Миледи.

      Забавно, но в городок они пришли ночью, словно собирались его разграбить и сжечь, но нет. Обошлось как-то. Наверное, это сила духа или большая усталость. — Слифорд… — Гарри прочёл название на маленькой дощечке дорожного указателя, прежде, чем они повернули в сторону поселения. — Ну и занесло же нас, ещё немного и доползём до Бостона. Даже если погода испортится, мы доберёмся дня за три с нашими-то темпами. — Откуда ты знаешь это место? — Я видел его на карте… До того, как она сгорела вместе со всем домом. — И его взгляд снова стал дерзким, вызывающим, он словно хотел продолжения, конфликта, но… Грэй ничего не сделала. Она долго смотрела в его лицо, на мимику и как бегают глаза. Нервничает и боится, но напускает бравады. А противник… Ничего не чувствует. Девушка только вопросительно кивает в его сторону, словно спрашивая, чего он хотел этим добиться и брюнет отводит взгляд, зажимаясь плечами. Он выбивается из-под контроля — это единственная мысль, которая осталась. Больше ни гнева, ни отвращения. Ничего. Словно никогда и не было. Её это не обеспокоило. Если так было нужно, то хорошо, если так получилось случайно, то это счастливая случайность. Удобно ничего не чувствовать — Это полезно. Может, стоило спросить тебя раньше, тогда мы бы меньше шли зря, но признаться, эта мысль не казалась мне приятной. — Боишься, что я не был бы искренен? — Нет. На удивление, мне всё равно.       Почти всем им повезло- кристалл пробился либо на туловище, либо на конечности и только её пришлось прятать. Широкой полоской ткани обернули шею, заходя на нижнюю часть лица, словно шарфом. Понятно, что это привлечёт ещё больше внимания, но здесь хотя бы можно притвориться, что всё нормально. Да и вообще, она почти всё время молчит, мало ли что с ней могло случиться. — У нас денег особо-то и нет. — Мэр развёл руками, когда утром к нему привели торговых гостей и те поделились, зачем пришли. — Понимаю, это странно слышать в городе, знаменитом своей торговлей, но, понимаете, жители большую часть заработанного тратят на то, что им нужно, сбережений в валюте накапливается немного и то около половины идёт в казну, уж извините. — Как скоро ваши люди собираются в Бостон? — О, только поздней осенью или зимой, сейчас все заняты в полях, разве кто-то может бросить посевы своего хлеба ради каких-то монет? — Но вы же собираетесь платить дань? — В конце весны посыльные доставят сборы, да, это так важно? — Мы отправимся с ними. — Да, но это целых полтора месяца, не в шалаше же вам жить? У нас есть неплохая таверна, я мог бы-… — У нас пока нет денег. — Вы можете оплатить долг после. С процентами, разумеется, да, высчитать может быть сложно, но я с радостью помогу вам. — Обанкротиться. Ясное дело, все мы хотим выгоды, но так нас обманывать я не позволю. — Альберт немного хмурится и невзначай разминает пальцы, вызывая в костяшках неприятное слуху мужчины похрустывания. — К тому же, мы не планируем возвращаться сюда. — Грэй возвращает себе роль главного собеседника с местными и заставляет своё лицо улыбнуться, чтобы смягчить ситуацию хотя бы немного. — Никогда. Вам и самому это будет не выгодно, примите мои сожаления. Если бы наша ситуация позволяла, я бы с радостью разработала компромиссное решение, но, увы. Можете назвать территорию, где мы не будем беспокоить население своим присутствием и срывать работы? Возможно, мы даже принесём пользу в таком случае.       Мэр замолчал, внимательнее оглядывая бродяг и теперь держа руки перед собой, словно защищаясь от их странного поведения и внешнего вида. Слишком яркие черты, словно в людях выкрутили по одной случайной детали, так и оставив. Какое-то неясное и вместе с тем сильное ощущение опасности заставило его голову кивнуть, хотя особого желания оставлять здесь гостей и не было. — Мельница, до осени ей никто особо не пользуется, вы могли бы заняться уходом за зданием, раз уж всё равно собираетесь в нём жить столь продолжительное время. Это вас устроит?       Их это устроило более чем. Да, в таком помещении всё ещё было прохладно по весне, но его было достаточно, чтобы укрыться от первых дождей или ветров, приносящих с собой тёплые массы воздуха. Грэй проводила время за тем, что изучала строение стен и крыши, рассматривала прорехи, трещины, размышляя, как можно было бы их починить, при этом, чтобы результат не пропал спустя пару ветреных ночей. Она нашла необходимые материалы для укрепления кирпичей на том уровне, где в основном отдыхала их группа. Несколько часов беспрерывной работы ушло на то, чтобы мелкие противные сквозняки не бродили по их временному дому, когда же она снова оглядела поверхность, рука сама подняла маркую деревяшку с земли и начала выцарапывать слова, соскабливая новый слой белил с старого -более тёмного. Так, буквы получались заметнее.

«Философский камень»

      Девушка долго и внимательно смотрела на надпись, которую бесконтрольно сделала сама и вдруг почувствовала, что её голова сильно болит, особенно в области висков. Похоже, это что-то действительно важное. Фалкон тоже говорил об этом. Пик могущества для любого алхимика. Он превращает свинец в золото, помогает создавать химер, делает успешным любого гомункула и превращает василиска в дракона. В конце концов он может омолодить или воскресить человека. Но в том-то и дело, что человека. Ей самой он был абсолютно бесполезен. Даже, если она не вечна, её продолжительность жизни, наверняка значительно увеличилась, здоровье стало идеальным, а потребности снизились до поражающих воображение пределов. Ей это не нужно, но слова так и застряли. Кажется, ещё немного и они вспыхнут зелёным огнём только для того, чтобы запомниться ещё крепче, а сама Грэй при этом со стороны выглядела как точное представление ведьмы. Девушка провела пальцем по буквам и ушла, оставляя с собой несколько мыслей. Может, этот термин важнее, чем ей кажется? Может, Парагон хочет о чём-то намекнуть ей, раз образ всё не уходит, хотя прошло уже столько времени?       Думать о том, что старый мерзкий безумец сказал что-то невероятно важное не хотелось. Лучше заняться крышей. И лестницами. И полом. И вообще чем угодно, лишь бы разум был занят подсчётами, чертежами и поиском решений. Лишь бы места в голове не оставалось, но рано или поздно дела кончились. Поздним вечером она осталась одна, все разбрелись по округе, ища материалы, которые можно было бы продать или использовать в изготовлении товаров, а она осталась внутри. Старый гнутый гвоздь оказался хорошим инструментом, чтобы оставить текст на досках. Благо, это были не совсем слова, а скорее схемы, чертежи, какие-то мелкие иллюстрации, но и те говорили не о камне. Грэй это радовало, ведь какая-то новая информация гораздо приятнее.       Несколько деревьев, среди которых выцарапывается упрощённое изображение дома: квадратик с перевёрнутой галочкой. Потом извилистая, но чёткая линия, в одном месте пересечённая маленькой дугой. Река и мост — расшифровала художница сама себе, выводя всё большее количество домиков на другом берегу. Вот появляется холмик с маленькой церковью и кресты. Это карта. Но разве мало таких мест в мире?       Даже Слифорд примерно подходит под описание. Странно это всё, словно бы бессмысленно. Но так не может быть. Просто невозможно, чтобы Парагон ошиблась. Хотя, может, это просто Грэй ничего не понимает. Когда она вышла из задумчивости, то увидела целую картину: огромное дерево, ветви которого занимали места рек у почти одинаковых планов местности. Только сначала там была деревня, а вот в конце уже город, наполовину утонувший в лесу. Это одно и тоже место, просто в разное время. Только она не совсем могла понять, в правильном ли порядке она их рассматривает. Это город пошедший на расширение и потом деградировавший или деревня, захваченная природой? — Что-то рисуешь? — Элира села рядом и теперь осмотрела внимательнее закорючки, выцарапанные на досках, но не смогла ничего понять. — Она сказала это сделать? — Наверное… Я… Я просто это сделала. Ты… Ты что-нибудь можешь объяснить, а то я в тупике. — Дерево корнями расположено к нам, а кроной к морю. — Думаешь, это указатель? — Пятьдесят на пятьдесят. — Младшая пожала плечами, теперь проведя пальцем по одной из нарисованных веток. — Если это такой указатель, то нам нужно на юго-запад отсюда. — Кажется, это Европа тогда… Но там слишком много земель, может, это и имеется ввиду, смотри сколько одинаковых картинок. — Это предсказание одного места. Река каждый раз одинаковая. Не знаю, что значат другие узоры, может, мальчики разгадают.       Мальчики. Они уже не подходили под это определение, но, должно быть, это просто привычка. Мальчики. Впервые за долгое время Грэй что-то испытала. Отторжение. Нет, это не было отвращением или омерзением. Отторжение. Одна мысль отталкивала их от неё и наоборот. Просто резко захотелось уйти. — Мальчикам не стоит знать. — Почему же? — Не знаю. Парагон просто против того, чтобы они знали. — Не во мне. Она против в тебе. — Элира снова осматривает выцарапанное гвоздём полотно, не замечая, с каким удивлением и непониманием на неё смотрит старшая. Она могла понять, почему мужчины слышат мужчину, могла понять, почему голос даёт разные знания, могла даже догадываться, что «права» в обращении к нему у всех разные, но чтобы он давал противоречащие указания… Получалось так, что сущность одновременно хотела и не хотела, чтобы кто-то, кроме девушек понял послание. И это было странно. Неправильно, просто не свойственно. Раньше этого никогда не происходило. — Думаешь… Думаешь, Парагон есть? — Не знаю. По-моему, это не важно. Парагон… Наверное, это что-то внутри нас. Что-то или кто-то, действия которого приносят пока только пользу. Думаю, вот это важно. — Вероятно, это просто я против. — То есть, мне не стоит им говорить? — Только если сами наткнутся, признать, это будет не сложно, но я не хочу специально заострять их внимание, хорошо?       Элира кивает, хоть и не до конца понимает, почему. Старшая знает, но причина столь странная, что её и озвучивать не особо хочется. Мужчин там не будет. В том смысле, что во снах её окружают только женские тени, руки, взгляды. Мужчин там нет, а если они и мелькают, то исчезают очень быстро. Странно. Может, поэтому её от них и отталкивает — они для её цели не важны. Просто напросто ходячие пустышки, обращать на которых внимание не стоит.       Мужчины так и не заметили послание, либо не придали ему значения, слишком увлечённые путём в Бостон. Когда они двинулись, гонец был даже рад — впервые он шёл не один и мог позволить себе крепко спать на остановках. В городе они расстались с ним и… Грэй не запомнила их быта, столь одинаковым, стабильным и молчаливым он стал. Подняться, выполнить работу, пересчитать бюджет, уснуть до следующего торгового времени. Подняться… Она не могла бы даже сказать, сколько времени так провела, но… Когда они были уже почти готовы, что-то нарушило мирный ток времени. — Грэй, это опять началось. — Что? — Старшая подняла взгляд, замечая, что они с подругой снова могут не размыкать губ для общения. — Гарри. Он снова это делает. Я думала, он забыл эту глупую идею. — Он снова пристаёт к тебе?       Кивок, после которого младшая оглядывается, словно проверяя, нет ли мужчины рядом. Назвать его брюнетом теперь было сложно — волосы полностью выцвели, больше напоминая снег или выбеленную парусину, но не что-то живое. Он не седой, как Грэй, от искусственно- белый. — Что хуже — я слышу его мысли, его планы. Я боюсь, что он может что-то подобное. Я бы хотела доверить свой разум кому угодно, но только не ему. — О чём он мыслит? — Формулы и чертежи Фалкона, он отчаянно пытается вспомнить какой-то фрагмент. Настолько усердно, что вместо слов я начинаю слышать колокольный звон, наверное, так звучат его головные боли.       Старшая кивает, показывая, что она понимает даже больше, чем сама собеседница. Философский камень. Гарри лишён возможности вспомнить о нём. Есть Парагон или нет, а это — очень удачное стечение обстоятельств. Такая личность об источнике великой мощи знать не должна. Но должна ли сама Грэй? Она не была в этом уверена. Слишком много жестоких… Нет, холодных мыслей. Она не могла бы назвать их злыми, потому как не чувствует при них злобы или обиды, но она понимает, что люди так просто их не примут, для них это будет жестокостью, даже злодейством. Для неё это просто стратегия выживания нового вида и скоро она им понадобится. Предчувствие сигнализировало, что защита себя и близких ей будет необходима. — Он говорит, что нам необходимо наследие, что мы несовершенны и будет лучше, если у каждого будет хотя бы один наследник или ученик. Тогда нечто важное не исчезнет. — Что? — Не знаю… Просто Важное.       Старшая хочет кивнуть, но чувствует, что голова застревает в опущенном положении. Поднять её обратно не получалось. Плавно она перестала слышать, что ей говорят, вернее, она слышала, но разобрать слов не могла. Пол съёмной комнаты был уложен старыми гнилыми досками, а сейчас она видела лакированные, новые, из хорошего крепкого дуба. В натёртом воском покрытии плавало три силуэта, по комнате кто-то ходил и спорил. Мужчина, две женщины. Они говорили о Важном. Серая отчаянно хотела поднять голову, чтобы увидеть их, но не могла, как бы ни пыталась. Тогда услышать. Она обязана услышать. — Миледи, это архаизм. Я испытал всё на себе, как можете наблюдать, ничего со мною не произошло. Ваши так называемые заповеди… — Дарованы мне и никому иному. Основание есть у каждой. Ты нарушил первую, мне повторить её тебе? — Не смешай. — Истинно. Не смешай кровь свою с кровью сына Адама, дочери Евы и многочисленных их потомков, обречено на несчастье с тех пор твоё существо и существо младенца, который будет рождён. Ты никогда не должен был-…       Виденье резко обрывается из-за того, как сильно Альберт принялся трясти её за плечи. Грэй казалось, что она должна бы рассердиться на него, но ничего такого не почувствовала. — Где Элира? — Они с Жоржем ушли на рынок, что с тобой?       Девушка долго смотрела на комнату, плавно осознавая, что голос женщины был ровно над ней, блондин стоял сейчас там, где были мужские сапоги и Гарри по правую руку от неё. Комната была старой, но по размерам подходила. Действительно, что же с ней такое. Только память не пропадает. — Я слышала нечто Важное, это нужно знать всем…