Насколько же странно было думать о том, что любые запреты и ограничения, поставленные перед человеком, ему обязательно хотелось нарушить или вовсе обойти. Сколько ни развешивай плакатов о пользе здорового образа жизни, сколько ни говори предупреждений об опасности вредных привычек, сколько ни печатай пугающих изображений на пачках сигарет — всё это оставалось без должного внимания. Может, Хонджун и беспокоился о них когда-то, но сейчас ему было уже всё равно. Пачки он, кстати, принципиально выбирал только те, на которых было предупреждение о бесплодии, просто чтобы поддержать уже изжившую себя шутку. Бесплодие ведь ему не навредит, а о раке или импотенции думать не хотелось.
Сейчас его гораздо больше беспокоило ближайшее будущее, где-то последующие несколько месяцев, ровно до конца второго семестра. Пускай учёба на программировании и не казалась ему слишком уж тяжёлой, и мало кто захочет отчислить сироту за неуспеваемость, волнение всё равно, словно маленьким молоточком для проверки рефлексов, постукивало его по голове каждый раз, когда он подбирался смертельно близко к дедлайнам. На такой случай, впрочем, у него были Сан и Уён.
У него был Сан, который совмещал учёбу с работой, но благодаря своей упорности и отношением к обещанию, данному собственной матери, успевал сдавать всё в срок. Хонджун всё ещё находился в шоке от того, как тот вообще выживает. Уён был постоянным дополнением к нему, кроме тех случаев, когда они с Хонджуном выходили покурить на улицу: он терпеть не мог запах сигарет и предпочитал электронные. Хотя это было правдой только в глазах Сана, Хонджун же знал, что Уён курит и сигареты, но почему-то скрывал это от своего друга. Наверное, чтобы объяснять пропадающие пачки из кармана Сана его забывчивостью. Сан не был глуп, но позволял Уёну врать ему в лицо. Между этими двумя происходило что-то странное, и Хонджун только наблюдал со стороны, ожидая, когда всё приведёт к неминуемому столкновению.
Но пока что всё было спокойно. Пока что он мог наслаждаться компанией вечно задумчивого Сана на заднем дворе своего учебного корпуса, впуская в лёгкие отравляющий всё живое дым. У них троих было много общего: проблемы с родителями, проблема с зависимостью от курения, счастливое стечение обстоятельств, позволившее им поступить на бюджет в вуз. Хотя он был не самым лучшим в стране, и компьютеры в аудиториях прогружались со скоростью умирающей черепахи, здесь было не так уж и плохо. Близко к родному посёлку Хонджуна, где всё ещё жила его бабушка, которая занималась его воспитанием после смерти отца и матери, близко к восточной Азии, а значит оскорблений по типу «узкоглазый» было чуть меньше. А, и запах моря, конечно, как же Хонджун мог про него забыть. Неплохо сочетался с вонью табака.
Обычно он мог с первого взгляда понять, есть ли у него что-то общее с другим человеком, как это было в случае с Саном и Уёном. По этому же принципу он ещё с начала первого семестра заключил для себя, что никогда не приблизится к одному из студентов экономического — Сонхва.
Сонхва был всем, чем Хонджун не являлся. Встречали ли вы людей, по которым сразу становится ясно, что они выросли в благополучной семье, не переживали ударов судьбы, на счету которых всегда есть средства? Они выглядят так, будто в их жизни прекрасно абсолютно всё, и Хонджун даже не злился на них, нет. Единственное, что вызывало у него вопросы, было нахождение такого бриллианта, как Сонхва, здесь, а не где-нибудь в Москве или Питере. Ну, каждому своё.
Они с Сонхва пересекались по средам и пятницам между второй и третьей парой. В остальные дни их расписание не совпадало совершенно, потому что Сонхва либо выходил в другое время, либо его аудитория выпадала на другой корпус, и он отходил покурить в другое место. С ним всегда было двое подруг с того же направления, пачка с тонкими сигаретами, которые многие посчитали бы женскими, а также чёрный портфель, в котором он и хранил все нужные для учёбы вещи. Хонджун носил рюкзак, оставшийся у него со старших классов. У Хонджуна-то и наручных часов не было, в отличие от Сонхва, да и рубашки он надевал слишком редко. Сонхва не было ни в одном чате, где обычно переписывались все живущие в общежитиях студенты, а это могло значить только одно — Сонхва жил на квартире, и Хонджун не удивился, если бы он жил один. Точно так же, как он не удивился и тому, что Сонхва приезжает на учёбу на собственном автомобиле.
Они были слишком уж разными. Сонхва прикрывал губы рукой, когда смеялся, пил вино по выходным, прекрасно знал всё, что касалось его специальности, в то время как Хонджун пытался разобраться, сколько таблеток активированного угля ему нужно выпить перед тем, как заявиться на вечеринку.
Поэтому Хонджун выбрал единственный возможный вариант развития их отношений — молчаливое наблюдение со стороны. Да, может, в глазах остальных это было странным, и даже Уён повёл бровью, когда узнал, насколько много всего Хонджун подметил о том человеке, который интересовал его настолько сильно, но лишь так шанс обжечься можно было свести к минимуму.
— Снова пялишься, — Сан зажёг сигарету и сделал первую затяжку, смотря куда-то вдаль на перегнившую под остатками снега листву в университетском парке. По их общему мнению, этот парк скорее напоминал лес с протоптанными в нём тропинками.
Хонджун отвёл взгляд, стараясь разделить с Саном этот незабываемый опыт наслаждения видом деревьев в последний зимний месяц. Рядом с морем было чертовски холодно, и если бы не привычное укрытие стен экономического корпуса, то огонь бы даже не перебросился на бумагу сигареты, что он держал между губ.
— Сам знаешь, тяжело этого не делать, — выдохнув клубок дыма, Хонджун привалился спиной к стене, всеми силами стараясь игнорировать присутствие Сонхва всего в нескольких метрах от него. Сегодня он снова был окружён двумя девушками и тем божественным сиянием, которое, вероятно, Хонджун представил себе сам и теперь не мог выбросить из своего восприятия действительности.
Если бы Сан не одёрнул его, то Хонджун бы ещё получше присмотрелся к остаткам блестящих персиковых теней для век, что собрались в самом уголке его глаза. Сонхва вообще, видимо, часто красился, но никогда не появлялся с макияжем на учёбе. Хонджун бы очень хотел посмотреть на него, но пока лишь надеялся, что Сонхва никогда не столкнётся с той прослойкой мужчин, что считали любую косметику барахлом для женщин. Надеялся, что никто и никогда не посмеет даже задуматься о том, как кулаками извратить лицо Сонхва до неузнаваемости.
Он не знал, в какие клубы тот ходит, насколько там безопасно, есть ли рядом с ним хоть кто-то, кто заберёт его на своей машине, если Сонхва выпьет. Это беспокоило Хонджуна, причём очень сильно, но, видимо, недостаточно, чтобы он хотя бы познакомился с Сонхва. Он и водить-то не мог.
Более того, он не знал, встречается ли Сонхва с кем-либо, не важно, девушкой или парнем. Поначалу Хонджун даже ревновал к его подругам, но потом узнал, что они уже находятся в отношениях с другими.
И всё же.
Сонхва выглядел так, будто на его безымянном пальце обязательно должно быть кольцо с дорогостоящим камнем. Хонджун мог предложить только пластиковое из магазина детских игрушек, камень которого был бы наполнен конфетами.
На его телефон пришло сообщение от Уёна. Разблокировав треснувший бог знает когда экран, он со вздохом прочитал его, и затем ещё раз, но вслух, оповестив обо всём Сана.
— К третьей подойдёт, значит? — Сан сделал очередную затяжку, но, даже не дойдя до фильтра, затушил сигарету о мусорное ведро. — Я пойду в аудиторию, отмечу вас обоих.
Звонкий смех раздался со стороны компании, в которой был Сонхва. Хонджун даже смог различить его низкий тембр с первой же секунды.
— Спасибо.
— Последний раз, Хонджун, — Сан отряхнул сумку с ноутбуком от пепла. — Старосте не подобает опаздывать на пары, даже если ты тратишь своё драгоценное время на наблюдение за людьми из высшего света.
Он мягко улыбнулся, и Хонджун ответил ему тем же.
— Запомню, а теперь иди, поэт хренов.
— Кто бы говорил, — бросил Сан напоследок.
─── ∘°❉°∘ ───
Хонджун не считал себя поэтом. Он себя в принципе никем особенным не считал, думая, что все слова выглядят слишком громко, чтобы стоять на одной строчке с его именем. Он писал стихи, делал наброски, но дальше почеркушек на полях блочной тетради и наколок на вписках это не уходило. Кому-то нравилось его творчество, как Сану, например, кто-то был буквально без ума от его слога, как Уён. Может, Хонджуну и недоставало уверенности в себе, но пока что он был доволен простым статусом творческого человека, а не чем-то большим.
С появлением Сонхва его творчество стало мягче. Он всё чаще посвящал стихотворения теме порывов чувств, влюблённости, теплоте и привязанности, но вовремя останавливал себя, и большая часть его записей оставалась нетронутой в одном из ящиков стола комнаты общежития. Он делил её вместе с парнем, что почти никогда не появлялся в этих старых обшарпанных стенах, и потому мог позволить себе немного личного пространства, не боясь, что его творчество станет известным в нежелательных кругах. Свои чувства он мог доверить только Сану и Уёну, которые точно бы не высмеяли его и не решили бы покалечить от того, насколько сильна была его тяга к тому же полу. Они принимали его, так как сами страдали всё от того же.
Как смерть родителей, будучи неудачным стечением обстоятельств, что потом привела его к шансу получить льготное место в универе, точно так же и ориентация, которую не принимало консервативное общество, помогала ему рассмотреть всю красоту парня, учащегося в соседнем корпусе и курящего тонкие сигареты с вишнёвым фильтром.
Когда они скромной компанией выбирались в город, выпивая плохо намешанный коктейль из термосов, чтобы полиция не подходила к ним с вопросами, Хонджун всё надеялся, что встретит там Сонхва. Пока что для Хонджуна он существовал лишь в пределах ограниченной зоны площадки за университетом, но мысль о том,
каким был Сонхва за её пределами, всё не покидала его разум. Может, правду говорили о том, что мысли материальны.
Его настигло всё то же случайное стечение обстоятельств, которые сначала привели к трагедии. К тому, что, прогуливаясь по одной из плохо освещённых улиц, они втроём набрели на тело, в тишине лежащее рядом с мусорным контейнером.
Как позже рассказал Уён, на самом деле Сонхва был прижат к контейнеру спиной, но в разуме Хонджуна все события того вечера были искажены, предположительно, из-за всего шока, что он испытал. Нечасто он заставал Сонхва в таком состоянии, так что это не стало сюрпризом.
И всё же некоторые детали он помнил довольно отчётливо: серебряные тени для век, отливавшие металлическим блеском, аккуратные серёжки того же цвета, капли крови, застывавшие на белоснежной блузе. Он помнил их просто потому, что ещё успел рассмотреть Сонхва, пока они вдвоём сидели в травмпункте, дожидаясь очереди. Под светом больничных ламп его кожа казалась мраморной, но оттенок её был болезненным. Хонджун даже не знал, кто из них двоих дрожал больше. Сонхва почти не разговаривал, сказал только то, что у него украли телефон и кошелёк, и держался всё время за нос, который, как выяснилось следом, ему всё-таки сломали. Просто неприятная компания дождалась, когда он выйдет из клуба, а затем оттащила за угол, пока никого не было рядом. Назвали зажравшимся пидором, оставили несколько ударов, забрали с собой сумку. У Сонхва чудом остались ключи, которые он перед этим сложил в задний карман брюк. Опять же, Хонджун плохо помнил детали, и, даже если Сонхва рассказывал что-то ещё, вроде кровавых подробностей того, как ему готовы были навсегда изменить костную структуру лица, ему не хотелось слушать. Хорошо, что не забили до смерти.
После травмпункта Хонджун вызвал такси к дому Сонхва, съездил вместе с ним, но заходить внутрь не стал. Не таким он представлял их первое взаимодействие. Он был чертовски напуган, и именно страх мешал ему заговорить с Сонхва, которому, впрочем, разговаривать было нежелательно.
Приехав в общежитие, Хонджун всё ещё ощущал повсюду запах антисептика.
─── ∘°❉°∘ ───
Они не виделись больше месяца, и это время, казалось, тянулось для Хонджуна бесконечно долго. Он каждый день проверял аккаунты Сонхва в социальных сетях, просто чтобы убедиться, что тот был в порядке. И хотя он не публиковал никаких обновлений, простая отметка «В сети» рядом с его именем немного успокаивала переживания Хонджуна. Она, однако, не была достаточной причиной, чтобы наконец написать Сонхва.
Уён называл его дураком и трусом, Сан лишь молча стоял рядом, пока Хонджуна, словно ребёнка, отчитывали за его страх. Настаивая на том, что именно сейчас он должен связаться с Сонхва, Уён хватался руками за голову, правда не понимая, почему же Хонджун не сделает этого. И причина, на самом деле, лежала на поверхности: Хонджун понятия не имел, как Сонхва на это отреагирует. Они были совершенно незнакомы друг другу, пускай один и помог второму однажды. Хонджун застал Сонхва в самый уязвимый для него момент, и, кто знает, может, он вообще не захочет его больше видеть, чтобы не портить представление о себе. Поэтому Хонджун теперь наблюдал только за ветвями деревьев, покачивавшимися на ветру, когда курил за универом.
Но как это обычно бывало в его жизни, неудачные обстоятельства впоследствие приводили к удачному исходу.
Когда Хонджун уже тушил сигарету, в этот раз в гордом одиночестве, так как Сан и Уён решили пропустить лекцию, он почувствовал лёгкое прикосновение к своему плечу, а затем увидел протянутую ему тонкую сигарету. С вишнёвым фильтром.
— Хонджун, верно?
На лице Сонхва всё ещё оставался неприятный отёк, но жёлтый цвет он постарался перекрыть косметикой. Весьма успешно, если слишком не присматриваться, наверняка следствие опыта. Но Хонджун всегда присматривался, поэтому и заметил.
— Рад, что ты в порядке, — Хонджун натянул слабую улыбку, а затем посмотрел на сигарету. — Прости, я только что выкурил одну.
— Ничего, просто сложи её в пачку к остальным. Это меньшее, что я могу предложить за помощь. Если бы не ты и другие ребята, мне бы пришлось намного более постыдно просить кого-нибудь на улице.
Он всё ещё настойчиво протягивал сигарету, и после недолгих раздумий Хонджун всё-таки принял её. Она сильно отличалась от остальных, лежащих в пачке. Наверное, была более изящной, если так вообще можно было выразиться.
— Тебе стыдно за то, что тебя избили и обокрали?
— Моим родителям, если быть точнее, да. Они пытаются привить то же мышление и мне, — Сонхва улыбался совсем немного, но в его глазах были заметны крохотные звёздочки. Хонджун влюблялся в него вновь. — Ты всегда наблюдаешь за мной.
В тот момент Хонджуна бросило в холод, будто его поймали с поличным, но Сонхва только рассмеялся, после поджигая сигарету.
— Ты заметил?
— Тяжело было не заметить. Но я не считаю это пугающим, совсем нет. Хотя, знаешь, ты мог бы просто подойти и заговорить со мной.
— Поэтому ты решил сделать это сам? — Хонджун неловко вжался в воротник куртки, пытаясь казаться меньше под внимательным взглядом.
— Ты бы не сделал первый шаг, верно? Поэтому я сделаю его за тебя.
Он посмотрел вдаль, точно так же, как ещё несколько минут до этого смотрел Хонджун. В повисшей между ними тишине прозвучал звук нового уведомления, и Хонджун точно знал, что это был не его телефон — он мог позволить себе айфон разве что после того, как им уже пару-тройку лет бы кто-то пользовался. В руках Сонхва же была последняя модель, без единой царапинки. Точно. Огромная пропасть между ними двумя всё ещё напоминала о себе.
— А, опять. Прости, нужно бежать, мои ничего не могут сделать без старосты, — он виновато улыбнулся и затушил сигарету. — Встретимся в пятницу.
Кажется, Сонхва тоже хотел, чтобы эта пропасть между ними наконец исчезла.
