Я вернусь

К предплечью прикоснулись, и я вскинул голову. Тим, вернее, Том, опустился около меня на колени. Его глаза были широко раскрыты, как у испуганного ребёнка. Это смотрелось на юношеском лице трогательно, делая его беззащитным. Но я не заблуждался. Стоящий передо мной на коленях подросток – Том Реддл! С глаз будто пелена спала. – Что тебе от меня нужно?! Почему сразу не убил?! Зачем всё это?! – выпалил я. – Люблю, – просто ответил он. И в этом голосе не было лжи или притворства. Неужели мой непримиримый враг действительно умудрился полюбить меня? Образы Тома и Тима мешались, накладываясь друг на друга, смущали мой разум, и так неустойчивый после пережитого расставания с Джинни. – Как ты выжил? – это был очень важный вопрос. Охуеть, насколько важный вопрос! Не то чтобы я собирался прикончить мальчишку. Нет. Я никогда не подниму палочку на подростка, пусть даже это часть Тёмного Лорда. Легче мне было бы убить себя, если бы это что-то могло изменить. – Я точно не знаю, – пожал плечами Том. Он робко, легко, касался моей руки, словно опасаясь, что я с отвращением сброшу его пальцы. Отвращения я как раз не испытывал. Сложный коктейль чувств трудно было охарактеризовать одним словом: изумление, страсть, неверие, смирение со своей несчастливой судьбой, сочувствие, смятение. – Я просто очнулся в Запретном лесу на той поляне, на которой убил тебя. Я был гол и растерян. У меня не было ничего, кроме самого себя и дара. Я ужасно продрог и не понимал, что вообще происходит. Я вышел к опушке, там, где лес подходит к озеру, попил, умылся и полюбовался на Хогвартс. Занимался рассвет, и замок был окрашен в розово-золотистые тона. Его стены преобразились, словно им не тысяча лет и они не из серого камня, а из каррарского мрамора. Воздушного, лёгкого, будто он сделан из безе и стоит на облаках. А потом я осознал, что испытываю забытые, яркие и чистые эмоции. Такие, что не испытывал уже давно.       Я думаю, что возродился из того осколка, что был в тебе. Поэтому я был не уродом со змеиной мордой, а юным и красивым подростком.       В водах озера рассмотрел себя очень внимательно. Я всегда был привлекателен, но так красив не был никогда. Твоя душа сделала из меня совершенство.       У границы защитных чар меня встретила МакГонагалл. Я прикрывался лопухом. Увидев её, попросил помощи. Ведь в Хогвартсе всегда можно её попросить, и тебе не откажут. Дамблдор говорил это мне неоднократно. А может, и тебе. Я путал свою и твою жизнь, но если свою я помнил смутно, как старое забытое чёрно-белое кино, то твоя была моей реальностью. Моим прошлым. Минерва отдала мне свою верхнюю мантию, скрыла чарами, провела в замок, предоставила место, где я мог привести себя в порядок, дала одежду, накормила.       Я сказал, что ничего не помню. Лишь, что меня зовут Тим Морт, мне пятнадцать и я маг. Имя я придумал, пока шёл по замку. «Т» и «М» были в моём первом и втором имени. «И» стало связкой, то есть я Том и Марволо. А Морт потому, что я родился, когда умер. Морт – Смерть.       МакГонагалл и мадам Помфри посчитали, что в моей жизни произошло какое-то травмирующее событие и я совершил стихийную аппарацию. Вызвали колдомедика из Мунго, что осмотрел меня. Я поставил такой мощный блок на память, что Тики диагностировал у меня амнезию.       А дальше по старой схеме: фонд школы, поход на Косую аллею с преподавателем, распределение. В этот раз я был умнее и поступил на Гриффиндор. – Вражда между Слизерином и другими факультетами больше не существует. Говори правду! – Зачем мне врать? – пожал плечами Том. Он выглядел беззащитным и сломленным. – Я же не знал про это. Для меня прошло всего три месяца от моей смерти-рождения, и все их я провёл в библиотеке, листая подшивку "Пророка" и пытаясь понять, в какой реальности я оказался. Твоя жизненная история, раскрывшаяся со страниц газет, дала мне понять, что самым безопасным будет факультет победителей.       Когда я заметил за столом этого факультета твоего сына, то понял, что верно всё рассчитал. Вначале даже подумал, что это ты. Джейми очень похож на тебя, только глаза… – Да, глаза мамины. Зачем тебе был нужен Джеймс? Это напрягало меня больше всего. Я могу пережить что угодно, кроме угрозы близким. – Я хотел через него добраться до тебя, – признался Тим. – Ты в новом мире стал величиной недосягаемой, и просто так попасть к тебе на аудиенцию я бы не смог. Понятно... – Хочешь добить меня – не тяни. Я даже сопротивляться не буду. Только дай клятву, что не тронешь моих близких. Реддла буквально подкинуло. Он вцепился в моё предплечье, словно я сейчас убегу. Только я бы не смог – ноги не держали. Это же не Волдеморт, приближение которого вызывало у меня дикий всплеск адреналина и гасило человечность на корню. Это... Тим. Тим, которого я ласкал, который плакал в моих руках, который просил не оставлять его одного. – Нет! Гарри, нет!? Неужели ты ещё не понял моих мотивов. Моя любовь к тебе не возникла недавно и спонтанно. Я появился на свет с любовью к тебе. – Но почему?! Тим поднял на меня шоколадные глаза, вгляделся, усмехнулся мягко, как улыбаются, вспоминая что-то с нежностью. – Ты так бережно хранил мой осколок, а я-он так упорно тебя защищал, отдав себя в уплату твоей жизни, что было бы глупо желать принести тебе вред. Ты был и остался самым драгоценным для меня существом. Я знал тебя с твоих полутора лет и до смерти в Запретном лесу. Ты был моим… убежищем. Моим учителем. Моим хранителем. Моей колыбелью. – Но как ты возродился?! И почему не сразу, а через столько лет? – Ты ведь выбросил воскрешающий камень в лесу? – Да. – Когда я пришёл в себя, он был зажат в моей руке, – Тим коснулся своего запястья, зашептал на парселтанге, и на нём проявился простой браслет из нескольких кожаных ремешков, которые оплетали, как сетка, знакомый мне камень. Тим дёрнул зубами завязку и, развязав узелок, вложил браслет с камнем мне в руку. – Это единственное оправдание моему возрождению. Я собирался вернуть его тебе.       А почему через столько лет? Кто знает... Я вижу в этом высший промысел Судьбы. Тешу себя надежной, что я вернулся тогда, когда тебе это стало нужно, когда ты был готов принять меня. Что ж, наверно, Том прав. Я был на грани глобальных изменений в своей жизни, и он лишь подтолкнул меня в нужном направлении. Если бы он явился ко мне сразу после победы, боюсь, я бы не удержал убивающего заклинания на палочке. – Что ты планируешь делать? Тим пожал плечами, отчего моя футболка, свободно висящая на нём, сползла, оголяя одно плечо. Я мгновенно прилип к нему взглядом: на золотистой гладкой коже оставленные мной засосы смотрелись сокрушительно. – Жить, если ты позволишь. Любить, если ты меня примешь. Наслаждаться банальными, простыми, и от того вечными, радостями. Я ведь никогда не жил как нормальный человек, Гарри. Я либо выживал, либо карабкался вверх, либо властвовал, либо катился вниз по наклонной. Ничего нормального, понимаешь?       Ни духа Рождества, ни восторга от вида, ни изумления от вкуса, ни расслабленности рядом с близким. Ничего такого не было. Я испытывал только ненависть и раздражение.              А сейчас ты дал мне почувствовать, что значит настоящая семья. Я ощутил себя... человеком, а не функцией.       Все яркие светлые чувства подарил мне ты. Тогда, когда я увидел Хогвартс, залитый рассветными лучами, я стал тем, кем должен был стать, случись мой приход в этот мир менее трагичным.        В момент этого монолога лицо Тима стало одухотворённым и запредельно прекрасным настолько, что у меня перехватило дыхание. – Ты будешь со мной? Ты будешь моим? Я прислушался к себе. Впервые за много лет прислушался, отринув сомнения, стыд, вину, шаблоны, чужие надежды и ожидания. Много лет после битвы внутри меня была пустота. Та пустота, что образуется, когда ты теряешь часть себя, что-то или кого-то очень важного, близкого, являющегося частью твоей личности. При битве за Хогвартс я действительно потерял того, кто был со мной все годы лишений, борьбы и боли. Я потерял осколок чужой души, что выбрал меня, а не своего носителя. Я потерял себя. – Буду, душа моя.

***

После бурного примирения, когда Тим со всхлипом кинулся в мои объятия, шепча "спасибо", а меня на эмоциях накрыло дикой похотью, я спустился вниз. Попить, проветрить голову и прояснить для себя один момент. Остановившись в коридоре напротив портрета Вальбурги Блэк, я сказал: – Я хотел бы поговорить с вами, моя леди. Леди Блэк подняла голову от книги, что читала. – Гарри, к чему такая официальность? – А то вы не знаете? – Понятия не имею. – Вы ведь в курсе, что я редко злюсь, но если злюсь – то страшен в гневе? Вальбурга отвела взгляд. – Почему вы не сказали? Я уверен, вы сразу поняли, кто такой Тим Морт. Леди вскинула голову и блеснула глазами. – Сразу! И запретила Регулусу, Ориону и Кричеру открывать истинную личность твоего гостя. – Но почему?! – Он — единственный равен тебе. С ним ты легко станешь главой и приведёшь род к процветанию! Я долго вглядывался в нарисованные черты лица. Вальбурга внешне очень напоминала Сириуса, из-за чего я прощал ей сложный характер. Я ужасно скучал и скорбел по крёстному, и меня тянуло к его заменителю. Это глупо. Портрет – не человек, а ментальный слепок личности. Он не может развиваться, делать выводы, получать свой опыт. Что-то вроде программы. Но всё же я не удержался и произнёс: – Я разочарован! Вальбурга побледнела и ушла с картины.

***

Решение открыть Джинни и Джейми нашу связь я принял вместе с ответственностью за Тима. К тому же я бы не оставил Тома Реддла, пусть даже и бывшего, вернее, его шестнадцатую часть, наедине с близкими — моя семья должна быть в безопасности. Пусть даже этот крестраж вырос и сформировался вместе со мной. Я собирался снять самую простую квартиру, но раз обстоятельства изменились и Том уходил со мной, то стоило выбрать что-то получше. И обязательно с транспортным камином, чтобы парень спокойно мог ходить на свою практику. Министерство и госпиталь святого Мунго располагались относительно друг друга настолько неудобно, что подвезти на машине я Тима туда никак не мог. Осмотрев несколько предложений, я остановился на квартире с двумя спальнями, большой гостиной и таким необходимым камином. Я отлично понимал, что Тим будет спать со мной, вторая спальня предназначалась Джейми. Надежда на то, что сын примет и поймёт меня и мой выбор, всё же жила во мне. И если мы сможем наладить диалог, возможно он или они с Тедди не откажутся провести со мной выходные. Мы с Джин с сыном пока не говорили. Она зализывала раны в "Норе", а ничего не подозревающие детёныши наслаждались летом, морем и друг другом на вилле. Я решил, что поговорю с Джейми, когда перевезу Тома с Гриммо. Со мной сын может вступать в любые конфликты, но допускать их между сыном и любовником я не собирался, пока первый не выпустит пар. Джейми вспыльчивый, но отходчивый. Том эти дни помогал мне собираться и буквально светился от счастья. Днём я ходил на работу, вечером копался в шкафах и бумагах, а ночью терзал Тима. Объяснить свою жадность, свою страсть я не мог ничем, кроме одного – мне очень не хватало этого кусочка моей души. Настолько, что я пользовался любой возможностью с ним объединиться. Морт принимал моё сошедшее с ума либидо с восторгом, отдаваясь так, что мне иногда казалось, что мы оба сошли с ума. Никогда в жизни я столько не трахался. Хорошо, что мой затуманенный неожиданно свалившейся любовью мозг подсказал, что пора поменяться ролями, и в одну из ночей я потребовал от Тома, чтобы он взял меня. Когда это случилось впервые, продержался Тим ровно два толчка, но меня это не смутило. Ощущения, когда Реддл овладел мной, вошёл в меня, кинули меня в такой запредельный оргазм, что я заорал и потерял сознание от впечатлений. Пришёл в себя я от того, что рыдающий Том покрывает моё лицо поцелуями, выстанывая: – Не умирай, Гарри, ради всего святого, только не умирай! – Не дождёшься, Реддл, – просипел я. Кажется, я так орал, что сорвал голос. – Я всего лишь отрубился. Вжавшийся в меня Том затих, лишь всхлипывая изредка. Потом поднял встрёпанную голову и гневно выпалил: – Всего лишь?! Ты орал, будто из тебя душу вынимают! – И кого мне в этом винить?! – усмехнулся я. Обвиняющий меня в попытке умереть Реддл – охренительное зрелище. – Что это вообще было? – уже спокойнее спросил Тим. Из рук он меня, правда, не выпустил, всё ещё сжимая пальцы очень сильно. – Моя душа рада была, когда ты снова вошёл в меня, – хмыкнул я. – Я рад, что ты сохраняешь разум и чувство юмора в данной ситуации, – Тим куснул меня, и я хихикнул. – Я, кажется, поседел. – Зато теперь никто не обвинит меня в педофилии, – засмеялся я, и из меня неожиданно хлюпнуло. – Ой! – Что?! – взвился Том. – Это неловко. – Поттер! – о, эти рычащие нотки. Узнаю старину Реддла. – Из моей задницы только что вылилась твоя сперма. У Тима сделалось сложное лицо, а после глаза полыхнули довольством. – Покажи! – О, Мерлин... Надо ли говорить, что после этого мы практиковались в выдержке Тома больше, чем два толчка, до самого утра? К Джинни я сходил с кратким визитом, когда никого из Уизли не было дома. Даже Молли с Роуз и Мари-Виктуар ушли к близнецам Лонгботтом. Жена выглядела неважно: осунулась, поблекла, вызвав у меня своим видом острый приступ вины. – Я даже не буду спрашивать, как ты, Джин… – пробормотал я, когда мы обнялись. – Хреново, Поттер, – призналась она. – Тебе есть с кем поговорить? – У меня подготовка к чемпионату, сам знаешь, горячая пора: чужие истерики, ссоры, интриги между первым и вторым составом, переговоры со спонсорами. Женский коллектив сродни серпентарию. Мне не до собственных сантиментов. Но Синтии я рассказала. Синтия Белл, ловец «Холихедских Гарпий», была лучшей подругой моей жены. Меня она всегда недолюбливала и точно не входила в армию фанаток. Из-за этого я испытывал к Синтии безмерное уважение и был рад, что у Джинн есть такой друг. – Она велела тебе передать, что ты мудак! – Передай ей, что я согласен, – кивнул я. Джинни хмыкнула. – И я всё ещё тот человек, которому ты можешь пожаловаться. – Тебе на тебя? – фыркнула Джинни. – Именно! Я, как никто другой, понимаю, как больно тебе сделал. – Заткнись, Мерлина ради! – застонала Джинни, роняя лицо в ладони. – Твоя идеальность только усугубляет моё чувство потери. – Могу её развеять одним щелчком, – сказал я, внутренне собираясь. Джинни подняла лицо и вгляделась в меня, сощурившись. Видимо, у меня был достаточно виноватый вид, чтобы она коротко скомандовала: – Жги, Поттер! – Я начал отношения с Тимом Мортом. У Джинни буквально отвисла челюсть. Я бы смеялся, если обстоятельства не были столь трагичными. – Иди ты! – неверяще выдохнула жена. – Сам в шоке! – признался я. Шок – самое верное слово для краткого описания событий последних дней. – А каким милым мальчиком прикидывался этот сучонок! – раздула ноздри Джинни. Ненависти между женой и любовником я совершенно не хотел. – Джинн, отношения инициировал я, – вкрадчиво сказал я. – Ой, не пизди, Поттер! Я видела, как он смотрит на тебя на вилле. Но так как это не первый влюблённый в тебя парень, не придала этому значения. Хотя это не отменяет того, что ты мудак! Не успел след в твоей постели простыть от меня, а ты уже притащил туда другого! Козёл! – Олень, – поправил я автоматически. – Но рога при этом у меня! – Можешь кинуть в меня летучемышиный сглаз. Я заслужил. Джинни посмотрела на меня внимательно. – Не трону я твоего сучонка, не бойся. Я настолько очевидно расслабился, что жена хмыкнула. – Как тебя припекло на старости лет. – И не говори, – повинился я. – Он из тебя небось уже верёвки крутит? Раз ты прибежал отмазывать его аппетитную задницу. А это всегда была моя прерогатива! Кстати, кто у вас кого? – Джин! – шокировано произнёс я. – Скажи, что и он тебя тоже, дай мне испытать чувство сатисфакции. По-родственному. Раз жизнь трахает меня, то пусть трахают и тебя! – Мы оба бываем в пассивной роли. Джинн булькнула, прикрыв рот рукой. – Тошнит? – Нет. Другое. Ты ломаешь шаблоны. Как когда-то, когда ты был отбитым на всю голову мальчиком, так поразившим моё воображение. – Легче? – Да. А тебе? – Тоже. Есть шанс, что ты примешь его? Джинни вздохнула. – От тебя, Поттер, я приму что угодно. Но с Джейми ты поговоришь сам. Не хочу переживать этот момент. – Договорились. Я обнял чуть приободрившуюся Джинни и ушёл камином домой. Прямо у решётки на ковре меня ждал Тим. Стоило мне перешагнуть каминную решётку, как он кинулся ко мне и обнял за талию. – Что случилось? – Гарри! Ты ведь не оставишь меня?! Глядя в запрокинутое лицо, я не знал, стоит ли признаваться Тому Реддлу в том, что я, видевший, что бывает с людьми, разорвавшими себя на части, свою душу не предам никогда. Не хотелось идти на поводу у мелкого манипулятора. Поэтому молча склонился к парню и утянул его в глубокий поцелуй.

***

Проснувшись, я с со спорными чувствами рассматривал свою рожу в зеркале. Джин там страдает, а у меня счастьем сочится буквально каждая пора. Оказывается, мне нужен был чёртов Том Реддл, трахающий меня в задницу! Упомянутое место, кстати, слегка побаливало, и поясницу тянуло, но за всё надо платить. Физическая боль предпочтительнее душевной в моём случае. Когда сзади кашлянули, я чуть не выпрыгнул из шкуры. Обернувшись, я сбросил с руки Секо и с недовольством посмотрел на торжественного домовика, испугавшего меня до заикания. – Кричер?! – Время пришло, хозяин! – пафосно произнёс он. – Алтарь рода, который вы с юным тёмным заряжали всю ночь, готов к ритуалу принятия в род! – Я не... – Думаю, род Блэк заслужил уважения за всё, что для тебя сделал, – Тим отлепился от стены, где, оказывается, всё это время тихо стоял. Я посмотрел на него с подозрением. – Я кашлянул, когда зашёл, но ты рассматривал себя так увлечённо, что меня не заметил. Не решился тебя отвлекать. – Почему? – Ты выглядел таким изумлённым, словно видел себя впервые. Возможно, так и было. Я впервые видел себя настолько безмятежно счастливым. И дело не в идеальных обстоятельствах – тут как раз всё дерьмово. А во внутреннем умиротворении и гармонии. Подобным образом я ощущал себя, когда Сириус, оборванный и чуть не погибший от поцелуя дементора и клыков оборотня, предложил мне пожить у него. Нынешнее счастье было ярче, насыщеннее, но так же абсурдно. – Гарри, ты с нами? – Да, прости, задумался. – Гарри, прими род. Ради Сириуса, ради сына, ради Кричера. Я с подозрением посмотрел на Тома. Его альтер-эго когда-то пустило этого домовика в расход... Я дал ментальную оплеуху сам себе. Том – не Волдеморт! Мне стало стыдно и гадко. Тим, понявший ход моих мыслей, кивнул. – Я это заслужил, Гарри. Не кори себя. Просто знай: ты – основа моего мира. И я скорее убью себя, чем причиню вред тебе. Я защищал тебя всегда даже от самого себя, и с тех пор ничего не изменилось. Мне показалось, что за эти дни, проведённые в сборах и жарком сексе, Том возмужал, повзрослел. – Ты изменился? – Я подстраиваюсь под тебя. Так что насчёт рода? – Кричер, готовь всё к ритуалу!