(Не)друг

Прошло чуть больше года. Жизнь вошла в прежнее русло. По крайней мере, всем так казалось со стороны. И ему хотелось, чтобы так казалось. Он желал верить в это. Память всё ещё хранила страшный секрет. Он бы никому не признался. Он помнил практически всё. Порою ночами, когда мирный сон вдруг сменялся кошмаром, он просыпался и слушал учащенное сердцебиение. Кошмары не давали забыть, они были его прошлым, а прошлое - стало настоящим. Он помнил, кем он был, кем стал, и эти изменения раскалывали сознание по крупицам, день за днём. Во время осенних каникул он отпросился у родителей на поездку. Сумел найти причину. Врать он ненавидел, но выбора не оставалось. Его отличная успеваемость в школе и уравновешенный характер сыграли решающую роль. Ему разрешили. Он вышел из автобуса, который остановился на обочине возле леса. Вниз вела грунтовая дорога. Один из путей, чтобы попасть в "Буревестник". Дорога заняла полчаса. Лес стоял спокойный, ветра не было. Сухие листья крошились под ногами. Солнце ярко светило на безоблачном небе. Ему не было страшно идти в одиночку по пустынной дороге. Страх возник, когда он приблизился к воротам. Двух гипсовых фигур, охраняющих вход, не было, вместо них стояли пустые постаменты. На воротах висел увесистый замок с цепью. Лагерь не собирался пускать его внутрь. Дурацкая идея, подумал Лёва, а на что он рассчитывал? Всё закрыто до лета. Если вообще работает. Ведь ходили разные слухи. Что лагерь закроют после инцидента на теплоходе. В котором он лично принимал участие и до сих пор не мог вспомнить об этом ничего. Не мог вспомнить об одном единственном вечере. Он уже хотел развернуться и отправиться восвояси, как увидел кого-то внутри. Лёва подошёл вплотную к воротам, взялся руками за металлические прутья и попытался разглядеть человека. У него это удалось. - Баба Нюра! - закричал он. Позже, когда она открыла ему ворота и пустила внутрь, страх потихоньку отступил, а на смену пришло разочарование. Он разглядывал строения, погрузился в воспоминания и старался отбросить все негативные моменты. Баба Нюра поведала ему историю. О том последнем вечере. Он слушал с завораживающим интересом, с каждым её словом ужасаясь тому, что произошло. - Вы набросились на него всей толпой, - говорила баба Нюра про доктора Носатова, - как стая диких собак. Но не покусали, а искалечили. Он упал за борт. Я нашла его утром лежащим на берегу, он еле дышал. Отец Павел его с того света вернул. Он недалеко здесь живёт. Память молчала, но представив эту жуткую картину, Лёве стало тошно. Тошно и стыдно. Захотелось провалиться сквозь землю. - А... что с Серпом Ивановичем? - осторожно спросил он, и, произнеся это имя, ему стало не по себе. - Нет больше стратилата, - ответила баба Нюра. - В костре пионерском сгорел. Как раз когда вы все на теплоходе собрались. Поэтому его сила на вас действовать перестала. - Как сгорел... Он сам... - Приказали. А для стратилата приказ - это закон. - Кто приказал? - А вот это загадка, - сказала баба Нюра, усмехнувшись. - Видела, как Серп из пищеблока выходил. А потом и мальчишка вышел, не припомню его имени. Валера, кажется. Лёва отвёл взгляд в сторону. Услышав знакомое имя, он не знал, радоваться или нет. Говорят, что время лечит, но с ним этого не произошло. Время лишь наложило пластырь на ещё не затянувшиеся раны, и в любой момент они могли снова открыться. Умереть стратилату может приказать только другой стратилат. Неужели Валерка... *** Соседняя деревенька, с десяток домов. Лёва неторопливо шёл, глядел на строения, ища нужный дом. Наконец, он его нашёл. На крыльце сидел Носатов и курил самокрутку. Он поднял глаза на подошедшего Лёву, молча разглядывая его. - Валентин Сергеевич, - обратился к нему Лёва. - Баба Нюра мне всё рассказала. Что мы сделали с вами. Он старался говорить спокойно и уверенно, но сердце стучало от волнения. Носатов не сводил с него взгляда. - Простите. - Садись, - сказал доктор, кивком указывая ему на место рядом с собой. Лёва сел, не но смог посмотреть на него. Мысли путались. - Ты не виноват, - сказал Носатов, затягиваясь едким дымом. Лёва сглотнул. Может и не виноват. Но поступки говорят лучше любых слов. А его поступки тем летом совсем не были добродетельными. Он совершал ужасные вещи и, что самое гадкое, когда он думал про них, понимал, что ему даже нравилось. Нравился вкус крови, нравилось подчинять, нравилось быть для кем-то значимым. От этого осознания становилось страшно. Страшно то, кем он был. Страшно то, что бы с ним случилось в конце, если бы стратилат не умер. Но он умер, и страх смешался с ненавистью. Если бы не Серп, ничего бы не было. - А ещё баба Нюра сказала, - продолжил Лёва, - что Серп не один такой был. Что есть другие. Доктор посмотрел на него долгим взглядом. - Ну это пока, - сказал он, и в его тёмных глазах блеснул огонёк. - Что вы имеете в виду? - спросил Лёва. - Ты думаешь, я зачем тогда вызвался всех пиявцев на корабле собрать? Жизнь мне стала в тягость. Устал. Думал, уж лучше умру, заодно и хорошее дело сделаю - помогу главного поймать. Только жизнь вот как распорядилась. Второй шанс мне дала. Поэтому, Лёва, надо этот шанс использовать. - И что вы собираетесь делать? - Убивать главных. Носатов поднялся, бросив окурок на землю. Лёва встал вместе с ним. - Пройдёмся? - предложил Валентин Сергеевич. - Погода больно хорошая. Они ещё много о чём говорили. Неловкость исчезла, но чувство вины никуда уходить не собиралось. Оно притупилось, въелось в сердце несмываемой кляксой. Убивать стратилатов. Таков был план, но доктор и слова не сказал про Валерку. Лёва не стал затрагивать эту тему, боясь ошибиться или разочароваться. Боясь за него, хотя он и не был вполне уверен, а стоит ли вообще бояться. Если Валерка стал стратилатом, Носатов найдёт и покончит с ним. Но если не стал, а есть ещё и другие, которые калечат жизни остальных... - Я хочу помогать вам, - сказал Лёва, полный решимости. Валентин Сергеевич с удивлением посмотрел на него. - Мне, конечно, помощь не помешала бы. Но это нелёгкое дело. И опасное. - Не опаснее, чем жить среди них, - не сдавался Лёва. - Аргумент. А как же твоя учёба? Родители, друзья? Лёва опешил. Об этом он вспомнил в самую последнюю очередь. Но от импульсивного решения не отказался, хотя понимал, что Носатов прав, что лучше бы ему подумать о себе и о своём будущем, чем носиться в поисках вампиров. Опасное дело. - Что-нибудь придумаю, - ответил Лёва. - До чего ты, Хлопов, упрямый, - сказал Валентин Сергеевич и покачал головой. - Придумает он что-нибудь. Ладно, давай придумаем вместе.