Бусины

      Юнги сказал старейшине Ли неправду — на нем после драки всё же была собственная кровь. Теперь ее нужно было смыть и скрыть раны, чтобы Чимин не заметил исполосованную кожу на ребрах и глубокую рану в бедре.       Мин снял верхнюю рубаху и поморщился, отлепляя уже чуть присохшую к ране ткань лётного костюма.       — Проклятые предатели, чтоб вас… — прошипел он сквозь зубы, будто ругательства могли унять боль. Но, как оказалось, телесная боль не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось в душе. Страх за жизни любимых, который острым шилом впивался в сердце Юнги с самого пробуждения в пещере, не хотел оставлять и по сей миг. Позже к этому страху прибавились разочарование и бешеная ярость.       Альфа зажмурился, тяжело выдохнул и постарался привести мысли в порядок. В памяти промелькнул ужас на лице Хосока, когда тот оттаскивал его от Хичоля.       «Наверное я выглядел, как сумасшедший, — подумал Мин. — Таким я и был в тот момент. Только давняя дружба с Чоном помогла мне немного прийти в себя. Иначе я перегрыз бы горло этому… им всем».       Он, сжав зубы, промыл разодранный участок кожи на боку. Потом приложил к ней чистую ткань смоченную в, захваченном из кабинета директора, зелье.       «Не теряй сознания! Держись!» — твердил он себе, бледнея и хватаясь за стену. От лекарства бок буквально горел адским пламенем. Но Юнги знал, что средство действует безотказно — уже через пару дней раны частично затянутся, а потом быстро заживут благодаря обращению в драконий облик.       Пора было возвращаться в медицинскую комнату. Одного омежки Хвана было не достаточно для безопасности Чимина. Пока в школе находятся старейшины, Мин никому не мог доверять.       Отдышавшись и приведя мысли в относительный порядок, он оделся и вышел из спальни. Бутылочку с зельем нес с собой, чтобы вернуть на место. Но, уже свернув по коридору на право, он остановился. Комната для нарушителей, где сейчас были заперты Чхон и раненый Ким Хичоль, располагалась в противоположном конце. Отругав себя последними словами, Юнги свернул налево.       — Пришел и меня избить до полусмерти? — злобно проскрипел старик. Юнги с трудом узнал в нем того уважаемого главу совета, который вызывал во всех драконах глубокое искреннее почтение.       — Как твой омега? Он жив? — с надеждой в голосе спросил Хичоль, с трудом вставая с пола навстречу Мину. Его рука была наскоро обмотана оторванным рукавом, ожоги красными пятнами тянулись от шеи вниз. — Прости меня, Юнги. Мне так жаль… Я пошел на поводу у главы. Он убедил меня, что это будет правильно, ведь вся наша история…       — Замолчи, — Мин скрипнул зубами.       — Я виноват, — кивал Ким, — виноват перед вами. Скажи, чтобы меня судили строго, как я этого заслуживаю.       — Жалкий болван! — фыркнул позади него Чхон. — Ничего нельзя доверить, тупица…       Юнги сделал шаг в сторону старика, от чего тот быстро сжался в маленький, сморщенный крючок, стараясь слиться со стеной.       — Держи, — сказал Мин, протягивая остатки зелья Хичолю, не отрывая тяжелого взгляда от Чхона. — Тут мало, но для первой обработки хватит. Завтра Сокджин позаботится о тебе.       Тот взял лекарство, не веря своим глазам.       — Вас будут судить, — всё же посмотрев на Кима, кивнул Юнги. — Одного казнят, другого изгонят. Так что, Хичоль, хорошенько лечи свои крылья.       Запирая дверь снаружи на тяжелый засов, Мин слышал визгливые возмущения бывшего главы старейшин, до которого не сразу дошел смысл сказанного.        Юнги было жаль старика. Теперь, остудив свой гнев, он понимал, что тот просто не может иначе. Чхон родился в разгар кровопролитных сражений, и провел половину своих лет в обстоятельствах, в которых только хитрость и жестокость могут спасти тебе жизнь. Разумеется, его не казнят, учитывая все заслуги перед драконами за последние сто лет. Но и оставить безнаказанным тоже не смогут.       Стараясь отбросить все эти тяжелые мысли, Юнги направился к любимому. Недолгая разлука уже казалась вечностью.       Осторожно приоткрыв сломанную дверь, альфа беззвучно вошел в комнату. В тусклом свете единственной масляной лампы он увидел спящего Чимина. А рядом, на краю его узкой кровати примостился Хёнджин и, уткнувшись лицом в плечо феникса, тоже крепко спал. На губах юного дракона теплилась блаженная улыбка, щеки розовели, будто в смущении, а по легко читаемой выпуклости одеяла было понятно, что его рука лежит на животе Пака.       — Это еще что? — прошептал Юнги, улыбаясь, но в глубине души чуть ревнуя.       Едва уловимый сладковатый запах омежьего возбуждения пробудил в альфе легкую ответную волну. Но аромат этот принадлежал не Чимину, поэтому Юнги быстро подавил неуместное мимолетное желание.       Он уже потянулся, чтобы разбудить Хёнджина, как вдруг заметил, что не укрытая часть плеча юноши поблескивает чешуей. Альфа осторожно отогнул угол одеяла. Так и есть — ради малыша мальчишка всё-таки научился контролировать частичное превращение: рука обрела драконью кожу, стала крупнее и источала особое, живое тепло.       Когда-то, показывая этот приём на своих уроках, Юнги не особо верил, что у учеников получится, ведь подобная трансформация — очень сложный процесс, требующий огромной воли и концентрации. Такое частичное обращение в дракона помогало согреться, не выдавая истинной сущности, или ускорить заживление своих внутренних повреждений — переломов, вывихов или растяжений. Многие осваивают его годам к пятидесяти, а то и позже. Наверное только огромная личная мотивация способна помочь в этом деле. Но этот омега, спустя такой короткий срок, даже во сне может контролировать превращение. Это либо врожденный талант, либо Мин чего-то не знает.       Вновь укрыв омег, альфа присел рядом с кроватью, и долго наблюдал за тем, как они спят. За окном занимался рассвет. В школе было совершенно тихо.       «Больше я тебя никуда не отпущу, — мысленно поклялся Юнги, скользя взглядом по профилю Чимина. К тому медленно возвращался здоровый вид, хотя бледность и тени под глазами еще были отчетливо заметны. Но бусины в его красноватых волосах уже полностью вернули свой блеск и сияли золотистыми бликами в теплом свете лампы. — Пусть делают, что хотят, но расстаться с тобой они меня больше не заставят».              В коридоре послышались еле слышные шаркающие шаги.