Тео

Помимо сотни других вопросов, у меня возник еще один — что произошло с Кевином? Я ни за что не поверю, что, уйдя тогда с таким торжествующим лицом, он вдруг резко передумал писать статью и решил уволиться. Что-то здесь было нечисто. А, учитывая то, что в тот вечер он мне сильно насолил, а Роберт прекрасно это знал, закрадывались уж совсем нехорошие мысли. Что, если ценой моего успеха стало здоровье или, страшно представить, жизнь несчастного стажера?.. Оставалось только отгонять от себя все эти тревоги и постоянно убеждать себя, что все это всего лишь странное совпадение. Тем более, повод для радости у меня был — меня не только не уволили, но, как оказалось, и положение мое в редакции пока было вполне стабильным. Прошло несколько дней, абсолютно лишенных каких-либо происшествий. У меня даже немного прибавилось идей и мотивации для работы. По заданию от Миранды я решила выбрать тематику Скандинавской мифологии – эта, на мой взгляд, немного мрачная тема всегда казалась мне и более интересной, и менее изученной и избитой. Если спросить людей – все знают Зевса, Аида, Посейдона, но, кажется, что не каждый слышал про Одина, Локи и Тора. Посему я погрузилась в чтение различных материалов и источников, а статью решила назвать «Скандинавские Боги в современной культуре». Статья шла неплохо, а в процессе я узнавала довольно интересные для себя моменты и довольно необычные, по сравнению с многими древними богами, проявления и способности. Погрузившись с головой в работу, я действительно немного выдохнула и даже начала в какой-то момент забывать о прошедших событиям, однако, утром 15 апреля по приходу в редакцию меня ждал сюрприз. Я уже хотела пойти к своему рабочему месту, но меня окликнула Таша: — Эй, Дора, тут для тебя какое-то письмо или записка, похоже пришло вместе с утренней почтой. Ну, если у нас больше нет никакой Теодоры, потому что фамилию не написали. Я удивилась — какие могут быть бумажные письма в 2019 году, кроме счетов и судебных повесток? Да и те прислали бы по месту жительства, а не на работу. Я взяла у Таши конверт: он был совсем небольшим, сделанным из грубой крафтовой бумаги, на нем было написано от руки красивым почерком только мое имя. Таша смотрела на меня с любопытством, и, прежде чем открыть конверт, я ушла к своему рабочему месту. В конверте действительно оказалась записка, написанная тем же витиеватым почерком. Я прочла: «Приходи сегодня в 7 на Бордуолк, и, возможно, узнаешь ответы на волнующие тебя вопросы. Твой добрый друг». Сердце пропустило удар, по телу прошли мурашки. Ну конечно, он нашел адрес моей работы, это было нетрудно. Я резко выкинула записку вместе с конвертом в корзину для бумаг. Потом вспомнила про любопытную Ташу и достала обратно — выброшу на улице. Конечно, я твердо решила, что никуда с этим человеком не пойду, однако по мере того, как день тянулся к закату, в голову лезло все больше сомнений: ведь на этой встрече я, возможно, узнаю хоть часть правды. Да и назначено в людном месте, значит, это не должно быть опасным. Но в этом ли была причина моих сомнений?.. В этот день снова не удалось толком сконцентрироваться на работе, и, как только стукнуло 5 вечера, я, ни на минуту не задерживаясь, поспешила домой. Мне не хотелось идти на встречу в «офисном» виде, хотя мерзкий голосок в голове зудел — «И для чего же тебе наряжаться? Ведь у тебя совсем другая цель!». Но я не обращала на это внимание и уже продумывала, что надеть. Почему-то во время сборов у меня ни на минуту не возникло сомнения в своем решении, я испытывала даже, пожалуй, приятное волнение — ей-богу, как школьница перед первым свиданием. Вечер был теплым, и я надела летнее зеленое платье, а вечно пушистые и вьющиеся волосы оставила распущенными, только собрав пряди на затылке. Мой дом был совсем недалеко от Бордуолк, и я быстро дошла до парка. Только подойдя ближе к набережной, я вдруг поняла, что мне страшно. Ноги будто налились свинцом, и каждый шаг давался с трудом. Снова в голове роились вопросы — «Зачем я сюда пришла? О чем я вообще думала? Неужели это может закончиться чем-то хорошим?». Тем не менее, я продолжала медленно идти. Когда до променада оставалось всего несколько метров, я резко остановилась. Четко в условленном месте стоял спиной ко мне он, Роберт, и смотрел на залитый закатным солнцем Гудзон. Не знаю, почему, но я сразу узнала его. В этот раз на нем были летние свободные брюки и льняная рубашка небесно-голубого цвета. Черные, как смоль, волосы неизменно были зачесаны назад и ниспадали на плечи. Я все еще стояла в тени деревьев, не решаясь подойти, а он и не думал поворачиваться, любуясь закатом, будто ждал моего решения. Но, как только я сделала первые шаги и вышла на солнце, он развернулся и посмотрел прямо на меня, как будто давно знал, что я уже здесь. Улыбнувшись, он оглядел меня и сказал: — Да ты будто светишься на солнце — прекрасно выглядишь! Я почувствовала, как лицо заливает краска, но вспомнила, для чего я здесь и постаралась говорить как можно холоднее: — И тебе привет. Мы медленно пошли вдоль берега. — Что ж, я слушаю. — сухо сказала я. Роберт поднял брови: — Что, так сразу? И даже банально о погоде не поговорим? — Не вижу смысла в пустых беседах, да и ты, думаю, занятой человек. — на слове «занятой» я сделала особенный акцент. — Так что предлагаю сразу перейти к делу. — Как знаешь, но ведь ты даже не задала еще ни одного вопроса. Так что это я тебя слушаю — что тебя интересует? Я посмотрела на него с вызовом: — О да, Роберт, если, конечно, это твое настоящее имя, кое-что меня все-таки интересует. Например, не следил ли ты за мной с декабря по апрель? И как связано твое предложение на приеме и то, что уже на следующий день сенатор с безупречной до того момента репутацией оказался за решеткой? А еще хотелось бы узнать, что ты сделал с Кевином. Он выставил перед собой ладони, защищаясь от пулеметной очереди моих вопросов: — Оу, полегче, Тео, ты прямо закидала меня провокационными вопросами, давай… Я перебила его: — Да почему ты вообще называешь меня Тео?! Меня так никто никогда не называл! — Насколько я помню, ты сама дала добро на это. Не нравится? Могу называть по-другому. Я не нашлась, что ответить и только насупилась, потому что на самом деле мне это обращение нравилось. Мы шли какое-то время молча, затем я снова заговорила: — Ну так что, ты мне что-нибудь расскажешь, или так и будем молчать? — Вообще-то это ты меня перебила. Я отвечу тебе на все вопросы настолько подробно, насколько смогу, но сначала хочу попросить тебя сходить со мной в одно место. — увидев тень недоверия в моем лице, он добавил — не волнуйся, это не самый темный уголок парка и не безлюдный переулок. Я закатила глаза, но Роб сделал вид, что этого не заметил. Я еще раз глянула на него с недоверием и ответила: — Ну хорошо, только недолго. — О нет, ты сможешь уйти, когда пожелаешь. И он повел меня куда-то в сторону города. Дорога заняла не больше 10 минут. Местом, куда мы шли, оказалась одна из многочисленных высоток Манхеттена, и Роберт сделал приглашающий жест, пропуская меня вперед к раздвижным дверям. Мы зашли в просторный вестибюль и сразу направились к лифтам — судя по вывескам, здесь на разных этажах были разные заведения, по большей части рестораны. Все так же молча поднялись на последний этаж, Роб при этом не переставал смотреть на меня, а я делала вид, что меня это никак не трогает (но в лифте, почему-то, стало очень жарко). Когда двери открылись, я увидела красивое помещение — белые скатерти на столах, вышколенные официанты, приглушенное, но приятное освещение. Дорогой ресторан наполнял мерный гул негромких разговоров и смеха и приятный запах самых разных блюд. Я вспомнила, что сегодня еще не ужинала, и в животе неприлично заурчало. Зал был переполнен. — Ресторан? Как банально. — фыркнула я. Я огляделась: свободных столиков не было видно, и по наигранно извиняющемуся выражению лица администратора можно было понять, что примерно это он и скажет в следующий момент. Однако Роберт первым подошел и что-то шепнул ему на ухо — тот сразу переменился в лице (оно стало настолько услужливым, насколько это вообще возможно) и пригласил нас идти за ним. Роберт улыбнулся мне и пошел вперед. Лавируя между гостями и столиками, администратор вел нас куда-то вглубь зала, а потом я увидела небольшую, почти незаметную лестницу, к которой мы и направлялись. Я догадалась, что это, скорее всего, выход на крышу. И действительно, как только мы поднялись, нам открылся прекрасный вид на город сверху: над заливом все еще догорал закат, и зажигались первые огни в окнах небоскребов. Здесь стояло всего несколько столиков, и только за одним из них в дальнем углу сидела немолодая пара. Нас проводили за столик, который был ближе всего к балкону. Мы сели, и неизвестно откуда появившийся официант сразу подал меню, а услужливый администратор с улыбкой пожелал хорошего вечера и удалился. Находиться тут было приятно — вечер был по-летнему теплым, тихо играла ненавязчивая музыка, а лицо обдувал свежий ветерок. Роберт посоветовал мне, что заказать и сам так же сделал заказ. Еду и вино принесли быстро — Роб налил мне и себе по бокалу. Блюда были вкусными, и на протяжении всего ужина мы молчали, периодически поглядывая друг на друга — слышен был только звон приборов, да приглушенная музыка. Когда официант унес пустые тарелки, и на столе осталось только вино, наступила пауза. Роберт смотрел на меня своими зелеными глазами, и мне стоило огромных усилий выдерживать этот взгляд. Из головы вылетело все, что я хотела узнать. «Наверно, он на это и рассчитывал», — подумала я, однако он заговорил первым: — Ты хотела узнать про сенатора, — он сделал небольшую паузу, — да, это был я. Я сообщил информацию полиции. Хотя, по правде сказать, так может сказать тебе любой человек, чтобы выглядеть немного героем, и вряд ли ты удовлетворена моим ответом. Я молчала, и он продолжил: — Наверняка тебя интересует, откуда у меня была эта информация, и вот здесь я вынужден тебя разочаровать — я не могу рассказать всего. Но скажу в общих чертах: когда-то давно я помог Джону, когда он был в тяжелом положении, тогда он сам раскрыл мне, чем занимается и чем еще только собирается заниматься. Я обещал ему молчать в обмен на услугу, которую за много лет он мне так и не оказал. В какой-то момент он, возможно, думал, что я исчез из его жизни, но он ошибался, я объявился незадолго до того приема и напомнил ему о данном обещании. К сожалению, власть слишком сильно ослепляет людей, и он постарался избавиться от меня, но и с этим облажался. Поэтому, когда он увидел меня тем вечером на ужине, то уже понимал, что его ждет. Самое главное, что ты должна знать — тебе ничего не грозит. — А тебе? — вопрос вырвался у меня сам собой. Роберт чуть заметно удивился, и ответил с улыбкой: — А мне тем более. Было бы неправдой утверждать, что рассказ Роберта меня сильно успокоил и вселил доверие, но облегчение от некоторого прояснения все же было. В общем-то, большего в данной ситуации ожидать и не стоило. Мы немного помолчали, и Роб продолжил: — Еще ты, кажется, спросила, не следил ли я за тобой? Так вот — нет, не следил. Я, возможно, немного напугал тебя тогда вечером — прости мне это — я хотел сказать, что мой жизненный опыт позволяет мне узнать кое-что о человеке довольно быстро, просто поговорив с ним немного. Наша встреча на ужине была абсолютно случайной, но не скрою — тогда я узнал тебя сразу и притворился, будто вспоминаю. Он выжидающе смотрел на меня, позволяя взгляду периодически скользить то к моим губам, то снова к глазам. Его слова звучали складно, а взгляд лучился искренностью, но неужели он ожидал, что я так просто доверюсь незнакомцу, о котором я знаю только ту малую часть его истории, что он позволил узнать? Нет, конечно, я ему не верила — в конце концов, мне было не 17 лет, и в моей жизни уже попадались те, кто обманывал меня, и кто делал мне больно. В данном случае я прекрасно понимала, что передо мной сидит если не откровенно опасный, то точно человек с крайне темной подноготной. Голос разума должен был буквально кричать о том, что в это не стоит лезть, но я заткнула его уже тогда, когда приняла приглашение сегодня вечером. У меня в голове крутился только один вопрос, на который я должна была себе ответить: «Пугает ли, отталкивает ли меня та неизвестная тьма, которую я неизменно вижу в этих бездонных изумрудных глазах напротив?». И ответ удивил меня, открывая новые неизведанные грани моей души — «Нет. Эта тьма притягивает меня». По спине пробежали мурашки, но не от холода этого вечера, и подсознательно я уже приняла решение, о котором могла горько пожалеть. Уже потом я спрашивала себя, а принадлежала ли я тогда себе, могла ли трезво мыслить? Может быть, я просто была в искусной ловушке, которую не смогла распознать и не только не заметила, как оказалась в ней, но и продолжила думать, будто свободна?.. Но все эти размышления были гораздо позже, а сейчас меня волновал последний вопрос, который был как будто последним рубежом, маленьким пунктиком, на котором необходимо было поставить галочку: — Роб, а что все-таки произошло с Кевином? Ты что-то с ним сделал? Роберт широко улыбнулся и откинулся на спинку стула: — О, не беспокойся о нем. Физически с ним все в порядке, но тебя он больше не побеспокоит. «Физически» — повторила про себя я, но уточнять не стала. После того, что я услышала, я буквально ощутила, как расслабилась моя психика — не знаю почему, но по какой-то причине на данном этапе мне было важно знать, что с надоедливым стажером все в порядке, хотя бы физически. Но, не скрою, облегчения добавляло и то, что я его больше не увижу (и в этом я была уверена). Впервые за этот вечер я улыбнулась Роберту, и он что-то увидел в этой улыбке, потому что медленно улыбнулся в ответ, а в глазах снова промелькнул тот странный зеленый огонек. Я до сих пор думаю, что именно этот момент разделил мою жизнь на «до» и «после».