***
Аня Пятница, 21:58 «Человек, конечно, живёт, пока мечтает» Сегодня я закрываю глаза в надежде воссоздать твой образ внутри себя по крупицам, словно паззл, который так любила собирать еще лишь пару месяцев назад. Один к одному. Раз за разом. Я пытаюсь подобрать правильные фигуры. Но, как назло, одна закатилась куда-то в за кромки разума. Пыжусь, хмурюсь, трясу головой в надежде отыскать ту самую недостающую фигурку – мою любовь. Но, несмотря на все попытки, нахожу миллион других фигурок, только не ту, которая соединила бы всё воедино, сделав меня чуточку счастливее. Твой образ всё еще прекрасен: карие, почти иссине чёрные глаза, в которых вижу своё отражение, густые, практически всегда хмурые брови при виде меня, пухлые нежно розовые губы, кудрявые непослушные волосы, которые так прекрасно развиваются на ветру, твоё дыхание… Твой смех, Ваня. Я схожу с ума. Глубокий вдох не заземляет. Лишь прибавляет скорости. Мысли мечутся от всех счастливых моментов до сегодняшнего вечера. Да… Сегодня. Сегодня – я ненавижу. Ненавижу пятницу. Тебя, твою улыбку и флиртующие глаза твоей девочки, которую заботливо держишь за руку, поглаживая бледную и нежную кожу большим пальцем. «Думаешь, я смирилась?» «Думаешь, отпустила?» «Я вижу каждый миг» «Даже то, как вы пытаетесь делать вид, что не вместе» «Кислов… ты проще сгоришь в ярком пламени огня, позволишь себе утонуть, но не позволишь ей бежать от себя» Ваша влюбленность – худшее, чего я могла ожидать в этом последнем учебном году. Худшие опасения сбылись. И я больше не могу. Я больше не хочу тратить на тебя место в своём сердце. Слишком долго ты там пробыл. Поселился, пустил корни, оттого мне еще больнее избавляться от тебя. Сложно до невыносимости. Знаю, останутся шрамы. Но сегодня я закрываю эту дверь. По крайней мере, я пытаюсь. - Ань, ты чего застыла? Я спросил: когда можно будет узнать пол ребенка? Да и с родителями нужно познакомиться… Голос Ильи возвращает в реальность. Илья – моя реальность. Такая тёплая и близкая. - Илюш, ты правда уверен, что нам нужен этот… ребёнок? - Хватит спрашивать. Мой ответ окончательный. Моё решение тоже…***
Пятница, 23:06 Долгое время Ваня пребывал в неподвижности на своей кровати, уставившись на шкаф, руками сжатыми в замок. Рядом лежала белоснежная футболка, еще не овладевшая его телом. От нее исходил уловимый запах кондиционера, тонкого и легкого, словно шепот материнского внимания. Мама предпочитала стирать одежду с добавлением этого аромата, считая, что он придает мягкость и чистоту тканям. Но Ване было все равно на эти мелочи бытовой жизни, на запахи и мерцающие цвета стиральных порошков. Его мысли плыли как дрейфующие облака, сквозь волнения. Потянувшись, он взъерошил волосы, выражая своё недовольство, и решительно отодвинул коробку с разным хламом, который рассматривал больше часа, под кровать. В душе поселилась тоска — его преданные друзья, страшные и жуткие, ушли в мир паутины. Сначала ушел Гонщик, а вслед за ним, не выдержав одиночества и скорби, покинула этот мир Брауни, маленькая паучиха. Она беспрестанно бродила по террариуму, искав своего товарища, но, так и не найдя, отказавшись от еды, угасла быстро и безвозвратно. Для пауков была чужда привязанность, и в душе Кислова пробудилось понимание, что паучиха погибла от чего-то иного, нежели от некой тайной тоски, но погружаться в раздумья ему не хотелось. Что-то более значимое терзало его нутро, словно темный призрак, подкравшийся незаметно. Безвестная тоска окутывала его, и, если бы не неожиданный стук в дверь, он, вероятно, продолжал пребывать в этом состоянии, утешаясь лишь мыслями о своих потерянных питомцах. Встав с постели, Ваня тяжело пробирается к входной двери, желая заглушить этот раздражающий звук. На полпути он вспоминает, что все еще не надел футболку, и возвращается, чтобы сделать это. Ощущая ткань на своей коже, парень направляется к двери и распахивает ее, готовый встретить неожиданного гостя. Он хмурится. - Аня, - говорит он устало, словно все проблемы мира обрушились на его плечи. – Что-то случилось? Девушка смотрит бесстрастно. - Я войду? Ваня хмурится пуще прежнего. Он не в настроение. Это очевидно. - Слушай, если что-то срочное… - Просто хочу поблагодарить. Кислов вздыхает. Пропускает девушку в квартиру. Оглядывается, затем запирает дверь. Они быстро достигают кухни, и Ваня привычно ставит чайник. В голове крутятся мысли, что ей предложить к чаю. Может беременные любят что-то особенное? Изменились ли её вкусовые предпочтения? Кислов хмурится. Он, честно говоря, и до беременности не был силен в ее предпочтениях. С Асей он постарается быть более внимательным. Как себя будет чувствовать она, когда забеременеет? Будет ли капризной, уставшей или ранимой? Он мотает головой. О таком рано думать. - Кислов, вернись на планету земля. - Я тут, Анечка, - полуулыбка озаряет его лицо. – Так ты чего так поздно? - Не спалось, мучали мысли. Вот, я здесь. Не просто так, между прочем. Решила тебя отпустить. Ваня чешет затылок. Слова покинули ясную голову, не оставив и намёка на непринужденный разговор. - Спасибо… - Ну-ну, не старайся делать грустный вид. Прекрасно знаю, что ты рад. - Я рад. Потому что это…первое твоё взрослое взвешенное решение. Аня усмехнулась. - В будущем таких решений будет великое множество раз. Не забывай, теперь я мама, - указала на ещё плоский животик. Ваня кивнул. - Ты будешь прекрасной мамой. Взгляд юной девы скользнул вниз, словно плавно унося в пучину собственных эмоций. В сердце разгорался бурный шторм тоски - тоски по безмятежной жизни, которой собственноручно себя лишала; тоски по Ване - взгляду, который когда-то был как звёздное небо, освещающий её путь. - Не плачь, дурёха, - Кислов сократил путь до Ани, стремясь укрыть её в своих нежных объятиях. - Ты был дрянным парнем... - Знаю, за что прошу прощение...***
Ася Я устало просиживала время перед экраном монитора, пристально изучая цены на средства самозащиты. С утра мне вдруг пришла в голову неотложная необходимость в перцовом баллончике. На веб-сайте, где я искала себе средство, обещали доставку в течение часа. Естественно, меня привлекла доступная цена и скорость обслуживания. Кликнув на ярко-красную кнопку "заказать", я поспешила сделать свой выбор, произвела оплату и осталась ожидать свой заказ с некоторой скучающей нетерпеливостью. Обещания о доставке оказались правдивыми. Через 45 минут после заказа в дверь позвонил мужчина в синей зип-худи и вручил мне небольшой пакетик. - Вам, - устало вздохнул он, - а это подарок к первому заказу. В качестве бонуса компания прилагала небольшой перочинный ножик, похожий больше на открывашку для вина, которая валялась у нас на кухне без дела. - Спасибо… - растерянно ответила, пытаясь не рассмеяться. Подарок есть подарок. - Ага, - жуя жвачку пролепетал блондин, - и это…заказывайте еще… мы вам рады. Всегда. - Надеюсь не понадобиться, спасибо. Позднее, после того как ужин в семейном кругу завершился, на мой телефон пришло сообщение от Ани. Заинтересовавшись содержимым текста, в котором она приглашала меня на прогулку, я пережила целую гамму эмоций: от недоумения до смирения, от смирения до слабой тошноты, и наконец, набравшись решимости, написала ответ, соглашаясь прогуляться перед сном, но не долго. Обговорив место встречи и договорившись встретиться через 20 минут, я направилась в комнату, чтобы надеть светлые джинсы, серый джемпер и тренч, так как за окном собирался дождь. На выходе, натягивая белоснежные кроссовки на ноги, которые папа так заботливо отстирывал, я, со словами: "на всякий случай", закинула в карман приобретенный баллончик. Прогулка под ночным небом Петербурга всегда приносила мне непередаваемое удовольствие. Я, как и полагается ребенку из хорошей семьи, купалась в родительской любви и заботе, в которые также входили деньги на карманные расходы, которые я бездумно любила тратить на газировку, жвачки и вкуснейшие хот-доги с горчицей. Хотя у меня не было множества друзей, всегда были Рита и... Кислов. С Ритой мы исследовали мир женских тайн, как это принято маленьким модницам: сплетничали о парнях, мечтали о первых поцелуях, спорили о том, кто из нас больше походит на главную роль феи из Винкс. С Кисловым же… с Ваней я ковала свой характер. Нужно отметить, весьма успешно. Где бы ни появлялся Иван Кислов, всегда царила тревога. И лишь спустя 11 лет я осознала, что эта тревога не связана была ни с его характером, ни с нашими конфликтами, ни с опасностью быть униженной. Она прорастала из чувств. Если бы всего полгода назад кто-то подошел ко мне и загадочно шепнул о том, что мой первый поцелуй, моя первая связь с мужчиной, а также все мои тайны и страхи будут разделены с тем парнем, который в прошлом всегда казался мне просто Иванушкой-дурачком, над которым я часто издевалась, презирала и разыгрывала шутки, я бы рассмеялась. Как такое вообще возможно? Как наши судьбы могли пересечься? Я, Анастасия Хамелеонова, почти примерная ученица, будущая надежда спорта и этот…этот парень с обаятельной внешностью, с волосами-кудряшками, капитан самой сильной хоккейной команды в городе... Как мы могли оказаться вместе? Это же абсурд! Еще лишь полгода назад он вылил мне на волосы мерзкий красный суп из свёклы, который язык не поворачивался назвать борщом, просто потому что ему не понравилась шутка о его позорном проигрыше в шахматы Илларионову, после которого над ним неделю подшучивали ученики нашей гимназии. Недавно он играл со мной злые шутки, словно я его жертва; подбрасывал пауков в мою сумку, обливал водой для доски и окрещивал самой непривлекательной девушкой в мире. Но вчера его объятия были настолько сильными, что я начала опасаться за свои ребра, чувствуя, как они пульсируют под его крепким прикосновением. Поцелуи Кислова наполняли воздух ароматом вишни, проникая в мои легкие терпкими нотами любви. В его дыхании я ощущала легкую мяту. Моё желание было простым — чтобы мир сгорел дотла, оставив меня лишь с ним, с Ваней. Я задерживала дыхание, не желая упустить ни мгновения его запаха. Но среди эйфории внезапно пробивался ужасный страх. Могли ли мы быть счастливыми? Особенно сейчас, когда кто-то отчаянно этого не желал? Погруженная в мрак своих глубоких размышлений, я совершенно не заметила, как несколько раз проскочила на красный свет, разозлив мужчину за рулем старенького красного Матиза. Он высунул кулак и гневно бросил ругательства в мою сторону. Добежав до парка, где Аня уже должна была меня ждать, я нервно вздохнула. Как назло, фонари погасли, остался лишь один в самом дальнем углу парка, который мучительно мигал, стараясь осветить как можно больше пространства. Под ногами раздавался хруст еще влажной земли, а на ветвях деревьев шумели белочки, перепрыгивая с ветки на ветку и наблюдая за редкими прохожими, решившими прогуляться в парке до поздна. Среди них были пожилая пара, уютно расположившаяся под величественным кленом, наслаждаясь слойками с творогом, и двое подростков, которым давно пора было быть дома, но они не торопились завершать свое свидание, поглощенные друг другом. И я, потерянная и раздраженная, ждала Аню. Не желая нарушать покой ни взрослых, ни молодых влюбленных, я направилась глубже в парк, стремясь приблизиться к единственному мигающему фонарю. Его свет притягивал меня, словно я была мотыльком, не в силах устоять перед его обаянием. Дойдя до фонаря, я проверила время. Почти десять минут я стояла, ожидая "подругу", прежде чем устало начать листать телефон, пока не раздался звонок от Кислова. Улыбнувшись, я ответила на звонок спустя несколько долгих секунд, готовясь к приятному разговору. Но в следующий момент я почувствовала, как чьи-то холодные пальцы обвились вокруг моей талии, а затем чья-то рука прижалась к моим губам, заставляя меня выронить телефон на землю. Мое сердце застыло от липкого леденящего страха, который наполнил мое нутро. Как назло, я совсем не обнаружила прежних гуляющих людей в парке. В это мгновение, осознание того, что я и тот, кто держит меня, оказались абсолютно одинокими в этом холодном парке под шумом кронов деревьев, обрушилось на меня словно лавина. Если бы я могла, заверещала бы, словно укушенная ядовитой змеей. Но крепкая рука не давала мне издать ни звука, плотно прижимаясь к моим губам, позволяя лишь издавать жалобные стоны. Ощущение беспомощности накрыло меня, словно волна, и я почувствовала себя беззащитным щенком, который попал в передрягу. Вот я стою посреди парка, в объятиях безумца, возможно, того же, кто присылал мне угрозы. Но что я могу сделать? Передо мной нет ни Риты, ни Кислова, ни моего любимого папочки, никого, кто бы мог спасти меня. Одинокая слеза покатилась по горячей щеке. Интересно, он понял, что я плачу? Наверняка ему до этого даже дела нет… Вздохнув через нос, я старалась вытеснить жалость из своего сердца и заменить ее мужеством. Как посмел кто-то напасть на меня в этот прекрасный вечер? Неважно, кто он там, но он пожалеет об этом. Даже если я понимала, что мои шансы не сравняться с тем, кто удерживал меня, исходя из его крепкой хватки, которая наверняка принадлежала не хрупкой девушке, я была готова к тому, что мне предстояло пережить. В такие моменты папа всегда говорил мне: "если драки не избежать, бей первой, Настюш". Конечно, советуя это, отец намекал на равноценный бой с девушкой, а никак ни с преступником. Но сейчас было самое время побороться за свою жизнь. Я постаралась напрячь все мышцы в своем теле, чтобы как можно сильнее ударить преступника как это делали девушки в сериалах, но человек оказался слишком прытким и быстро среагировал, крепче сжав меня. Когда его голова отпустилась ниже, а губы оказались прямо на моей шее, я ни на шутку испугалась. Быть изнасилованной никак не входило в мои планы. Тогда я вспомнила, что в кармане у меня лежит баллончик для таких случаев. С трудом дотянувшись до кармана, я дрожащими пальцами схватила его и снова попыталась извернуться, чтобы человек за мной ослабил хватку. На всякий случай я укусила его за руку и, сжав баллончик, резко направила его вверх, распылив содержимое в лицо незнакомца. Но из-за близкого расстояния аэрозоль попал не только злоумышленнику в глаза, но и мне в нос, из-за чего я мгновенно начала задыхаться. И вот страх начал уступать. Кто-то позади захныкал, словно ощущая либо зловонный запах, либо острые ощущения от перца, сжимаясь от боли. Решив, что сейчас самое время действовать, я вовремя вспомнила про несколько приёмов, которые мне показывал Кислов на боксе и не раздумывая, применила их на сгорбленной фигуре, которая была занята потиранием глаз, и точно не ожидала получить дополнительной встряски. Клянусь богом, мой удар по чужой спине на мгновение превратил меня в Рэмбо. Я слышала, как кости в теле соперника хрустнули, сменяя свое расположение. - Стоп, стоп, стоп! – заверещал знакомый голос, заставляя меня замереть с вытянутым кулаком над его головой. - Ну перестань уже! Я замерла. - Кислов?! - Прекрати, Хамелеонова! Не думал, что ты такая сильная! – тяжело дыша, Кислов стянул с головы капюшон, оседая на колени передо мной. – Откуда у тебя эта штука? - Черт возьми, извини, но ты меня напугал до смерти! Ты в порядке? - Ну, как тебе сказать, - он шмыкнул носом, пытаясь прекратить слезотечение. - Кислов, вот скажи, не идиот ли ты? – закричала я, когда пришло осознание его поступка. - Сложно сказать, - промычал он, не имея ни малейшего шанса разлепить глаза. - Сиди тут, я за водой, - крикнула я, бросаясь бежать к ближайшему ларьку. – Вот еще не хватило, чтобы ты остался без глаз. И без того мозгов нет, без глаз совсем инвалидом станешь. Промыв Кислову глаза, истратив на это пять бутылок воды, я устало плюхнулась на землю перед его коленями. - Я встречаюсь с идиотом… - Фактически, мы не встречаемся, помнишь? – пытался шутить он. - Ты понимаешь, что это не шутки? - Прости, Аська, не думал, что ты у меня такая боевая. - Не думал? А ты умеешь думать? - Эй, ладно тебе, я идиот, хорошо? Прости меня, пожалуйста. Я не собирался пугать тебя. - Но напугал. - Как-то случайно вышло. Кстати, перцовка – огонь. - Вижу… - вздохнула я. – У тебя глаза как два красных яблока. Интересно, как ты это маме объяснишь? - Скажу, что Асеньке было не на ком испробовать средство самозащиты, я вызвался добровольцем. - Вот только посмей! – пожурила пальцем, принимая угрожающую позу. Кислов посмеялся, хотя на его лице все еще читалась боль. На мои предложения поехать к врачу - он помахал головой. - Прости, котёнок, - прошептал он, утыкаясь носом в мою шею. – Мне правда жаль. Я не подумал. Я недовольно хмыкнула. Злиться на этого беспросветного уникума мне не хотелось. Уткнувшись ему в макушку, я медленно прикрыла глаза. Нашу идиллию разрушало лишь то, что за нами постоянно кто-то наблюдал, о чём мы узнали лишь спустя пару дней... Наш первоначальный план с ложью с треском провалился, а неизвестный даритель не на шутку разгневался.