шаг за шагом. Первое заклинание, которое они изучают во время урока Чар, — это Люмос. Заклятие настолько простое, что даже сквибы способны наколдовать его если будут держать в руках волшебную палочку. Профессор демонстрирует заклинание, дети видят, насколько оно простое, но им нужно об этом сообщить. Дети могут видеть и анализировать результат с помощью своих органов чувств. Они верят в волшебство только потому, что могут слышать, видеть, и мечтать. Когда они пытаются произнести заклинание, их разум и тело действуют согласованно. Первые два года их формального образования направлены на то, чтобы превратить их в учеников, которые, наконец-то, могут быть готовы приступить к их реальном излучении магии. Для начала ученики узнают, насколько сильна магия, они узнают, как пользоваться библиотекой, и они изучают навыки чтения и письма, необходимые для ускорения их образования. Магически они также способны, как и первокурсники. Если бы тебя мой потомок учили по-моему графику, то на третьем курсе ты мог отказаться от преувеличенных движений палочкой и применение словесной формулы заклятий. Я поссорился с моими коллегами-основателями, чтобы не тратить впустую первые два года. Мои стандарты намного превосходят стандарты Пенелопы. Даже Кандида ссорится со мной за то, что я слишком давлю на учеников. Но Годрик понимает. Вы не станете могущественным и не раскроете полностью свой потенциал, если вас к этому не подталкивают! С детьми обращаются слишком доброжелательно, с ними нянчатся, вместо того чтобы учить, насколько суров этот мир на самом деле. Является ли вера намерением? Это сила воли? Разве человек не старается больше, когда он верит, что то, что он делает, возможно? Укрепляет ли их вера? Разве человек не мечтает о том, что он может сделать с помощью магии, и не смеет верить в свои собственные мечты? Какой из четырех аспектов магии — вера? Есть универсальная истина, которую всегда говорит Кандида ученикам. Чем больше вы учитесь, тем больше вы понимаете, как мало вы действительно понимаете на самом деле. Верь в себя! Верь в невозможное! Не позволяй своему разуму ограничивать свою магию! У магии есть правила, но разве их не можно нарушить?! И никогда не забывай мой потомок, что магия разумна!       Гарри закончил читать главу и отложил от себя книгу. Сейчас его разум обдумывал слова Салазара Слизерина. Как только он погрузился в размышления, то вспомнил сразу Невилла Лонгботтома. — Он же тоже не верил в себя, — прошептал Гарри, задумчиво глядя на книгу перед собой. — Но как только он ставал уверенным, то заклинания начинали срабатывать даже с палочкой которая когда-то принадлежала его отцу.       Гарри достал волшебную палочку и решил проверить сколько ещё времени осталось у него до ужина. Он как и предыдущую прошлую неделю все свое время проводил в потайном кабинете Салазара Слизерина, делая домашнее задание и учился по книгам, которые оставил основатель Хогвартса.       Единственное, что не нравилось Гарри, это то, что книги скрывали свое содержание от него. Ему приходилось читать все так, как хотел основатель Хогвартса. Как только он заканчивал читать и самое главное исполнять требования, то на стеллажах следующая книга сияла изумрудным сиянием.       Требования были пока не очень сложными. Например десять раз сотворить без перерыва заклятие Люмос и Нокс безмолвно. Это оказалось сначала немного трудно, но благодаря книге Руководство по чарам Салазара Слизерина в которой были инструкции о том, как его правильно использовать, а также модификации заклинания чтобы усовершенствовать его контроль и способность, но он это теперь мог это сделать       Гарри хорошо помнил как начал читать и работать над первым заданием Слизерина. Ему нужно было изменить цвет, форму, яркость и даже сотворить заклятие без движения палочки. Книга ждала, пока он освоит все, прежде чем появилась вторая страница с новым заклятием. И это сначала больше всего тревожило Гарри.       Гарри вышел с потайного кабинета и направился вверх по каменным сходам, чтобы поужинать. Он планировал после ужина в Большом зале сходить на кухню и запастись несколькими бутербродами или сладостями, чтобы как всегда вернуться в кабинет Слизерина изучая магию по его книгам. Гарри обдумывал, какие следующие требования придумал для него Слизерин, что не заметил, как с лестницы с верхних этажей замка, спускался директор школы Альбус Дамблдор.       Как только Гарри хотел уже открыть двери Большого зала, то услышал позади себя голос Дамблдора, который застал его врасплох. — Гарри… Подожди меня. Гарри быстро развернулся и удивленным взглядом посмотрел на директора школы, который шёл к нему. Первое, что привлекло внимание слизеринца, это загорелое лицо директора. Лицо Дамблдора всегда было бледным, но теперь, оно было светло-коричневого цвета. Но если лицо и привлекло внимание Гарри, то черная мантия директора немного ошарашила его. — По вашему лицу я могу догадаться, что ты немного удивлен моим так сказать, измененным имиджем, — сказал с улыбкой Дамблдор, подходя к нему. — Добрый вечер, Гарри. — Добрый вечер, сэр, — быстро поприветствовал директора Гарри. — Вы совершенно правы. Как-то непривычно видеть вас в чёрной мантии… Вы всегда одевались… Немного по другому… — К сожалению, там где я отдыхал, мне приходилось не отличаться от остальных волшебников, поэтому пришлось отказаться от своей любимой одежды, — подмигнул директор с улыбкой на губах. — Давайте поужинаем, после чего, мне нужно сообщить вам некоторую новость.       Гарри открыл дверь и пропустил вперёд директора школы, после чего зашёл Большой зал. Вся трапеза прошла в тишине. Только когда директор школы отложил от себя пустую тарелку он посмотрел на Гарри и тихо прошептал.  — Произошло довольно значительное событие, которое касается вас… по крайней мере…  — Что именно? — удивленно спросил Гарри, положил пустую кружку на стол. — Вчера вечером один мой знакомый обнаружил нечто весьма… тревожное. То, чего я не знал… Дамблдор пристально посмотрел на него, и Гарри понял, что он ждет любую его реакцию. — Вчера вечером, — продолжил Дамблдор. — Мне сообщили, что ваш дядя, Вернон Дурсль, был найден мертвым в своей собственной машине. К сожалению это произошло несколько дней назад. Его похоронили четыре дня назад… В Большом зале воцарилась тишина. У Гарри расширились глаза и рот открылся от удивления. Он быстро зажмурил глаза и попытался взять себя в руки. Но это было сложно сделать, из-за того что внутри все пошатнулось. Вернон, конечно, был полноват и не был самым здоровым человеком на свете, но, насколько Гарри знал, в этом не было ничего опасного для жизни, что могло бы создать ему какие-либо проблемы. Кроме всего прочего, Гарри не имел ни малейшего представления, что он чувствует по этому поводу. Это снова вернуло его к проблеме, заключавшейся в том, что он совершенно не разбирался в казалось простых человеческих эмоциях. Он определенно не любил Вернона Дурсли. Он не плакал бы над его мёртвым телом и не присутствовал бы на его похоронах — если бы его даже пригласили. И все же, он не думал, что будет праздновать или радоваться смерти своего дяди. Его дядя был ужасным человеком, Гарри был в этом уверен. Ни один порядочный человек не будет издеваться над ребенком, так как это делал он. Возможно, ему следовало бы посочувствовать своему кузену. В конце концов, в этом не было вины Дадли. Он вел себя именно так, как его воспитывали. Рассудком Гарри понимал это, но не мог заставить себя посочувствовать ни Дадли, ни Петунии Дурсли. Он ни за что не простил бы их, даже если бы давно решил, что не будет мстить им за свое детство на Тисовой улице. Он отпустил все эмоции и отношения связанные с этой семьей, очень давно. Ему было все равно, что с ними случится, так или иначе. Правда заключалась в том, что эта новость ничего для него не значила. Он никогда больше не вернется на Тисовую улицу. Он не имел никакого отношения к Вернону. Они даже формально не были связаны кровными узами. Он не заботился и о двух других членах семьи Дурслей, несмотря на то, что в каком-то смысле его кровь текла в их жилах, и наоборот. — Извините, сэр… Но мне нужно побыть наедине. — Я понимаю, Гарри, — кивнул директор, глядя на него без привычного мерцания в своих синих глазах. — Я отведу вас на его могилу завтра после обеда, но могу вас заверить, что вы не встретитесь со своей тётей. Гарри посмотрел на директора школы не зная, что ответить. Он не хотел идти на кладбище, чтобы попрощаться со своим дядей, но и показывать директору не хотел свои искренние чувства. Поэтому он просто кивнул головой и направился к двери Большого зала, чтобы побыть наедине в своей спальне. ***       Дождевые капли падали быстро, стуча по земле, падая на землю под облаками. Небо было мрачно-серого цвета, даже не настолько темное, чтобы предвещать грозу; просто тусклое. Все это не имело никакого значения для одинокой фигуры, стоявшей на вершине пышного зелёного холма и вглядывавшийся в то место, где теперь лежало тело дяди Вернон. Он смотрел на надгробье, со странно пустым выражением лица. Если бы кто-то посмотрел ему в глаза, то был бы потрясен увиденным. В них не было и намека на эмоции, но была полная и абсолютная пустота, как будто весь свет позади них погас. — Как ты, Гарри? Мальчик медленно обернулся, откинув в сторону густые волосы, прилипшие ко лбу из-за дождя, и встретился взглядом с человеком, который привел его на могилу Вернона Дурсля. — Я не знаю, сэр, — ответил Гарри, глядя себе под ноги. — Возможно, я не любил дядю и уверен, что эти чувства были взаимные, но смерть… Гарри поднял голову и посмотрел на директора школы который смотрел мимо него на каменную плиту. — Смерть — очень могущественная… — медленно с закрытыми глазами прошептал Дамблдор. — Возможно, не совсем равная по силе любви, но она затрагивает многих так же глубоко. Как и любовь, она столь же ужасная, сколько и прекрасная. Гарри удивленно посмотрел на директора школы, полностью поворачиваясь, чтобы стать спиной к каменной плите. — Я могу понять вашу реакцию… Ты видел за свою короткую жизнь, того чего я никогда бы не пожелал этого никому, независимо от их возраста. Нет ничего удивительного в том, что у тебя возникли некоторые трудности с обработкой чувств. Я знаю, что это, должно быть, трудно, тем более тебе… Если у тебя, Гарри, когда-нибудь возникнет нужда поговорить, я всегда с радостью выслушаю… — Благодарю вас, сэр. Это… много значит, поскольку я знаю, что вы очень заняты. — Не думай об этом, Гарри. Старик всегда найдет время… — Дамблдор замолчал, доставая с кармана чёрного плаща странные часы. — Нам пора возвращаться, Гарри… И запомни, что семейные узы, это самое важное, что есть в этом мире, к которой следует относиться с пониманием. Гарри кивнул, молча протянул свою руку, дотронувшись до левой руки директора школы, чтобы через секунду исчезнуть с магловского кладбища с тихим треском. *** На верхнем этаже Норы бесшумно открылась дверь, и оттуда вышел высокий долговязый мальчик. Он не был самым скрытным человеком, но делал все возможное, чтобы идти тихо, особенно стараясь не наступать на скрипучие ступеньки, когда спускался на первый этаж дома. Родителя в это время крепко спали, но Рон не хотел рисковать. Спустившись вниз, он тихонько выскользнул через заднюю дверь и вышел на участок, направляясь к клочку земли рядом с фруктовым садом, который было нелегко заметить из окон Норы. В день когда близнецы очнулись после Ужаса Слизерина он поклялся, что попытается стать лучшим волшебником, и эту клятву собирался сдержать. Он сегодня обратился к Биллу за помощью, возможно, впервые в своей жизни. Он сделал все возможное, чтобы незаметно расспросить брата о Надзоре и, к своей умеренной ярости, узнал, что Министерство не может знать, применял ли он магию, находясь в Норе. Его родители никогда не объясняли этого, и не нужно быть гением, чтобы понять почему. Они бы не позволили никому из своих детей заниматься магией вне школы, но Рон собирался попрактиковаться, чтобы стать лучшим и не быть бесполезным, когда кто-то собирается причинить вред и боль его семье. Ближе к концу их разговора у Билла начали появляться подозрения, поэтому Рон начал расспрашивать его о книгах для изучения защитной магии. Это так удивило его старшего брата, что он, казалось, забыл о своих подозрениях и даже позволил Рону одолжить несколько книг из своей личной коллекции, хотя и взял с него обещание обращаться с ними очень осторожно. Выходя на улицу, Рон чуть не столкнулся с другой фигурой. Он поспешно вытащил палочку, но замер, увидев, кто это был, совершенно ошеломленный. — Джинни! — Ш-ш-ш! — прошипела она, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. — Заткнись, болван, иначе нас обоих поймают. — Какого черта ты здесь делаешь? — Я могу спросить тебя о том же, — прижмурив свои глаза, прошептала Джинни, понимая, что возможно у неё будут неприятности. — Хорошо, — медленно прошептала она, глядя внимательно на Рона. — Я скажу тебе, что я делаю, если ты скажешь мне, что ты собираешься делать. Рон закатил глаза и хотел уже назвать её скользкой змеёй, но передумал. Он вздохнул и тихо прошептал. — Я выхожу тайком, чтобы попрактиковаться в магии. Глаза Джинни расширились. — А тебя не поймают? Разве Министерство не будут проинформированы? — Нет. Со слов Билла, они могут узнать только о том, где была применена магия, а не кем. Джинни выглядела потрясенной и немного задумчивая. — Значит, мама и папа не хотели, чтобы мы практиковали магию во время летних каникул.  — А ты почему здесь? — Рон выжидающе посмотрел на неё. Джинни понимала, что уже попалась и у неё нет другого выхода кроме, как признаться. Но она могла заключить сделку с Роном, чтобы он не разболтал её тайну. — Если ты так хочешь знать, то я тайком краду метлы близнецов, чтобы попрактиковаться в полётах, потому что мама никогда не разрешает мне летать с вами, — сказала она с улыбкой, глядя на Рона у которого отвисла челюсть. — И запомни, если кому-то расскажешь мой секрет, я расскажу, что ты уже две недели пользуешься магией. — Отлично, Джинни, — сказал серьезный голосом Рон и через несколько секунд поднял руку для удара кулаком. Глаза Джинни расширились от удивления, но она ответила ему тем же. — Сделка семьи Уизли… Джинни невольно улыбнулась. — Я удивлена Рональд… Сейчас… я пойду спать. Всего наилучшего… Внимание Рона вновь сосредоточилось, чтобы стать лучшим и его собственных неудачах в учебе. Он достал книгу с кармана, которую посоветовал Билл, чтобы наконец-то попрактиковаться магией.