Странники Одиннадцати Пространств. Кто за штурвалом?

Из дневника гусара: «День первый. Прибыли в маленький городишко. Выпили всё шампанское, трахнули молоденьких девочек. День второй. Выпили всю водку, трахнули всех баб. День третий. Выпили всё, что горит, трахнули всё, что движется. День четвёртый. Приехал поручик Ржевский. Ну, тут такой разврат начался!» Анекдот Шах блудницу стыдил: «Ты, беспутная, пьешь, Всем желающим тело свое продаешь!» «Я, – сказала блудница, – и вправду такая, Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?» Омар Хайям

На Слюймес, планету с ярко-зелёным небом, голубой водой и жёлто-оранжевой растительностью, которая расположена на краю Огненного Рукава, держат путь Яарвокс и Герн. После долгого разговора о ежах и о том, почему «ежу понятно», оба бывших контрабандиста приземляются недалеко от какого-то крупного города в полном молчании. Яарвокса так и подмывает пошутить, что немы они с Герном сейчас как рыбы: липлячли, жители этого мира, под которых замаскировались человек и чучундра, действительно очень похожи на разноцветных рыб, только с четырьмя ногами и двумя руками вместо плавников. Покрытую плотной мелкой чешуёй кожу украшают яркие полоски, причудливые завитки и пятна с металлическим отливом. А вот одеты липлячли в просторные и длинные одежды удивительно мрачных для таких пёстрых существ тонов – максимум тёмно-серого цвета. Рыбьи головы венчают громоздкие головные уборы, на взгляд землянина отдалённо напоминающие короны древнеегипетских фараонов. – Ну и придурочная одёжа у этих селёдок, – фыркает красный с фиолетовыми и жёлтыми пятнами «липлячли» Герн, увидев своё отражение на стене у двери звездолёта. – Ну, раньше-то они вообще почти и не одевались, – усмехается синий с зелёными и оранжевыми полосками «липлячли» Яарвокс. – Читал я в одной книжке, что у липлячли были весьма свободные взгляды на одежду. Порой они только неприличные места прикрывали, а остального вообще не стеснялись – благо, климат на всей планете, кроме самых полюсов, тёплый. То, что теперь они наряжаются в эти монашеские рясы с дебильными коронами – конечно, йорзская работа. Вряд ли у них мода сама собой так резко поменялась. Знать бы только, зачем это. – Йорзе просто нужна эта планета – редких металлов тут завались. Это уж я знаю. А жителей они просто унижать любят, и всё, чё тут думать-то? Лучше бы узнать, как именно они это провернули. – Не улавливаю что-то связи между редкими металлами и идиотским дресс-кодом для липлячли. – Да чтоб не мешались, я так думаю. Липлячли одели в это недоразумение, чтобы они телесами своими перед йорзе не щеголяли. – Да йорзе-то какое дело до рыбьей чешуи? Нет, тут что-то ещё. Пошли, посмотрим. Яарвокс и Герн потихоньку вливаются в не очень плотную и не очень торопливую толпу разноцветных аборигенов в мрачных одеждах, попутно рассматривая местную архитектуру. Здания липлячли похожи на громадных мягкотелых животных, которые возвышаются над извилистыми улицами на колонноподобных, но не геометрически прямых «ногах». Странно в этих «органических» зданиях то, что в них нет ни одного окна. К тому же, они покрыты толстыми неаккуратными слоями тёмных красок, что несколько не сочетается с их изящной живой формой. – А раньше все здания были прозрачными, стеклянными, – снова вспоминает прочитанную когда-то книгу синий «липлячли». – Герн, с твоей гипотезой это не сочетается. Ладно одежда, но зачем архитектуру-то портить? Не успевает красный «липлячли» что-нибудь ответить – неважно, что, но гарантированно с видом и интонацией знатока, который в курсе всего на свете – как сзади раздаётся чей-то строгий голос: – У Вас лодыжка открыта. Обернувшись, Яарвокс и Герн видят перед собой зелёного с красными узорами липлячли с чисто-белой «короной» на голове, одетого в совершенно чёрную «рясу» особенно свободного покроя. – Прикройте лодыжку, Вы, – ещё строже произносит абориген в чёрной одежде, указывая на Яарвокса. – Какую? – самым невинным тоном интересуется замаскированный шельноковец. – Заднюю левую. Яарвокс медлит, и зелёный липлячли подгоняет его: – Быстрее! Вы что, совсем забыли о правилах приличия? – Признаться, да, – поправив на задней левой ноге штанину, которая до этого обнажала яркую кожу всего на какие-то пару мирад, неловко улыбается Яарвокс в облике липлячли. – Мы так долго путешествовали, так давно не были на Слюймесе, что и забыли, для чего… – Вы что! – громко перебивает абориген. – Как можно забыть о таком?! Вы что, не представляете, что начнётся, если все начнут обнажать те части тела, которые не положено? Так и голыми ходить будут! Пострадает общественная мораль! Вы же понимаете, какой разврат начнётся! Яарвокс и Герн переглядываются. Если нечаянно приоткрытая на пару мирад лодыжка вызывает такую бурную реакцию у местных жителей, разведка окажется не самым простым мероприятием. – Голые тела! Разврат! Внебрачные половые связи! – продолжает тем временем надрываться блюститель общественной морали. – Если Вам так сложно запомнить правила приличия, посмотрите хоть раз на йорзе! Всё чинно и благородно, как и должно быть у всех! Зелёный липлячли резко вытягивает в сторону тонкую руку с длинными пальцами. Указывает он на небольшую группу йорзе, которые внешне ничем не отличаются от своих сородичей на других планетах. Но, судя по всему, с точки зрения липлячли это образец совершенства и безупречной морали – ведь обнажены у йорзе только кисти рук и левая половина лица, а всё остальное покрыто металлической бронёй. – На первый раз я Вас отпускаю. Но ещё одно предупреждение – и я выпишу Вам штраф, а после третьего Вы отправитесь в тюрьму! – рявкает напоследок зелёный липлячли в чёрных одеждах и с гордым видом удаляется. – Ни «здрасьте», ни «до свидания», – бубнит Яарвокс. – Блин, еле выкрутился. – Много хочешь, – ухмыляется Герн. – Полиция нравов же. Интересно, что у них тут ещё запрещено, помимо обнажённых лодыжек. – Ну, очевидно, ходить голым и заниматься сексом вне брака… – Это я и без тебя понял. И без тебя же, кстати, я понял, как йорзе липлячли мозги запудрили. Пока ты с полицейским общался, я тут мозговзломы разглядел. Вон, видишь, на башне? – Вижу... а вон ещё! Гляди-ка, прямо на земле стоит… – Давай стащим. Отдадим киберпанкам на растерзание, вот что. – Хорошая идея! Только бы он не работал… – Да не работает он. Я-то уж знаю, верь мне. – Ты его просканировал? – Да, просканировал. Я всё успел, пока ты там разглагольствовал. – Я? Разглагольствовал? Да я и двух слов сказать не успел, как этот чёртов монах начал мне лекцию о морали читать! – Не суть важно. Ты мне дай маскировщик ещё один на всякий случай, а я эту хреновину на корабль затащу. – Следи только за лодыжками, – усмехается Яарвокс, вручив Герну маскировщик из спрятанного под полем наночастиц жилета с множеством карманов. – Я на стрёме постою. Герн забирает маскировщик и приближается к мозговзлому, который как-то ни к селу ни к городу устроился около «ноги» одного грандиозного здания. Яарвокс тем временем всматривается в местных жителей. Всё больше он находит среди них липлячли в абсолютно чёрных одеждах и ослепительно белых коронах, которые то и дело останавливают чуть менее мрачно одетых сородичей и без всяких приветствий и формул вежливости упрекают тех в том или ином нарушении общественной морали. Что интересно, и сами рядовые липлячли то и дело бросаются друг на друга с обвинениями. В итоге, до Яарвокса доносится целый многоголосый хор, воспевающий строгую мораль и поносящий всякое её нарушение: – Вы держались за руки! Это же разврат! – Прикройте шею! – Что за слова?! – Никто не должен этого слышать! – Если все будут так же себя вести, такой разврат начнётся! – Вы тут целоваться вздумали?! – Будьте как йорзе! – Мужчина рядом с мужчиной?! Это разврат! – Мужчина рядом с женщиной?! Это разврат! – Вы не в браке? Что вы себе позволяете?! – Вы в браке? Что вы себе позволяете?! – Йорзе так себя не ведут, как Вы! – Вы что, хотите, чтобы кругом разврат начался? – Не обниматься! – Не трогать! – Не смотреть! – Не свистеть! Последняя фраза доносится до ушей Яарвокса очень вовремя, потому что он как раз собрался присвистнуть, выражая неприятное удивление. Тем временем к нему подходит Герн, который уже успел по-тихому унести мозговзлом и не попасться при этом блюстителям общественной морали: – Валим отсюда. Нечего тут больше смотреть. Всё и так понятно. – Не могу я просто так отсюда улететь, – отзыавается Яарвокс. – Надо бы хоть что-то в этом гадюшнике устроить. А то уже от одного слова «разврат» по любому поводу уши вянут. – Да ну, что мы тут изменим? Фигня это, полетели. – Знаешь, есть у меня одна мысль. Но давай на всякий случай об этом поговорим где-нибудь в менее оживлённом месте. А то нас ещё обвинят в каком-нибудь разврате. Герн неопределённо хмыкает: – Ну, это можно. Вообще, если что, я тебя прикрою, скажу, что ты не педик, – веселее добавляет чучундра. – Да тут не в ориентации дело! Видишь ту парочку? Вполне себе мужчина и женщина. И гляди – их уже в кутузку ведут! Что они там конкретно натворили, я упустил, но, по-моему, они поцеловаться попробовали или что-то типа того. Разврат, конечно, неимоверный, особенно если учесть, что у них у обоих брачные браслеты на ногах. Вдруг тон Яарвокса меняется с саркастичного на грустно-обеспокоенный: – Герн, а вот если бы вдруг оказалось, что я… ну… не к женщинам меня бы вдруг начало тянуть, как бы ты на это отреагировал? – Я бы сказал, что ты педик, – отрезает чучундра. – Да я не в этом плане! Я просто иногда думаю, что мне с женщинами не везёт, потому что… – Никакой ты не педик! Это либо есть, либо нет, заткнись и забей. Уж я-то знаю. Если ты какую-то фигню по этому поводу думаешь, это твои проблемы. Я там парк краем глаза видел, давай туда. Только без резких движений, а то опять пристанут какие-нибудь эти полицейские. Красный и синий «липлячли» отправляются в сторону парка с ярко-оранжевыми деревьями и кустами, осторожно оглядываясь и постоянно проверяя, не обнажилась ли у них какая-нибудь неположенная часть тела. Наконец, они добираются до тихого живописного уголка рядом с прудом, в котором плещутся неразумные родственники липлячли – местные рыбы литенали с шестью плавниками-лапками, как у земных мелководных удильщиков. – Короче, мысль у меня такая, – негромко обращается к Герну Яарвокс. – Как правило, те, кто громче всех кричит о морали, сам оказывается тем ещё развратником. Тьфу, подцепил это дурацкое слово теперь, не отвяжется… – Ну, я тебя понял, идея нормальная, – покровительственным тоном отвечает Герн. – Действительно, самые большие ханжи обычно скрывают больше всего грязных секретов. – И ко мне самому это тоже относится, – вдруг добавляет Яарвокс с нескрываемой горечью и даже дрожью в голосе. – Веншамея… я оттаскивал её от бутылки, а сам был последний алкаш! Я лез в её отношения, обвинял в распутстве, а сам менял женщин, как перчатки! Какой же я козёл! Конечно, я ей обо всём этом честно рассказал… вывалил на неё эту бочку дерьма… но что толку? Я просто её не заслуживаю. Она… – Ты чё, башкой стукнулся? Чего ты опять об этой бабе заладил? – грубо перебивает Герн. – Во-первых, она не баба, а женщина. Это разные вещи. А во-вторых… я её люблю, Герн! Ничего не могу с собой поделать... всей душой люблю! Она – мой лучик света во всей этой тьме... – Да ладно, сдалась она тебе. Ещё тыщу таких же найдёшь и со всеми переспишь, чего ты… – При чём тут «переспать»! Я её действительно люблю, а не просто хочу! Постель – это, конечно, это приятный бонус, но главное – всё-таки чувства. Каждый раз, когда я её вижу, знаешь… у меня просто сердце из груди рвётся, а временами и бабочки в животе порхают. Может, это внешне и не заметно, но внутри… – Сходи, блин, к доктору. Бабочки у него и сердце из груди, ё-моё… – А ты в жопу сходи! Говорить с тобой о жизни, о философии и тем более о любви только гороху наевшись надо, чёрт тебя дери! – Гороху наевшись? Ещё одно дебильное человеческое выражение? – Да, Герн, ещё одно дебильное человеческое выражение. И я даже не буду тебе объяснять, что оно значит. Я ему, как лучшему другу, сердце своё открываю, делюсь чувствами, а он – «к доктору сходи»! Дубина ты стоеросовая. Любовь – это не болезнь, её нельзя лечить. – Любовь-морковь, блин. Променяешь друга на бабу… – Герн, ты задолбал, одно и то же каждый раз! Смени пластинку! – Да это ты задолбал, несёшь чушь всякую, вбил себе ерунду в голову! Ты меня послушай: мы сейчас как на вулкане живём, хрен знает, где завтра вообще проснёмся – в звездолёте или в какой-нибудь йорзской пыточной. Так что выкинь ты всю эту хренотень из головы, сосредоточься на том, что сейчас важно! Живи моментом, вот что. Я тебе фигни не посоветую, поверь. Ответом красному «липлячли» служит долгое и тяжёлое молчание синего. Наконец, Яарвокс приободряется: – Ты чёртов циник, но, может быть, сейчас ты и прав. Пожалуй, мне надо действительно жить здесь и сейчас, отвлечься хотя бы на какое-то время… от Веншамеи. Пусть она будет счастлива… и без меня, – снова грустнеет шельноковец. – Забей на неё. Они в последний раз с Витсом перемигивались, я видел, точно тебе говорю. – Витс… да, он хороший парень. В отличие от меня, старается стать лучше. И у него это получается. А я как был козёл, так козлом и остался. Что ж, наверное, надо смириться и пожелать им с Веншамеей счастья… Чучундра, выслушав Яарвокса со скучающим видом, быстро переводит разговор в чисто практическое русло: – Короче, идея в том, чтобы разоблачить этих рыбохвостых ханжей. Я заметил, что краска на их зданиях такая говняная, что её даже простой скипидар возьмёт. – Убрать краску со стекла, чтобы здания снова стали прозрачными – да, это то, что надо! – воодушевляется Яарвокс. – Дождёмся ночи и распылим растворитель над этим городом. «Липлячли» возвращаются на корабль и принимают свой истинный облик, после чего синтезируют в химреакторе растворитель для краски и сооружают распылитель, который закрепляют в нижней части звездолёта. Пока Яарвокс и Герн этим занимаются, как раз наступает ночь. Улицы липлячского города пустеют, а что творится внутри зданий, куда все жители и ушли, из-за отсутствия окон не видно. Пока. Над городом пролетает маленький незаметный корабль, а прямо под ним будто бы начинается мелкий дождик… Вскоре город начинает сиять от света, которым заполнены прозрачные здания – краска целиком растворилась. – Попробую в радиоэфир влезть, – произносит Яарвокс, оценив обстановку за окном звездолёта. То, что слышат два бывших контрабандиста в радиоэфире города, превосходит их самые смелые ожидания. В сплошном потоке визга и взаимных обвинений в нарушении общественной морали выясняется, что все поголовно липлячли заняты внутри зданий ничем иным, кроме как всевозможным… развратом. Тем самым, от которого так тщательно отваживали друг друга днём. – Что и требовалось доказать, – усмехается Герн. Яарвокс собирается остроумно пошутить в ответ, но его слух цепляется за одно предложение в эфире: – Вас всех накажет Создатель! – Создатель… ах, да, йорзская религия, – вздыхает Яарвокс. – Интересно, каким они его себе представляют, – хмыкает Герн. – Хоть бы иконку где повесили. – Ну ты что! Иконку! Ведь если все увидят изображение Создателя… Яарвокс и Герн уставляются друг на друга, и у обоих на лицах расплываются улыбки. – Такой разврат начнётся! – синхронно заключают они.