─── ∘°❉°∘ ───
Почему-то признание его навыков Сонхва ощущалось по-другому, нежели когда Хонджуну об этом говорил кто-то другой. Конечно, когда Сан или Уён делали ему комплименты насчёт творчества, то слышать это было приятно, но пытаться сделать что-то большее, чем ответить «спасибо» — никогда. Сейчас же Хонджуну хотелось творить особенно сильно, не останавливаясь ни на секунду создавать что-то новое, что-то прекрасное, и всё с одной только целью — показать это Сонхва. Он даже не мог представить, откуда Сонхва вообще узнал о том, что он рисует и пишет стихи. Наверное, кто-то из его верных друзей всё-таки подставил. Их ещё обязательно ждёт серьёзный разговор, но сейчас Хонджун был занят тем, что с трепетом наносил на веки Сонхва блёстки. Совсем крохотные, почти не акцентирующие на себе внимание, но Хонджун этого и добивался. Когда старший привёз его к себе домой, выложил перед ним все запасы своей косметики, показал, как и что работает, тот практически сразу понял, что больше всего хочет увидеть на лице Сонхва мягкий и нежный макияж. Поэтому и выбрал невесомые персиковые оттенки. — Твои родители… они против? — аккуратно спросил Хонджун. — Они скорее выбросят меня на улицу, чем признают мою ориентацию, — Сонхва говорил об этом настолько спокойно, что у Хонджуна прошли мурашки. — Им нужен сын, который сможет перенять семейный бизнес, а затем обеспечить продолжение рода. Если узнают, что меня не интересует ничего из вышесказанного, то сначала попытаются насильно перестроить; не выйдет — избавятся, сделают вид, что у них никогда не существовало ребёнка. — Но ты же их родной сын, как они могут… — Хонджун, — прервал его Сонхва, открывая глаза, — в таких семьях, как у меня, это значения не имеет. Сонхва жил один, и хотя его квартира была обставлена достаточно хорошо, по-умному, чтобы заполнять ровно столько пространства, сколько нужно было, в ней всё равно ощущался холод. Наверное, то было от идеальной чистоты повсюду, будто здесь и не жил никто. Стоя перед расположившимся в кресле, приподняв голову, Сонхва, Хонджун чувствовал себя грязным пятном посреди спальни. Он пару раз стукнул кисточкой с тенями о палец. — Прости, — тихо проговорил он себе под нос. — Всё в порядке, тебе не нужно извиняться, — Сонхва снова прикрыл глаза, позволяя Хонджуну добавить последние детали. — Я их, на самом деле, ужасно боюсь, поэтому стараюсь лишний раз не заставлять устраивать мне проверки. Даже в отношениях никогда не был, потому что боялся, что рано или поздно родители о них узнают. — Никогда-никогда? — Хонджун удивлённо посмотрел на него, отводя кисть в сторону. — Никогда-никогда. А что, хочешь быть первым? Хонджун чуть не сгорел от стыда, услышав этот вопрос так прямо. Он прикрыл лицо рукой, сразу же отвернувшись в сторону косметички, стоящей на столе. Ну вот, теперь у него из головы вылетело, что он собирался сделать дальше. — Ты забавно смущаешься, Хонджун, — Сонхва откинулся на спинку кресла, вновь полностью вверяя себя в чужие руки. — Ходишь всё за мной по пятам, наблюдаешь, посвящаешь мне стихи, а признаться в чувствах не можешь. — Может, если бы ты сказал, что чувствуешь ко мне, то стало бы проще, — Хонджун нахмурил брови, поворачиваясь к нему обратно. Наверное, он выглядел устрашающе, вот так держа в руке блеск для губ. — Ты боишься, что я не отвечу тебе взаимностью? Хонджуну даже не пришлось задумываться над этим. Конечно же он боялся, чертовски боялся. Отношения с Сонхва были для него чем-то недосягаемым, вроде идеи, о которой ты можешь раздумывать днями и ночами, но никогда не воплотишь в жизнь. Сонхва был для него просто образом в жизни, с которым он и говорить никогда не планировал, однако сейчас... Сейчас Хонджун находился в его квартире, в его спальне. Сейчас он придерживал Сонхва за подбородок пальцами, чуть приподнимая чужую голову, проводя кистью с нанесённым на неё вязким прозрачным блеском по пухлым губам. Сейчас Сонхва смотрел на него снизу вверх так, будто совсем не был бы против, если тот отложит всю косметику в сторону и наклонится к нему за поцелуем. Но он не мог найти в себе сил произнести вслух то, что действительно испытывал страх. Сонхва вообще будто подшучивал над ним, вот так вытаскивая нужные ему слова, и Хонджуну совсем не было ясно, зачем тот это делает. — Если это действительно так, — начал Сонхва, как только Хонджун нанёс блеск на губы, но всё ещё не выпускал его подбородок из рук, — то можешь перестать бояться, потому что ты тоже мне нравишься. К тому же, рядом с тобой я чувствую себя в безопасности, а для меня это главное. Он поднялся с кресла, вставая перед Хонджуном, и взял его за руки. — Ты ведь меня не разыгрываешь? — всё ещё мало веря в происходящее, спросил Хонджун, замерев на месте. — Нет, чувства — слишком серьёзная тема, чтобы о них шутить, — и в этот раз взгляд Сонхва стал намного более строгим, будто он даже упрекал второго за то, что такие мысли появились в его голове. — Хонджун, — Сонхва переложил ладони на чужие щёки, — поцелуй меня наконец. И Хонджун, отбросив свой страх, потянулся к его лицу, мягко надавил на затылок Сонхва, зарываясь пальцами в тёмные мягкие волосы, наконец поцеловал. Нежно, ощущая липкость клубничного блеска. Осторожно, боясь даже выдохнуть. Немного неловко, потому что приходилось напрягать шею из-за разницы в росте, но самих ощущений это ничуть не портило. Неужели перед ним сейчас и правда был тот самый Сонхва, за которым Хонджун лишь молча наблюдал всё это время? Тот самый Сонхва, которого он однажды увидел в одном из переулков, держащимся за истекающий кровью нос? Тот самый Сонхва, с которым у них не могло быть ничего общего? — Спасибо, — выдохнул Хонджун в чужие губы. Сонхва улыбнулся, целуя его вновь, в этот раз более коротко, только в самый уголок. — Я уже понял, что делать первые шаги — точно не твоё.Глава II: Несоответствие стандартам общества, впрочем, тоже
21 сентября 2023 г. в 14:52
Чем ближе Хонджун начинал общаться с Сонхва, тем чаще ловил себя на мысли, будто за его спиной творится что-то подозрительное. Причинами его беспокойства были Уён и Сан, которые, как только заметили, что тот всё чаще сидит в телефоне на парах, стали давать ему намного больше личного времени и пространства. Сан перестал выходить с ним между пар, вместо этого оставаясь с Уёном в стенах университета. Он объяснял это тем, что вместо обычных сигарет пристрастился к электронным, запах которых был не таким явным, и их можно было курить в туалете. Может, конечно, Хонджун зря себя накручивал, и не ему на самом деле нужно было личное пространство, а им. В любом случае, теперь ему некого было упрекать в опозданиях на пары, просто потому что сам он начал возвращаться на них позже. Причина этого же крылась в его встречах с Сонхва.
Он правда оказался не таким недосягаемым, как думал Хонджун, и теперь свободно подходил к нему на площадке для курения. Всё чаще они оставались одни, кутаясь в демисезонную одежду, то болтая обо всём на свете, то молча стряхивая пепел на ветер. Хонджун всё ещё чувствовал себя зачарованно, не знал, можно ли ему задерживать взгляд на аккуратных и длинных пальцах Сонхва каждый раз, когда тот делал затяжку. Но сам Сонхва, кажется, был совсем не против.
В один из дней Хонджун застал его агрессивно печатающим что-то в чат своей учебной группы. Он недовольно выдохнул, заблокировал экран и только после этого заметил чужое присутствие.
— Что-то случилось? — поинтересовался Хонджун, подходя ближе.
— У нас должна быть лекция следующей парой, но преподаватель только сейчас написал, что её перенесут на другой день, — нечасто видя его раздраженным, Хонджун даже удивился, но ничего не сказал. — Дополнительная головная боль, потому что теперь мне придётся выбирать время, на которое её можно будет поставить.
Хонджун улыбнулся, прекрасно понимая, каково это.
— Конечно, сами ведь они ничего решить не могут, а усмирять недовольную группу — не их уровень.
Как только из уст Сонхва прозвучал тихий смешок, улыбка Хонджуна стала ещё более счастливой.
— Ты прав, — Сонхва поднял на него взгляд и затем посмотрел на блок сигарет в чужих руках. — Всё ещё хранишь её?
Он говорил о той сигарете, что дал Хонджуну несколько недель назад. Не желая тратить свою награду попусту, тот лишь перекладывал её из пачки в пачку, как трофей.
— Она выглядит слишком дорого, вот и оставляю на потом, — желая скрыть своё смущение от чужого любопытного взгляда, он отвернулся в сторону парка. Всё те же скучные деревья, до сих пор стоявшие голыми, потому что ни земля, ни воздух ещё не были достаточно тёплыми.
— Ты так всю жизнь на потом откладывать будешь, это же просто сигарета.
И, наверное, в словах Сонхва было гораздо больше смысла, чем он вкладывал изначально. Потому что Хонджун не мог заговорить с ним по той же самой причине — откладывал на потом, до того времени, когда сможет по-настоящему заслужить его.
— Если буду покупать дорогие сигареты, то от стипендии ничего не останется, вот и храню до нужного момента.
Сонхва ненадолго замолчал, думая о чём-то.
— Тогда дай-ка её сюда.
Удивлённо посмотрев на него, Хонджун зажал зажженную сигарету между губ. Он неуверенно достал другую, вишневую, так сильно выделявшуюся на фоне остальных, и протянул Сонхва.
— Я думал, что подарки обычно не возвращают.
— Отбирать её я не буду, — загадочно ответил он и поджёг сигарету. Сонхва выдохнул первый клубок дыма.
И затем протянул её Хонджуну, фильтром в его сторону.
— Что?
— Теперь обменяемся.
Уши и щеки Хонджуна загорелись от смущения. Он приоткрыл рот, не находя нужных слов. Собственная сигарета покоилась у него между пальцев, наверняка ужасная по вкусу, если сравнивать с теми, что предпочитал Сонхва. Слишком дешевая и неподходящая ему.
— Да чего ты, брезгуешь что ли? — рассмеялся Сонхва, протягивая её только ближе. — Давай, а то сгорит, тогда точно жалко будет.
Хонджун не брезговал, нет, просто было в этом что-то жутко интимное, совсем не похожее на то, как они иногда могли выкурить одну сигарету на двоих вместе с Саном где-то под конец месяца, когда ни своей стипендии, ни его зарплаты уже не оставалось. Тогда он не думал о том, что её фильтр окольцовывали чужие губы, но сейчас представил даже то, как Сонхва наверняка прикладывал к нему язык перед затяжкой, просто чтобы получше прочувствовать вкус вишни. Когда Хонджун взял сигарету из его рук и протянул в ответ собственную, он отвернулся, стараясь как можно незаметнее повторить то же самое.
— Вот видишь, не так уж и тяжело, правда? — Хонджун не успел уловить взглядом, как Сонхва чуть поморщился от дешевого табака. — Ты сам решаешь, когда наступит тот самый нужный момент. Не дури, — и затем, после небольшой паузы, — я могу покупать тебе сигареты получше, в качестве благодарности.
В этот раз Хонджун закашлялся, хватаясь за грудь от болезненного ощущения дыма, прошедшего по его дыхательным путям. Сонхва пришёл ему на помощь, чуть наклоняясь и слегка похлопывая по спине, и на его лице отразилось неприкрытое беспокойство за самочувствие Хонджуна. Внимательным взглядом он изучал чужое выражение, пытаясь понять, всё ли в порядке. Когда в уголках глаз Хонджуна выступили слезинки, Сонхва чуть оттянул рукава пальто, нежно стирая их.
— Ну же, не плачь только, у меня ведь сердце разобьётся, — он говорил это с долей юмора и сочувствия в голосе, но, даже когда Хонджун пришёл в себя, Сонхва не убрал ладонь от его лица. По крайней мере не сразу.
И за те драгоценные секунды Хонджун заметил в его взгляде что-то невероятно тяжелое, грустное, словно где-то там, в самой глубине души Сонхва лежала неподъемная ноша, которой он не мог ни с кем поделиться. Хонджун хорошо знал этот взгляд: он видел его в глазах своей матери, когда та, осознавая, что долго не проживёт, последний раз отвезла его в дом бабушки, чтобы потом лишить себя жизни. Он видел этот взгляд в глазах Уёна, когда Хонджун впервые неосторожно спросил, не будут ли переживать его родители, если заметят его плохую успеваемость по одной из дисциплин, и тому пришлось ответить, что им всё равно. Он видел этот взгляд в глазах Сана, когда они с Уёном сильно разругались, и он не хотел возвращаться в их комнату общежития, предпочтя остаться у Хонджуна, вполуха слушая его стихотворения, но не говоря, в чём дело.
Это не было похоже на отчаяние, скорее медленное осознание того, что боль, сколько бы ты ни пытался, унять не получится, и разрешить проблему — тоже.
Но проблеск этих чувств исчез так же быстро, как и появился, когда Сонхва убрал руку от лица Хонджуна, вместо этого доставая телефон из кармана. Он снова вдохнул дым, после выдыхая его с самого уголка рта.
— Тебе разве не нужно на пару уже? — спросил он, просматривая сообщения от группы. — Или не пойдешь?
— Не пойду, — без промедления ответил Хонджун, наслаждаясь сладостью вишневого вкуса, хотя его горло всё ещё болезненно скребло. — Сегодня не обязательно.
Сонхва посмотрел на него так, будто совсем не поверил. Может, от того, что Хонджун и правда не умел врать, раскусить его мотивы всегда было легко. Но Сонхва решил не комментировать это, просто улыбнулся, вновь заглядывая Хонджуну в глаза. Он стоял так некоторое время, безмолвно наблюдая, изучая, словно пытался рассмотреть каждый крохотный шрам от акне, что напоминали Хонджуну о раннем подростковом возрасте.
— Тогда, если у тебя нет других планов, пойдём погуляем в парке?
И Хонджун не удивился только потому, что надеялся услышать это предложение. Он вряд ли бы хоть когда-то позвал Сонхва сам, да что уж, никогда бы не осмелился, если честно. Но тот, видимо, прекрасно понимал, что Хонджуна к нему тянет, и то ли благодарность, то ли интерес заставили его сделать очередной шаг навстречу. Хонджун всё чаще замечал, что Сонхва совсем не против оставаться с ним наедине, и даже не знал, как чувствовать себя по этому поводу.
Сонхва поднял эту тему вновь, когда они проходили по одной из тропинок парка, и на его идеально начищенные туфли так ужасно налипала грязь, комьями, и отдельными каплями попадая даже на ткань брюк. Хонджун ещё никогда не испытывал подобное чувство грусти из-за испорченной одежды, ведь на свою ему было, в целом, всё равно.
— Значит, твои друзья… Сан и Уён, верно? Так их зовут? — Хонджун кивнул. — Они встречаются?
Хонджун неловко почесал затылок. Если подумать, он правда не знал точного ответа на этот вопрос. Точнее, он знал, что те испытывают что-то друг к другу, химию между ними можно было различить невооруженным взглядом, только вот никто пока не спешил делать с этим хоть что-то. Зато Сан ненавистно смотрел в спину любому, кто пытался сблизиться с Уёном, а тот плевался ядом, когда замечал чужое внимание в сторону первого. Как-то глупо и неловко выходило, сатирично даже, но Хонджун не думал вмешиваться, чтобы не попасть под горячую руку, когда те будут ссориться. У Сана и рука, и кулак были тяжелыми, это он знал наверняка.
— Нет, наверное, — от его неуверенности в голосе Сонхва повёл бровью, и Хонджун поспешил объясниться, — я в это не лезу. Стараюсь не лезть.
Сонхва многозначительно хмыкнул. Он остановился посреди одной из тропинок, осматриваясь по сторонам, выбирая, куда пойти дальше. Хонджун следил только за тем, как солнечный свет падал на чужие ресницы, заставляя их сиять.
— Я просто заметил тут, — он наконец выбрал путь, даже не оборачиваясь, зная, что Хонджун пойдет за ним следом всё равно, — ты же раньше с Саном всё время курить выходил, а теперь один, — он остановился, резко обернувшись, и Хонджун чуть в него не влетел. — Это они тебя избегают, чтобы по углам универа обжиматься, или пытаются устроить твою личную жизнь?
— А? — Хонджун сделал шаг назад, пытаясь выдержать между ними некоторое расстояние, и, пока чужие слова всё ещё оседали у него в сознании, кончики его ушей уже начинали краснеть. — Что ты имеешь в виду?
Сонхва же, напротив, сделал шаг вперёд, вновь становясь к Хонджуну практически вплотную.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — на его губах играла улыбка, но во взгляде была и серьезность, показывавшая, что он не шутил. — Что тебе во мне нравится, Хонджун?
Теряясь в своих мыслях, Хонджун открыл рот, но не смог сформулировать ни слова. Его глаза были раскрыты в панике, взгляд бегал туда-сюда, совершенно не зная, можно ли ему остановиться хоть на чем-то, чтобы потом бесповоротно оказаться зафиксированным на губах Сонхва. Неужели кто-то из тех двоих сдал его? Неужели он сам настолько очевидно, но не ведая сам, показывал свою симпатию? Как долго Сонхва подозревал это?
— Почему ты думаешь, что нравишься мне? — Хонджун вскинул вперёд руки в попытке держать Сонхва на некотором расстоянии от себя.
Но тот легко перехватил его руки, своими ладонями накрывая чужие и прижимая их к груди Хонджуна. Сонхва чуть наклонился, и второй мог почувствовать его дыхание на своих губах, увидеть пылинку, задержавшуюся на ресницах, одинокую блёсточку от плохо смытого вчерашнего макияжа на щеке. Хонджун теперь ярко различал ноты аромата, что Сонхва наносил на кожу каждый день: кофе, ваниль, миндаль, наверное, что-то достаточно дорогое, женственное, но подходящее ему уж точно. Если бы только было возможно, Хонджун бы попросил оставить ему хоть какой-то предмет одежды, на котором чувствовался бы тот же шлейф.
— Прислушайся, — выдох Сонхва обжёг губы Хонджуна, вызывая у него мелкую дрожь. — Слышишь? Сердце стучит. Твоё.
И правда стучало, отчётливо и громко, выдавая все секреты Хонджуна, изливаясь его самыми сокровенными чувствами. Предательство, которого сам он никогда не ожидал.
Сонхва снова мягко улыбнулся ему, а затем отпустил руки, вместо этого обнимая Хонджуна за талию и кладя голову ему на плечо. Кажется, именно тогда второй и был готов потерять сознание от того, насколько запах духов был стойким, особенно ярко раскрывающимся на горячей коже под ухом.
— И не от страха же бьётся, ты меня не боишься.
Сопротивляться и отрицать что-то было уже бессмысленно: Сонхва и так видел его насквозь, читал, как открытую книгу, и Хонджуну оставалось только обмякнуть в чужих руках, аккуратно обнимая в ответ. Может, хорошо, что в объятиях они не видели лиц друг друга — Хонджун не хотел показывать красных от смущения щёк. Он прикрыл глаза.
— Я много чего боюсь, а ты — нет, поэтому и нравишься.
Сонхва тихо усмехнулся, и Хонджун даже почувствовал вибрацию его горла.
— Просто хорошо притворяюсь, — они всё продолжали стоять так же, надеясь, что никто во всём университете не решил пойти той же тропинкой. — А почему так долго меня рассматриваешь каждый раз?
— Пытаюсь по остаткам твоего макияжа понять, как ты красишься.
И в этот раз он уже мог позволить себе рассмеяться, пока Хонджун держал его в объятиях, не слишком крепко, чтобы не выдавать свой страх, будто одно неосторожное движение — и Сонхва уже не окажется перед ним никогда.
— Хочешь попробовать нанести мне макияж?
— Я не смогу, — Хонджун отстранился, смотря на Сонхва с небольшим прищуром и сведя брови.
— Сможешь, я тебя научу. Да и ты ведь художник, наверняка справишься лучше, чем я.