Прошлое ещё дышит

      Гарри напевал себе под нос незатейливую мелодию, отдыхая у камина в покоях профессора. Он полулежал в кресле, перекрестив ноги на подлокотнике, и читал Пророк. Гермиона уже час как ушла в библиотеку, и теперь ему оставалось только дожидаться отбоя здесь, чтобы не попадаться на глаза Реддлу. Абракас, конечно, ещё утром уверял, что у того очень много работы в связи с обязанностями старосты и ещё чем-то в таком духе, но испытывать судьбу не хотелось. Хотя и здесь стало небезопасно: ещё вчера он застал тут Реддла мило беседующим с Твайлой, и суть этого разговора, пусть он и услышал лишь часть о нежелании делиться властью, крайне удручала.       Дверь отворилась практически бесшумно. Он оглянулся, уже успев представить себе встречу с Реддлом, но вошла Гермиона. Странно, он был уверен, что у неё дела...       Гермиона как-то непривычно дёрнулась и шагнула обратно, как только увидела его. Выглядела она очень потерянно и как-то бесцветно.       – Привет. Что-то забыла?       Она только кивнула, заозиралась по сторонам и, пятясь, вышла за порог. Дверь тут же закрылась.       – Кто здесь был? – Твайла выглянула из своей комнаты и оглядела гостиную так, как оглядывает, принюхиваясь, ищейка.       – Гермиона. Наверное, забыла что-то, но она уже ушла.       – Хм, – Твайла снова закрылась у себя, напоследок обдав его подозрительным взглядом.       ***       – Так о чём ты говорил?       Гермиона всё никак не могла перестать смотреть туда, где пару секунд назад промелькнула чем-то знакомая макушка. Это было далеко в толпе и длилось одно мгновение, но почему-то это мимолётное узнавание не отпускало её.       – Я спрашивал, зачем ты вчера возвращалась. Помнишь, ты ушла в библиотеку, а я остался у Твайлы? Ты тогда зашла и сразу вышла.       Она нахмурилась и покачала головой. Ничего такого точно не было.       – В котором часу это было?       – Это было... – Гарри отвёл взгляд, вспоминая, – где-то в девять с четвертью.       – Гарри, я в это время была в библиотеке, – убеждëнно возразила она. – Просидела там до самого отбоя. Со мной ещё были несколько однокурсников, это точно.       – Ты не ошибаешься?       Шум коридора заливал уши и отвлекал от разговора, погружая в мысли.       Насколько вероятно, что она ошиблась?       Может, она всё-таки отходила за какой-то вещью?       – Может быть. Давай позже, – Гермиона примирительно поджала губы и приподняла их уголки. – Мне уже пора.       Они обнялись, Гарри отправился дальше по своим делам, а она пристроилась у двери нужной аудитории в ожидании начала урока. Достала вампирскую книгу – единственную, которую решила взять с собой, самую интересную и по виду самую старую – и принялась читать.       То, что она уже успела из неë вынести – вампиры не предрасположены к тому, чтобы жить в группах. По крайней мере, пока речь идёт о чужих особях, не имеющих семейных связей. Там было ещё много ерунды и непонятных слов, много пространных рассуждений о родоначальниках древних семейств, но ни слова о том, как и почему образовываются гнёзда. Или хотя бы об обычаях охоты.       При каждой мысли о том, что подразумевалось под «охотой», внутри всё леденело.       Всю неделю она не отрывалась от чтения. Один раз даже столкнулась с профессором Лафаржем, и он галантно подал ей упавшую книгу, походя отметив её редкость.       Всё было хорошо. До определённого момента.       Книга пропала.       Факт потери обнаружился только в пятницу, и Гермиона не была уверена, в какой конкретно день видела её в последний раз. Она по десятому кругу перепроверяла свои вещи, хранящиеся у Твайлы, только что вернувшись после такого же обыска в башне Рейвенкло, перекопанной вдоль и поперёк и вручную, и поисковыми чарами, когда к ней влетел Гарри. Он схватился за косяк двери и привалился к ней, восстанавливая дыхание.       – Это снова случилось! Реддл видел тебя выходящей из покоев профессора сегодня днём, когда ты была на занятиях, – сбивчиво доложился всё ещё не отдышавшийся Гарри.       Гермиона замерла и медленно повернулась к нему. На мгновение её лицо потеряло всякую краску.       – У меня пропала книга, – севшим голосом произнесла она. – Это может быть связано, Гарри?       – Не знаю, – честно ответил он. – Понятия не имею, – буркнул уже неразборчивее, опускаясь на край постели. – Нужно разобраться. Но Реддл может быть в этом замешан.       Гермиона с сомнением смяла свитер, в руках с которым застыла. Посмотрела на него так внимательно и напряжённо, словно держала за грудки Реддла и могла вытрясти из него ответ.       ***       Покои только что покинул основательно допрошенный профессором Реддл. Гарри в это время сидел, приникнув к двери, в своей комнате, вслушиваясь в каждое слово.       Предстояло досконально прокрутить этот диалог в голове, желательно, несколько раз. Ещё желательнее было бы нарыть где-нибудь Омут Памяти, но идей откуда его взять не было.       Мог ли Реддл быть как-то замешан в этих странных похождениях лже-Гермионы? Поверить в то, что он вот так просто ушёл после того, как встретил её, не воспользовавшись распахнутыми настежь дверьми и даже не попытавшись заговорить, было непросто.       Мог ли он попросту спугнуть её своим появлением? Теоритически это вполне возможно, но какова вероятность такого совпадения? Не бывал же Реддл у Твайлы настолько часто, чтобы в случайный момент пересечься с лже-Гермионой. Конечно, Гарри пару раз заставал его здесь за душевными беседами с профессором, да и Гермиона говорила о подобных встречах, но могло ли это его оправдать?       Вопрос оставался открытым.       У Реддла был вполне чёткий режим – он вставал рано и никогда не опаздывал, а собрания его Ордена редко длились дольше часа, так что ложился он около половины двенадцатого, но где гарантия, что ночью он никуда не отлучается? На то, чтобы еженочно следить за его перемещениями, у Гарри не было физических сил.       Да и книги... Он знал, что Твайла снабжала Реддла какими-то особенно редкими экземплярами, и теперь догадывался, что если не все, то многие из них были родом из Чрева, так что прямо воровать книгу Гермионы не было необходимости. И способ связи с Чревом оставался загадкой. Гарри не было известно, откуда все эти книги берутся и куда пропадают после того, как Реддл возвращает их профессору. Все эти специальные книги она всегда доставала из своей комнаты, а те, что стояли на стеллажах в гостиной, никогда не меняли расположения. Лишь единожды он видел Твайлу с книгой из того шкафа у камина в руках, но и это случилось очень давно, ещё когда они с Гермионой только прибыли.       Перемещение в Чрево происходило за пределами Хогвартса. Почему? Откуда у лавочника та пустая комната, для чего она вообще оборудована в захудалом антикварном магазинчике, с чего вдруг о ней знает Твайла и почему ей хватило одной незаконченной фразы, чтобы договориться с продавцом о перемещении?       В дверь постучали. Он отпрянул к кровати и одним прыжком забрался на неё, попытавшись принять максимально непринуждённую позу, чтобы всё не выглядело так, будто он подслушивал.       – Войдите.       В проходе показалось лицо Твайлы. Как всегда непроницаемое и не хранящее ни тени хоть какой-то эмоции. Холодный полумрак комнаты ярко контрастировал с разгоревшимся на фоне теплом гостиной.       – Гарри? Ты спрашивал насчёт ритуалиста.       – Я не спрашивал насчёт ритуалиста.       – Тогда, вероятно, это была Гермиона. И правда, получилось не очень хорошо – вроде ты изначально должен был встретиться с ритуалистом, а получилось, что мы просто втроём нанесли визит моей давней подруге, – на этих словах она едва заметно скривилась. – Я устрою тебе консультацию в следующий раз, когда попадём в Чрево. Думаю, это будет не раньше следующего месяца, но я ещё поговорю с Рос на этот счёт. Тебя устроит?       – Вполне.       На самом деле он и думать забыл о ритуалисте. А действительно: встреча не состоялась, но все они делали вид, что так и было запланировано.       – Отлично. Денег не нужно, – сказала она таким тоном, словно он уже протягивал ей набитый галлеонами кошель. – Я ухожу. Ты останешься на ночь?       – Не знаю.       Она равнодушно кивнула и закрыла дверь, напоследок напомнив ему о ключах на журнальном столике и попросив запереть дверь, когда он уйдëт.       Оставшись в одиночестве, Гарри медленно сполз с постели и вышел в гостиную. Камин. Бабочка под стеклом. Широкая улыбка глиняного Хотэя. Толстая ткань штор на окне в Лондон. Треск огня.       Он походил по комнате, выглянул в окно, полюбовался ночным видом и всё-таки решился. Подобрал связку ключей с журнального столика и стал вплотную к двери в комнату Твайлы.       Он посмотрит только одним глазком. Быстро. Ничего не тронет и сразу уйдëт.       Сердце застучало с утроенной скоростью.       На комнате могли быть защитные чары, которые моментально испепелят его, лишь он сделает шаг за порог. Да и ключ мог ничего не дать. Но если не делать ни шагу, только посмотреть отсюда, из гостиной... Вдруг там будет что-то важное?       Твайла мутила воду, затащила их в вампирское логово к своей подруге, которая и подругой-то была только на словах, а на деле – угрозы, ссоры, давние обиды. Твайла приняла их к себе без раздумий и почти не затрагивала тему будущего, никак не контролируя их действия и даже направляя при надобности. Во всем этом было столько бескорыстной добродетели, что становилось не по себе. Вдруг наступит момент, когда за это придётся платить? И какой будет цена?       Она была странной. Водила тесное знакомство с Лафаржем, который, как Гарри успел заметить, кроме Слизнорта никого и не интересовал и особым авторитетом у других профессоров не пользовался. Кто он по сути был? Совсем юный преподаватель, основавший никому не нужный факультатив, в котором вечно открыт набор, потому что учеников там раз, два и обчёлся. Мелкая сошка. Но отчего-то именно к нему в первую очередь побежала Твайла, когда ей понадобилось устроить встречу с ритуалистом. Твайла, которая вела историю магии, но ни разу не замещала у него зельеварение, хотя даже Лафарж, по сути никак с зельеварением не связанный, удостоился этой чести. А в тот период, когда отсутствовал по мистическому «состоянию здоровья» Слизнорт, руководство школы выкручивалось с замещениями его предмета как могло, отправляя даже к седьмым курсам любого подвернувшегося под руку учителя. У них перебывали за то короткое преподаватели и ЗоТИ, и травологии, и чего угодно, но только не конкретная Твайла. И даже у Гермионы было так же.       По всему выходило, что он просто обязан зайти в эту комнату, пока есть такой шанс. Для профессора Хогвартса Тод была слишком непохожа на отшельницу, постоянно отлучалась по каким-то делам, могла пропасть на сутки и в любой момент достать для них освобождение от уроков или пропуск в Хогсмид, подделала результаты экзаменов и вообще вызывала подозрения. А ещё водила дружбу с вампирами, и всё это ему категорически не нравилось.       Ключ плавно вошёл в замочную скважину. Ещё пара секунд, и комната предстала перед ним, ничем не защищённая и пустая.       Он не вошёл. Да и одного взгляда туда было достаточно, чтобы понять, что затея, как и все подозрения, была бредовой и бесполезной. Обычная комната. Кровать, чистый рабочий стол, только дверь в личную ванную не в том же месте, где в их с Гермионой комнатах, и вид более обжитой, хотя бы благодаря приоткрытой дверце платяного шкафа, на которой повис шейный платок, и небольшому паласу, но всё ещё весьма аскетичное убранство. И ни одной книги. Даже хиленькой книжной полочки не примостилось ни у стола, ни на других стенах, а комната была достаточно маленькой, чтобы с прохода, слегка перегнувшись через порог, увидеть её целиком.       Но была дверь. Внешне не такая, как в их с Гермионой спальнях, и вот ещё что: она была в той стене, в которую выходило Лондонское окно. То есть в, как он считал, наружной. За ней не должно было быть никаких комнат.       Он так и завис на входе на несколько минут, рассматривая комнату, чтобы дать себе время одуматься и уйти. Самая обычная комната. Разве что кровать застелена неестественно аккуратно, без единой складки на покрывале, так, словно к ней не прикасались очень долгое время, но адекватно ли считать это подозрительным обстоятельством? Что до книг, то они могли храниться в уменьшенном виде в том же платяном шкафу, например, в целях экономии места.       Всё без толку. Никакого смысла не осталось в попытках убедить себя остановиться, а загадочная дверь всё мозолила глаза.       Гарри сделал первый несмелый шаг внутрь. А потом ещё и ещё, почувствовав, что никакой реакции за этим не последовало. Только в груди что-то отчаянно выло и рвалось прочь, но это, должно быть, голосили в нём остатки совести.       Путь до той стены не занял много времени. Оказалось не заперто. Он потянул дверь на себя и остался стоять там же, куда отступил, потому что за ней была комната в несколько раз больше предыдущей. Она уходила далеко вперёд и, не освещённая, утопающая во мраке, казалась бесконечной. Там стояло бесчисленное множество закрытых картонных коробок и тяжёлых даже на вид кованых сундуков, они громоздились высоченными колоннами и терялись где-то в темноте далёкого потолка, но по-настоящему поражало даже не это; книги. Шкафы рядами уходили в темноту, вмещая в себе столько книг, сколько он в жизни не видел, даже в библиотеке Хогвартса, даже в любом книжном магазине или любой другой библиотеке.       Зрелище было одинаково пугающим и очаровывающим. Только книги не звали прикоснуться к себе, и не покидало ощущение, что вот сюда входить точно не стоит. Это была не слабая гложущая тревога, это было нечто другое, ужасно давящее и сжимающее горло и грудь.       Он захлопнул дверь и не помня себя от страха одним прыжком вылетел в гостиную. Понемногу ужас улёгся, но оставил после себя неприятный вяжущий осадок на языке.       ***       Новый день не обещал ничего хорошего, раз уж ночь была мучительно бессонной. Гермиону с утра колотило ознобом, а перед глазами периодически всё тряслось и темнело. Один раз её даже чуть не вывернуло, но она стойко перетерпела приступ тошноты и даже досидела до конца занятий, а остаток дня решила провести в башне Рейвенкло в обнимку с какой-нибудь лёгкой книгой. Уже выйдя из библиотеки, она, гружённая увесистой стопкой томиков, столкнулась с Лафаржем, зачем-то завязавшим разговор о том, как его матушка заждалась писем и даже спросившим, как у неё самой дела с семьёй. Ему, понятное дело, проще простого было проболтать с ней хоть до утра, он держал в руках только пухлый прямоугольный свёрток, отчего-то срезонировавший чем-то знакомым где-то на задворках памяти, и почтовый конверт. Гермионе оставалось только испытать на прочность свои терпение и выносливость и, когда им пришëл конец, не слишком вежливо оборвать профессора на полуслове.       Гермиона только-только расположилась в гостиной факультета, когда группа вошедших однокурсников принесли весть, что у сфинкса её ждёт Гарри.       – Мне пришло письмо. Там такая же печать, как была на свитке из Чрева. Почему тебя не было на ужине? Ладно, неважно, – махнул рукой Гарри, увлекая её за собой. Он дышал так часто и судорожно, что то и дело проглатывал окончания слов. – Я отнëс его профессору, она сказала звать тебя. Не знаю, что там, но что-то важное. Ну пойдём же, времени нет.       Он подхватил её под локоть и, беспрестанно подгоняя, потащил за собой.       – Это кошмар. У неё там сидит Реддл, и видок у него... Кошмар – верное слово. Как контуженный.       Гермиона, не совсем понимая, какие вопросы задавать в первую очередь, какие придержать на потом, а от каких лучше вообще воздержаться, брякнула первое, что пришло в голову:       – А ты читал письмо?       – Я же сказал: не знаю, что там. Оно не открылось. Мне не открылось. А Твайле – моментально! Самому жуть как интересно, что такого могло случиться. Нас там не было всего-то... Сколько?       – Неполные две недели.       – Именно! А уже что-то стряслось. Она ещё утром обещала, что договорится о ритуалисте – представляешь, я и забыл об этом! – а сейчас уже начинается что-то интересное.       – Гарри, мне нужно с тобой серьёзно поговор...       Свербела в голове одна неприятная мысль о том, как разрешится вопрос с его долгом жизни, неподтверждённое существование которого как бы и не требовало подтверждения, но всё же оставалось спорным.       – Всё потом, сейчас нам надо поскорее добежать к ним, – его воодушевление тоже было из тех вещей, которые вызвали исключительно неприятные ощущения.