kirsche

      Сегодня в расписании первым уроком была математика. Домашнее задание Антон делал только по литературе, забивая на все остальные предметы. Он был уверен, что если знания не даются, то и нечего их высасывать из пипетки. Точные науки давались парню хорошо, поэтому Шастун открывал учебник, смотрел на пример и сразу понимал, как его решать. Домашнее задание всегда готовое в голове – вот, двигатель прогресса, а не ваше пыхтение по часу над тетрадкой. – Ладно, садись, Шастун. — В очередной раз, сказала Татьяна Николаевна, пытаясь подловить кучерявого на ошибке и подорвать его самоуверенность, но с каждым разом школьник решал примеры быстрее, а фигуры на геометрии чертились чётче, даже без линейки.       Три математики — это самоубийство в чистом виде. Так думали все до единого, кроме Шмаковой. Рыжая женщина с пушистыми волосами и странно нарисованными бровями, из под лобья посмотрела на одиннадцатиклассников, решая провести самостоятельную работу. Все загудели, но деваться было некуда. Сдав телефоны, Антон быстро решил свой вариант, вариант Оксаны и Серёжи, хорошо, что хоть у Димы с ним был похожий. Аккуратно передав лист с ответами каждому, высокий сдал работу и расселся на стуле, закидывая за голову руки. — Шастун, сядь по-человечески. — Нахмурившись, одернула его учительница.       Ему нравилось раздражать женщину, наблюдая, как медленно она закипает от каждой его выходки. И нет, он не подкладывал ей кнопки на стул, не мазал доску мыло, или что там ещё делают, чтобы выбесить учителя. Он выбрал медленный, но верный путь, за который ему никто не мог предъявить — сидеть на стуле не запрещено, телефон он всегда сдаёт, знать формулы или понимать математику только приветствовалось. Оставалось только надменно улыбаться и наблюдать за тем, как Шмакова поглядывает в его сторону и нервничает, срывая гнев, наверное, дома на муже.       В час тридцать начинался четвёртый урок – немецкий язык. Сегодня было целых два урока подряд, и казалось, будто составители расписания шутили над Антоном. Его это явно не вдохновляло, идти на ещё одно самоубийство к мистеру дотошность и самопровозглашенное великолепие — Арсению Сергеевичу, смотреть на противную рожу и слушать этот самодовольный голос. Дима с Оксаной, как обычно болтали о математических примерах, споря друг с другом. – Нет, ты не прав. Там должно было получиться икс минус десять! — Уже почти кидаясь на парня, кричала девушка. – Да, какие икс минус десять? Там же и дураку понятно, что в ответе получается десять плюс икс. У тебя же десятка через равно переносится. — Позов тоже был на грани нервного срыва и в шаге от того, чтобы не ударить Суркову головой об стену. — Тох, ну скажи! — Ага. — Безразлично ответил парень. — Поз прав.       Тот довольно подтянул очки, вздергивая подбородок к верху. Оксана надула губы, махнув рукой и обиженно села за парту ближе к проходу. – Guten Tag. — Перебил их учитель. – Уже начался урок, буду весьма благодарен, если сбавите тон.       Ребята извинились. Шастун закинул рюкзак на стол, приземляясь на деревянный небольшой стул у стены, колени тут же упёрлись в столешницу. Позов сел к Матвиенко позади них и друзья образовали квартет, который собирался мешать немцу вести урок. Арсений Сергеевич протер свои очки, посмотрев их чистоту на свет и надел обратно. Ради приличия высокий, даже не стал открывать рандомную тетрадь и делать вид, что слушает, решив, если играть, то до самого конца. Первый урок был теорией, на котором шатен решил вложить в головы детей новые знания, которые относительно этой школы, не были нужны никому. — Сегодня будем учиться переводить текст с помощью словарей. — Сказал голубоглазый, облокачиваясь на стол рукой, во второй держа книгу. — Да, Выграновский, что случилось? — Отзываясь на поднятую руку, спросил учитель. — А не рано на втором занятии текст переводить? — Посмеялся Эд, усевшись на стуле поудобнее. — Как бы не было поздно, — вздохнул Попов, закатывая глаза. — Работа со словарями очень развивает словарный запас, зрительно, когда вы ищите перевод сами, запоминается больше. — Пояснил мужчина, записывая на доске число.       Текст начал читать Женя, сидевший на первой парте, цепочкой переходя после каждого предложения всё дальше и дальше к другим ребятам. До Шастуна было далеко, поэтому он, как обычно, развалился на стуле, рисуя в тетрадке каракули. Изредка он смотрел на Попова — как тот записывает что-то ровным почерком мелом на доске, отряхивает руки или поправляет очки. Арсений Сергеевич был весьма манерным и эти манеры были настолько идеальными, что бесили до чертиков в глазах. Этот ровный почерк, который учитель выводил, дотошно стараясь над каждой буквой, чистые пальцы после мела, которые протирались новой влажной салфеткой, и даже очки старший поправлял не так, как все за переносицу между линзами, а за оправу. Он был одет, что называется, с иголочки – ровно наглаженные стрелки на брюках, накрахмаленная рубашка, кардиган без единой зацепочки. Казалось, он вышел из какого-то фильма или игры, и был абсолютно не реальным. Любая мелочь раздражала Антона, выводя из себя. – Шастун, как переведёшь это предложение? — Попов приспустил очки на нос и посмотрел на парня.       Тот немного дернулся, выйдя из своих мыслей, пожав плечами и наклоняясь к бумажке с распечатанным текстом. Он не то что не знал перевод, он даже не был в курсе, где читал класс и о каком конкретно предложении идёт речь. – Не знаешь? — Чуть сщурившись в ехидной улыбке, спросил Арсений Сергеевич. – Не знаю. – Честно ответил подросток, пару раз пытаясь прочесть написанное. – Ich besuche zweimal pro Woche einem Spanischkurs, переводится, как — Я посещаю курсы испанского два раза в неделю. — Без труда с немецким акцентом прочитал мужчина, тут же выдавая перевод. — Записывайте себе те слова, которые не знаете. И ты тоже, Шастун. — Посмотрев на школьника, сказал учитель.       Парень кивнул и нагнулся к тетради, делая вид, что записывает. Но вместо новых слов на листе в клетку появилась надпись: «Попов душнила». Прозвенел звонок на перемену и дети разбрелись кто куда. — Пойдете в столовку? — Спросил Серёжа. — Я бы не отказался. — Сказал Позов, толкая друга в плечо. — А ты Тох, пойдёшь? — Не, идите без меня, я тут посижу, перемена все равно короткая.       Подросток лёг на парту, откидывая галстук в сторону. Голова провалилась между рук, а глаза закрылись, едва улавливая ушами посторонние шорохи, кучерявый задумался. «Что, если это всё ни к чему не приведёт? Если завтра на меня упадёт с крыши кирпич и я умру также стремительно, как мама? Почему молодые, не видавшие жизни люди, умирают так рано, не успев ещё ничего сделать?». Недосып брал своё, пытаясь увести Антона в сон, но тот отчаянно пытался не спать, подняв голову. За столом сидел мужчина, держа спину не естественно ровно, записывая что-то в блокнот, иногда сравнивая написанное в компьютере.       В класс вместе с громким звонком ввалились одноклассники, рассаживаясь по своим местам и продолжая переводить текст. Арсений Сергеевич помогал ребятам, терпеливо ожидая, пока те найдут неизвестное для них слово. — Одиннадцатый класс, помогайте переводить. Кто уже нашёл слово hören в словаре? — Спрашивал немец, попутно оглядывая аудиторию. — Оксана, нашла? — Спросил он, получая отрицательный кивок.       Ловкие пальцы быстро перебирали страницы, в поисках слова. Голова была забита мыслями о дальнейшем будущем, а разум съедал себя сам изнутри. Пока подростки друг за другом переводили предложения, Антон загрузился по полной, теряя интерес к происходящему. — Шастун, выходи к доске. – Сказал учитель, переворачивая страницу книги. — Не хочу. — Ответил школьник, безэмоционально смотря на мужчину. — Я не спрашивал хочешь ты или нет. — Смотря из подлобья, ответил старший, одаряя парня ледяным взглядом. — Тох, лучше выйди, он тебя сейчас сожрёт. — Пихая в спину ручкой, сказал Димка.       Высокий прикрыл глаза, тяжело вздохнул и встал со стула, медленно двигаясь к доске. На ней каллиграфическим почерком были выведены определённые артикли в столбик. «Бесит эта аккуратность», — промелькнула мысль в голове. Взяв в руки мелок, Антон посмотрел на шатена. — Я буду диктовать слова, а ты будешь записывать их к тому артиклю, с которым они должны использоваться.       Худощавый лишь немного кивнул, вслушиваясь. — Orange, Zitrone, Apfel, Tomate, Gurke. — Медленно диктуя, закончил голубоглазый, смотря на то, в каких сомнениях бьется подросток. — Я не знаю ни одного. — Ответил тот, даже не пытаясь что-то написать. — Это было домашнее задание. Садись, два. — Прокомментировал Попов и ученик прошёл обратно на своё место.       Мужчина поставил в журнал оценку, вызывая к доске следующего ученика. Шастуну было всё равно, не первый и, очевидно, не последний раз, ему ставят плохую отметку. Конечно, появляться на педсовете или в кабинете директора, из-за этого, совсем не хотелось, но выдумывать из головы и лишний раз быть посмешищем, кучерявый тоже не хотел. Занятие прервал Лазарев, извиняясь и заходя в кабинет без стука. — Извините, пожалуйста, Арсений Сергеевич, мне нужно класс на минутку. — Это ваш? — Спросил чуть удивленно учитель, поправляя очки. — Да, мои балбесы. — Улыбнулся мужчина и на положительный кивок немца, продолжил говорить. — Последних двух уроков не будет, поэтому тихо собираете свои вещи и уходите через спортзал. Поняли? Вас никто не должен увидеть. — Сказал Сергей Вячеславович и ребята радостно загудели, тут же успокаиваясь.       Учитель географии подмигнул Попову, мол «Вы тоже никому не говорите» и тот ответно качнул головой, чуть приподнимая уголки губ. «Фу, бесючий, ещё и глазки строит Лазареву», — подумал Шастун, кривя лицо. Записав домашнее задание, по звонку одиннадцатиклассники вышли из кабинета, медленно покидая школьный двор через спортивный зал. На улице было облачно, солнце едва проглядывало сквозь тучи, а в воздухе парило так, будто собирался пойти дождь. Антон отстал от компании друзей, закуривая сигарету и стряхивая пепел на асфальт. Хотелось закрыться от этого мира, спрятаться, забиться в самый дальний угол, чтобы никто не трогал. — Шаст, ты чего такой кислый? — Спросил Дима, поглядывая на парня. — Настроения нет. — Отрезал подросток, харкнув в лужайку, растущую рядом и выкинув бычок. — Это из-за немца? — Не теряя надежды, что добьется какого-нибудь целостного ответа, продолжал очкарик. — Нет. — Сморщив нос, также коротко ответил Антон.       Лысый кивнул, поджал нижнюю губу и догнал друзей, решая, что подростку нужно побыть одному. Сухо со всеми попрощавшись, русый зашёл домой, кидая полупустой рюкзак на пол. Голова упала на подушку и мозг тут же отключил сознание, погружая парня в царство Морфея.       Дождь за окном прибивал пыль к асфальту, оставляя на лобовых стёклах машин крупные капли. Шелест листьев от ветра раздавался отовсюду, задувая в раскрытое окно пятиэтажки. Погода и шаги по квартире разбудили парня не скоро. На часах было семь часов вечера. Телефон разрывался от уведомлений. Взглянув на дисплей, кучерявый разблокировал смартфон, открывая соцсети. Окси Антон, ты как? Поз Что-то его давно не было в сети. Может, чего случилось? Матвиеныч Отстаньте от человека, может отдохнуть от вас всех хочет. Окси Спит, наверное.

*пропущенный звонок от абонента Поз*

*пропущенный звонок от абонента Поз*

*пропущенный звонок от абонента Окси*

Окси Антон, всё в порядке?

Вы

Всё хорошо. Я спал.

Окси Так и знала. Не пугай так больше!       Оглянувшись по сторонам, Шастун встал с кровати. «Блядский дождь, все вещи на столе теперь мокрые», — подумал парень, слегка агрессивно закрывая окно. На кухне уже сидел отец, доедая вчерашний суп, параллельно смотря телевизор. Высокого раздражало всё: чавканье Андрея, громко орущая зомби-коробка и отсутствие нормальной еды в доме. Вскипятив чайник, подросток достал из нижнего ящика лапшу, заваривая её в тарелке. — Сколько можно жрать эту гадость? — Спросил мужчина, хмурясь и кидая грязную посуду в раковину. — Я же просил помыть посуду. Какого хуя ты этого не сделал? — Чуть прикрикнул тот. — Я пришёл и сразу лёг спать. — Не реагируя, ответил парень. — Ты меня уже заебал. — Ударив кулаком об стену, закричал старший.       Антон решил промолчать, зная, что в плохом настроении, он может наговорить отцу, но тот не унимался. Андрей замахнулся рукой, которую тут же перехватил высокий, закручивая её за спину. Пьяное тело повело от такого разворота и русый, не теряя ни секунды, повёл мужчину в спальню, кидая его на кровать и закрывая за ним дверь. «Еблан, опять бухал», — недовольно подумал школьник, выкидывая очередную пустую бутылки водки в мусорку.       Лапшой пахло на весь дом, желудок заурчал. Чистых столовых приборов в ящике уже не было, поэтому помыв одну вилку, кучерявый сел за стол, принимаясь за ужин. Вечные качели — алкоголь, бордель у них в доме и агрессия отца, заменялись в какие-то редкие дни на короткие разговоры, закупку продуктов и приготовление нормальной еды. К сожалению, позитивного было мало. Даже в, казалось бы, хорошие дни без алкоголя, Андрей мог агрессивно накинуться на сына, что-то высказать ему и потом молчать неделю, делая вид, что того не существует. Поз Как ты?

Вы

Отец опять напился. Сижу, ем.

Поз Ты знаешь, что двери моего дома всегда для тебя открыты.

Вы

Спасибо, сегодня дома.

      Закрывая переписку, худощавый кинул посуду в раковину, собираясь потушить свет на кухне и уйти в комнату, но решил всё же помыть грязные тарелки и стаканы. Самому было неприятно находится в помещении, где воняло остатками пищи и забродившим кофе, которое не допивал отец, оставляя в раковине. Выключая горячую воду, высокий разложил чистую посуду на сушилку, выключил вытяжку и заперся в своей комнате. Музыка в наушниках и включенное на телефоне порно, давали хоть какую-то разрядку телу, заставляя ощущать хоть что-то приятное.

°°°

      Немецкого на этой неделе больше не стояло и это не могло не радовать. Хотя, противное лицо мужчины мелькало на парковке, когда подросток шёл утром в школу; в столовой и на переменах в коридоре, Антон был рад, что не слышал его голоса и не находился с ним в одном помещении дольше пяти минут. Попов тоже старался избегать встреч с одиннадцатиклассниками, зная, что по нему оттуда воздыхает добрая половина девушек. Шастуна крайне раздражал и тот факт, что немец решил подружиться с Лазаревым, повсюда за ним таскаясь, а географ был не против, найдя свободные уши. Последнее время кучерявого выводило из себя всё вокруг: мерзкая погода на улице, самодовольный Арсений Сергеевич, Оксана, которая сходила по нему с ума, вечно таская друзей по пятам за мужчиной, и расписание по семь уроков на день. Учёба только началась, а силы на неё уже иссякли, стремительно утекая с каждым днём всё быстрее.