Детство Магнуса на Просперо

– Кофе? – сочувственно спросила хозяйка кофейни, глядя на Амона. Он кивнул и жестом показал какого объема кружка ему нужна. С небольшое ведро примерно. Женщина понимающе вздохнула. У неё самой было трое детей. – А вам большую кружку какао, молодой человек? – она ласково улыбнулась Магнусу. – И три порции шоколадных вафель! – радостно выпалил Магнус и скромно добавил, – Пожалуйста. – Две яичницы и фруктовые мюсли, – добавил Амон, потому что питаться одними шоколадными вафлями детям нельзя, – Спасибо, Айше. – Придется подождать, – женщина кивнула и удалилась. Магнус сейчас вел себя, как обычный мальчик, позабыв свои непонятные речи про отца. Он вертелся на стуле, что то пытался соорудить из салфеток и косился в сторону сухого фонтана, явно надеясь, что ему разрешат там побегать. Амон следил за подопечным краем глаза, пока набирал на коммуникаторе сообщение старшему наставнику. И думал, не стоило ли взять три яичницы. Магнус ел так же, как рос, и Амон радовался, что они могут позволить себе прокормить своё космическое чудо. – Десерт после завтрака, – напомнил он, выслушал горестные вздохи, но остался непреклонен. Добрая Айше принесла ему большую кружку кофе с корицей, а Магнусу какао с двойной порцией маршмелок и зефиркой в виде единорога. Мальчик ей нравился. Он вообще всем нравился, и Амон иногда думал, в этом виновато его детское обаяние или его неизвестный создатель заложил такой эффект нарочно. Рамез, глава их круга, подошел через час. Амон пил вторую чашку кофе и уже считал свою жизнь приемлемой. Магнуса он отпустил в фонтан, и теперь его подопечный носился среди струй воды со стайкой разновозрастных детишек, оглашая парк радостными воплями. – Значит, он говорил о своем отце, – напомнил Рамез предмет их разговора. – Ты думаешь, это не отголоски его желаний в Великом Океане? – Ты же помнишь результат наших тестов? – напомнил Амон, – Магнус результат сложного генетического конструирования, с использованием эзотерической науки. Это очевидно, как день, но кто то же был его создателем. Просперо не единственная планета, уцелевшая после Долгой ночи, статистически это маловероятно, и кто знает, до каких идей дошли другие осколки человеческой расы. – Но ты все таки настаиваешь на том, что твой ученик человек. – Это философский вопрос, ты сам знаешь, Рамез. И мы это уже обсуждали. Мы целый симпозиум собрали, и в итоге уперлись в проблему терминологии. Но это ведь не важно. Важно, что он сам считает себя человеком. – И все таки, Амон, скажи мне, если окажется, что Магнус опасен...- Рамез посмотрел на младшего коллегу очень внимательно. – Он живет с нами два года, Рамез. Да, он обладает огромной силой, которую не всегда может держать под контролем, но мы все такими были. – Амону не нравилось, куда повернул разговор, ему никогда не нравилось, когда ему говорили такие вещи о его ученике. Магнус мог быть несносен, как все дети, но он был добрым, отзывчивым мальчиком и никогда никому не причинял вреда. – Он ребенок. Просто ребенок. – Он спит четыре часа в сутки, прочитал все книги в открытой секции библиотеки, запоминает любой текст, который один раз увидел и может без труда повторить формулы, которые наши старшие адепты изучают годами. У него два сердца, его анатомия ставить в тупик наших лучших ученых, в пять лет он выглядит на восемь, и он уверен, что его отец говорит с ним из Великого Океана, – Рамез понимающе улыбнулся и посмотрела в сторону сухого фонтана. Дети играли в салки. Магнус носился среди них рыжим вихрем. Вот одна девчонка поскользнулась, и ученик Амона машинально придержал её, не давая упасть, убедился, что она стоит ровно, понесся дальше, – Он может быть опасен, Амон, ты это знаешь. К счастью для нас, кто бы его не создал, он заложил Магнусу огромную эмпатию к человеческому роду. Мы должны быть ему благодарны, потому что все равно никто из нас не смог бы причинить ему вред. Амон не стал уточнять, что имел ввиду Рамез. Не захотели причинить вред, или не смогли? Этот вопрос он иногда задавал себе и сам. Магнус был невероятно силен и мог за себя постоять, но сама мысль о том, что бы навредить ему казалась кощунственной. Магнуса все любили. Даже те, кто считал его угрозой, а такие были. – Он хочет выйти из города, Рамез, – тревога все таки прорвалась наружу, и Амон почувствовал облегчение, что поделился с кем то этой проблемой. – На такой маяк слетятся все психнойены континента. Надо найти Магнусу дело, ему скучно, вот он и балуется. Я не прошу тебя давать ему ранг в таком юном возрасте, но он хочет быть полезным. И очень скоро и мне, и даже тебе будет уже нечему его учить. – Всегда можно чему то научить, Амон, и меня, и тебя, и его, – Рамез кивнул, – Мы что-нибудь придумаем. Доставай своё чудо из фонтана, пока он в рыбку не превратился.