𝔞𝔠𝔠𝔢𝔭𝔱 𝔱𝔥𝔦𝔰 𝔠𝔥𝔞𝔩𝔩𝔢𝔫𝔤𝔢

      В украшенной белыми розами оранжерее сидела величественная женщина, размеренно потягивающая чай из дорого заморского сервиза. Она внимательно вслушивалась в тихий голос своей давней подруги, изредка приподнимая уголки губ в подобии улыбки на особо интересующие ее моменты и темы. Когда высокие стеклянные двери открылись, взгляд синих глаз тут же метнулся к ворвавшимся в ее тихий уголок людям. Взрослая женщина средних лет склонила перед хозяйкой голову, не меняя отрешенного выражения лица.       — Ваше Величество, Вдовствующая Императрица, вас посетил гость.       Женщина нахмурилась, обвела взглядом надетое на себя алое платье с вшитыми драгоценными камнями, смирила находящихся рядом женщин нечитаемым взглядом и качнула рукой, давая свое позволение войти.       — Рад видеть вас в добром здравии.       Бывшая Императрица меняется в лице, растягивая губы в улыбке. Ее глаза загораются нежностью, любовью и гордостью. Лучшая подруга Императрицы склоняет голову перед мужчиной и исчезает, оставляя господ наедине.       — Я тоже рада тебя видеть, Хенджини.       Действующий советник Императора дарит женщине ответную улыбку и присаживается перед ней за круглый стол.       — Я решил навестить вас в столь знаменательный день.       — Спасибо, — мягко произносит она, накрывая его ладонь своей, по матерински делясь нежностью и поддержкой. — Этот день для меня действительно важен.       — Прошло уже более двадцати лет, как Бывший Император скончался.       — Да, и я с радостью праздную этот день, как видишь.       И это было правдой. Императрица ненавидела Императора как человека, как своего мужа, как отца их детей. Она так сильно ненавидела его за то, во что он превратил ее старшего сына и как обращался с младшим. Она ненавидела его за то, что он убил всю ее семью, только бы она не имела поддержки со стороны. Она надевала это красное и такое ненавистное почившим супругом платье на каждую его дату кончины.       — Вы были очень сильной женщиной, — говорит Хенджин, склоняя голову к плечу. — и всегда ею оставались. Как бы Император не старался урезать вашу власть, но вы всегда находили свои обходные пути, дабы сохранять ее. Вы все еще любимая и единственная мать для нынешнего Императора. Вы выполняете свои обязанности Императрицы, когда того требуют обстоятельства, так как это место все еще пустует.       — Вот же, — она мягко усмехается, угрожая ему пальцем. — Тогда тебе стоило бы получше приглядывать за этим негодником. Не обязательно, чтобы место Императрицы кто-то занимал, я все еще в состоянии выполнять эти обязанности. Важно, чтобы рядом с Минхо был нужный человек.       Они погружаются в уютную тишину, когда прислуга приносит горячий ягодный чай и любимые сладости советника. Женщина по-доброму насмехается над ним, гладит ласково по голове и тихо-тихо про себя причитает, что игры в кошки-мышки заходят уж больно сильно далеко.       — Позаботься о нем, милый, — с нежностью просит она, опуская глаза на дно чашки. — Ты, как никто другой его знает. И мы оба знаем, что он давно уже выбрал тебя, а от своего выбора уже не откажется.       Хенджин кивает, но молчит, даже не говорит в слух обещаний. А она понимает все и без слов.       — Ха! Вот же, — все же недовольно фырчит женщина, рукой поправляя свои короткие волосы. — Хоть бы раз навестил мать!       И от напускного недовольства, нахмуренных бровей и насмешливого тона Хенджин смеется, ощущая тепло в груди. Не зря отец когда-то ему говорил, что Императрица стала для его матери не просто так лучшей подругой. Она была светлым, добрым и мудрым человеком, способным взять все в железную хватку. Она любила Хенджина, словно сына, еще с того самого момента, как его мама только призналась дорогой подруге в том, что беременна.       — Хватит для нас страданий, да?       — Думаю, да. На днях я.. хочу принять предложение Минхо.       Бывшая Императрица удивленно приподнимает брови, отпивая из чашки глоток.       — Вот как?       Хенджину не нужно отвечать на ее вопрос. Она все, итак, видит в его глазах. Видела еще давно. Как она могла этого не видеть, если ее сын смотрел точно также?       — Тогда хорошо. Ты ведь знаешь, что благословлен нашим родом уже давным - давно?