Школа для взрослых

      Нехотя оторвавшись от Александра, по-хозяйски вытираю большим пальцем красную помаду с его губ. Точнее: делаю вид, что полностью убираю все улики, на самом деле оставляю след на память, как прямое доказательство, что лавочка закрыта. Нильсен занят мной, точка. Небось еще кому-то захочется с ним пообщаться, а отшить парню девушку гораздо легче с минимальным макияжем на лице. Берите на заметку!       Я не слепая, видела, как Вики Уокер периодически пялилась на Александра, наверняка выбирала себе третью жертву из присутствующих. Перед глазами тут же застывает образ безобразно рыдающего Энди, который не ожидал столь жестокого предательства от милой и доброй Вики. А ведь в тихом омуте черти водятся. Я-то тоже с виду сущий ангел, но если посягнут на что-то, принадлежащее мне, могу и зубки продемонстрировать, а в случае чего даже что-то откусить. Нечего мой несчастный гарем, состоящий из одного эксцентричного шведа, трогать.       Я не ненормальная, вполне адекватная, из минусов разве что немного агрессивная и ревнивая, а еще импульсивно реагирую на все происходящее, будь то позитивная весть или негативная. В принципе, вышеперечисленные качества можно внести и в плюсы, потому что Алексу никто, кроме меня, не светит. Да и вообще, любимого человека нужно принимать таким, какой он есть, со всеми изъянами, не так ли? Я, например, каждый день прокачиваю стрессоустойчивость, потому что несмотря на все «Но» люблю засранца, хоть и порой бы с удовольствием сомкнула тугое кольцо рук на его шее.       Надо уметь чем-то жертвовать, идти на уступки, гореть желанием совершенствовать отношения, а не слепо верить в сказку о принце на белом коне с мешком золота. Уж что-что, а с неба не падают ни деньги, ни богатые мужики. Проверено опытом.       Вдруг Нильсен сквозь стиснутые зубы шумно выдыхает, и я ощущаю, как под ладонями отчего-то напрягаются его мышцы. Кадык нервно дергается, а взгляд устремлен на входную настежь распахнутую дверь, где, прикуривая сигарету, стоит девушка, одетая в короткое черное платье. Я не знаю, кто она, но мне уже не нравится.       — Пойдем отсюда, — внезапно хрипло шепчет Александр и подушечками пальцев ведет от подбородка до груди, посылая по коже волну будоражащих мурашек. — Выходные без тебя — выходные в одиночестве. Очень хочу все возместить совместной неделей, сполна насладиться тобой.       Завтра что, конец света? Фантазия щедро подкидывает возможные ответы, чем или кем обусловлена такая резкая перемена настроения Александра, и мне уже не так весело от мысли, что мы помирились. Что-то здесь не так. Повторю: сопливые речи — это не про Нильсена. Да и эта странная барышня издалека наблюдает за нами.       — Что…       Он еще несколько раз пытается меня заткнуть поцелуем, но я ловко уворачиваюсь, и его ядовито-вкусные губы обжигают касанием скулу. Плохо. Я запуталась во всем; событий, чужих людей и информации слишком много. И вдобавок я чувствую себя пьяной, пьяной Александром, потому и не в состоянии найти правильный выход из ловушки, в которую загнала себя, решив, что школа для взрослых — отличная идея.       — Нет, — тяжело сглотнув, выпаливаю.       Запоздало вспоминаю, что в выходные Александр мог действовать настойчивее: писать, звонить или стучать в дверь, пока не открою. В конце концов, мог свернуться калачиком на придверном коврике! Никаких препятствий с моей стороны не было… Я сидела в гордом одиночестве и пила, глядя на прочитанное сообщение «Где ты?». Я ждала, когда он вернется!       Завожусь в одночасье, игнорируя выводы, железные аргументы, сделанные несколькими минутами ранее. Меня грызет не совесть — она почти никогда не взывает (ее нет), — а обида, что Нильсен жил эти три дня как ни в чем не бывало. А я страдала, переживала, куда он ушел, с кем и не помер ли где-то по дороге домой.       — Ты где все эти выходные шлялся? — с угрозой спрашиваю. — У тебя есть пара секунд, чтобы напрячь извилины и выдать мне четкий ответ.       — А то что? — парирует Алекс, явно увиливая от правды. — Трахнешь меня в уборной?       — Месяц без секса.       — Что?! — возмущенно выкрикивает он, но тотчас успокаивается и ровным тоном произносит: — Хотя можешь попробовать, вдруг выдержишь целый месяц. Но я бы на твоем месте не разбрасывался словами направо и налево, — лукаво подмигивает и, чмокнув меня в нос, натягивает ухмылку.       — Ребята! — Макс с Мией не вовремя выходят в коридор, отвлекают меня от предстоящей кончины Нильсена. — Маль нашел какое-то письмо!       Маль? Что за дурацкое имя?       Но Александр доволен, ведь, можно сказать, они ему спасли жизнь — он с легкостью отделался от допроса, а я злюсь на весь мир. Мало того что жрать и спать хочется, так в придачу топчемся на ровном месте, потому что «Неизвестный» наверняка ждет момент, когда мы друг другу перегрызем глотки. Я готова начать с Александра.       — Привет, — обращается к нам та самая курящая незнакомка и приближается к мусорке, чтобы стряхнуть пепел. — А тебе отдельный привет, красавчик, — она улыбается Александру, а затем переключается на Макса, и Мия, как верная блоха, не согласная покидать пса, встает в боевую позицию, намекая, что без сражения она не сдастся.       — Привет, Мишель, давно не виделись, — встревает в наш разговор Алекс и направляется к ней.       Охренеть, какого хрена?       — Только вчера виделись, или тот бурбон был лишним? — смеется некая Мишель, а я, недоверчиво выгнув бровь, думаю, кого из них прикончить первым: ей вырвать волосы или взяться сразу за Нильсена?       Пока я убивалась, обливалась слезами, он, нетопырь сраный, ночью развлекался с Мишель, которая, по правде говоря, не смахивает на девушку, сошедшую с обложек журналов, а скорее на ту, что подтанцовывает на панели в клубах. Я нисколько не удивлюсь, если это действительно так. Не то чтобы я обесценивала чужой труд, но какого черта они вместе отдыхали?!       Мия с презрением пялится на Нильсена, а Макс, испугавшись цепной реакции, поджав хвост, прячется за ее спиной. Такими темпами я начну ее любить и, вероятно, даже прокачусь на раритетном корыте. Если Мия, конечно, предложит. Мой теперь точно бывший молниеносно теряется из-за открытости Мишель и, не в силах связать и двух слов, активно жестикулирует.       — Что, скотина эдакая, нет слов? — повышаю голос, и Мия, поравнявшись со мной, утвердительно кивает. — Пока я прокручиваю в голове нашу ссору, ты наслаждаешься компанией какой-то танцовщицы из дешевого бара, серьезно?!       — Эй! — возражает Мишель. — Я вообще-то работаю в престижном заведении «Твой горячий гладиатор», следи за словами, — ее наштукатуренное личико искажается раздражительной гримасой.       Пиздец.       Мишель переплюнула Мию, ведь «Твой горячий гладиатор» — богом забытое место, находящееся в неблагополучном районе города. Я много слышала о нем и в первую очередь о том, что там дешевле всего набухиваться, потому что внимание всех посетителей — мужиков за сорок — всегда сосредоточено именно на танцевальной программе, на голых сиськах танцовщиц. Звучит убого, да? Видок, кстати, такой же. И как, мать его, там оказался Александр?!       — Какие люди, — вмешивается Брэндон и разводит руки в стороны. — Пять лет не видел, а ты ничуть не изменилась, — он обращается к Мишель и лучезарно улыбается.       Наверное, Брэндон единственный, кто рад ее видеть.       — Брэндон? — изумленно проговаривает Мишель. — А ты что тут делаешь?       Второй турецкий сериал за день и какого-то черта Александр в нем имеет главную роль. Он неосознанно вознает нож мне в спину, и я едва себя сдерживаю, чтобы не разреветься от своей беспомощности. Я — тряпка, об которую он вытирает ноги. Я — губка, которая ежедневно впитывает его ложь, будто воду. Кто я в конечном итоге для него и что будет дальше?       — Никто, — на выдохе выпаливаю, и все участники школы, включая Александра, упираются в меня взглядами. — Ты мне больше никто, — чеканю без капли сожаления и невольно улавливаю животный страх в его небесно-голубых глазах. — Катись к черту, ладно?       Махаю Мие на прощание и уматываю отсюда, как и планировала изначально, сверкая пятками. Но на сходах натыкаюсь на статного мужчину на коленях с закрытыми глазами и торможу перед самим столкновением.       — Свет очей моих, — медленно протягивает он. — Ты — лучшее, что со мной происходило, а хорошего, знаешь, было немало. Я у твоих ног и буду там до тех пор, пока ты не скажешь подняться, моя махарани, — мой шок в шоке, и я осознаю, что не сумею свалить, пока этот замечательный человек не договорит один из самых приятных комплиментов в моей жизни! — Я сгораю изнутри от любви к тебе, готов весь мир к твоим ногам положить, только скажи, согласна ли ты всецело стать моей?