Школа для взрослых

      Некогда боевая Мия отчего-то теряется, отступает, а я молча таращусь на вальяжно развалившегося в учительском кресле Александра. Его невозмутимость поражает, а еще без ключа отмыкает словарный запас матерных слов. И он смеет утверждать, что соскучился? Если бы по-настоящему соскучился, то позвонил бы за эти выходные, написал хоть одно сообщение, приехал, в конце концов, а не игнорировал! Злость на засранца растет со скоростью геометрической прогрессии, и мне уже плевать на ласточку Мии, ее щенка и работу в чертовом «Сверхъестественное — не приговор».       — Ты что, черт бы тебя побрал, зде…       — Макс?! — противно пищит Мия, и я инстинктивно начинаю искать в помещении ее пса, но останавливаю взгляд на светловолосом парне под два метра ростом с широкими плечами.       Ничего себе собака, одним словом — ходячий шкаф. Да и ее бывшего я представляла иначе, если быть точнее — хуже по всем параметрам, а здесь оказывается такой нехилый сюрприз. Надо все-таки быть с Мией немного осторожнее, а то к ворчливой бабушке присоединится ворчливый дед, и тогда мне точно не поздоровится.       — Герой!       Хорошо, что не «псина».       Деловито складываю руки на груди и наблюдаю за романтической сценой, где влюбленные вопреки всем «Но» находят шанс быть вместе. Не знаю, какая кошка между ними пробежала, однако, к моему удивлению, сейчас Мия, как пушинка, летит навстречу Максу, а он ловко подхватывает ее и тотчас зарывается носом в волосы, с наслаждением вдыхает аромат. Хотя я до сих пор уверена, что они крашенные. Мия тает в присутствии Макса, отчаянно жмется все ближе, и это выглядит настолько искренне, что я не могу скрыть улыбку.       Телячьи нежности для меня — это как бутылка пива на утро после пьянки. С одной стороны, хочется, с другой — колется. Жуткая мигрень — тот еще геморрой. Каждый раз себе обещаю не пить, но, увы и ах, жизнь уж слишком любит, как и Александр, наклонять меня ра…       — Я так соскучилась, сладкий, — горячо шепчет Мия, совершенно не стесняясь немых зрителей.       И не скажешь, что несколько минут назад она была против его компании, плевалась. Говорю же — беды с башкой!       — Кто-то объяснит, что здесь творится?! — недовольно нахмурившись, спрашиваю у всех учеников взрослой школы, вынудив их обратить на меня внимание.       Татуированный мужик насмешливо хмыкает, а девушка, сидящая возле него, не сводит глаз со второго шкафа, что равнодушно пялится в окно. Тот еще более устрашающий, чем Макс, но, зараза, телосложение охренеть какое красивое. Напомните, у нас что, выставка сексуальных представителей противоположного пола с упругими задницами? Повезло ведь кому-то иметь целый гарем, а не лишь одного и то идиота!       — Хэй! — обращается она ко мне. — Я Вики Уокер. Я не против, если бы и нам кто-то объяснил, — скучающе бросает Вики и откидывается на спинку стула. — Последнее, что бы я хотела — это сидеть между своими бывшими. Хорошо хоть третьего не притащи…       Внезапно распахивается дверь и в отверстие просовывается голова.       — Привет всем! — дружелюбно произносит парень, а Вики при виде его физиономии мгновенно бледнеет. — Я Энди, здесь собрание?       — Да. Ты какими судьбами? — безэмоционально парирует Нильсен.       — Я к Вики, мне попалось ее имя! — гордо заявляет он и входит в класс.       Вики вся краснеет, готова вот-вот провалиться сквозь землю, а я с каждой секундой все больше понимаю причину ее испуга. Или позора? Неважно. Энди похож на бомжа. Напялил какие-то лохмотья, сделал несуразную прическу, и на его фоне Макс — пусть даже когда-то ездивший на раритете — внешне смахивает на нормального парня. На месте Вики я бы так же реагировала.       Энди, донельзя счастливый, будто выиграл миллион в лотерею, вприпрыжку направляется к Уокер, и она, недолго думая, бесстыдно перелезает на татуированного мужика, а затем его нагло целует. Ей-богу, сцена как из турецких сериалов, не хватает колы и чипсов! Энди тормозит и с презрением наблюдает, как соперник принимается лапать его Вики. Сложно разглядеть эмоции на личике бомжа, но второй шкаф, до этого игнорирующий реальность, поворачивается и самодовольно ухмыляется, и это навевает мысль, что ему нравится открывшееся зрелище.       — Всегда знал, что ты женщина легкого поведения! — истерично заявляет Энди, но не получив ответа, продолжает: — Я уйду, но ты потом вспомнишь меня и поймешь, что профукала свое счастье, променяв его на временное увлечение!       Странно, но речь Энди режет без ножа, откликается во мне, и я искоса смотрю на Александра. Могла бы, рванула бы к нему, но не для того, чтобы побить за исчезновение, а чтобы прижаться, согреться, потому что ни одеяло, ни теплая одежда не помогают унять невыносимый холод, пробирающий не то что до костей, а до самого сердца. Я за эти несчастные три дня истосковалась по Нильсену настолько сильно, что ощутить его — больная потребность. Мысленно одергиваю себя и выпрямляюсь, тем самым показывая, что я не стану бегать за ним. Я не очередная пустышка!       — Агата! — возникший из ниоткуда Брэндон заключает меня в крепкие объятия, в то время как оскорбленный вызывающим поведением Вики Энди, бедный, в слезах покидает помещение. — Давно не виделись!       Каменею, все происходит слишком быстро, и мне впервые сложно сложить два плюс два, сориентироваться в суматохе. Я ведь до последнего надеялась, что меня ждет пятидневная тусовка выпускников! Однако класс набит незнакомцами, за исключением Александра и Брэндона. Неизвестный, который все устроил, преследует четкую цель, но какую? Вдруг это кто-то из нас?       Брэндон медленно отстраняется и с такой же соблазнительной улыбкой, как в школьные годы, оглядывает меня.       — Годы идут, а ты как дорогое вино — только хорошеешь.       Смеюсь и по-дружески ерошу ладонью его волосы, на что он подносит ее к лицу и целует кончики пальцев. Этот довольно интимный жест, как красная тряпка для быка на корриде, то есть для Александра. Он подрывается с места и, в два шага приблизившись, властно обхватывает мою талию.       — Вынужден украсть свою женщину, — Нильсен с угрозой в голосе делает акцент на предпоследнем слове и тут же выводит меня из аудитории.       — Какого хрена?! — ругаюсь на него, а имеется желание смачно ударить.       — Ты специально действуешь мне на нервы?! — недовольно рычит он.       Ох, милый, ты еще не в курсе, каково это, когда тебе действуют на нервы. Но мы это обязательно исправим!       — Где ты был?! — нарочно грубо толкаю его в грудь, и Александр соприкасается спиной со стеной. — Я еще раз спрашиваю: ты где был?!       Тетушка Аннет вбила мне в мозги, что лучшая защита — нападение.       — Мне нужно было полностью осмыслить нашу ссору, прости, — Александр тянется ко мне, но я отодвигаюсь как можно дальше, хоть и слепо мечтаю обжечься его касаниями, нырнуть в объятия. — Не веди себя так, это не ты, — укоризненно добавляет он.       — С какой целью ты тут? Кто из них твой знакомый? Может, та блондинка, что вешается на своего бывшего? Или, быть может, та… Как же ее зовут, — наигранно задумываюсь. — А-а, точно, Вики! Может, Вики, сидящая в компании двух парней? Она, кстати, не ищет третьего, а то один уже убежал? Ты бы вполне подошел!       Александр в отместку решает меня поцеловать, и ему это удается. Секунда, и он впивается в мои губы с таким остервенением, что я, отключив кричащий разум, всецело отдаюсь ему, растворяюсь. Я, не изменяя себе, до привкуса крови во рту кусаю его, потом зализываю рану. Нильсен шипит и по-собственнически скользит ладонями по фигуре все ниже и ниже, пока не задирает короткую юбку, которую я откопала в магазине карнавальных костюмов, когда ему захотелось разнообразия в постели. Он бесцеремонно сжимает до сладкой боли ягодицы, и я пошло стону на весь коридор, потому что не в силах, пресвятые ананасы, сдержаться! Алекс, едва оторвавшись, тяжело дыша, выпаливает:       — Господи, какая ты неугомонная! Никаких других женщин, кроме тебя, не было и нет, а мои коллеги, запомни, — это мои коллеги, и я с ними не сплю! Да даже сюда я пришел лишь ради тебя, потому что мне открыли твое имя!       Блять. Осознание действительности выплескивается на меня, разъяренную, жаждущую свалить отсюда с Алексом, ушатом ледяной воды. Ради меня?..       Вот вам совет, как ощутить себя ревнивой дурой: заведите разговор о работе и зациклитесь на кривом слове о коллегах-женщинах. Все, дело в шляпе! Но проблема доверия — это не мимолетная трудность, а на самом деле серьезная преграда, которую я же и создала, кирпич за кирпичом выстроила, потому что не замечала его красноречивых поступков, руководствовалась одними признаниями, одним «Люблю». Но Алекс любит иначе, по-своему, ему не свойственно красиво излагать чувства, по крайней мере, теперь. А я под натиском ничем не подтвержденных домыслов самостоятельно загнала себя в ловушку… Все же параноикам трудновато живется.       — В следующий раз не смей мне затыка…       Ага. Так он меня и слушает, вместо «Да» просто опять поцелует.