Никто

      Уже через полчаса, вдали от консерватории, Виолетту начинают беспокоить неотвратимость и быстрое приближение вечера.       С одной стороны, всё это не даёт времени думать. Нужно брать быка за рога, иначе он посмотрит на часы и уйдёт, а время, потраченное на то, чтобы дождаться Елену после занятий, станет потраченным впустую. Временем Виолетта дорожит: его отведено мало и она, может быть, полжизни уже прожила. Не все умирают в девяносто, некоторые — и в шестьдесят, не от старости, но от болезней, которым Виолетта очень даже подвержена.       Со стороны же другой подумать бы стоило. Великая глупость — вот что она вздумала сотворить.       Виолетта напоминает себе, что всё-таки она ещё молода. Для первокурсницы-пианистки тридцать лет — много (о чём и Елена случая вспомнить не упускает); но для женщины, которая могла бы захотеть развлечений нового толка, не связанных с музыкой, — вовсе нет.       Наконец, молодости свойственна безрассудность. Виолетта привыкла ей брезговать, и всё же она по-прежнему молода. Что, если в этот раз глупость — простительна? В старости, если доживёт до неё, она посмеётся над прошлым и стыдливо вздохнёт.       Над учёбой в консерватории так повздыхать не выйдет.       Все эти мысли ведут молодую и глупую Виолетту в магазин одежды.       Она привыкла донашивать вещи старших родственниц, но для свидания в ресторане, куда пригласила её Елена, поношенные старомодные платья не подходят. Уместно приобрести новое, хотя одежда — это не то, на что бы стоило тратить деньги. Виолетта уже потратилась на туфли в начале осени. Без нового платья можно прожить; а для безработной Виолетты это и вовсе возмутительное расточительство.       Но сегодня Виолетта выписала себе разрешение делать глупости.       Кроме платья, нужно купить нижнее бельё посимпатичнее и немного курицы, так как завтра приключения кончатся и придётся варить суп.       Если отказаться от глупостей — в покупках, кроме курицы, нужды нет.       Виолетта говорит себе: хватит.       Она имеет право развлечься. Здесь и оправдания ни к чему! Виолетта согласилась на встречу с Еленой не оттого, что молода и чего-то не понимает, а оттого, что Елена предложила ей встретиться.       В примерочной, перед зеркалом, одетая в слишком новое и слишком дорогое платье Виолетта спорит с той частью себя, которая голосует за вечер у пианино.       Это не преступление, Виолетта, — то, что ты собираешься сделать.       И новое платье — не преступление. Ты ведь много лет откладывала деньги с каждой зарплаты: всё ждала происшествий, которых не было. Тебе есть на что купить платье и комплект красивого нижнего белья, если ты вдруг увидела в этом смысл.       Вспомни, в конце концов: эту встречу тебе предложила Елена Александровна Гассион. Женщина, которая знает о пустой трате времени больше, чем ты.       В согласии ничего зазорного нет. Если Елена не понимает что творит, то Виолетте тем более позволено ошибаться. Она примеряет несколько платьев и выбирает классическое, чёрное, с глубоким декольте, ведь ей есть что показать, с этим нельзя поспорить. Ярче накрасить глаза, уложить волосы — и она, возможно, не будет выглядеть так, будто пошла за курицей для супа, но почему-то пришла в ресторан, который ей явно не по карману.       Хотя от «неформальных отношений» нет толка. Это пустая трата её, Виолетты, на что попало. И не приведёт ли это к дурному? Елена несдержанна. Елена много себе позволяет. Не много ли она себе позволит, если что-то в их личном деле не сложится? Не прославит ли Виолетту так, что из музыкантов в этом городе с ней никто не станет работать? Не испортит ли репутацию, образование и карьеру?       «Хватит!» — велит себе Виолетта в который раз.       Интимно связываясь со студенткой, Елена рискует больше неё.       Виолетте пока терять нечего.       Елена, потеряв многолетний брак, напилась прямо в консерватории.       Можно сделать вывод: она тяжело переносит потери. Она не захочет терять более важное, чем семья. Так успокаивает себя Виолетта.       Увы, Виолетта не ждёт от Елены порядочности. Ни от кого не ждёт — и, быть может, поэтому собирается в свои тридцать лет на первое романтическое свидание. Поэтому говорит Лизе по телефону: «Весь вечер я собираюсь учить этюд».       За этюд она не берётся. Из торгового центра она спешит домой, чтобы подготовить свой внешний вид. Иначе в восемь часов Е. Г. её не дождётся.       В том, что Елена придёт, почти нет сомнений. Дело не в симпатиях. Всё прозаично. Виолетта — молодая женщина, не обделённая лицом и фигурой. Она скромно одевается, однако следит за собой. На Елену она смотрит с восторгом, который, должно быть, легко прочесть. Что может польстить сильнее? Вряд ли Елена привыкла чувствовать себя привлекательной и востребованной — не как музыкант, не как профессор консерватории.       Виолетте льстит симпатия пианистки, которую она сочла гениальной.       Это не причина идти с пианисткой в постель, но и такая мысль заманчива.       — Что я творю, скажите на милость! — восклицает Виолетта, обращаясь к котам.       Те вразумлять хозяйку не могут.       К назначенному часу Виолетта готова как физически, так и морально. В непунктуальности её не обвинить. Новое платье сидит на ней как влитое. Волосы красиво уложены. Виолетта даже нашла золотые серьги, доставшиеся от покойной бабушки; и вот во всём этом она шагает по незнакомой улице, пока улицу медленно затопляет тьма. Ресторан, куда пригласила её Елена, находится одинаково далеко от консерватории и от её дома. Она никогда не была в этом районе, поэтому ей приходится следовать онлайн-карте и не сворачивать.       Осенний ветер треплет её уверенность. Ещё немного, и та улетит. Не лучше ли будет вернуться, пока не поздно, домой? Завтра — не выходной день. Дома ждёт пианино. Кажется, Виолетта забыла положить в холодильник курицу, теперь курица испортится или до неё доберутся коты.              То, что приятно называть здравым рассудком, велит свернуть к метро, поехать домой и предотвратить этим жестом все возможные беды.       Но впереди — вывеска ресторана. Виолетта сверяется с картой, после чего заходит.       Путь назад отрезает тяжёлая дверь.       В просторном зале негромко играет классическая музыка. Весь интерьер здесь будто кричит: «Дорого!» Виолетте предлагают сдать в гардероб куртку и пройти в зал, где она сможет изучить меню. Она выбирает стол у входа, с краю, отчасти потому, что чувствует себя в таком месте неловко.       — Вы будете не одна? — догадывается седой официант в белой рубахе.       — Не одна, — коротко отвечает Виолетта.       Экая проницательность! Виолетту бросило в жар. Можно подумать, будто официант что-то знает: например, об истинной цели её визита. Она долго листает меню, стараясь держаться естественно. Словно делает это каждый день.       Елена приходит в восемь.       На ней то же пальто, что и днём. Она не опоздала ни на минуту и ни на минуту не пришла раньше. Её волосы распущены, что в этом случае, когда они причёсаны и слегка завиты, ей очень идёт; на шее — шёлковый платок с неброским цветочным узором. В чужой для неё обстановке она кажется нервной, и резкой в движениях, и особенно хрупкой, — хотя сравнивает её с фарфоровой статуэткой или куклой Виолетта почти всегда. В услугах гардеробщика она не нуждается, о чём сообщает решительным «благодарю».       — Я надеялась, что вы придёте, — говорит ей Виолетта.       Ситуация требует чего-то кроме неловкого «доброго вечера». Елена улыбается, и эту улыбку трудно назвать весёлой.       — Вы хорошо подумали?       — Да, у меня было время…       — Время было, но как вы его потратили? Я сомневаюсь, что вы правда подумали; но буду на это надеяться, как и вы.       Пальто Елена вешает на спинку стула, а не в предложенный ей у входа гардероб. Этим она подчёркивает, что она и только она — хозяйка положения; её пальто будет висеть там, куда она захочет его повесить, или не будет висеть нигде.              Куртка Виолетты висит в гардеробе на вешалке.       Под пальто на Елене чуть более нарядная, чем обычно, блуза и прямая юбка, обтягивающая узкие, под стать всему силуэту, бёдра. Товар упакован и готов к употреблению. Упаковка строга, но изысканна. Виолетта могла бы сказать, что Елене Александровне идёт эта смена имиджа, но говорит, что, пожалуй, нужно заказать вина.       — С такими ценами я бы, пожалуй, вином ограничилась.       — Закажем нормальный ужин. Не беспокойтесь: я за всё заплачу. Ведь это я вас сюда пригласила, правильно? Мне нравится, как здесь готовят.       — Неудобно, чтобы вы платили…       — Неудобно студентке по ресторанам ходить. Напомните, где вы работаете? В кафе?       — Я оттуда уволилась.       — Тем более. Я сказала, Виолетта: не беспокойтесь. Деньги — не проблема, во всяком случае не моя.       Не беспокоиться Виолетте трудно, и всё-таки, чтобы не казаться растерянной, она выбирает из самого недорогого. Елена следит за каждым её движением. Смена обстановки не мешает Елене оставаться учительницей, внимательно оценивающей материал.       На этот раз материал — не руки и не голова студентки, а вся студентка безраздельно. У Виолетты есть талант к музыке и красивая, хоть и склонная к полноте, фигура, новым платьем подчёркнутая во всех важных местах. Елена дёргает за нитки, вызывая в молодой жертве искусства чувство обязанности. Теперь жертва не денется никуда. Жертва проведёт с ней весь вечер.       — Вы прекрасно выглядите, — говорит Елена. — Мне от вас не отвести взгляд.       — Вы смогли сказать это только на другом конце города?       — Я смогла выбрать место, где не живёт никто из моих знакомых. Не хочу, чтобы нас видели.       — Почему? Разве мы нарушаем закон? Сидим здесь да разговариваем. Вот если бы вы работали в школе, а мне было пятнадцать…       Улыбка Елены опять становится невесёлой.       — Вы спрашиваете так, будто вам и есть пятнадцать, Виолетта! Вы не знаете людей, если так спрашиваете. Не знаете, на что они бывают способны. И, поверьте, я не хочу, чтобы вы это узнавали — по крайней мере, из-за меня. Учитесь у меня играть на фортепиано, а не разбираться в людях. Виолетта, я к вам слишком хорошо отношусь…       — Хорошо относитесь?       — Сомневаетесь?       — Да не то чтобы…       — Вам тридцать лет. Вы приехали и никого здесь не знаете. Вы поступили в консерваторию. Это ли не показывает моё отношение к вам как нельзя лучше?       — Я поступила, потому что сдала экзамены.       — Как вы их сдали, Виолетта?.. Вы мне правда понравились; хоть это вы понимаете?       — Так меня не хотели принимать?       — Хотели, не хотели — какая теперь разница? Вы поступили, и никто вас не выгонит. Но я настаивала, чтобы вас взяли. Это было моё личное решение.       — Что ж, я… должна вас поблагодарить, в таком случае.       — Не должны. Примите моё особое отношение к вам, вот и всё. Слушайте, когда я говорю, что некоторые действия могут быть опасны. Скорее всего, я опытнее, чем вы.       Сбитая с толку Виолетта говорит, что, признаться, опыта в таких делах, в таких возможно опасных действиях она не имеет вовсе.       Это её первое романтическое свидание. Она приехала и никого здесь не знает.       Разговор, по инициативе Елены, скоро возвращается в привычное русло: в русло музыки. В ресторане играет популярная классика, «Времена года» Вивальди, эти концерты всем известны. Официанту известно, что рыжеволосая женщина за столом у входа должна оставить на чай и что сама она выпила — отнюдь не чаю — порядочно. По ней не скажешь, но в блокноте у официанта записано, сколько и чего она выпила со своей кудрявой приятельницей, в миллилитрах.       Однако Елена не оставляет ни рубля. Виолетта соглашается с тем, что официанта пришлось ждать уж слишком долго.       На улице по-прежнему темно и незнакомо. Елена предлагает поехать в отель, из тех, что сдают номера «на час» — она знает таких целых два, этот рынок она предусмотрительно («Не подумайте, Виолетта, раньше мне было незачем!») изучила.       — Зачем отель? Можно поехать ко мне, — говорит Виолетта.       — К вам — нельзя.       — У меня есть таблетки от аллергии.       — Не поэтому, Виолетта! Ну что вы такая!.. Если кто-то увидит…       — Кому какое дело?       — Вы не можете знать, кому и какое. Можете думать, что у меня паранойя. Когда-нибудь я напьюсь сильнее и что-нибудь вам расскажу, и вы узнаете, что она абсолютно оправдана. Мы поедем в отель. Так ведь делают. Мой муж ходил с той девочкой по отелям.       — Елена Александровна, за кого нас там примут?..       Елена берёт Виолетту под руку.       — Не исключено, что за тех, кто мы есть.       — И вы считаете, что в этом нет риска?       — Есть, но он невелик.       Виолетта больше не спорит.       Когда-нибудь она напьётся сильнее и спросит Елену о её опыте.       Пойти с известной целью в отель их отношения уже позволяют.       Спрашивать о личном — ещё нет.