Ради Высшего Блага

— Наконец-то пятница, — пробормотал Уильям, прикрывая рот правой ладонью. — Прошла всего неделя, а я уже соскучился по лету. — Ты прав, — кивнул Блейз, ковыряясь ложкой в тарелке с овсяной. — Эта неделя была очень сложная. Особенно, эти Древние Руны… — Не понимаю, почему ты жалуешься, Блейз? — спросила Мелания, делая глоток чая. — Только на четвёртом курсе вы начнёте соединять руны между собой. Сейчас, насколько я помню, вам нужно только выучить несколько алфавитов со символами. — Их сложно учить? — спросила заинтересованно Лили. — Я просто вчера вечером пыталась выучить алфавит с египетскими рунами, так они показались мне очень сложными. — Конечно сложными, — закатила глаза Мелания. — А ты что хотела, выучить алфавит за один вечер? Мне пришлось потратить месяц, чтобы выучить один из них. Я начала из древнегреческого… Древние Руны очень сложный урок, но как только выучить эти алфавиты, то тогда это будет казаться намного проще. Не верите? Спросите, Уйта. Даже ему нравится этот урок и я могу вас заверить, что он входит в пятерку лучших учеников со всего курса. — В самом деле? — слегка скептически спросила Дафна. — Какой-то удивленный тон, Гринграсс, — нахмурился Уильям. — Я может и хочу показаться идиотом время от времени, но у нас с отцом сделка… Если я получу все оценки Выше ожидаемого по ЖАБА, то он исполнить мое одно желание. А это неплохой стимул, скажу я тебе. — С тобой всё в порядке, Гарри? — спросила Трейси, посмотревши обеспокоенным взглядом на него. Гарри вздохнул и положил ложку в тарелку с нетронутую овсянкой. Для него это была возможно одна из самых сложных недель за все время учёбы в Хогвартсе. Кроме разве той, когда Трейси была атакована Ужасом Слизерина. В течение всей недели Гарри плохо спал, если можно вообще сказать, что он спал. Каждую ночь ему снились кошмары. Ему снилось, что вместо девушки это у него кидали камни. Он понимал, что в этом все виноват Грин-де-Вальд и из-за этого ненавидел его на одном уровне с Волан-де-Мортом, который в последние два дня тоже решил появляться в его кошмарах. Гарри поднял свои глаза и посмотрел на друзей которые обеспокоенно поглядывали на него. Он хотел фальшиво улыбнуться, но ничего не получилось. — Кошмары, — прошептал Гарри, стараясь не привлекать внимание остальных слизеринцев. — Несколько дней мне сняться разные кошмары. Например, как мои родители, ведут меня на мучительную смерть, но вместо этого их самых кто-то убивает ослепительным изумрудным лучём, кто-то из толпы, — подумал Гарри, вспоминая сегодняшний кошмар. — Прям таки несколько дней, — скептически проговорил Блейз, но никто с друзей не улыбнулся. — Заткнись, Забини, — сердито прошептала Дафна. — Здесь нет ничего смешного. Я помню, мне все детство… часто снились кошмары… Да что говорить, я и сейчас временами могу видеть их… — Это очень серьезная проблема, Гарри, — проговорил Орин Блэк. — Может тебе воспользоваться зельем без сновидений… — Это опасно, — сразу проговорила Дафна. — В его состав входят мята и ромашкой настой, поэтому это вызывает привыкание. — Она задумчиво поправила свои волосы, после чего продолжила. — Ты можешь использовать небольшие дозы, например маленький флакон раз в две недели… — Ты можешь мне его доставить, Даф? — спросил Гарри, посмотрел прямо в сапфировые глаза девушки. — Пожалуйста… — Я напишу маме сегодня и спрошу, — Дафна обвела друзей прищурившись. — Но об этом никто не должен знать. — Без вопросов, — кивнул Уильям и добавил тихим голосом. — А окклюменция не помогает? Гарри в ответ только покачал головой. Он пытался каждую ночь перед сном очистить свой разум, но ничего не получалось. Тихий предательский голос, который Гарри привык слышать с самого раннего детства, нашёптывал ему, что он хочет видеть эти сны. — Ладно, нужно уже идти на уроки, — проговорил грустным голосом Кассиус, поглядывая на свои карманные часы. — Да, Гарри, не забывай завтра тренировка и постарайся… Как это лучше сказать? — Не облажаться, как в прошлый раз… — закончил за друга Гарри. — Я все понимаю, Кас. Но сегодня я постараюсь вернуться… в прежнее русло. Гарри встал из-за стола и вместе с друзьями направились на свои уроки совершенно не подозревая, что весь завтрак за ним внимательно наблюдали синие глаза директора школы Альбуса Дамблдора. *** — И последнее, — проговорила профессор Джонс немного громче, чтобы третьекурсники со Слизерина и Пуффендуя обратили на неё свое внимания. — Пожалуйста успокойтесь… Для тех кто забыл, то звонок звучит для учителя. На следующий урок я жду от вас предложений по поводу темы на доклады. Если нет, то я назначу их самостоятельно. Также больше занимайтесь практикой самостоятельно. И помните, заклятие Экспеллиармус очень полезное. Потому что потерял свою волшебную палочку, волшебник или ведьма становятся уязвимыми и беззащитными, как нам сегодня совершенно верно сообщил мистер Поттер. А вы мистер Смит, должны не относится так скептически к этому заклинанию. Гарри перевел взгляд с профессора Джонс на Захария Смита, который на среди его друзей имел прозвище второй Малфой. Гарри ненавидел этого напыщенного пуффендуйца, который на каждому шагу только и делал, что хвастался своим наследством. Как оказалось, его семья была прямыми потомками Пенелопы Пуффендуй. Но независимо от этого, Гарри хотел уже не раз проклясть его где-то в тёмном коридоре. Слизеринец видел, как Смит, несколько раз огрызался на магглорожденных учеников и этим, вошёл в список ненавистных учеников Гарри Поттера. Но из-за жёлтого цвета галстука, Гарри пока решил не трогать Смита. Он хорошо знал, что Пуффендуй очень дружный факультет, и они будут поддерживать своего, даже если это Смит, который к большому его удалению, пользовался небольшим влиянием на своем факультете. — Наверное благодаря своей связи с Пенелопой Пуффендуй, — подозревал Гарри. Гарри перестал смотреть на Смита, который что-то прошептал на ухо Эрни Макмиллану. — Ещё один чистокровный идиот, — прошептал Гарри, вспоминая, что в прошлом году, Макмиллан часто высказывался против него, называя его наследником Слизерина. Губы Гарри изогнулись в ухмылке. — Хотя наверное он все же был прав, когда называл меня Наследником Слизерина. — Мистер Поттер, — обратилась к нему профессор Джонс. — Вы что-то хотели? Гарри кивнул и поднялся наконец-то на ноги, дождавшись, когда ученики выйдут из класса. — Да, мэм. Я хотел сообщить вам, что хотел бы подготовить доклад на выбранную мною тему, — проговорил тихо Гарри, оглядываясь по сторонам, чтобы быть уверенным, что они остались наедине с профессором Защиты. — Это то о чём я думаю? — спросила профессор Джонс странно тихим голосом. — Вы хотите сделать доклад о Сириусе Блэке? — Да, — удивленно ответил Гарри. — Но, как вы догадались? — Вы уже не первый, кто обратился ко мне с похожей просьбой… Как бы я не хотела, чтобы именно вы занимались этим… Человеком. Но боюсь… Что все равно кому-то прийдётся делать доклад о Блэке, — профессор Джонс, посмотрела на него с грустным выражением лица и тихо добавила. — Если у вас будет сложность с этой темой, то сообщите мне, чтобы я отдала ей кому-то другому… — Все нормально, мэм, — заверил её Гарри. — В прошлом году, профессор Люпин мне рассказал много об этом… Человеке. — Гарри замолчал. Он хотел назвать Блэка предателем, но не думал, что нужно знать профессору Джонсу о его семейной тайне. — Я знаю, что сделал этот человек, Гарри… Гарри удивленно посмотрел на профессора Защиты, которая медленно показала ему небольшой кулон в форме феникса, который висел у неё на серебряной цепочке. Глядя на этот кулон, Гарри наконец-то смог вспомнить, где слышал имя профессора Джонса, до этого сентября. (Воспоминание) После обедней трапезы, Гарри решил отнести свой небольшой подарок единственному человеку который каждую неделю рассказывал ему о школьных годах его родителях. Он и сам того не заметил, как начал считать Римуса Люпина своим дядей, которого несомненным так и называл если бы не смерть родителей. Гарри подошёл к двери или трижды постучал. — Входи, Гарри. Гарри вошёл в такой привычный кабинет, что не пытая разрешения сразу направился к креслу напротив преподавателя Защиты. Он положил на стол подарок для Люпина и присел в мягкое кресло с высокой спинкой. — Как вы узнали, что это я, профессор Люпин? — спросил Гарри, удивляясь, как профессор каждый раз мог угадать, что это именно он стучит в дверь. Люпин направил палочку на дверь и она засияла серебристым сиянием. — Как ты знаешь, я оборотень, и у меня хорошо развитый нюх. Поэтому я могу, чувствовать знакомые запахи на небольшом расстоянии или спустя некоторого времени, — пояснил Люпин, и тихо добавил. — Именно так я обратил на тебя внимание в автобусе. Я вдохнул знакомый запах и сразу начал искать мальчика с растрёпанными волосами и изумрудными глазами. Гарри кивнул и его губы изогнулись в ухмылке. — Очень полезно… Хотя это немного кажется странно, как будто вы маньяк… Люпин удивлённо посмотрел на него, после чего засмеялся. — Я всегда говорил, что ты напоминаешь мне отца, но это только внешне. Характером ты полностью похож на Лили. Именно она меня так назвала, когда я решил поиздеваться над ней и Джеймсом, после вечерней обработки у профессора МакГонагалл. — У мамы были отработки с профессором МакГонагалл? — Гарри не мог в это поверить. — Но Хагрид говорил, что она была, как это сказать… — Привержена правилам… — Ну, да. — Сразу так и было. Ты же знаешь, наша… четвёрка… никогда особенно не заботилась о правилах. Ну точнее Джеймс и Сириус, — Люпин с нескрываемой яростью проговорил последнее имя. — Извини. — Все нормально, — солгал Гарри. — Так что было дальше? — Вообщем… когда твоих родителей назначили старостами школы, это немного изменило их. Джеймс стал намного ответственно себя вести, тогда как Лили — наоборот. Мы всегда шутили, что они поменялись своими ролями. Теперь Джеймс мог отчитывать какого-то первокурсника за нарушение правил, а не помочь их ему нарушить. Возможно, это из-за смерти родителей Джеймса. Ты же знаешь о своей дедушке и бабушке? — О том, что их убили в больнице Святого Мунго? Люпин только кивнул в ответ. Наступила тишина, которую профессор Защиты нарушил через несколько секунд. — Ты будешь чай? Мне подарил его сегодня директор школы. — Можно, — согласился Гарри. — Насколько мне известно, директор Дамблдор разбирается в чаях! Люпин улыбнулся и взмахнул палочкой, чтобы налить чай в две чашки с чайника. Гарри сделал небольшой глоток, наслаждаясь приятным вкусом мяты. После чего поставил чашку на стол и спросил: — Так за что моя мама получила наказание от профессора МакГонагалл? Люпин сделал глоток чая, после чего продолжил говорить, держа чашку пальцами правой руки. — Мы решили устроить небольшой концерн на Рождество. Над этим мы размышляли несколько месяцев. Это был наш последний год, поэтому мы хотели чтобы профессора запомнили нас на всю оставшуюся жизнь, — на лице Люпина была грустная улыбка. — Так что вы придумали? — Это в основном Джеймс и Сириус. Они вместе раздумывали над этим. Они решили заколдовать всех рыцарей и их доспехи, чтобы они танцевали в Большом зале. Сириус предложил наколдовать снег и нарядить Пивза в Санта Клауса… — Санта Клауса? — засмеялся Гарри. — Да. Но за это, нам пришлось купить ему несколько навозных бомбочек и ещё разные штучки для хаоса. — Ну. И? — План был сформирован, но как оказалось заставить доспехи двигаться было сложно. Точнее невозможно. Но тут на помощь пришла Лили. Она как-то узнала о нашем плане, поэтому решила помочь, чтобы мы по её словам не наделали разных проблем. Но мы то хорошо знали, что она таким образом переживала за Джеймса и решила помочь, чтобы тот, как всегда не наделал глупостей. Она как-то уговорила Флитвика поделиться какими-то чарами… и вуаля, доспехи и рыцари её слушались, — у Люпина лицо впервые за все время что Гарри видел в Хогвартсе, по-настоящему светилось от счастья. — Это был фурор. По всему залу был снег, тогда как рыцари танцевали разные танцы. Один из них пригласил на танец профессор МакГонагалл… Пивз изображал Санта Клауса и раздавал некоторые подарки… — Люпин теперь смеялся в открытую. — Но, что самое главное, нас никто не обвинил. — Тогда как мама получила отработку? — Питер. Он со второго курса очень увлекался комиксами. И вот на Трансфигурации, МакГонагалл забрала у него один журнал и нашла в нем сложенный пергамент с описанием всего нашего плана почерком Лили. Ты бы видел её выражение лица. Она смотрела на Лили так, как будто она дала ей пощёчину, — Люпин перестал смеяться и посмотрел с грустной улыбкой на Гарри. — Когда МакГонагалл спросила почему она это то сделала, то Лили ответила, что во всем нужно винить любовь. С тех пор твои родители были вместе. Вот я могу показать тебе их фотографию после той обработки. Их заставили прибраться в комнате трофеев без магии. Люпин встал и быстрыми шагами подошёл к полке с книгами. Через несколько секунд тихой ругани, он достал старый фотоальбом. Быстро вернулся обратно и раскрыл его на нужной страницы, Гарри смог увидеть своих родителей одетых в школьную форму испачканную паутиной и пылью. Но значки старосты школы в обоих казалось ещё лучше блестели, как собственно и их глаза. Гарри перевёл взгляд вправо и увидел сверху надпись Рождество 1980 год, Годрикова Впадина. Он не спросили разрешение у Люпина, чтобы пальцами коснуться фотографию на которой были изображены несколько молодых людей. Он сразу узнал своих родителей, который стояли возле небольшой ёлочки обнимая друг друга за талию. По центру стоял Римус Люпин держа в руках бутылку шампанского с улыбкой на губах. Сразу возле него стояла неизвестная, симпатичная, темноволосая девушка с тортом в руках. Мужчина которого, как подозревал Гарри, звали Питер Петтигрю, без улыбки присел на корточки между Люпином и женщиной, время от времени поглядывая по сторонам с грустным выражением лица. Но Гарри неотрывно смотрел на двадцатилетнего Сириуса Блэка с темными волосами, которые были зачёсаны назад и вложены в конский хвостик. На его лице сияла яркая и такая искренняя улыбка, что Гарри и не заметил, как его губы изогнулись в улыбке. Голова Блэка наклонилась вперёд и его руки подняли маленького мальчика с изумрудными глазами, который смеялся без остановки на уровень своей головы. Гарри несколько секунд смотрел на эту фотографию, после чего перевёл свой взгляд на Люпина и смог выговорить только одно слово: — Почему? Люпин вздохнул, обернулся и подошёл к окну. Профессор Защита открыл окно и в комнате повеяло свежим холодным воздухом. — Если бы кто-то тогда мне сказал, что Сириус Блэк сотворить такой поступок, я бы подумал, что этот человек сошёл с ума, — Люпин замолчал на некоторые время. Гарри хотел задать много вопросов, но молчал. Он ждал когда Люпин сможет сам говорить. — Сириуса Блэка распределили на Гриффиндор и это вызвало большой шок у волшебной Британии. Ты даже не представляешь, что тогда делалось. Насколько я помню было напечатано даже несколько газет на эту тему. Но ему было все равно. Тот Сириус Блэк которого я знал, всегда в открытую поддерживал Гриффиндор и делал все, чтобы позлить своих родителей. Я не буду все рассказывать, но скажу только одно. Сириус Блэк сбежал со своего дома перед шестым курсом к твоему отцу. — Он бросил свой дом? — не мог в это поверить Гарри. — Да, — кивнул Люпин. — Он нам говорил, что устал слышать от своих родителей о пропаганды чистоты крови и тому подобного. Блэк хвалился, что его матерь даже исключила его из семейного гобелена. Тогда над ним смеялись почти все слизеринцы… — Но неужели… — Гарри не смог выговорить это слово. — Играл? — закончил за него Люпин. — Я не знаю. Честно. Может не тогда. Но после школы, он встречался несколько раз со свои дедом. Это я узнал от Питера. Я сразу после школы по просьбе Дамблдора отправился к оборотням и был его шпионом в течении двух лет. Когда я вернулся на Рождество, фотографию которого ты только что увидел, Блэк заявил, что он подслушал разговор Дамблдора с некоторыми старшими членами Ордена Феникса о том, что среди друзей Джеймса Поттера есть предатель, который присоединился к Лорду Волан-де-Морту. Гарри не нужно было долго думать, чтобы догадаться, кого Блэк обвинил в предательстве. — Вижу по твоему лицу ты понял, кого он обвинил, — Люпин вздохнул и закрыл свои глаза. — Началась ссора. Все достали свои палочки, но ты начал рыдать. Это был последний раз когда я видел Джеймса и Лили… — Они поверили? — тихо спросил Гарри. — Дамблдору. Дамблдор не раз говорил, что у него есть шпион среди Пожирателей Смерти. Джеймс сразу решил разобраться во всем. Он с помощью камина отправился к Дамблдору и спустя некоторое время вернулся назад и просто кивнул головой. Ты не представляешь, что я тогда чувствовал, Гарри. Для меня друзья были… Я считал их братьями. Они такое сделали ради меня, что я был обязан им всю оставшуюся жизнь. Но Блэк, придумал хороший план, как собственно и всегда. Я после той ночи покинул Британию. Один Дамблдор мне поверил, что я не предатель. Он попросил меня подыграть, как будто я предатель. Я так и сделал. Я отправился обратно к оборотням поддерживая контакт только с Дамблдором и Питером, который сразу заверил, что верит мне. Люпин постоял ещё несколько секунд возле окна. После чего прикрыл его и обернулся, что вернуться обратно к своему креслу. — Питер прислал письмо в котором сообщил, что Джеймс что-то скрывает с Лили. Он написал, что каждый раз видел на их лицах страх. А потом я узнал, что они воспользовались чарами Доверия. Это очень сложные чары. Я сразу понял, что их примерила Лили. Были шёпоты, что Дамблдор хотел быть лично тайным хранителем, но спустя два дня, все узнали, что эта роль досталась Сириусу Блэку, крёстному отцу малыша Гарри. Идиот напился в Косом переулке и рассказывал об этом всем подряд. Спустя неделю… На Хэллоуин… Я получил письмо от Дамблдора… Люпин не смог больше говорить. Независимо от того, что прошло уже одиннадцать лет от смерти его родителей, профессор Защиты присел в свое кресло и зарыдал. На глазах Гарри появились слёзы, но он не видел смысла их вытереть или прятать. — Я не успел… Если бы я успел… Я бы разорвал Блэка на кусочки. Впервые в жизни волк внутри меня хотел освободиться… Я этого очень хотел. Но я не успел, — Люпин несколько раз громко вздохнул. — Его первым нашел Питер Петтигрю. — Четвёртый друг? — Да. Но к сожалению, у него не было никаких шансов против Блэка. — Люпин обхватил голову своими руками и провёл ладонями по лицу. — Блэк и твой отец тренировались с самим Грюмом дважды в неделю, тогда как Питер… Вообщем он не был способным волшебником. Он в основном неплохо варил зелья, занимался растениями, и чертил руны, но с палочкой у него были некие сложности. — Я читал в газетах, что от него остался только палец, — прошептал Гарри, глядя прямо на Люпина. — Да, но перед этим, Питер успел поговорить с Блэком… Точнее обвинить его во всём. В газетах это не напечатали из-за влияния Дамблдора. — Что он говорил? — с любопытством спросил Гарри. — Как ты мог, Сириус? Это же Джеймс и Лили. А их малыш… Зачем ты сделал сироту своего крёстника. Ну и тому подобное… — Понятно. А кто эта девушка на фотографии… — Невеста Сириуса Блэка, член ордена Феникса — Гестия Джонс… (Конец воспоминаний) — Мистер Поттер… Гарри… С тобой всё хорошо? — прозвучал обеспокоенный голос профессора Джонс. — Да… — кивнул Гарри, посмотрел расширенными глазами на профессора Защиты. — Извините пожалуйста… — Я думаю, что вам нужно отказаться от этой темы, и сделать доклад на другую… Менее личную. — Нет, — сразу запротестовал Гарри. — Я хочу сделать доклад именно на эту тему. Я хочу понять, почему он это сделал. Я хочу понять почему он предал моих родителей, меня и как я только что вспомнил… немного вас… Гарри обернулся и направился к двери, чтобы выйти с кабинета профессора Джонса. Возле двери он остановился и посмотрел через плечо на женщину, которая стояла возле своего письменного стола и слёзы медленно катились по её щекам. *** После слов входи Гарри он вошёл в кабинет директора школы, который выглядел точно также, как и всегда. Его взгляд скользнул на директора школы который сидел за письменным столом склонившись над каким-то старым фолиантом. — Одну минуту Гарри, — проговорил Дамблдор, странным голосом. — Мне нужно кое-что закончить. Гарри кивнул и начал осматривать кабинет директора школы. В кабинете было много окон, и из них открывался захватывающий вид на территорию Хогвартса. Отсюда было видно почти все: от обширных зелёных лужаек до озера, которое в это время ночи казалось тёмным до зловещего леса. Вид был не единственной интересной вещью в офисе. Множество странных инструментов были беспорядочно разбросаны по комнате. Некоторые лежали небрежно на поверхностях, которые, казалось, не годились для их удержания, в то время как другие уютно покоились в шкафах или полках. Некоторые из этих устройств ничего не делали, в то время как другие пропускали мягкий жужжащий звук, а другие все ещё выпускали клубы того, что казалось беспорядочно окрашенным дымом. Какой-то шум отвлёк внимание Гарри от приборов. Это явно был пронзительный крик, но казалось, что феникс Фоукс говорит на языке, совершенно отличном от своих собратьев. Фоукс сидел на золотой жердочке слева от стола Дамблдора. Он мог бы стать впечатляющим талисманом факультета Гриффиндор, — подумал Гарри, делая шаг вперёд, чтобы лучше посмотреть на феникса. Его перья были малинового цвета. Хвост — длинный, как у павлина, — был ярко-золотистого цвета, точно такого же, как клюв и когти. Чёрные глаза встретились с глазами Гарри, когда птица, казалось, изучала его, прежде чем издать странную печальную ноту. — Прекрасные создания, фениксы. Гарри резко повернул голову. В присутствии такого магического существа он почти забыл о Дамблдоре. — Простите, сэр, — поспешил сказать Гарри. Дамблдор вовсе не выглядел расстроенным, он просто добродушно улыбался. — Не думай об этом, Гарри. Прошу присаживайся. Гарри кивнул и быстро подошёл к креслу чтобы присесть. Его глаза заметили, что Дамблдор посмотрел на Фоукса изучая его несколько секунд. После чего старый волшебник улыбнулся и посмотрел прямо на Гарри. — Увы Гарри, на этой недели у меня появился небольшой проект, который требует много моего личного времени, поэтому давайте сразу перейдем к делу. Я не хотел бы задерживать тебя слишком долго. Похоже, первая недели выявилась напряжённой… Ты будешь отбывать наказание с мистером Филчем каждую субботу в течении одного месяца от 4 до 6 вечера. Имей в виду также, что магия, подобная той, что ты использовал, не должна использоваться против других без очень веской причины. Гарри не видел смысла притворяться или что-то в этом роде. Он сам знал, что зашёл против Джагсона далеко. Гарри кивнул. — Извините, сэр. Я не позволю этому случиться снова, без очень веской причины. — Очень хорошо. А теперь, когда с любезностями покончено, я больше не заставлю тебя ждать. Ты здесь, чтобы изучать окклюменцию, а я здесь, чтобы учить тебя, — Дамблдор достал свою волшебную палочку и положил её на стол. — Сейчас я медленно постараюсь войти в твой разум, тогда как ты попытаешься меня остановить. Ты уже знаешь основы, поэтому это не должно быть сложно. — Я готов, — полностью сосредоточился произнес Гарри. — Легилименс… *** — Думаю, на сегодня достаточно, — решил Дамблдор, когда прошло больше часа. — Я скажу только одно, ты очень продвинулся в изучении окклюменции. Ты смог заблокировать свой разум во время моих попыток. — Это потому что вы использовали только часть своих способностей легилименции, — Гарри вздохнул, откинулся на спинку стула, открыл глаза и торопливо обвел взглядом кабинет. Ему нужно было сосредоточиться на чем-то, что не было бы чернотой его век; это только вызывало образы, которых он так хотел избежать. Его глаза посмотрели на Фоукса. Птица, которая спала всего несколько секунд назад, подняла голову и снова встретилась с ним взглядом. Фоукс, казалось, оценивающе посмотрел на него, склонив голову набок, прежде чем издать ноту, более жалкую, чем любая до сих пор. Фоукс действительно почувствовал боль в груди Гарри, как будто это имело прямое физическое воздействие на него. — С тобой все в порядке, Гарри? Голос Дамблдора вернул его в настоящее, и Гарри медленно покачал головой, несколько раз моргнув, чтобы сосредоточиться. — Я… в порядке, сэр. — Ты ничего не хочешь мне сказать, Гарри? Лицо Гарри оставалось совершенно непроницаемым, и он намеренно покачал головой. — Ничего, сэр. — Очень хорошо, — сказал со вздохом Дамблдор. — Советую тебе вернуться в гостиную, пока не наступил комендантский час. — Хорошо, сэр, — сказал Гарри, вставая и направляясь к двери. — Гарри, — позвал Дамблдор как раз перед тем, как слизеринец вышел на лестничную площадку. — Приходи ко мне, если ответ на мой последний вопрос изменится. Моя дверь всегда открыта для таких, как ты. — Хорошо, директор, — сказал Гарри, склонив голову. — Это очень много значит для меня. Спокойной ночи… *** Альбус Дамблдор задумчиво смотрел на дверь после того, как Гарри Поттер вышел с его кабинета. Он громко вздохнул и посмотрел на частичный перевод с фолианта Герпия Злобного. — Я собираюсь бросить вызов самой Смерти. Я погружусь в бездну отчаяния, если это защитит меня. Ибо, в конце концов, какая разница между человеком, который не сделал ничего плохого, и человеком, который жил варварской жизнью, переполненной злодейством? Неужели земля не сможет вернуть истлевшее тело праведника? Отвергнет ли она злодея? Конечно, нет. Ибо смерть забирает нас всех. Смерть унижает всех нас. Тогда я это сделаю наоборот. Последний ритуал. Способ защитить себя от неудачи. Египетские фараоны создали несколько крестражей, но это все было зря из-за их ошибок. Но я потратил много времени и довел крестраж до совершенства. Способ не расколоть душу, а привязать её к объекту… Дамблдор перестал читать. Дальше описывался весь процесс ритуала, от которого старому волшебнику становилось плохо. Он все ещё не мог поверить, что шестнадцатилетний Том Реддл смог это сделать. Боль… Боль… Невыносимая боль… Но я это сделал. Я не только расколов свою душу, но и привязал её к своему василиску. Это прорыв… Никто ничего подобного не делал этого до меня, корме некоторых фараонов… Я стал лучше контролировать своего короля змей. Временами я могу полностью контролировать его действия… — Мог ли Том контролировать Гарри в своем ничтожном состоянии сейчас? Был ли вообще Гарри — крестраж? Или это не крестраж, а то, что делали фараоны? Дамблдор задавал себе эти вопросы каждый день в течение последних нескольких дней. Но он не стал бы отрицать, что в его сердце живет страх, страх за Гарри. — У Гарри очень мощные ментальные щиты, которых раньше не было… — прошептал Дамблдор, проведя рукой по своей бороде. Что-то случилось. Дамблдор сомневался в том, что Гарри был прирожденным окклюментом, чему он был свидетелем всего три раза в своей жизни, причем Геллерт и Том Реддл были двумя из них. Мариус Джагсон был, как он думал, четвёртым. Он начал делать то, что находил крайне неприятным и незаметно сканировал умы своих учеников во время нападений, которые происходили год назад. Он сделал то же самое, когда Тайная комната была открыта в первый раз. Именно тогда он обнаружил, что у юного Тома Реддла, как и у Геллерта, чрезвычайно острые ментальные щиты. Разум Мариуса Джагсона в то время ощущался почти точно так же, как у Тома, заставляя его думать, что молодой слизеринец был одним из немногих, кто мог овладеть искусством разума не без сложного обучения. Но эта теория потеряла свой смысл сразу после того, как в больнице Святого Мунго он проверил разум Джагсона после того, как дневник был уничтожен. У него не было никаких ментальных щитов, которые, как он думал, принадлежали ему. Дневник временно внедрил их в него. — Неужели так и с Гарри? — прошептал Дамблдор. Не было никаких сомнений, что Гарри был Ребёнком Пророчества. Сила, которой обладал Гарри была похожа на его собственную или Волан-де-Морта. — Наверное, ты был прав, Геллерт, — задумчиво прошептал Дамблдор, вспоминая разговор и теорию о чистокровных и магглорожденных, рождающих более сильных детей. — Я, Геллерт, Том и Гарри… Четверо полукровок с силами и потенциалом о которых только могут мечтать остальные чистокровные волшебники. Покачав головой Дамблдор повернулся к своему фамильяру, который негромко его позвал. — Боюсь, я ошибся с юным Гарри, — тихо признался он, опустив глаза, — И я не уверен, что смогу исправить этот ущерб. Фоукс снова тихо запел. — Я знаю, ты почувствовал что-то… Я больше не потерплю неудачи, — Дамблдор чувствовал, как его магия обостряется и жаждет быть использованной. — Я победил Геллерта. Я задержался только на секунду и позволил восстать Тому, но видит Мерлин, я не позволю, чтобы Гарри превратился в Тёмного Лорда с силой подобной мне и Волан-де-Морту. Нужно проверить Годрикову впадину, если Том пытался сделать крестраж используя смерть Гарри Поттера, то там должна быть вещь принадлежавшая ему, чтобы привязать свою душу… Нужно лучше наблюдать за ним, Фоукс… Нужно узнать его настоящий потенциал… Но это будет потом, а сейчас, мой друг, давай отправимся в дом, где произошло много странностей… даже для волшебного мира.