Словно напрямик, словно камнем с моста
Словно всё впереди, словно всë по местам
Словно позавчера, словно послезавтра
И опять сначала —
Словно целый миp, словно снежный ком,
Словно напрямик, наугад, напролом
Словно навсегда, словно безвозвратно
И опять сначала —
Мёртвые не хвалят, не бранят
Не стреляют, не шумят
Мёртвые не сеют, не поют
Не умеют, не живут.
«Гражданская оборона»
На том же злосчастном месте снова появился человек. С его прибытием на поле словно всё вымерло: не прилетали больше совы, не пищали полевые зверьки, не шумели на ветру колосья. Правителя ветра будто бы не было, словно поразила его своим остриëм смерть. Человек не был таким простым, как предыдущий. Он бессильно лежал на траве, глядя в ночное небо, с тяжестью вдыхая воздух. Его грудь медленно приподымалась, внутри которой всё ещё билось барахлящее сердце. Наступит очередной момент, и оно вновь остановится, как всегда это и случалось. Никогда ничего не изменится в его бытие. С ним всегда происходит неизбежное, не давая ему ни покоя, ни малейшего шанса на спасение. Дьяволо чувствовал себя змеёй, пожирающей свой собственный хвост. Сколько бы он ни надеялся, его пасть никогда не разомкнëтся, намертво оставаясь в замкнутом круге. Ему казалось, что внутри него живёт червоточина, которая с каждой предшествующей смертью поглощает всё его естество. Он думал, что пройдут ещё множество смертей, как эта пустота разрастётся по всему телу, подобно раковой опухоли, и дойдёт до искалеченного разума, отправив в небытие. А тело, глупое, истерзанное пытками тело, пусть волочит чудовищное существование. Может, для него это был лучший исход — наконец-то провалиться в нежное лоно беспамятства, навсегда растворившись в нëм. Дьяволо смотрел на холодные далëкие звëзды. Их свет померк. И смотрелось это так, будто весь небосвод облеплен тусклыми пятнами, словно рисовал их неумелый художник. Вглядываясь в бездонное небо, он невольно задумался о космосе. Когда-то мученик погиб в этой обители от недостатка кислорода. Быть может, его тело до сих пор бороздит вечное пространство или давным-давно замёрзло, разбившись на кусочки. Но какой же прекрасной для него была эта смерть. Лицезреть, пускай и на мельчайшие секунды, всю красоту и величие космоса: большие и карликовые планеты со всеми их спутниками, звёзды, горячее Солнце. И вдалеке увидеть такую маленькую, давно переставшую быть ему родным домом планету Земля. Несмотря на удушение, он ликовал от того, что стал хоть и крошечной частью такой бесконечной, пугающей, но такой поистине прекрасной Вселенной. В какой-то момент, после долгого времени, внутри него вновь заискрилась надежда, что муки разрушатся, и он, наконец, познает, что такое умереть один раз. Дьяволо трепетал от того, что Вселенная спасёт его, поглотив в себя. Но этого не произошло. Вся надежда оказалась лишь напускным предсмертным бредом. И у порога вновь стояла до боли знакомая костлявая старуха с косой. После этих событий смертник перестал чувствовать, будто единственное, что смогла вытянуть Вселенная, были все его осязаемые и неосязаемые чувства. Мертвенная тишина окутывала поле. В такие спокойные минуты уединения перед предстоящей пыткой Дьяволо будто возвращался к жизни. Он часто размышлял о чём-то важном и не очень. Только размышления спасали его от неминуемого сумасшествия. Впрочем, он давно провозгласил себя сумасшедшим. Мысли порой надоедали, копошась, словно клубок опарышей, внутри черепной коробки. И он на время забывался, ни о чëм не думая, глядя куда-то в сторону, стараясь пробить взглядом незримые стены. Потоки мыслей снова уносили его, и он в очередной раз решил поддаться им: — Сейчас я лежу на холодной земле, и в ту же минуту в каком-нибудь отдалённом уголке мира со мной умирает человек. Мой исход давно предначертан. А что будет с ним? Вечная ли темнота ожидает его или целый ангельский свод с Эдемом, или Адское пекло? А если человек не религиозен, то будет ли он испытывать вселенский страх, если его встретит Ничто? Абсолютное Ничто без этой напускной религиозной чуши, — Дьяволо хмыкнул. Религия для него всегда была острой темой, особенно когда речь шла о смерти. — Люди готовы придумать многое, лишь бы перестать бояться собственной участи. Куда проще верить в Рай или Ад, во множество существ, распоряжающихся твоей душой, чем столкнуться с мрачной неизбежностью в конце туннеля. Такова человеческая натура. Верить, — он давно перестал верить. Его жизнь потеряла смысл, став для него глубоким колодцем, из которого нельзя выбраться. Дьяволо — человек, потерявший надежду, осуждённый вечно испытывать на своей шкуре нескончаемую изощрëнную казнь. Когда-то он жаждал гореть в адском пламени, вместо того, чтобы испытывать на себе всепоглощающую боль. Дьяволо — человек, сотканный из Вселенской печали, давно переставший молить Бога о пощаде. Бог был глух, Бог был жесток, Бог был не милостив. Бог не протянул ему руку, Бог не помог, как когда-то помог осуждëнному разбойнику на Голгофе. Сколько раз он стоял на коленях, взывая к Нему, до хрипа моля об упокоении души. Всего лишь о жалком упокоении. Ему больше ничего не было нужно: ни прошлых благ, ни прошлой власти, ни кровавой мести своему палачу Джорно Джованне. Он считал, что мальчишка с того судьбоносного момента наказал сам себя. Глубокий грех теплился внутри Джорно, от которого он никогда больше не сможет откупиться. Сколько бы юнец ни совершал благих дел, сколько бы ни ходил на мессы, сколько бы ни исповедовался — этот страшный грех будет следовать за ним по пятам, покуда Дьяволо не умрёт в свой последний раз. — Пора, — тихо произнëс он, отсчитывая минуты до смертного часа. Мужчина с тяжëлым вздохом поднялся, пошатываясь, будто тростник на ветру. Пронзительный лунный свет освещал его тело, высвечивая всевозможные телесные недостатки, которых Дьяволо так мучительно стыдился. Когда-то статное лицо больше походило на мальчишеское. С трудом можно различить в нём тридцати трëх летнего мужчину. А его самые редкие среди всех ярко-розовые волосы, усеянные тëмно-зелëными пятнами, стали ломкими, как сухая солома. Они настолько засалились, что былой цвет исчез навсегда, оставив после себя жалкую блеклость. На его волосах не оставалось ни единого места, где бы не находились колтуны. Вместо прежних мышц проглядывались кости. Несчастный походил на человека, жившего в концлагере, скелета, обтянутого кожей. Он давно перестал есть. Сколько бы голодающий мужчина насильно не старался заставить себя съесть хотя бы один кусочек, тот же мгновенно выходил обратно. Лишь только воду мог принять его измученный организм. Презрение от самого себя до боли возрастало в искалеченной душе. Дьяволо хотелось взвыть от отчаянья. Раньше — был королём королей, властителем собственного мафиозного царства. А сейчас — ничтожная падаль, волочащая бессмысленное существование. Поверженный дон посмотрел вдаль. Впереди зиял лишь бескрайний простор. Ему казалось, что золотистые колосья скрывали под собой гигантскую пропасть, и стоило ему сделать лишь один шаг, как он провалится туда. И будет долго-долго падать, словно Алиса из той самой сказки Льюиса Кэрролла, провалившаяся в кроличью нору. Но Дьяволо не попадёт в зал со множеством дверей или не долетит до самых чертогов Ада. Он обязательно достигнет дна, и его хрупкие кости раздробятся на мельчайшие осколки, а сердце с мозгом и остальными органами превратятся чуть ли не в кровавое месиво, вытекая наружу. Таким был его исход. Стоило ему повернуться назад и лишь на мгновение увидеть дом, как он без лишних раздумий двинулся в сторону жилища, словно чья-то эфемерная рука направляла его. Дьяволо не думал ни о чем, прекрасно осознавая, что гибель настигнет в этом месте. Прошло от силы пятнадцать минут, как он уже стоял на пороге. Не желая сразу открывать дверь, мужчина остановился в ожидании. Вдруг всë случиться именно здесь. — Оставь надежду, всяк сюда входящий, — смертник задумчиво процитировал фразу из «Божественной комедии», медленно осматривая дряхлое жилище. Здание не устрашало своим видом. Он видел сотню таких же жилищ, сталкиваясь с различными смертельными исходами. Его до такой степени утомили все эти до невозможности банальные происшествия, что со злобной иронией Дьяволо захотел для себя чего-то нового. На пороге как назло ничего не происходило, но странные звуки, исходящие через саму дверь насторожили смертника. Отчётливо слышалось, что внутри боролись друг с другом люди и прерывисто рыдал какой-то мужчина. Он помотал головой, думая, что это всего лишь временные слуховые галлюцинации от пережитого им стресса. Но звуки не хотели прекращаться, а наоборот, усиливались с большей силой, превращаясь в кричащую вакханалию. — Какая же участь ждëт меня за этой дверью? — вопрошал Дьяволо в пустоту, обращаясь к самой смерти. Он тихо открыл дверь, покорно шагнув в неизвестность. Здание также, как и всех приветственно обволакивало тьмою, погружая в себя. Ещë один новый человек, ещë один долговременный постоялец, который, как и все остальные вдохнëт в запустелое жилище жизнь. Бывший дон сщурился, стараясь привыкнуть к темноте. Тусклый свет огня, исходящий из другой комнаты, едва освещал прихожую. Но это не помешало ему лицезреть весьма странную картину: здоровый бугай с размером чуть ли не с самого колосса со всей силы сдавливает горло другому. Тот же с диким хрипением, выкрикивая различного рода проклятия, пытается высвободиться от смертоносной хватки. Жертвой здоровяка был не только он. На соседнем кресле сидел ещë один мужчина, рыдающий во весь голос. Длинное острое лезвие представлено к его горлу, которое вот-вот, да и пронзит беднягу насмерть. «Удивительное зрелище», — подумал Дьяволо. Обычно группы убийц, прибывших по его душу, не стремились перебить друг друга, а наоборот, действовали сообща. А здесь, выглядело так, будто им проще расправиться друг с другом, даже не обратив на него должного внимания. Смертник решил подойти поближе, стараясь не попасться им на глаза. Пол предательски проскрипел под ногами, словно дом хотел отвлечь своих жильцов от этой странной прелюдии, заставив их обратить своё внимание на новоприбывшего человека. Так всё и произошло. Троица, моментально прекратив процессию, обратила свои взгляды в сторону нового постояльца. «Вот дерьмо! Дерьмище, мать его!» — выругался про себя Дьяволо от того, что его так глупо рассекретили. Как бы то ни было, он желал ненадолго побыть зрителем невообразимого спектакля. Ему впервые интересно узнать, что же будет дальше. Перебьёт ли эта странная компания друг друга, или кому-то из них повезёт выжить, или тот здоровый упырь прикончит сразу двух одним махом. Но события решили сыграть совсем по-иному, сделав его новым участником представления. Карс с Дио пристально всматривались в сторону гостя. Странное ощущение одолевало их. От незнакомца веяло смертью, словно его тысячи и тысячи раз погребали под землю, и столько раз он будто вылезал из могилы, не желая оставаться под двумя метрами навечно. Карс встряхнулся, стараясь прогнать ненужное наваждение. Его главная задача — представить нового гостя как следует. А с остальным справиться по ходу событий. Полубог повернулся к новому гостю, расплывшись в доброжелательной улыбке. Он не мог поверить своим глазам, что судьба вновь преподнесла ему очередной приятный подарок. Неужели за его терпение воздаëтся новым человеком? Сколько же таких людей должно прийти, если он будет сдерживать свои убийственные позывы? «Так уж и быть. Если мне надо терпеть, то я буду терпеть», — томно подумал про себя Карс, представляя, как это мелкое жилище до основания заполнится людьми. Тогда-то он и попирует, уж точно наевшись до отвала. Полубог в истоме закрыл глаза, облизываясь от предвкушения. Затем он вновь обратил свой взор на гостя, который уже изнемогал от нетерпения, с раздражением переминаясь с ноги на ногу. Сверхчеловек, расправив руки в приветственном жесте, в учтивой манере обратился к новоприбывшему: — Приветствую, не соизволите ли к нам присоединиться? — после этого, Карс беспечно уселся на диван, похлопывая по сиденью, приглашая гостя присесть. Не мешкая ни на секунду, Дьяволо направился в сторону дивана, желая, чтобы с ним поскорее покончили. Скорая расправа будет куда лучше, чем пустые надежды, которые, будто хрусталь, разобьются об гранит действительности, жестоко напоминая ему о том, в каких реалиях находится на самом деле. Только маленькое любопытство заставило остановиться на полпути. Дьяволо решил тщательнее рассмотреть своих потенциальных убийц. Тот, кому больше всего досталось от верзилы — такой же крупный и смотрел на него так, словно хотел сразу наброситься, но не мог, будто по немому приказу оставался сидеть на кресле. Другой незнакомец выглядел жалким, несмотря на солидный костюм. Он дрожал как осиновый лист на ветру, моляще смотря на смертника, и хныкая, как маленький ребëнок, испугавшийся кошмара. На ум пришла любопытная мысль: «Интересно, он такая же жертва или такой же как и все ублюдок, которому просто досталось за что-то?». Едкий запах мочи неожиданно пробрался в нос, заставив Дьяволо поморщиться от отвращения. «Откуда ж так посëт?!» — с брезгливостью подумал он, ища взглядом источник вони. Каким же для него было омерзением увидеть красующиеся на штанах у щëголя большое мокрое пятно. Мужчина презрительно цыкнул: «Убожество! Каким же ссыклом нужно быть, чтобы обоссаться от страха. Даже я, испытавший на своей шкуре множество вещей, не позволял себе опускаться так низко. Сразу видно — трусливая шавка, об которую можно вытирать ноги!» За спиной послышался нетерпеливый кашель. Дьяволо невольно дëрнулся, обернувшись на источник звука. На него пытливо смотрел темноволосый мужчина, которого он определил главарëм шайки. Главарь медленно, но требовательно постукивал по обивке дивана. В его взгляде укоризненно читался вопрос: «Чего ж ты не садишься?» «Вот дерьмо! Я и сам занял у себя время! — отругал себя смертник. — Но чего этим ублюдкам стоит наброситься на меня прямо сейчас? Тем более когда я был отвлечëн. Или нанести удар хотя-бы со спины? Чего вы мешкаете, придурки?!» — впервые, за столь долгое время, его одолевала злость. Ему ни разу не попадались такие нерасторопные убийцы. Они, в особенности главарь, относились к нему так, будто перед ними стояла не жертва, а новый человек, пришедший в клуб по интересам. И если уж эти дрянные черепахи мешкают, то ему придëтся самому спровоцировать их на конфликт. Дьяволо с трудом улыбнулся, глядя в глаза пышноволосого лидера, но про себя обращаясь к нему с таким же раздражением: «Хочешь чтобы я играл по твоим правилам? Хорошо. Будет по твоему, мразота!» — в его зелëных безжизненных глазах загорелся вызов. Смертник решил отыграться по-крупному. Всë ещë не спуская взгляда с лидера компании, он беспренципно уселся на диван, положив ноги на мощные колени здоровяка, равнодушно скрестив руки на груди. После наглой сцены смертника, Дио и Кира, застывшие в ожидании, вновь взбодрились. «Какого хрена эта тварь себе позволяет? Неужели Карсу насрать на такое? — злобно кричал про себя Дио. — Как ты можешь терпеть подобную наглость? Прибей эту чëртову суку! Прибей! А затем прибьëм другого! Хватит томить!» — глаза бастарда горели бесноватым огнëм. В вампирском нутре клокотал безудержный гнев. Брандо осуждающе смотрел на Карса, но тот даже не удосужился обратить на него своë внимание. Сейчас Карсу куда интересен гость, чем остальные. Дио готов без должного согласия предка растерзать Йошикаге Киру на месте, а затем расправиться с другим человеком. Ему не терпелось прекратить эту затянувшуюся игру. Игры играми, но у всякой игры есть конец. И концом этой игры будет завершающая кровавая схватка с прародителем не на жизнь, а на смерть. Так думал Дио. Стресс и ошеломлëнность от увиденного сливались воедино, заставляя Киру пребывать в бессознательности. Он судорожно грыз ногти, смотря на происходящее с таким азартом, словно сейчас проходил матч по футболу. «Какой ты придурок! Ты же буквально суëшь голову в львиную пасть! Безмозглое создание, а не человек! Весь вид Карса кричит о том, что он чëртова машина для убийств! — Йошикаге мысленно ругал долговязого сорвиголову. — Хотя давай! Подыхай! На одного неформала меньше!» — ненависть к представителям субкультур вновь пробудилась внутри него. Она торжествовала, взывала, требовала расправы. Пускай один неформал умрëт, но зато, походящий своим внешним видом на потасканную проститутку с трассы, коих он тоже презирал. Один и тот же вопрос не давал покоя взбудораженным неприятелям: «Почему Карс ничего не сделал?» Карс и впрямь ничего не сделал. Он не стал моментально убивать человека за такую наглость. Вместо этого сверхчеловек добродушно наклонил голову на плечо, ещë больше расплывшись в улыбке. Словно сидело рядом с гостем не могучее создание, а самый, что ни на есть, добродушный хозяин. Полубог был спокоен как удав. Мудрость подсказывала ему, что не стоит обращать внимания на глупости маленькой розоволосой обезьяны. В конце концов, Карс прекрасно осознавал, какими дарами вознаградиться его несгибаемая стойкость. Даже запах урины не тревожил его. С того самого момента, когда Кира обмочился, полубог с Дио не вдыхали ни единого воздуха. Но стоило Карсу лишь один раз нечаянно вдохнуть, как отвратная какофония запахов, состоящая из едкого аромата мочи и благоухания смерти, ударила ему по носу. Тысяча мурашек пробежались по крупному божественному телу. Сверхчеловек хотел подпрыгнуть от отвращения. Он крепко вцепился за обивку дивана, стараясь себя сдерживать. После этого Карс снова перестал дышать. Нелепо улыбнувшись, будто ничего и не было, он в своей типичной манере вновь начал играть в гляделки с розоволосым. Внутри Дьяволо кипело раздражение. «Какая же ты наглая сволочь! Решил играться со мной? Я не хочу оставаться с вашей компашкой ни на секунду! И здесь ты с этим мне поможешь, сколько б ты не выделывался!» — неутолимый гнев взял под контроль его разум. Уставший ждать смертник, что есть мочи закричал: «Быстрее!» — что для Карса наконец-то стало вызовом к действию. Полубог усмехнулся, громко хлопнув в ладони: — Мне всë больше и больше нравится это представление! Карс в тот же миг подскочил с дивана. Дьяволо даже глазом моргнуть не успел, как сверхчеловек крепко схватил его за ногу и мигом перекинул через плечо. Пышные волосы верзилы, словно живые отростки, крепко обвивали шею мужчины. Их острые кончики глубоко всаживались внутрь кожи, болезненно высасывая кровь. Волосяные стебли пульсировали, стремительно переводили по своим тонким каналам жизненную энергию несчастного, насыщая ей своего обладателя. Сознание покидало Дьяволо. Словно обмякшая добыча, мужчина безропотно свисал с плеча обидчика. Он наконец-то добился цели. «Ну здравствуй, костлявая! Да прими же меня в свои объятия», — смертник спокойно закрыл глаза, проваливаясь в небытие.