***
На залитом дождём кладбище стояла поистине гробовая тишина. Октябрьский ветер нещадно раскачивал деревья за оградой, отражая настроение посетителей этого богом покинутого места. Одинокий мужчина приблизился к заросшему надгробию, сжимая в кулаке букет бледно-белых цветов. Могила неухоженная. Совсем заросла травой, она выглядела ещё хуже, чем обычно, дождь смыл большую часть грязи, обнажив участки голой земли. Мужчина усаживается на колени на размытую мокрую землю у могилы, берет в руку горсть земли, сжимает её, а затем медленно высыпает обратно. Звук капающей воды на заднем плане и шелест травы — единственные звуки, поскольку дождь затмевает все вокруг, в том числе и загробный мир. Мужчина осторожно смахивает траву с надгробия, чтобы раскрыть имя похороненного там человека.«Анна Городецкая»
Дождь продолжает идти, но человек не обращает на это внимания, поглощенный своей печалью. Мужчина закрывает глаза и делает глубокий вдох, он слегка усмехается, потирая переносицу. Его рука тянется к серому камню, он кидает цветы на надгробие. — Ну, здравствуй…мама, — тихо произносит он, закусывая губу. — Твой сын вернулся. Мужчина оглядывает кладбище, полное надгробий и крестов, он готов поклясться, что почти ощущает души вокруг себя, как будто они просят его, нет, умоляют, не совершать ничего из того, что таится в его голове. — Прости, мама, — смеется он, — скоро я всё расставлю на свои места, они пожалеют, что так поступили с нами. Он поднимается на ноги и возвышает голову к небу, чувствуя, как капли дождя бьют ему в лицо, а ветер треплет тёмные волосы.***
Ваня Я открываю стекло террариума, высыпая тарантулам горсть корма. Следующие пять минут созерцаю, как Брауни перебирает еду мохнатыми лапками, совершенно незаинтересованная в своём любовнике — Гонщике, который, как не странно, совсем потерял аппетит. — Собираешься оставить её одну? — совсем тихо спрашиваю я, постукивая по стеклу. — Не порядок… Гонщик, словно понимая, подползает к стеклу, перебирая лапками, прислоняется к ограждению. — Иван, снова ты разговариваешь с этими аранеоморфными пауками, — ворчит отец, случайно забрёдший в мою спальню. Я поднимаю голову, в приветственном жесте. — Скоро останется только паучиха. — Что ж, совру, если скажу, что мне жаль, — признается мужчина, — а с ним что? — интересуется он, указывая на клетку с крысом. — Крысы живут еще меньше, чем пауки, пап, — сообщаю я. — Лучше бы щенка тебе завели, а я говорил матери, не разрешать тебе таскать всякую не долгоиграющую живность. — Да ладно, я как-нибудь переживу их уход, — уверяю я, усаживаясь на кровать. — Пап, а скажи, почему ты с сестрой не общаешься? Антона передергивает. Ясно одно — тема ему неприятна. — Не общаюсь и всё, нечего тут обсуждать. Отец непреклонен в своих суждениях. Кажется, ему легче живётся, когда он думает, что поступая так, он совершает правильный поступок. Я же его ответом в корне недоволен, мне хочется больше разузнать о своих родственниках. — Слушай, а ты не знаешь, где она живёт? — Ванька, ты бы не ворошил эту тему, — просит, — я не знаю, где она, как она. Не знаю, и знать не желаю. А будешь болтать о всякой ерунде, я сделаю так, что хоккей тебе будет только сниться, понял? Я коротко киваю. На самом деле это был самый простой и легкий вариант разузнать о своей тетке. Помимо россказней отца у меня все еще есть дед, который, наверняка в курсе, где его дочь. — Понял, пап.***
Ася — Ну не знаю, рожать в таком возрасте…опрометчиво, — говорит Рита, стоя у зеркала. — Я на её месте сделала бы аборт. Я стою позади подруги, опираясь на холодную плитку, пока Рита подправляет макияж после физкультуры, устало слушаю, как бы она поступила на месте Ани. В воздухе витает тошнотворный запах хлорки. — Ты не на её месте, Рит, — говорю я. — И слава богу, — фыркает подруга, — слушай, мы просто упустим то, что она встречалась с Кисловым, но прыгнула в постель к Кудинову?! — Да какая уже разница, — шепчу, потирая переносицу. Я, правда, считаю, что сейчас это последнее, что заслуживает моего внимания. В глубине души я разделяла ярость Риты, но говорить об Ане, Илье и их ребенке, хотелось в последнюю очередь. Она просто глупая ведомая девочка, которая живет эту жизнь, ошибаясь, как и любой подросток в этом возрасте. Может её ошибка немного больше, чем наши, однако, раз они решили рожать — их дело. — Безумно хочу спать, — признаюсь, желая перевести тему. — А то, кто кому изменил, не наше дело. — Наше, Ася. Точнее твоё и твоего…парня. Чертовка, ещё и пришла к Ване, всучив тест. Что за змея? — злится подруга, краснея. — Кстати, неужели ты не выспалась? — усмехается блондинка, подмигивая. — Я думала, после той ночи с Ваней ты спишь, как Белоснежка. Крепким, крепким сном. — Рита, умоляю, молчи! — А что Рита? — смеется девушка, играя плечами. — Ты так и не рассказала ничего толком. Как он, хорош? У него… — она усмехается, пока я вздыхаю от досады. — Тебе понравилось? Воспоминания о первой ночи наполняют моё нутро волнением. Помню нервное ожидание и бабочек в животе, поцелуй и ощущение, как сердце бьется всё быстрее. Я до сих пор словно ощущаю его прикосновения и звук голоса, при одной лишь мысли о той ночи. — Всё было…чудесно, — произношу, покрываясь румянцем. — Ну, а ты? У вас с Егором… что-то случилось? Рита ухмыляется. — Ещё чего? — вскидывает бровь. — Мой первый раз ему нужно будет заслужить. Не могу сдержать нервный смешок. — Как так получилось, что я сделала это быстрее тебя, когда ты так мечтала об этом? Блондинка заканчивает подкрашивать ресницы и протягивает мне косметичку. — Мечтать и делать — разные вещи. Я такая трусиха, ты бы видела, как я тряслась, когда мы остались наедине. Мне немного стыдно, что, наверняка, он рассчитывал на что-то большее, чем обычные объятия, но… я правда пока не готова к этому. — Ничего постыдного в этом нет. Если бы у нас с Кисловым было меньше предпосылок к этому, я бы тоже не согласилась. — О, у вас были, — усмехается Рита, обнимая меня со спины. Она радостно устраивает подбородок на моём плече и хитро улыбается. Её тоненькие пальчики скользят по моей щеке, лаская мягкую кожу под ними. — Боря потерял свою верную фанатку, а Ванюшка обрёл что-то большее. Так всегда: кто-то теряет, кто-то находит. — Прекрати, ты меня смущаешь. Боря… — я вздыхаю. — Я вела себя эгоистично, вспоминая о нём только в споре с Кисловым. Даже в своих письмах постоянно упоминала Ваню. Боже, я такая дура. Не знала, что когда-нибудь скажу это, но я благодарна Кислову, что он уничтожил большую часть моего позора. — Не стоит благодарить его, Асенька, он делал это для себя. У команды Вани сегодня начались усиленные тренировки. Мой рыцарь в хоккейных доспехах едва сумел отсидеть два первых урока, после чего умчался на тренировку, прихватив с собой половину парней из класса. Казалось, он был настолько возбужден идеей снова выйти на лёд, что совершенно позабыл обо всём на свете, в том числе и о своём рюкзаке, который мне, как заботливой девушке, пришлось тащить домой. В рюкзаке, на мою радость, совершенно не было ни одной книги, лишь один зеленый блокнот, в котором Ваня красивым почерком вёл записи уроков, которые ему были интересны. Застегнув его, я направилась на выход из класса. На улице накрапывал мелкий дождик. Дорога выглядела размытой и грязной. Единственным плюсом был запах дождя, смешавшийся с асфальтом, который я так любила вдыхать. Я уже достигла школьных ворот, когда взгляд случайно пал на знакомую фигуру неподалеку. Лёша стоял у тёмной машины с тонированными окнами и разговаривал с неизвестным высоким парнем, который на вид был немного старше его самого. Парни о чём-то активно спорили и мне показалось, что Городецкий ведёт себя запредельно нервно рядом с незнакомцем. Это было не моё дело. Сначала даже хотела уйти. Тем не менее, грубый голос незнакомца становился всё громче. Мне пришлось остановиться и снова взглянуть в сторону одноклассника. Брюнет в чёрной кожаной куртке выглядел всё опаснее, приближаясь к Лёше. Чертыхнувшись на свою любознательность, я отважно зашагала вперёд. Скорее всего, мне придётся расплатиться за свою неосмотрительность, но просто закрыть глаза на то, как моего одноклассника прижимает к машине неизвестный тип, я не могла. — Эй, послушайте! — крикнула я, приближаясь к удивленному Городецкому, который, как мне показалось, недовольно фыркнул, тряхнув головой при виде меня. — Лёша, у тебя всё нормально? Мужчина в кожанке резко обернулся, уставившись на меня своим пронзительным взглядом серых глаз, в которых бесята отплясывали танго. По моей спине побежали мурашки. Незнакомец был настолько же красив, насколько пугающий. Я быстро повторила свой вопрос, на что Городецкий коротко кивнул, явно мечтая, чтобы меня здесь не было. — Настя, иди домой. Наверное, нормальные послушные девочки так бы и поступили, но у меня никак не выходило из головы то, что если уйду, то с Лёшей обязательно что-то случится. — Ну и почему ты не на тренировки, а вместо этого водишься…непонятно с кем? Незнакомец усмехнулся. — Это я то — непонятно кто? Его глаза прожигали во мне дыру. Он откровенно пялился, даже не скрывая этого. — Марк, хватит, — Лёша дернул его за руку, — поехали уже домой, эта зараза не даст нам поговорить. «Зараза?» — Эй, Городецкий, — не выдержала я. — Я пытаюсь тебе помочь, а вместо этого получаю это? Лёша засунул руки в карманы брюк, не говоря ни слова. — Действительно, Алексей, не порядок, — горланит мужчина, заряжая Городецкому подзатыльник. — Кто так с девушками общается? — Ты видишь здесь девушку? — шипит он, потирая затылок. — Без обид, Хамелеонова, ты девка того, кого я изрядно недолюбливаю, ничего личного. — Д-девка? — у меня нет слов, я словно нахожусь во фрустрации. — Городецкий, а это не слишком ли? Забудь, мудак, раз тебе не нужна моя помощь, я ухожу. Не зря говорят: не делай добра — не получишь зла. Кто меня просил лезть? С чего я решила, что ему нужна помощь, особенно такой худенькой девчушки, как я. Даже если бы он был в опасности, чем бы я могла ему помочь? Помолиться богу и попросить незнакомца не делать мальчику бо-бо? Действительно дура. — Эй, рыжая, — окликнул меня грубый голос. — Не обижайся на моего брата, он ещё не научился выстраивать диалог с женщинами, особенно такими красивыми, как ты. «Б-брат?» Я медленно развернулась, краем глаза наблюдая за одноклассником. Лёша выглядел так, словно не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что у него есть родственники. — Так ты его брат? — Меня зовут Марк, — хмыкнул брюнет, приближаясь, он уверенно протянул мне руку для рукопожатия. Я, недолго думая, потянулась к нему в дружелюбном жесте, но была застигнута врасплох. Брюнет грубо схватил мою руку, прижимая к своим губам. — Это лишнее, — вежливо произнесла я, пряча руки в карманы куртки. — Прости, думала, что ты над ним издеваешься. Марк рассмеялся, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. Да, чёрт возьми, что с ними не так? Лёша выглядит таким забитым, неуверенным мальчишкой, ходит в потёртых кроссовках и далеко не новой одежде, когда его брат излучает энергию того самого богатого Буратино. Они что, живут в разных мирах? — Над тобой издеваются? — Марк шмыгнул носом, вынимая из куртки пачку сигарет. Он предложил мне, на что я вежливо отмахнулась. — Ну и зря, хорошие сигареты, — протянул мужчина, закуривая. Внезапно я почувствовала волну дыма на своем лице. Марк «заботливо» выдохнул сигаретный дым в мою сторону. Некоторое время мы смотрели друг на друга, а затем он снова сунул сигарету в рот, наклонился ближе и выпустил еще больше дыма прямо мне в лицо. Я, чувствуя, что его это веселит, отвернулась. — Раз всё в порядке, я ухожу. Приятно было…познакомиться, — солгала я. — Приятно, приятно, — ухмыльнулся брюнет. — Бывай, рыжая. Я уже уверенно удалялась прочь от семейки Городецкого, когда до моих ушей донеслись слова Марка: «А медная королева с характером».