Я люблю вас, Юлия Олеговна!

Со всей квартиры собираю одежду, бельё, юбка, топ, жакет, браслеты, ошейник, кажется одного браслета не хватает. Да и пофиг! Одеваю сапоги, курточку, открыв дверь ужу чувствую, как из неё веет холодом. Дурацкая зима в России! Никто даже этого не замечает, что я ухожу, видимо так и произошло с Лизой. Но Лиза потом. Сначала мама, мама. Смотрю на наличку, которая осталась в кармане куртки, блин, может попутку поймать не так дорого будет. Ловлю, называю адрес. Ладно, потом как-нибудь выйду. Оказывается я вообще по итогу была по итогу в центре. Я вообще этого не ожидала. Я не выходила за какие-то границы Капотни, с сентября, а смысл? Мне не хотелось и не хочется гулять по Москве, что я могу? Прошерстить окрестности? Серьезно, мне кажется даже чел, который в Москве с рождения не знает её всю. А мне пытаться понять, че, где? Смысл? Я живу на отшибе, меня окружают очень стремные панельки, мне на это «красоту» смотреть? Серьезно? До центра добираться даже в Новый Год было лень, чтобы типа насладиться этой красотой. В Риге все было по-другому, там есть такие стремные панельки, но прикол в том, что они находились просто в самом захолустье и жили в них те, у которых прям все сам все плохо с деньгами, мы жили же в центре, в доме и такого треша не было. Да к панелькам никто не стремился поехать. А Москва она сплошная из этих стремных панелек, которые просто окружают тебя со всех сторон. И ты чувствуешь обезьянкой в каменных джунглях, из которых ты пробуешь найти выход. Словно ты часть какого-то эксперимента, по цели, которого ты должна выйти из этих каменных джунглей. Тормозим у больницы. Быстро кидаю ему все имеющиеся деньги и выбегаю, чтобы он не успел ничего понять. Надеваю белый халат и бегу на второй этаж. Открываю палату. Мама. Бледная кожа, светлые волосы раскиданы по подушке. Голубые глаза, теперь смотрели на меня. — Привет, — тихо проговорила я, присаживаясь на стул. — Ты, как? — сжимаю её тонкую ручку, в которую воткнула капельница. — Кто-то снова вчера был в клубе, — смеётся она. — Это видно по смытому макияжу и одежде. — Прости, — я опускаю глаза. — Я не хотела правда, я думала немного потусим, немного выпью, а потом все снова закрутилось, завертелось, я снова на какой-то хате, — поджимаю губы поднять глаза и голову не решаюсь. — Узнаю свою дочь, можно теперь выдохнуть её не подменили за эти два дня, что я здесь лежу, — улыбается. — Что вообще врачи говорят? Долго еще? Это из-за письма этого мудака? Ты читала его? — Максимум еще день полежать и вернусь к тебя, — гладит по щеке. — Психиатр да был, назначил более сильные антидепрессанты. Теперь буду на более сильных таблетках сидеть. Письмо, нет не вскрывала, знаешь мне хватило просто того, что он его прислал. — Я сожгла его, — кусаю губы. — Тебе, что-то нужно может? Я не знаю, у меня последние деньги на такси ушли, — снова опускаю голову, снова стыдно. — Не надо мне нечего, — улыбается. — Давай уже, иди в школу, послезавтра вернусь, и чтобы в школу сходила, нам с тобой новые проблемы не нужны, — улыбается. Выхожу, в сумке нахожу немного денег. Метро. Фак! Я люблю маму. Она единственная, кто понимает меня в чертовом мире. Мне вообще кажется, что я её точная копия, но современная. Я прекрасно знаю и знала, о её мимолётных романах по молодости, и этот мудак не был её первым мужчиным. Я вам скажу так, женщин там была намного больше, чем мужчин. Она не скрывала от меня это, в её альбоме куча фоток, где она в 90-е, тусит с разными красивыми девушками, и нет это не подруги, со всеми из них она встречалась и спала. Я вообще поражаюсь, как она перешла от этих нереально красивых подруг, которые выглядели, как модели к этому мудаку. Мало того, что внешность у него была такая, будто по нему трактором проехали, так он ещё нихуя не делал, ну точнее он создавал видимость, но даже создать видимость активной деятельности для него было слишком сложно и трудно. Еще и тупой мудак! Фу! Мама рассказала мне о своих девушках, когда я начала мутить с преподшей в своей школе в Риге, не знаю, планировала ли она это рассказывать мне вообще, может ждала восемнадцати, потому что тогда мне типа проще будет объяснить, но когда поняла, что я уже встречаюсь с девушкой, тогда поняла, что настал час того, самого альбома. Это было круто, мудак полностью отрицал все другие отношения, если девушка с девушкой это уже все. Поэтому такие разговоры проходили без него, мы просто устраивались в гостиной, я заворачивалась в плед и она рассказывала, а я слушала, это было круто узнать, с кем, как и что было дальше. На дизайн видимо также подсела из-за неё. У мамы в Риге был свой бутик под названием «Лига2 название не оригинально, просто назвал бутик своим именем. Лет в пять мне вместо банальных раскрасок были предложены вещи поинтереснее, мама была и остается крутой. Одежда делалась и продавалась для самых элитных людей Латвии, но знаете это не были вычурные черные платье в пол, которые вы видите в каждом масмаркете, у мамы был и остается стиль. Стиль глэм-рок, нет это не та попса, которую вы сейчас видите на улицах, это был истина, а не та позерская херня, которую натягивают на себя простые обыватели. Поэтому к моим замашкам эмо она отнеслась спокойно. Но теперь это все ушло в некуда, вместо бутика какой-то стремный дом культуры и творчества, вместо альбом с зарисовками, куча отчетностей. Москва все испортила. Да и её депрессия просто не проходит бесследно. И все из-за этого мудака, это из-за него мы переехали в Москву, мама надеялась, что переезд положительно повлияет на нашу семью. Но нет. Мудак не нашел работу, и все стало еще хуже. А потом случился тот самый страшный октябрь. Выхожу из метро, капец, почему так холодно? Даже в Риге было теплее, а это при том, что там большая влажность и еще рядом холодное море. Мы жили у моря, и даже в резкие минус двадцать, там было теплее, чем здесь в такую же температуру. Я на сто процентов уверена, что Лиза просто ушла обратно, надо извиниться перед ней хотя бы. Снова миную охраницу, интересно, а если бы сюда зашел Юра, который всех перестрелял, она бы тоже спокойно пропустила его? В России везде такая хреновая охрана? Или только в государственных школах? Так, третий этаж, а сколько времени-то? Десять всего, да пофиг, половина щас в школе, некого мне будить. Миную два коридора. Так, отлично, открываю комнату, о ништяк, эти шлюхи уже ушли. Лиза только сонно потирала глаза и поправляла волосы. — Привет, — я неловко остановилась в дверях. — Можно? — Проходи, раз пришла, че уж. — Мне сказали, что ты ушла после Ани. И кажется ты смотрела на наш с ней секс, а еще я типа смеялась и показывала тебе фак. — Было такое, ты ничего не помнишь после этого? — Вику я не помню, я проснулась тебя уже не было. После Ани ушла, да? — Ну типа, не хотелось смотреть на то, как ты трахаешься со всеми подряд. — Прости, есть такое. А че вообще была? Ты кажется было там самая трезвая среди нас, по крайней мере ты можешь рассказать об этом, а то они все не захотели, — делаю обиженное лицо. — Ну, барная стойка, ты сняла юбку, начала танцевать тверк, потом тебя еле стащили с неё, потом да, секс с Аней, ты тычешь мне фак, тип тебе пиздец, как весело, вот, ну а потом я ушла, — она опускает глаза. — Прости, — беру её ладони в свои. — Обещаю в следующий раз так не бухать. Честно. Прости. — Забей. Мне короче Дима написал его вроде выпустили. Вот, он предложил встретиться? — Где? — Сказал, где мне удобно, я предложила тут ему на ближайшей площадке встретиться. В двенадцать, тогда все уснут. Я по-тихому сбегу. — Понятно, короче сегодня вместе со мной на этой площадке встретимся. Не отпущу я тебя одну, к этому мудаку, вместе встретимся, еще блин в такое стремное время. Короче, без десяти встречаемся тут, потом идем туда, забились? — он показала окей, супер! Дома быстро закуталась в свою теплую ярко-розовую толстовку и тапочки в виде котиков, отлично, теперь чай. Я кажется ведь заваривала себе красный чай. Не могу пить это дерьмо из пакетиков, эту пыль индийских дорог. Херня какая-то полная. Только налив себе чаю, слышу противный звонок в дверь, надо от него к чертовой матери избавиться. Перерезать провода например, ну такой звук, как будто тебе из самой преисподние звонят. Открываю дверь. — Я могу зайти? — Юля? — Заходите, а че вы, как вампир? — В смысле? — Спрашиваете можно ли вам зайти. Заходите! — я пригласительным жестом показываю ей на квартиру. — А почему ты не в школе? — А вы? — она снимает короткую куртку и сапоги на длинной шпильке. — Ну, у меня сегодня уроков мало. — Ну, считайте у меня тоже. На кухне чай. Красный любите? Только он есть, да, а выбора у вас нет. — Люблю, — проходит на кухню, разливаю по кружкам. — Ну и че? — я обхватываю горячую кружку руками и немного морщусь от кислоты и горячести. — Мелита, я хотела с тобой поговорить насчет того случая вчера. Ты, не в чем виновата. Это все завуч, пришла учить меня жизни, что с вами надо быть построже, что ничего такого на кружке, который я веду. Чтобы я соблюдала субординацию, что я прекрасно вижу старшеклассников, которые, как она выразилась смотрят на мой обтягивающий офисный костюм. Я из-за этого так на тебя среагировала. Ты тут не причем. Просто она меня так выбесила! Учить меня, как преподовать! Меня! Которая вуз с красным диплом окончила! В общем, Мелита, — она опускает глаза. А я только сейчас замечаю рядом с виском, жуткий розовый шрам. — Простите, — только шепотом проговорила я, и сама уже почувствовала на глазах слезы. — Простите, я не хотела, чтобы так, чтобы вас поранить, я вообще надеялась осколки попадут в эту старую суку, но не в вас. Простите, — дотрагиваюсь до её шрама, тянясь через весь стол. — Мелита, все успокойся, все хорошо, — Юля поспешно убирает меня руку, и только сильнее отодвигается от меня, эй, я вообще-то обнять её хотела. — Я правда не сержусь. Я уже потом поняла, почему ты так среагировала. Мелита, что с мамой? — она неожиданно накрывает мои руки, своими, так, пусть не сбавляет обороты. — Попытка суицида, у неё депрессия и все так вышло, — опускаю глаза. — Я вчера узнала это и твоей классной, мы поговорили, долго, но поговорили. Они пообещали не реагировать на это, ради твоей мамы, как я поняла, она когда-то здесь работала? — Ну типа, да ради мамы они бы сложили все свои принципы в ящик, — опускаю глаза. — Слушайте, а че у нас с вами по кружку? Ходить-то еще можно? — поднимаю глаза полной надежды. — Можно, — она смеётся. — Ты единственная, кто ходишь. — Тогда можно попросить вас об одной услуге? Может вы могли как-нибудь замолвить за меня словечко? Почему бы не попробовать организовать показ мод? Но в стиле эмо! Я просто хочу, чтобы все поняли, что мы не несем ничего отрицательного в массы. Я даже могу пообещать, что никаких черепов на одежде не будет, все будет круто! Я сделаю все костюмы. Я могу, вы только замолвите за меня словечко. Считайте это извинение за тот шкаф. Кстати, сколько? — Мелита… Я не знаю, ты уверена, что все пройдет без твоих экцессов? — На сто процентов! Давайте, соглашайтесь! Я все сделаю! Вам только договориться обо всем. Ну, пожалуйста, — резко присаживаюсь рядом с ней, нас разделяют пару сантиметров, губы покрашены снова светло-розовым блеском, кайф. — Хорошо, я подумаю. — Значит, да? — Значит подумаю. Пора мне уже, у меня еще уроки сегодня, — она уже полностью одета. — Спасибо, — резко обнимаю её за шею и в эту же секунду, выпроваживаю, ес! Класс, обнять смогла! Как круто-то! Высокая, капец, ели достанешь до этого жирафа. Я не думала, что это стекло попадет в неё. Ну точнее, оно разбилось, но я надеялась все осколки придутся на эту суку. А тут на мою Юлю. И че-то нормально так пришлось, что аж шрам остался. Но это круто, что она пришла ко мне. Значит еще не все потеряно? Интересно, а ей нравлюсь? Этот вопрос пока остается открытым. Я надеюсь у неё нет никакого дурацкого парня там, а то он будет нам главной помехой нам. Если ведь она пришла ко мне. То значит все еще не потеряно. И вообще она мне показ обещала! Ну точнее она сказала, что подумает об этом, но все равно! Я расцениваю это, как обещание на крови! Я вообще думала, что мы теперь в принципе будет довольно холодно друг к другу относится, но прийти ко мне домой, ну это прямо сильно. А как она поняла? То есть пришлось у этих старых грымз еще мой адрес выяснять? Хотя, она могла просто спросить классуху, она вроде ко мне более снисходительно относится, чем другие. Только мне не нравится, что она до сих пор как-то держит дистанцию. Ну вот почему обязательно сразу руки выставлять, я ведь не кусаюсь, я только на колени хотела перебраться и посмотреть, че я сделала. Она сразу такая нет, обидно вообще-то. Что она вообще чувствует по отношению ко мне? Может она в какой-то степени ломается? Ну знаете принять тот факт, что тебе нравятся женщины это не просто, особенно, когда ты живешь в России, где гомофобия такая, что просто капец, хотя Латвия тоже не очень далеко ушла, вроде как-то поспокойнее реагируют, но браки однополые запрещены. А как по мне это главный показатель, что страна не настроена на принятие ЛГБТ, и вообще на принятие нас. И в школе тут тоже лучше не говорить о своей ориентации, в школе итак есть пара скинхедов, а вы прикиньте, что произойдет, если они узнают о том, что эмо еще и девушек любит, мне кажется меня убьют прямо там. Бесит меня эта школа не какой толерантности к нам. В прошлой школе, когда все узнали, что я встречалась с преподшей, то наоборот это вызвало интерес и типа, никто отрицательно не реагировал, всем было прикольно, а тут ничего кроме ненависти я не вижу. Потому что еще эмо, а эмо, как гласит законодательство России надо не любить. Очень странная страна, не любят эмо, а на стрелков им похуй, когда эти гандоны поймут, что бороться надо с системой, а не с нами? Долбаебы. В двенадцать мы ровно встречаемся с Лизой и идем на эту стремную площадку. Холоднее было еще сильнее, я только оттолкнулась ногами от снега и попробовала качнуться на старой скрипучей качели. — Блин, ну, где этот твой урод? Во всех смыслах, и по внешности стремный, и в принципе. Кто заставляет блять мать своего ребенка ждать на морозе. Гандон! Наконец видим какую-то темную фигуру, которая к нам приближалась. Фак! Это он. Лиза сразу заулыбалась из-за отсутствие фонарей я даже не видела его лица, чувствовала только запах дешевой примы и спирта, либо он уже бухнул, либо это дешевой парфюм за сотку. — Ну привет, крошка, — усмехается и обнимает её за талию, гладя живот, я только молча наблюдаю за ними. — Адресок-то дашь, где ты теперь обитаешь? Все-таки надо знать, где живет моя будущая жена, — смеется своим хриплым голосом. — Вот, это короче детский. Че мы теперь-то делать будем? Мне через месяц рожать, пожениться надо, ну хотя бы в ЗАГС, ну чтобы тебя больше не привлекали, да и ребенка не заберут. — Да, конечно все будет, крошка. Можем пока второго заделать, — усмехается он, улыбаясь. — Ей нельзя, я теперь не удивлена, что у тебя девочка в шестнадцать залетела познания женской анатомии ноль, — я встаю с качели и направляюсь к ним. — А ты, кто ваще такая? — чувствую запах перегара, да не парфюм дешевый, ублюдок. — Сестра страшая. — Она не рассказывала. — А ты не спрашивал. — Зай, может ко мне? Столько не виделись, я соскучился, — прижимает её к себе. — Нет, ей надо успеть обратно, у неё итак вся комната на шухере стоит, мы на пять минут вырвались. На какую-то стремную хату она с тобой не пойдет. Вот, когда в ЗАГС распишитесь, на работу устроишься, ребенка примешь, тогда пожалуйста, а щас пошли, Лиза, — тяну её за руку, она только смотрит на меня. Слышу его шаги, идет за нами. А если, немного ускоряемся, шаги становятся быстрее. Твою мать у её отца не было мене стремных друзей? Все! Бежим к чертовой матери. Слышу, как бег ускоряется, какого хрена. Я тяну Лизу за собой все сильнее. Забегаем в подъезд, я прижимаю железную дверь, чтобы он точно не попал, быстро на третий этаж, закрываемся на все что можно, и придвигаю стул. — Не включай свет, дура! — когда она тянется к выключателю. — Он поймет тогда, где мы. Класс, теперь я спалила свой адрес какому-то извращуге, всегда мечтала! Быстро на кухню и свет не включай нигде. На кухне молча завариваю красный чай. Разливаю по кружкам. — Пей и в мамину комнату иди. Ложимся. Я обнимаю Лизу за шею. Дура. Какой-то очень стремный чувак, знаете до того момента, пока она о неём рассказывала у меня еще было более менее хорошее впечатление о нём. Ну, как. Ну, тупой она тоже, какой-то стремный ну наверняка типичный чел, от которого малолетки залетают только так. А тут. Ну, я прекрасно понимала, что ничего хорошего на этой хате не будет, я не знаю тюрьма меняет людей, но был в обычном СИЗО, где там меняется?! И нормальный чувак не стал бы нас преследовать, он бы сразу понял нашем «нет» и отстал бы. Все же было понятно, что он преследовал нас с обычной целью напугать, Лиза у него на крючке уже давно, а меня он просто хотел напугать, чтобы не лезла в их дела. Ага, знаю я такие дела. В самом худшем варианте, они будут жить вместе, а она, как инкубатор будет рожать и рожать от него детей, пока организм просто в ноль от такого не уйдет. Это еще не самый плохой варик, в худшем они будут жить на пособия по его материнским, капиталу, а ну и его пособие безработного, он будет бухать, бить её и она будет рожать и рожать, пока организм просто не охренеет от такой дикой нагрузке. А сама превратится в инкубатор обыкновенный. Потому что кроме него с этой дикой оравой детей она больше не кому не будет нужна. И жить они будут в однушке! То что сегодня на этой хате должно было что-то произойти я уверена на сто процентов, его сальная шутка про то, что можно трахаться и почти на девятом месяце беременности. На этой хате не удивлюсь, если еще три мужика было бы, которые просто пустили бы её по кругу, и тогда все, она бы просто живой оттуда не вышла, ну окей, жива-то может и была, но извините меня, нужна ли ей потом была жизнь после того, что произошло бы ночью. Может он и вовсе рассматривал Лизу, как трофей, для друзей каких-то. Может обзавелся там какими-то связями и все, надо показать, как трофей, чтобы все видели, может из-за этого так боялся, что ничего не вышло, может с друзьями была договоренность, а мы все испортили. Но я точно знаю, Лиза ему была нужна, чтобы удовлетворить все омерзительные потребности. Ну и хер ему! Не отдам! Моя Лиза!