ANIMAL CORPSE

— Итак, у тебя разные личности? — ты пододвинул ко мне чашку чая. Мы укрылись от дождя в чайной, где подавали закуски в английском стиле. — Не личности, а идентичности, — поправил я. — Я… это… — И откуда это у тебя? Я имею в виду, ты родился с этим? — Нет, я… — я сглотнул, выглянув в окно, гроза все еще была сильной. — У меня было трудное детство. Идентичности существуют, чтобы противостоять травмам, я не знаю, как это объяснить. — Думаю, я понимаю, — ты отпил немного чая, но, кажется тебе не понравилось, поэтому ты добавил в чашку немного молока. — Есть ли какое-то психологическое лечение? Возможно… лекарство? Извини, я с этим не знаком. — Мы можем пройти терапию, но не делаем этого, — ответил я. — Нам удалось вместе выжить, мы понимаем друг друга и… никому не причинили вреда, — сказал я, но сразу же вспомнил трупы О Джундже и сына Ким Чен У, — …почти никому, — прошептал я. — Думаю, твое детство было более, чем просто трудным, — сказал ты, взяв меня за руку, — мне очень жаль. — Ну, это произошло очень давно. Ты улыбнулся и тут же убрал руку. — У меня тоже не было хорошего детства, — сказал ты мне, — и раз ты рассказал мне свою тайну, я расскажу тебе свою, — я замер, пристально смотря на тебя. — Раньше у меня были сестры, но они давно умерли. Мои родители убили мою старшую сестру и заперли меня и мою сестру-близнеца в подвале рядом с телом нашей старшей, чтобы мы умерли от голода. Я был так удивлен, услышав это, что не мог сформулировать никаких слов. Мой разум буквально опустел, и я почувствовал, что моя душа медленно покидает тело. Это звучало так нереально, и то, как ты мне это сказал, будто это тебя совсем не заботит, сильно удивило меня. Потрясенный, я продолжал смотреть на тебя и слушать. — И знаешь, что я сделал? Знаешь, что произошло дальше? — я покачал головой, и ты наклонился ко мне, прошептав прямо в ухо: — Я их съел.

***

Я открываю глаза и снова оказываюсь в своей комнате. Вокруг много тишины, тихой и раздражающей. Еще был слабый теплый оранжевый свет. Когда я увидел, откуда он, я понял, что это свечи. Я слышал шум дождя снаружи, но тишина все еще была ненасытной. Была гроза, и молния, ударившая неподалеку, напугала меня. — О, ты проснулся, — внезапно сказал ты, садясь на полу и зевая. — Что ты здесь делаешь? — спросил я, чувствуя себя ужасно растерянным. — Шторм слишком опасен, чтобы возвращаться домой. Когда мы пришли, ты потерял сознание, поэтому мне пришлось сменить твою мокрую одежду и оставить тебя лежать, — ты снова зевнул. — Я уснул на полу, дурак, да? — ты засмеялся. Твои слова оказались весьма ценны для меня. Я осмотрел себя и обнаружил, что одет в другую одежду, но от мыслей, что ты меня раздевал, пока я был без сознания, мне стало почему-то грустно. — Мы вернулись из мясной лавки? Пешком? Разве мы ни разу нигде не останавливались? — В этом районе негде остановиться, — ты посмотрел на меня и оперся рукой о кровать, — без обид. Кстати, электричество отключили, — сказал ты мне, поднимаясь на ноги. — О, еще я взял твою одежду, моя была мокрой, ты не против? Я покачал головой — Хорошо. Ты пошел на кухню, взял стакан и выпил воды. Прислонившись поясницей о стойку, ты посмотрел на меня, как хищник смотрит на свою жертву, и, улыбнувшись, произнес: — Теперь, когда ты в сознании, я открою тебе свой секрет. «Свой секрет? Я правильно расслышал? Итак… Ты ничего… мне не рассказывал?» — подумал я, хотя вслух ничего не сказал. — То, что я учитель и устроился на работу в такую школу, не случайно. С моим резюме я мог бы устроиться на работу в престижное заведение, но… — Нo? Я уловил печаль в твоих глазах. Ты поджал губы и посмотрел на водоворот воды, который создал в стакане. — Моя сестра… — прошептал ты. — Мою сестру убил тот, кто еще на свободе. Конечно, он не работает в школе, но там был тот, кто мог свести меня с этим человеком. — Я… прости… — пробормотал я, но ты меня не услышал. — Что ты думаешь о мести, Юнги? — Я с ней не знаком, — ответил я, хотя… солгал. — Я хочу отомстить. Я хочу, чтобы эти ублюдки заплатили за то, что они сделали с моей сестрой, и за то, что я перенес из-за этого ада, через который мне пришлось пройти после ее смерти, — признался ты, оставив стакан на стойке. — Что думаешь? Каково твое мнение? Думаешь, я ошибаюсь? — У тебя есть свои причины. Я не тот, кто должен говорить тебе, как справиться с болью. Ты улыбнулся. — Ты молодец, Юнги. Вот почему ты мне так нравишься. Я понял это в первый же день, когда увидел тебя, — ты подошел к кровати, на которой я сидел, и встал передо мной на колени, чтобы быть на одном уровне. — Пожалуйста, пообещай мне, что с этого момента ты будешь игнорировать все, что я делаю. — Игнорировать? — Я знаю, что ты следишь за мной и наблюдаешь уже долгое время. Я также знаю, как ты смотришь на меня… — ты провел ладонью по моим щекам и губам. — Я знаю, как ты смотришь в мои глаза, на мои губы и мое тело. Я вдруг почувствовал самый настоящий страх, заставивший меня подняться с кровати и сделать шаг, чтобы оказаться подальше от тебя. — Чимин… — Ты влюбился в меня, да? Слезы навернулись на мои глаза, и я потерял контроль над своим телом и даже над моими чувствами — над всем, что помогало бы мне оставаться в здравом уме. — Не понимаю, о чем ты… Ты снова улыбнулся. Когда я попытался отвести от тебя взгляд, ты схватил меня за подбородок и заставил меня вновь посмотреть на тебя. — Это опасно, Юнги… Влюбляться в того, кого ты не знаешь… — ты покачал головой и пару раз цокнул языком, сказав то, что меня смутило. — Признайся мне, Юнги. Скажи мне, что ты любишь меня и сделаешь для меня все. Я смотрел на тебя, ты находился слишком близко. Я почувствовал прикосновение к своей коже и ощутил тепло, которое ты подарил моему сердцу. Взгляд у тебя был мрачный, но я не имею в виду цвет твоей радужки… Твои глаза… Они были не такими, какие у тебя сейчас, они не были серыми. Я чувствовал, как твое дыхание нежно скользит по моей коже. Ты смотрел на меня с соблазнительной улыбкой, подняв голову и проведя ладонью по моему лицу, затем по шее и, наконец, по груди. Мое затуманенное суждение не могло предугадать, что будет дальше. Тусклый свет придавал твоему выражению лица незнакомый вид. Все это было для меня так ново, я как будто увидел совершенно другого человека, стоящего на коленях передо мной. — Это правда, — ответил я, и твоя улыбка стала еще шире. — Я влюбился в тебя с первого взгляда… Не знаю, как это объяснить, просто так получилось… Такое случается, верно? — я закрыл лицо руками, смущенный. — Не думал, что мне придется признаваться в этом так рано… На самом деле, я не думал, что когда-нибудь и вовсе признаюсь. Ты взял мои руки и мягко отодвинул их от моего лица. Этот жест заставил меня снова взглянуть на тебя, твое лицо было таким же, как и всегда: милым, как тогда, когда мы встретились в первый раз. Ты был… снова собой. Ты не дрожал и не заикался, и я ощущал себя в безопасности рядом с тобой. Впервые в жизни я так в чем-то уверен… Впервые. — Я никогда не думал о возможности встречаться с кем-нибудь, тем более… с мужчиной, — ты пожал плечами. — Ты ведь знаешь, что в нашем обществе такое не одобряют. Я бы потерял работу и испортил бы свою репутацию, если бы о нас кто-нибудь узнал. — Нас? — Ох, да… Не хочешь пойти со мной на свидание? Или… Ох, я вижу… Тебе удобнее любить меня издалека, — ты повернулся ко мне спиной, и в этот момент мое сердце подпрыгнуло, а та блеснувшая за окном молния наполнила светом не только мою комнату. Я взял тебя за руку в отчаянии, как дурак… Я говорил тебе, что люблю, что быть с тобой было тем, чего я хотел больше всего в жизни… Что я, правда, доверял тебе, и что ты не знаешь, что я для тебя делал — кого я убил ради тебя! Я говорил тебе, что сделаю все, о чем ты меня попросишь, чтобы показать тебе, что настроен серьезно. — Правда? — спросил ты с невинным взглядом. — О… Юнги… — ты крепко обнял меня, и я не мог немедленно не ответить на этот жест. Ощущение твоего тела заставило меня почувствовать себя живым. — Так ты мне поможешь? — В чем? — Осуществить мою месть, — ответил ты абсолютно небрежно и беззаботно. — Моя сестра была для меня всем, и с тех пор, как я ее потерял… Я никогда не смогу пережить ее смерть, но видя страдания виновных, почувствую себя намного лучше. — Я обещаю. Я закрыл глаза, когда ощутил, как твои губы касаются моих, познав лучшее чувство в своей жизни, мире, вселенной… Поцелуй от тебя. Твои губы и мои. Ты скользнул своими губами по моим. Они были теплыми и влажными. Ты крепко схватил меня, обнимая, и я тоже подался к тебе навстречу. Я взял тебя за талию и притянул к себе. Нить слюны растянулась между нами, пока мы пытались дать друг другу передышку, и я смотрел на тебя, обеспокоенный тем, что ты ненастоящий, но ты все еще был здесь, наблюдая за моими губами, как любовник, которому не терпится найти любовь. Я снова поцеловал тебя и вложил в этот поцелуй всю свою страсть. Одежда начала покидать наши тела, начав с рубашки, что была на тебе. Когда я прижал тебя к стене, ты сладко простонал от удара и твердости стены, а потом сжал губы, когда я коснулся губами кожи твоих сосков и груди, чувствуя удары твоего сердца. Я поцеловал тебя раз, два, три, сминая твои губы и забирая с собой каждый порыв страсти, который ты мне дарил. Потом я позволил тебе стянуть с меня штаны и прикоснуться ко мне… И ты… Да, ты прикоснулся. Поцарапал. «Милая девочка… Моя дочь. Ты моя дочь, моя маленькая девочка, да? Ты принадлежишь только папе. Только папа может так к тебе прикасаться». Воспоминание внезапно всплыло в моей голове. — Н-нет…! — вскрикнул я и отвернулся. В замешательстве ты посмотрел на меня и вытер кровь, которая появилась на нижней губе после того, как я случайно укусил тебя. — Прости… Тебе не больно? — Ты в порядке? — перебил меня ты. Я, не зная, что ответить, просто смотрел на тебя. — Что случилось? Почему ты вдруг передумал? Нам ведь было… так хорошо. Я подтянул штаны, избегая твоего взгляда. Ты поднял рубашку с пола и тоже надел ее обратно. — Я не могу сделать это. — Почему? Разве ты не хочешь меня? — ты подошел ко мне ближе. Мое сердце так сильно билось, как будто хотело открыть дыру в моей груди и броситься к тебе, а затем упасть на пол перед твоими ногами, где ему самое место. — Я-я люблю тебя, Чимин… И я хочу тебя, но… — я почувствовал давление в груди, ужасную боль и пустоту, которая могла бы сжечь мое сердце, — это была печаль. Меня охватила ужасная, необъяснимая печаль, и в горле вдруг встал ком. — О нет… — Что с тобой? Почему ты плачешь? — Я плачу? — мои руки дрожали, но это было непроизвольно. Я даже не чувствовал своего тела, я уходил. Я прикоснулся к своим щекам, и они оказались влажными. Мои дрожащие губы скривились, слезы собрались у меня на глазах и мешали мне видеть. Я крепко схватил тебя за руку. Я видел твое выражение растерянности и боли, но у меня не было времени: мне нужно было попросить тебя оказать мне услугу. — Пожалуйста, спрячь все ножи и лекарства в доме… — просил тебя я, плача, и ты волновался, потому что ничего не понимал. И да, это плакал я (мы плакали), но не потому что мне так хотелось, а потому, что его присутствие… слишком ранило нас. — Спрячь все, что может быть опасно. — Юнги? Эй… Как ты, Юнги? — я немного встряхнулся, но было уже поздно: я слышал твой голос, но он был настолько далеким, как будто я опустил голову в воду и слышал, как ты зовешь меня снаружи… Я слышал тебя все хуже, пока звуки совсем не исчезли, заставляя меня отступить назад, оставляя его вместо себя. Последнее, что я помню, прежде чем я без сил упал на тебя, — это были их голоса. Я не помню, что они мне говорили, но в тоне их голосов звучало отчаяние, а Нана плакала. Я услышал имя, которое точно знал, потому показалось мне знакомым… Юн… — Юнгю… — пробормотал я и удивился собственному голосу, который звучал эхом на заднем плане, как будто я находился в большой темной пустой комнате. «Юнгю» — это имя, которое другие кричали мне, но, хоть мне и казалось, что я слышал его раньше, я не мог вспомнить где. Оно казалось мне совершенно чуждым. — Юнгю — повторил я еще раз. В тот момент я уже понял, что сплю, и когда я произнес это имя снова, я оказался в своем доме, с этой всепоглощающей тьмой других измерений передо мной. — Юнги, — услышал я женский голос, доносившийся из темноты. Мягкий и теплый, я сразу узнал его, потому он принадлежал Чеён. — Чеён? — я позвал ее, и она не заставила себя долго ждать, подойдя ко мне. Я слышал ее шаги, но казалось, что она шла дольше, чем ожидалось, как будто тьма была огромным бесконечным коридором. Однако вскоре она выглянула, и лунный свет залил ее лицо. Внешний вид ее был жутким… Настолько, что ужас затопил меня. Ее школьная форма была испачкана кровью, а на животе была открытая рана, из которой лилось еще больше крови. Она была бледная, а ее губы вовсе не имели цвета. Она была похожа на труп. — Почему, Юнги? — спросила она меня, голос ее был призрачным. Все это не было похоже на реальный мир. — Что? О чем ты говоришь? — Почему? — чем больше она говорила, тем сильнее я чувствовал изменение температуры. Становилось очень холодно. — Юнги… Почему? — Почему что, Чеён? Я тебя не понимаю. Глаза у нее были серые, как у мертвых и ободранных ягнят, поросят или телят, которые поступали в мясную лавку и о которых я заботился, расчленяя их на продажу. Она казалась именно такой: невинным ребенком, которого убили, но мне было трудно принять то, что с ней могло случиться что-то, чего я не помнил. Я подошел к ней, внимательно осматривая. Хотя и не сказал ей, что сожалею, за меня это сделал мой взгляд. Когда я взял ее за руки, то почувствовал, что они холодные. — Что с тобой случилось? — Отойди, Юнги, — сказала вдруг она, но я ее не понимал. — Отойди, пожалуйста! — повторила она еще громче, очень крепко схватив меня за рук. — Юнги! Юнги! Пожалуйста, Юнги! Спускайся! — Чеён, ты делаешь мне больно! Но голос, казалось, был уже не ее… Это был твой голос, Чимин. — Зачем ты это делаешь?! Почему, Юнги?! — ее призрачное лицо стало совершенно зловещим. Внезапно ее рот стал нечеловеческим, и из горла послышался гортанный звук. — Убирайся, Юнги! И я очнулся. Я вернулся, но вид, который мне открылся, оказался не таким, каким я ожидал его увидеть. — Юнги, пожалуйста, я тебя прошу! — я слышал твой голос, но не мог думать о тебе в тот момент… Я стоял на краю моста, с которого чуть не полетел вниз, потеряв равновесие. Я закричал, глядя вниз, когда случайно наклонился. Внизу был туннель, а мимо него на большой скорости проезжали машины. — Убирайся оттуда! Я обернулся вполоборота и увидел тебя. — Чимин? Ты плакал, но замер, едва услышав мой голос. — Это ты, Юнги? — подозрительно спросил ты. — Что я здесь делаю?! — спросил я, полностью охваченный страхом. Я попытался повернуться, но не смог: мое тело еще не пришло в себя, как мне казалось, и я вдруг поскользнулся. — Нет! — я услышал, как ты закричал, подбежав ко мне. Ты крепко схватил мою куртку, а затем взял за руку. — Не отпускай меня, Чимин! — просил тебя я. — Пожалуйста…! Пожалуйста, помоги! — Я помогу тебе, не волнуйся! — уверенно сказал ты мне. — Дай мне руку, и другую, давай же, Юнги! Это было тяжело, но ты приложил все свои силы, чтобы вытащить меня и вернуть на мост. Когда тебе удалось это сделать, ты крепко обнял меня, а затем я позволил себе упасть на землю. Я упал на тебя сверху, пытаясь успокоиться. Теперь мы оба были в безопасности. Твое дыхание было учащенным, почти хаотичным. В твоем взгляде был страх, но и я не мог успокоить свое сердце, которое билось слишком сильно. Когда я наконец отдышался, я спросил тебя: — Как долго… меня не было? Ты вздохнул, прежде чем ответить: — Двенадцать часов, — прошептал ты. — Так происходит каждый раз? Как ты себя чувствуешь? — Проще говоря… как будто спал. Ты вытер пот рукой. — Я имею в виду, когда был на грани смерти. — Как будто… я собирался умереть, — ответил я, а ты засмеялся. Твой смех был прекрасен, мне нравилось его слышать. Ты впервые делал это рядом со мной. Это было именно то, чего я всегда хотел. — Это я виноват… У тебя дома, после того, как мы поцеловались… Я… Прости, я не хотел тебя заставлять… Заставлять что-то делать, — ты поправил себя. — Я не знал. С этого момента я буду более осторожен. Твои слова заставили меня заплакать. Я почувствовал, как мой собственный крик, плод моих эмоций, рвется из груди. И не потому, что я собирался вновь диссоциироваться, а потому что понял, что идентичность, которая ранила нас больше всего, собиралась привести нас к смерти. Я был счастлив. — Впервые… кто-то пытается понять нас и относится к нам нормально, а не как к монстрам… Ты посмотрел на меня и улыбнулся, тщательно вытирая мои слезы. — Ты не монстр… — сказал ты мне после поцелуя. — Не ты, но мне нужно, чтобы ты им стал. — Что? — Ты сказал, что сделаешь для меня все, помнишь? Чтобы отомстить, мне нужно, чтобы ты стал монстром. Прежде чем ответить тебе, я сел и внезапно почувствовал решимость. Я любил тебя, и ты спас мне жизнь. Хотя я не совсем понимал тебя, но большее, кажется, не было нужно. — Я помогу тебе привлечь их к ответственности. Положись на меня. Ты вдруг засмеялся. — Глупый… Разве ты ничего не слышал о настоящей справедливости?